Ad Interim

Если безумие — это делать одно и тоже и ожидать другого результата, тогда мои поиски твоего спасения делают меня одним из безумцев.© Она возрождалась каждые двадцать лет, начиная с 1810 года и заканчивая 1890. И каждый раз, когда она видела своё, снова с другим именем, и снова - с другим лицом, ей становилось страшно. Какое бы лицо у него не было, с каждым разом он выглядел всё более загнанно. Запуганно и затравленно. Он не имел представления, что можно было с этим сделать. Он не знал, как это можно было остановить. *** - В конце концов, если обдумать сложившуюся ситуацию, всё не так и страшно, - оптимистично сказала Лоррейн, садясь в кресло, которое было ровно напротив её любимой росписи с птицами. - В конце концов, я же всегда возвращаюсь, ведь так? - Ты никогда не думала о том, что будет, если это будет продолжаться не всегда? - Нет, - ответила Лоррейн, и, немного подумав, решила спросить. - А ты? - Думал. - И? Он немного помолчал, после чего задумчиво сказал: - На свете есть ужасные люди, и если бы они исчезли, всем стало бы только лучше. Как ты на это смотришь? - А ты, значит, будешь тем, у кого есть право от таких людей этот мир избавлять? Я ничего об этом не думаю, потому что такого - не будет. - Сними запрет. - Нет. - Лоррейн, пожалуйста, сними запрет. Лоррейн вскочила так быстро, что опрокинула кресло. Она подошла к нему стремительным шагом и, облокотившись на подлокотники кресла, поднесла своё лицо к его. И пристально посмотрела в глаза. - Ладно, - сказала она. - Считай, что твоё обещание больше не имеет силы. Вперёд. Только прежде, чем убить кого-то, узнай его получше, ладно? Возможно, этот человек будет не таким ужасным, как может показаться с первого взгляда. - Зачем ты так? - Как? - удивленно спросила Лоррейн. - Говорю как есть? О мой бог, неужели ты действительно не понимаешь, что это ничего не изменит? А даже если изменит - как долго это будет продолжать? Месяц? Полгода? Год, полвека, век? Скажи мне, насколько тебя хватит? - Если речь идёт о спасении твоей жизни - настолько, насколько понадобится. Лоррейн покивала, после чего, выпрямившись, спокойно сказала: - Нет. Плата есть одна и она непомерна для нас обоих. - Что, если мне плевать? - Я в это не верю. Он встал и, аккуратно взяв её за плечи, просто начал трогать её лицо. Веки. Очертания скул, подбородок. Лоб и уши. Дотронулся до висков, и словно соединил какие-то линии на её лице. - Что? - шёпотом спросила Лоррейн. - О чём ты думаешь? - О словах Винсента, - ответил он. - Как-то раз, когда это случилось в очередной раз, он сказал, что это может быть судьбой. Твои вечные смерти и твои вечные воскрешения. Помнишь тот день, когда я дал обещание не убивать ради тебя? Я прекратил это делать гораздо раньше. Лоррейн поняла, о чём он говорил. Она знала, конечно, что он пытался что-то сделать с этими смертями, но искренне верила в то, что ради этого он убивать не стал бы. Выходит, стал. И убивал. Скорее всего, об этом знали и Ребекка, и Винсент. - И почему ты прекратил? - только и спросила Лоррейн. - Я заключил одну сделку, - ответил он. - Она была исключительно в моей голове, но, знаешь, когда я полностью сформировал её, уверен, она подействовала. Своего рода сделка с незримым, так что теперь у меня сделка с судьбой. Она мне должна и, если с тобой что-то случится, то к черту её, к черту всю вселенную. - Получается, ты - не убиваешь, а судьба не допускает ошибок в моих последующих реинкарнациях? - засмеялась Лоррейн. - Нет, милый, судьба так не работает, чтобы ты там себе не придумал. Вот что ты должен понять - я не стою того, чтобы ради меня погибал мир. И дело даже не во мне. Один человек никогда не будет стоить гибели мира. Он ничего не сказал, но Лоррейн видела, насколько сильно он с ней не согласен. *** - Хочу рассказать тебе один секрет, - весело сказала Ребекка. Они решили устроить себе отпуск, распавшись до Испании. Винсент и Ребекка приземлились довольные и одетые, Уилмер лишился всей одежды, а Лоррейн - своего платья. Так стыдно ей не было, пожалуй, никогда. Ребекка смеялась так заливисто и искренне, что в какой-то момент Лоррейн стало плевать - так тревожно сжималось сердце, когда она видела на её лице такое неподдельное счастье. Но всё, чего она хотела сейчас, это лишь плавать - а не думать о том, какие секреты могут быть у Ребекки. Последнее знание её секретов ни к чему хорошему не привело. Впрочем, Ребекка не стала ждать ответа, сразу же перейдя к делу: - Волшебник не может меня убить. Не знаю, есть ли у них смертельные заклинания, но обычными режущими и голыми руками - точно. - И как ты об этом узнала? - чувствуя, как скручивает живот, спросила Лоррейн. - Намеренно-случайно. Четыре года назад, в Англии, - ответила Ребекка. - Уилмер тогда работал в Скотланд-Ярде, расследовал одно мерзкое дело. Один парень убивал проституток, вырезал им внутренние органы. - Если это происходило достаточно часто, то его должны были поймать. - Если бы, - засмеялась Ребекка. - Он был достаточно изобретателен для того, чтобы совершать убийства достаточно часто, не попадаться, и при этом иметь наглость отсылать полиции письма. И даже почки. - Мерзость. - Вот я и про что. Суть была в том, что даже Винсент, который подключился к расследованию, едва голову не сломал, пытаясь понять, почему этого парня невозможно поймать. Видишь ли, цветочек, у тех, кто даже раз убил, меняется жизненное поле, что и говорить о серийном убийце. Ребекка на секунду замолчала, после чего сразу же продолжила: - А потом Уилмер кое-что заметил. Его магическое поле было настолько сильным, что перекрывало всё, даже жизненное поле. Он попросил Винсента сосредоточиться, всмотреться глубже... они сразу поняли. Самое смешное, что он был вне подозрений. Он был хирургом, причём не из посредственных. - Был? - переспросила Лоррейн. - Он ещё жив? - Нет, - скучающе ответила Ребекка. - Видишь ли, мне пришлось вмешаться. Даже следить за ним не пришлось, он настолько опьянел от вседозволенности, что начал совершать ошибки. Самая главная его ошибка заключилась в том, что в свои жертвы он выбрал проститутку, у которой была отдельное жильё. - Я всё ещё не могу представить, что ты сделала. - Скажем так - девушку я спасти не смогла, - задумчиво ответила Ребекка. - Влетела в комнату в самый последний момент, она последний вздох сделала. Конечно, он меня заметил. Достал палочку и начал применять заклинания. Было, конечно, больно и неприятно, но через час я начала откровенно скучать. А когда он попытался меня прирезать, меня и вовсе всё достало. - Ты его убила? - Пожалуй, - ответила Ребекка. - Я его усыпила, после чего - подожгла весь дом. Помнишь, что ты однажды сказала? Ты никогда не убила. Просто сожгла дом. - Помню, - отстраненно сказала Лоррейн. - Ты хотя бы знала, кого убивала? Ты знала, кого убила? - Да что с тобой не так? - досадливо спросила Ребекка. - Я убила насильника и серийного убийцу, который считал, что ему дозволено всё. А имя... я не помню его имя. Зато эти нелепые, вычурные прозвища - их я помню прекрасно. *** Лоррейн не могла понять одной вещи: почему никто из них не понимал, что если ты убиваешь человека, то ты ничем не лучше его. Лоррейн не могла понять: почему она больше не помнила своих смертей. И почему, почему, почему продолжала закрывать глаза на поведение Ребекки. *** В 1912 году Винсент, едва ли не пританцовывая от радости, вручил билеты каждому из них. Ребекка, Навин и Стелла посмотрели на него крайне скептически. - Винсент, у тебя всё хорошо? - осторожно спросил Навин. - Какой в этом смысл? Если ты хочешь в Саутгемптону - мы можем распасться. Если ты хочешь в Нью-Йорк - мы можем сделать то же самое. Какой смысл в трехдневном путешествии на огромной посудине? - К тому же, у меня морская болезнь, - мрачно сказала Ребекка. - Не говори чепухи, у тебя отродясь морской болезни не было, - отмахнулся Винсент. - Не могу поверить, что вы говорите серьёзно. Вы хотя бы знаете, чего мне и ещё десяткам архитекторов стоила постройка этого парохода? Да, вы не интересовались никакими деталями, вам не интересны средства передвижения - ну и ладно. Но это - не просто средство передвижения, а самое безопасное, мощнейшее и прекрасное судоходное строение во всём мире. - Хорошо, - медленно сказал Навин. - Допустим, мы действительно поедем на пароходе. В первом классе. Тебя ничего не смущает, Винсент? Винсент от подобного вопроса заметно растерялся. - Что именно должно меня смущать? - То, что Навин у нас, например, немного... - Черный, - любезно подсказал Навин замолчавшей Стелле. - У которого будет билет в первый класс. - Я скажу, что крайне щедр, и мне ничего не стоит купить рабу билет. Даже в первый класс, - охотно сказал Винсент. - Винсент, рабство вот уже почти пятьдесят лет как отменили, - напомнила Стелла. - Точно, - кивнул Винсент. - И не счесть, сколько раз я об этом забываю. *** Не было никакой разницы, насколько был прочен пароход. Все эти переборки, чугунные двери, котельные, вся эта безопасность из дерева и стали - всё было не важно, если что-то сталкивалось с природной стихией. Пароход столкнулся с айсбергом, хотя Стелла была уверена, что этого можно было избежать. Нужно было доглядеть. Раскрыть свои глаза, сделать более правильный маневр, всё, что угодно, лишь бы не докатиться до такого. Стелла искренне полагала, что ей больше никогда не будет страшно. Она смогла пережить Жерара. Смогла пережить то, что узнала о Винсенте и Ребекке. Но с таким она сталкивалась впервые. Со всеми этими людьми - вопящими, окровавленными, молящими о помощи. Они толкались, дергались, вели себя, как загнанные животные, и человеческого в них ничего более не было. Белоснежный, прекрасный пароход полностью заволокло солью и кровью. - Нет, - сказала Стелла, когда Навин попытался схватить её за руку. - Нужно спасти их. - Спасти всех? - удивленно спросил стоящий рядом Винсент. - Цветочек, мы при всём желании не сможем сделать этого. - Тогда нужно спасти хотя бы кого-то! - воскликнула Стелла. - Шлюпок на всех не хватает, и... - Цветочек, нам нужно уходить, - повторил Винсент. - Скоро здесь будет настоящая кровавая баня. - Пожалуйста. Спасите хотя бы тех, кого сможете. Винсент и Навин напряженно переглянулись. - Ладно, - наконец сказал Винсент. - Тридцать минут. По истечении этого времени мы вернемся за вами, и сразу же распадемся. Ребекка, не отходи от Стеллы. Стелла, следи за Ребеккой. Прежде, чем уйти, Навин быстро обнял Стеллу и, преувеличенно весело помахав рукой, кинулся в толпу. Как только они ушли, Ребекка цепко ухватила Стеллу за руку и, несколько раз посмотрев по сторонам, начала продираться к краю борта. На одном из повторов Стеллу заштормило особенно сильно и она, не удержавшись за руку Ребекки, полетела в сторону. В тот момент, когда она была уверена, что непременно вылетит за борт, её поймали, крепко ухватив поперек туловища. Даже в темноте глаза человека, её державшего, отливали сиреневым цветом. - Вам бы найти своих сопровождающих, мисс, - напряженно сказал он. - Вас нужно к кому-то отвести? - Нет, - быстро сказала Стелла. - Нет. Вам нужно бежать на другой конец судна. - Но шлюпки... - Шлюпок почти не осталось, - перебила его Стелла. - А там вам смогут помочь, уверяю вас. - Стелла! - закричала Ребекка, оказываясь перед ней, хватая её за руку. - Нам нужно бежать прямо сейчас. - Подождите, - внезапно сказал мужчина, и, достав смятую бумажку, вручил её Стелле. - Если останетесь живы - напишите мне. - А если не останусь? - внезапно спросила Стелла, улыбнувшись. - Значит, единственный человек, с которым мне довелось поговорить сегодня, умрёт, - растерянно ответил мужчина, пожав плечами. - Впрочем, прошу меня простить. Можете мне не писать. Просто, вы действительно единственная, с кем я сегодня заговорил. - Стелла, что ты творишь! - вскричала Ребекка, и, взяв её за руку, оттащила в сторону. Прежде, чем измятая бумажка выпала у неё из рук, Стелла успела увидеть нечеткий адрес, и имя человека с сиреневыми глазами. *** В 1937 году её звали Картер, и она была коренной уроженкой Лондона. Её отец был юристом, а мать - потомственной дворянкой. Всё это, вся эта жизнь - всё имело значительные минусы. Минус: постоянная паранойя отца, который раз в неделю приставлял к ней нового охранника. Минус: новая техника корсетов была придумана, не иначе, садистом-психопатом. Минус, скорее для её матери, нежели для Картер: Отец сделал всё, чтобы она смогла получить образование в Имперском колледже Лондона. Похоже, наследников, кроме Картер, в этой семье не предвиделось, а отец и помыслить не мог, что кто-то не его крови унаследует его дело. Минус: воспоминания вернулись, когда ей было десять. Пожалуй, это было самым ужасным. Лучше бы она вновь пережила Винсента-психопата, или войну за независимость США, лучше бы вновь оказалась на том пароходе. Всё, что угодно, лишь бы не испытывать такого сильного опустошения от своего разума и тела десятилетней девочки. *** К счастью, Винсент был изобретательным, Ребекка умела нравиться всем, а Жан... что же, у него были голубые глаза и что-то, что можно было выдать за внешнее сходство с Ребеккой. Когда они встретились, Картер было двадцать один. Жан выглядел на тринадцать. *** Внешний вид Жана продлился недолго, и виной тому была высокая преступность в Лондоне. В ту ночь случилось две вещи, и позже, когда Картер бежала, она постоянно вспоминала каждую из них, прокручивала в голове, как виниловую пластинку. Она думала, могло ли быть что-то прекраснее, чем распад и изменение одной личности в совершенно другую. Когда она думала о второй вещи, то одновременно вспоминала всю свою жизнь. Она пыталась понять, где именно могла сказать или сделать что-то, что изменило бы всё. И каждый раз Картер видела тысячи вариантов. *** Вот что поняла Картер: какие бы изменения характера не терпел Жан во время своих перевоплощений, он всегда был верен в своём желании помогать другим. Ребекка сказала, что после дела с серийным маньяком, каждый раз, когда Картер умирала и перерождалась, он всегда находил полицейский участок, где ему могли бы дать работу. Конечно, когда ты выглядишь как ребёнок, с этим могли возникнуть существенные трудности, но Жан нашёл выход. Выход этот заключался в Винсенте, который давал информацию ко всем конфиденциальным делам расследований. Жан зарывался с головой в эти дела, щелкая их, как орешки, и не обращая внимания ни на что вокруг. Картер знала, с чем это связано: Жану было невообразимо сложно жить в теле подростка, и он старался делать всё, чтобы осознавать это как можно реже. Вскоре он столкнулся с, казалось бы, абсолютно плевым делом. Какой-то человек начал продавать на улицах города новый вид наркотика. Все люди, принявшие его, умирали в течение двух недель. Жан, веривший, что ему нужно прикрыть небольшую лабораторию, обнаружил, что столкнулся с сетью наркопритонов, охватившей всю Англию. Он подобрался к личности главаря непростительно близко: разумеется, было принято решение его убрать. Самое ироничное заключалось в том, что убрать они хотели не Жана, а Винсента. Как можно убрать человека, который доставляет много проблем, и которому хочется отплатить за все мучения? Смерть была бы слишком простым вариантом. А вот смерть близких - уже другой разговор. Главарь совсем потерял терпение, и какую-либо осторожность: Картер и Жана зажали в переулке средь бела дня, когда они возвращались из булочной, в которую ходили каждый день. Их было трое: те, что повыше, схватили Картер за руки, прижав к стене, третий же, схватив Жана за шею, приставил к его голове пистолет. - Не по-божески это, - с сомнением сказал тот, что держал Картер. - Лучше убьём девку, уверен, полицейский ей тоже дорожит. - У нас есть приказ: убить мальчика, - мрачно ответил тот, кто держал Жана. - Меня это тоже не устраивает. Но договор заключен. Картер, поначалу не понимающая, что происходит, оцепеневшая от страха, поняла, что ситуацию нужно брать в свои руки. Но стоило ей чуть приоткрыть рот, как пистолет вдавился в висок Жана с удвоенной силой. - Скажешь хоть слово - и его мозги окажутся на асфальте раньше, чем предполагалось, - холодно сказал он. - Брайан, какого черта ты творишь? Помнишь, что сказал босс? Девке нужно сразу заткнуть рот. - Помню, - неохотно ответил Брайан, зажимая рот Картер. - Ты извини, конечно, но босс начал сходить с ума. Убивает детей, едва ли не до посинения доказывает, что девка не должна и слова сказать, иначе плохо будет. Ну что она такого скажет, что это могло бы помешать нам вышибить ей мозги? Предложит денег? Так нам и так платят достаточно. Картер, пытаясь окончательно не удариться в панику, начала обдумывать ситуацию. Они не хотели её убивать: только Жана, и это не подлежало обсуждению. У них были сомнения: даже для таких, как они, убить ребёнка было чем-то из ряда вон. И было кое-что ещё: тот, кого они звали боссом, знал, кто такая Картер. А значит, была и вероятность, что он знал, кто такой Жан. - Вышибай мальчику мозги, - сказал Брайан, сильнее зажимая рот Картер. - Прямо сейчас. Если не покончим с этим как можно быстрее, нас поймают. Вспышкой пронеслось то, что, казалось бы, прошло вечность назад. Обрыв рядом с домом, белоснежный снег, летающий хлопьями и Барбара, сидящий на краю обрыва. То, как он закачался на стуле. София Саммер тогда подумала, что он хочет покончить с собой. И что нет ничего хуже, чем увидеть то, как он умирает. Ей нужно было не шевелиться, как делал это Жан. Он понимал, что если дернется, Картер могут легко свернуть шею, и в этой ситуации следовало поступать разумно. Картер тоже понимала, что нажать на курок - секундное дело. Но бездействовать она не могла. Брайан, сильно зажавший ей рот, сам не заметил, как его ладонь начала прикрывать только её нижнюю губу. Со всей силы, на которую была способна, Картер укусила его за руку. - Наутиз! Если тебя зажали в угол; если у тебя нет преимуществ; если сила не на твоей стороне, нужно не двигаться, и делать так, как того требуют обстоятельства или люди. Это ужасно, нечестно и унизительно - но это может спасти жизнь. Картер поняла это только после того, как всё уже было сделано. *** Винсент с Ребеккой нашли её через час. Картер по-прежнему сидела в переулке, держа на коленях голову Жана, окруженная мертвыми наёмниками, и не могла двигаться. За этот час по переулки прошло четыре человека. Разумеется, кто-то из них сразу же побежал в полицейский участок. - Нам нужно отсюда уходить, - сразу же сказал Винсент, с ходу оценивая ситуацию. - Я сказал, что сам разберусь, но скоро сюда подтянется весь полицейский участок. - Я их убила, - сказала Картер. - Я убила их всех. Ребекка подошла к каждому из наёмников, критически осматривая их тела. - Я бы не сказала, что это сделала ты, - наконец сказала она. - Просто их отбросило к стенам. Как итог - они разбили себе головы. Если, конечно, то, что у них на плечах, можно назвать головами. - Почему он не перерождается? Он должен переродиться. Я всё ещё чувствую связь. Он не может так со мной поступить. - Картер, - Винсент опустился рядом с ней, и, приподняв её голову, пристально посмотрел в глаза. - Сейчас я возьму Жана и мы пойдём домой. Уверен, мы сможем разобраться с этим. - Ты когда-нибудь видел что-то подобное? - Нет. Но я догадываюсь, с чем это связано. Пойдём, Картер. Нам нужно домой. Винсент попробовал дотронуться до Жана, и сразу же отскочил: Картер на него зашипела и, схватив Жана поперек тела, прижала его к себе. - Не смей его трогать, - сказала она, гладя Жана по волосам. Винсент не стал ничего отвечать. Просто дотронулся до её руки, и Картер знала, что он хотел использовать внушение: в этот же момент его отбросило. И сразу же Картер увидела то, что никогда бы не смогла забыть. *** На свете не было, не будет и никогда не появится ничего прекраснее, чем перевоплощение. Это было похоже на всё: На взмах крыльев птицы. На самое чистое в мире море. На множество гектаров лавандовых полей. На закаты, когда солнце налито красным, а облака вокруг полностью пронизаны светом розовых волн. На преломление света в тысячи витражей. На свободное падение, которое никогда бы не смогло закончиться. На тысячи вулканов, которые начали свои извержение в один момент. Картер видела это. Картер видела весь мир, когда смотрела на свои пальцы, сквозь которые сыпалась золотая пыль. Тело Жана, поначалу цельное, начала распадаться прямо в её руках, и в какой-то момент - всё смыло подчистую. Картер была окружена волнами золотой пыли, и в ней она видела тысячи солнц, тысячи жизней и тысячи миров. И в каждом мире, в каждом солнце, в каждой жизни - везде была она. Она подняла руку, дотрагиваясь до одного из завитков. Он мягко обвил её руку, и в каждой частице этой пыли Картер увидела кое-что ещё: самое важное, что было на свете. Спустя несколько минут самое важное полностью приняло свою форму, падая на её колени. - Стесняюсь спросить, как я выгляжу? - спросил он. - Выглядишь из крайности в крайность, - засмеялась Картер. - Кажется, в этот раз тебе шестьдесят. *** Когда они вернулись домой, Винсент, окинув их всех внимательным взглядом, сказал: - Я искренне надеюсь, что новость о девушке среди трупов не облетела весь Лондон. Мне придётся попотеть, чтобы мы смогли здесь остаться. Скоро вернусь и сообщу новости. И да... - Джон Маллалли. - Отлично, - с чувством сказал Винсент, обнимая Джона и хлопая его по спине. - Рад, что с тобой всё хорошо. Всё то время, что они провели в ожидании Винсента, Картер следила за Ребеккой. Она выглядела как человек, который обдумывает тысячи вариантов, и каждый из этих вариантов не находил выхода. Дождавшись, когда Джон уснёт, она взяла Картер за руку и вывела её из дома. - Ребекка, - устало сказала Картер. - Я уже не понимаю, что происходит. Я так сильно запуталась. - Правда? - удивленно спросила Ребекка. - А мне кажется, ты прекрасно понимаешь, что происходит. - Может быть, это и так, - подумав, не стала выкручиваться Картер. - Но я не хочу верить в это. Я... ты такая прекрасная, ты так мне дорога. Если я когда-то обидела тебя чем-то, если есть что-то, в чём я тебе мешаю, или не тебе, а твоей второй личности, то мне очень, очень жаль. Давай обсудим это, разберемся, давай расскажем обо всём Винсенту и Джону, я уверена, что... - Почему ты не поговорила с кем-то из них раньше? - перебила её Ребекка. Картер нахмурилась, непонимающе на неё посмотрев. Ребекка выглядела спокойной и какой-то отстраненной. - О чём ты? - наконец спросила Картер. - Почему ты не рассказала о своих подозрениях кому-то из них? - Потому что они и так об этом знают, - растерянно ответила Картер. - То есть, по твоему мнению, они знают, что во мне скрыта вторая личность, которая зовёт себя Айвори? - спросила Ребекка и, только после того, как дождалась кивка, продолжила. - А о том, что эта самая вторая личность убивает тебя уже какое столетие, они знают тоже? - Нет, - напряженно ответила Картер. - Нет. Картер не знала, как именно ей стоило продолжить. Что именно стоило сказать. То, что меньше всего на свете она хочет, чтобы у Ребекки были неприятности? Да, это так и было. Но ни Джон, ни Винсент ничего бы Ребекке не сделали. Да, возможно, Джон разозлился бы, но никогда не поднял бы руку на Ребекку. А даже если бы попытался, если бы потерял контроль... у Ребекки был Винсент. Джон быстро бы остыл. Они бы разобрались. Тогда почему? Почему, вот уже какое время, она упорно молчит? Почему до сих пор не рассказала Джону, почему даже с Ребеккой они говорят обо всей этой ситуации столь ничтожно редко? Картер поморщилась, схватившись за виски. Голова нестерпимо разболелась. Давно бы пора, но, видимо, вся тяжесть сегодняшнего дня навалилась только сейчас. Картер подняла глаза на Ребекку: и вздрогнула. Ребекка смотрела на неё взглядом выжидающего хищника. Она как будто хотела сделать что-то. Сказать что-то. - Ты не думала, что было бы, если бы сегодня Джон не стал бы Джоном? Что он действительно мог умереть? - Что? - потрясенно сказала Картер. - Нет. О мой бог, нет, Ребекка, не говори такого. - Шарлотта Хантер и Майкл Тринити, например, - задумчиво сказала Ребекка. - Помнишь? Мистер Прайд, та книга из Хогвартса, столкнулся с ними когда-то. Они умерли. И Шарлотта, и Майкл. - Они никогда не встречались, возможно, дело было как раз таки в этом, - рассеяно ответила Картер.- Но... откуда ты знаешь об этом? Винсент сжег книгу. - Винсент сжег книгу, наделенную магией Хогвартса, в самом Хогвартсе, - скучающе ответила Ребекка. - Всё, что мне осталось сделать, это достать её из камина. И немного её подлечить. Знала бы ты, как сильно Прайд возмущался. Картер даже не смогла ответить на это. - Он действительно мог умереть. - Нет, не мог, - покачала головой Картер. - Но ты была в этом уверена. И я, признаться, тоже. Что, если бы он действительно умер? Кто был бы в этом виноват? Подожди, я могу сама ответить на этот вопрос. Исключительно ты. - Пожалуйста, прекрати, - умоляюще сказала Картер. Ребекка не прекратила. Картер чувствовала, как глаза застилает красная пелена, и как она уплывает куда-то, где не было ничего - только преследующая её темнота. *** Очнулась она близ Темзы, живая и невредимая, и всё ещё - Картер. Голова перестала болеть, но вот ощущения были отвратительными, и она решительно не могла понять, почему. Попытавшись привстать, она с удивлением поняла, что легко поднялась на ноги. Оказалось, что Джон был позади неё и аккуратно придерживал за спину. Картер посмотрела на него лицо - вздрогнула, отшатнувшись. Что произошло? Как она оказалась здесь? Почему у Джона было такое отчаянное, злобное лицо? Почему рядом не было Ребекки и где она находилась сейчас? - Где Ребекка? - первым делом спросила Картер. - Где Винсент? Почему мы здесь, что у тебя с лицом? Джон не отвечал ей, смотря вдаль. Картер проследила за его взглядом, но не обнаружила там ничего интересного: на небе занимался рассвет. Сколько же времени она провела в бессознательном состоянии? И что случилось за это время? - Ты с кем-то подрался? - осторожно спросила Картер. - Нет, - рассеяно ответил Джон, непонимающе на неё посмотрев. - Я не дрался. Он замолчал, больше не говоря ничего, стоя на месте, старательно смотря в сторону, на горизонт, куда угодно, только не на Картер. - Я не понимаю, что происходит, - сказала Картер, и ей казалось, что говорила это не она: кто-то другой. - Я так долго не понимаю что у нас происходит. Все эти недомолвки, все эти ситуации. Джон, пожалуйста, объясни мне. Мы со всем справимся, мы разберемся с этим, но для этого я должна понимать, в чем дело. - Нам надо бежать, - сказал Джон. Картер растерялась, непонимающе на него посмотрев. - Зачем? От кого? У нас снова проблемы, произошедшее в переулке не осталось незамеченным? В любом случае, если это избавит нас от проблем, то, ладно, давайте сбежим. Винсент уже в курсе? А Ребекка? - Картер, - сказал Джон. Он сказал это спокойным тоном, но у Картер прошёл мороз по коже, а живот скрутило так, что пришлось согнуться. Что-то происходило. Что-то происходило, а она никак не могла понять, что именно. - Нам надо бежать, - повторил Джон. - Вдвоём. - Не глупи, - сказала Картер. - Куда мы побежим без Винсента и Ребекки? Мы с ума без них сойдём и они, кстати, тоже. Нужно их найти и... Джон взял её за плечи и аккуратно встряхнул. Посмотрел в её лицо с растерянностью, с нежностью, с такой искренней пораженностью, что Картер едва не задохнулась, поразилась, как её эмоции в тот же миг, мгновенно, отзеркалили его. - Эй, - сказала Картер, дотронувшись до его щеки. - Не переживай. Мы со всем справимся, вместе. Сбежим сегодня же, хорошо? Нужно только сходить за Винсентом и Ребеккой, и... - Как давно ты знала? Картер понимала, о чём он, конечно, она понимала. Но она не могла ответить сразу, ответить прямо. Внезапно ей стало так стыдно, что пришлось отвести глаза. Хотелось сбежать, спрятаться, успокоиться. - В Риме. О том, что Ребекка и Айвори, о том, что они... - Я не об этом. Как давно ты знала? Картер, сделав глубокий вздох, быстро выпалила: - Тогда я была Софией. Джон задумчиво кивнул. - И ты не сказала мне? - Я подумала, что... - Что именно? - спросил Джон. - Что можно мне не говорить? Что можно пустить всё на самотёк, что можно позволять Ребекке творить то, что ей вздумается, убивать тебя, когда захочется? - Да! - крикнула Картер. - Да! Почему бы и нет, если я всегда возвращаюсь? - О! Может быть, тебе это и проблем вовсе не доставляло? - Доставляло, и доставляет до сих пор! - крикнула ему в лицо Картер. - Но я хочу знать, что происходит с Ребеккой, я хочу разобраться с ней сама, и я не хотела, чтобы кто-то из вас узнал об этом, понятно? Я не хотела, чтобы вы её винили. - Винили за то, что каждую новую жизнь она лишала тебя жизни? - Вот видишь, - грустно усмехнулась Картер. - Ты уже её винишь. И даже не задаешься вопросом, зачем она это делает. Послушай, нам нужно найти её и Винсента, нам нужно... - Встретимся с ними через сто лет, - грубо перебил её Джон. - Или, может быть, раньше. К тому моменту Ребекка снова будет в нашем мире, а Винсент перестанет на меня злиться. Надеюсь. До Картер дошло сразу же. Обвалилось огромной глыбой, и придавило настолько сильно, что чувствовалось это едва ли не физически. Хотелось переспросить. Хотелось неправильно интерпретировать. Картер почувствовала это на себе: это глупое выражение об остановке сердца, о сердце, пропускающим один удар. Всё это случилось с ней, и это было вовсе не романтично, вовсе не красиво, это было отвратительно, мерзко и неприятно. Картер была уверена, что упадет тут же. Или умрёт от нехватки дыхания. Они ссорились, сколько же раз они ссорились. Но ещё никогда до такого не доходило. У них всегда были силы смотреть друг на друга, у них всегда были силы решать свои проблемы мирным путем. Джон не мог вытворить что-то, находящееся настолько за гранью его характера. Он попросту не мог. - Это же наша Ребекка, - хотела громко сказать Картер, но из горла вырвался лишь приглушенный клекот. - Это наша Ребекка. Джон по-прежнему упорно не смотрел на неё. И Картер сорвалась. - Это бред! Картер кричала. Картер выла, сыпала проклятьями, пыталась найти что-то максимально тяжелое, что можно было кинуть. - Ты мне врешь! - орала Картер, толкаясь, пихаясь, норовя задеть его сильнее. - Ребекка не могла умереть, я видела её, мы разговаривали с ней несколько часов назад! Она была живая, с ней всё было хорошо. Она кричала и сыпала проклятьями всё громче, пытаясь заглушить свои собственные мысли. Картер не понимала, почему именно сейчас ей вспоминалось всё, связанное с Ребеккой. Каждый разговор. Каждая улыбка. Каждое действие, каждое теплое слово, каждая ссора, каждое непонимание. Всё, связанное с Ребеккой, которая была её, которая должна была быть с ней. Там было всё. Там было всё, и всё же, - не совсем. Сейчас ей казалось как-никогда прежде, что она знала о Ребекке ничтожно мало. - Ты не мог сделать что-то с Ребеккой, ведь так? - лихорадочно шептала Картер, смотря ему в глаза. - Ты не мог сделать что-то с ней, да? Я имею в виду, о чем я вообще думаю, я думаю о том, что ты убил нашу Ребекку, о мой бог, как же это глупо, мне нужно остановиться... - Это было необходимо, - сказал Джон. - Я сожалею. - О чём ты сожалеешь? - опешила Картер. - Ты сожалеешь об убийстве Ребекки? Он покачал головой, и для Картер это было равносильно пощечине. - Так было надо. Ребекка, она... - Замолчи, - прошептала Картер. - Закрой рот. Ты не имеешь права говорить о ней. О мой бог, ты убил её. Ты действительно убил Ребекку. Ты... ты хотя бы похоронил её? Джон бросил быстрый взгляд на реку, и это не ускользнуло от Картер. Ей нужно было успокоиться. Нужно было понять, что Ребекка вернется, нужно было только подождать век. Даже меньше, да, возможно, даже меньше, если Винсент сумеет провернуть то, что столько лет проворачивал с ней, Картер, Джон. И всё же, всё же на душе была такая тяжесть, такая тоска, пустота и злоба. Джон дернулся к Картер, попытался схватить за руку, притянуть к себе. Она от него отшатнулась. - Убирайся, - только и смогла произнести она. - Послушай, пожалуйста, выслушай меня, я... - Убирайся, - повторила Картер, больше не в силах кричать: голос она сорвала окончательно. - Убирайся, не смей возвращаться, забудь обо мне, черт тебя дери. Надеюсь, я никогда больше тебя не увижу. Когда её глаза полностью заволокло белым; Когда зрение вернулось, и она увидела, как Джон спокойно смотрит на свои руки, от которых во все стороны шла золотая пыль, и сам он - в неё превращался; Когда все воспоминания, которые в ней были, начали постепенно искажаться, блекнуть, а после - исчезать, одно за другим; Когда она захотела вернуть свои слова назад, закричать, что она не хотела говорить этого, что она ошиблась, сказать, что она не говорила это всерьёз, что ей плевать на всё, только останься, не исчезай, пожалуйста, останься; Тогда она кое-то поняла. Кем бы она ни была: Марой, Авророй, Джейми, Софией, Картер, Сильвер или же остальными. Кем бы она ни была, она никогда не думала о последствиях своих слов, или же слов несказанных. В тот момент она только понадеялась, что сможет с этим разобраться. Сможет всё вернуть.