Ad Interim

— В чём смысл магии, если мы не можем решать реальные проблемы? — Мы можем решать некоторые проблемы. Так что мы решаем то, что можем.© До полного спокойствия и прочной уверенности, что оно продлится, у них ушла неделя. София, по возвращении домой по-прежнему обдумывающая, правильное ли она приняла решение, окончательно убедилась в выборе. Барбара выглядел человеком, которого сломали, не прикасаясь пальцем. - Сотри всё. - О чём ты, София? - тревожно спросила Ребекка, стоявшая рядом с Барбарой. - Сотри всё, что он чувствовал за этот промежуток времени, - повторила София, смотря в сторону. На Барбару она больше смотреть не могла. Винсент кивнул и подошёл к Барбаре, положив руки ему на виски. Он выглядел слишком безвольным для сопротивления. София и предположить не могла, что он будет его оказывать. Винсент, которого Барбара со всей силы стукнул своей головой, тоже. Завязалась самая настоящая драка, и София схватила Ребекку за руку, останавливая её от вмешательства. Совсем скоро она поняла, что ей придётся вмешаться самой. Барбара сидел на Винсенте и наносил ему короткие удары по голове, животу, несколько раз попал в шею. София подошла сзади и схватила его за руку, занесенную для очередного удара. - Прекрати, прекрати! Ты с ума сошёл? Это же Винсент. - Винсент, который собирался стереть мне воспоминания? По твоей просьбе, да, София? София осторожно посмотрела за плечо Барбары. Кровь на лице Винсента выцветала, бледнела, исчезала вовсе - на его лице больше не было чего-то, что выдавало бы в нём человека, которому разбили лицо с особой жестокостью. - Ты не понимаешь, - сказала София, присаживаясь с ним и беря его лицо в свои ладони. - Ты не понимаешь, что не виноват в этом. Винсент не виноват тоже. Здесь нет виноватых, потому что моё решение было полностью моим, и ты не вправе судить Винсента или злиться на меня. На себя ты не можешь злиться тоже. - Почему же, - голос Барбары звучал крайне равнодушно. - Могу. На себя я могу злиться в первую очередь. В этом и был просчет Барбары: он мог слишком долго зацикливаться на своей вине. Он мог слишком долго рассматривать, смотреть, всматриваться в Софию, и не замечать ничего вокруг. София могла делать это тоже - но сейчас первостепенной задачей было не это. Ей нужно было отвлечь Барбару: и у неё это получилось. Барбара не сразу почувствовал, как Винсент положил на его голову пальцы. *** Следующие несколько месяцев превратились в настоящий кошмар для всех. Для Винсента, для Ребекки, крайне много - для Софии, больше всего - для Барбары. Он полностью восстановил своё зрение, и София, смотря на него, обмирала от своих мыслей. Лучше бы всё было по-прежнему. Лучше бы он не мог видеть. Видеть - значит иметь огромную власть. Барбара был в состоянии распадаться, манипулировать пылью и искать. Искать, искать, искать. Искать что-то, чего он не мог объяснить себе сам. Искать что-то, из-за чего происходило это. Эти перепады настроения. Эта невозможность задержаться на одной мысли больше пяти минут. Эти постоянные возвращения на место событий, слежка за прошлым Кэрролла, слежка за его семьей, слежка за всеми, кто был хотя бы немного к нему близок. - Прекрати, - умоляюще просила его София. Слишком много было в её речи умоляющего последнее время. Слишком много было в Барбаре такого, что заставляло её умолять. - Всё закончилось. Тебе не нужно бежать, не нужно ничего искать. Кэрролла больше нет, Винсент с ним разобрался. - Кэрролл со мной что-то сделал, - ответил Барбара, по уши закопавшись в бумагах, и голос его звучал лихорадочно. - Какое-то заклинание. Что-то с памятью, я уверен в этом. Там какое-то темное пятно, и я не могу за него заглянуть. - И не надо! - воскликнула София. - Даже если он и сделал это, какая разница? Всё закончилось, Кэрролла больше нет. Пожалуйста, остановись. Это уже прошлое. - Прошлое, - согласился Барбара. - Но я хочу помнить о своём прошлом всё. Оно принадлежит мне, и никому отнять я его не позволю. - Это глупо, - помолчав, сказала София. - Глупо вести себя вот так, ища неизвестно чего и неизвестно зачем. - Может быть, - ответил Барбара. - Но я всегда могу попытаться, правда же? *** - Что, если он догадается? - спросила София Винсента. - Исключительно, - мрачно ответил Винсент: недосып давал о себе знать. - О том, что в этом замешан кто-то из нас, он не догадается. Об этом я позаботился, когда стирал ненужное. - Ненужное? Ребекка, закутавшись в один из своих кардиганов, сидела чуть поодаль от них, и смотреть сквозь каждого. София почувствовала, как защемило сердце. Ребекка с самого начала не одобряла этого. А когда всё случилось, когда воспоминания были стерты, когда Барбара сорвался с цепи, начал метаться, бежать, искать - она вовсе от всех закрылась. София смотрела на неё, белокурую, со взглядом, полным тумана, как всегда - тихую. Смотря на неё, какая-то мысль смутно вертелась в голове у Софии, но она не могла обличить её в полной мере. - Что мы с ним сделали, - сказала Ребекка. - Что же мы сделали с ним. - Мы его защитили, - резче, чем нужно, ответил Винсент. - Мы его сломали, - в тон ему ответила Ребекка. - Ты с Софией, и я, потому что не остановила вас. Он мог бы пережить всё, что случилось. Смириться. А как он может сделать это теперь, когда воспоминаний нет, а вот всё, что он чувствовал - осталось? - Не осталось. Я... - Ты можешь проворачивать свои штучки с обычными людьми, - отрезала Ребекка. - Но с ним ты такое провернуть не можешь. Не в своей полной мере. Нет. Это натолкнуло Софию на одну мысль. - У Барбары стерта память, - задумчиво сказала София. - Но что будет, если он переродится? Он вспомнит всё, или же, наоборот, забудет всё в достаточной мере, чтобы не вести себя так, как он ведет себя сейчас? - Не знаю, - осторожно ответил Винсент. - С одинаковой вероятностью могут произойти оба варианта. Но, даже если он переродится, у него будет сто лет, в течение которых ему придётся ждать тебя. Боюсь, это только ухудшит положение. - Нет. Нет, не ухудшит. Винсент, как на счет того, чтобы убить, по меньшей мере, трёх зайцев? Винсент удивленно на неё посмотрел, и было видно, что он решительно не мог понять, куда она клонит. - Если я умру, то окажусь в теле Лидии Кэрролл, ведь так? - с нажимом спросила София. Винсент, шокировано на неё посмотрев, через секунду весело засмеялся. - Ох, София, - восхищенно сказал он. - Ну конечно. Это поразительно. Ты - поразительна. Судя по времени года, Лидия сейчас в своей закрытой школе, и... - Да что вы вообще такое обсуждаете? - пораженно спросила их Ребекка. - Лидия Кэрролл была запасным вариантом на случай несчастного случая. Винсент, пожалуйста, остановись. Ты же прекрасно знаешь, какая Лидия Кэрролл. Она совсем не похожа на своего отца, она даже не знает, что тот творил. - Ребекка, пожалуйста... - Пожалуйста, София? - переспросила Ребекка. - Извини, но нет, я не прекращу. Хочешь узнать больше о Лидии Кэрролл? Она - обычная девочка. Волшебница, которой нравится учиться в школе. У неё есть мать, которая очень её любит, друзья и любимые предметы. Она не заслужила того, что вы хотите с ней сделать. - Я делаю это не ради себя. Ребекка открыла рот, но сразу же его закрыла. Она подошла к Софии, остановившись рядом и положив руку ей на плечо. В какой-то момент Софии стало страшно: ей показалось, что Ребекка её ударит. Но Ребекка только обреченно вздохнула и, притянув Софию к себе, обняла. София, не выдержав, расплакалась на её плече. - Я подумала, что... - Я хотела, - просто ответила Ребекка. - Но в этом всё и заключается, да? Ты делаешь это не ради себя. И никто не сможет тебя остановить. - Тем не менее, у нас есть проблема, - сказал Винсент. - София, ты же понимаешь, что тебе придётся умереть? - И как можно скорее, - ответила София. - Мы не можем ждать очередного несчастного случая. Может быть, сброситься со скалы? - Это будет самоубийством, - покачал головой Винсент. - Я не уверен, что после такого ты вообще сможешь переродиться. - Тогда, полагаю, это сделаешь ты? - Конечно, - сладко проговорил Винсент. - Уже побежал. Ты видишь, с какой скоростью я бегу за ножом, София? - Прекрати, - поморщилась София. - Таким поведением ты легче не сделаешь. *** Вот что произошло в следующие двадцать четыре часа: Ребекка, Винсент и София так и не смогли прийти к одному консенсусу, и решили, что разберутся со всем в течение недели. Барбара возвращался, исчезал, и возвращался вновь. Софии казалось, что с каждым часом его поведение ухудшалось. Выяснилось, что всем остальным так казалось тоже. София решила рискнуть, не дождавшись окончания недели. В конце концов, если она попытается спуститься с обрыва, и при этом зацепиться обо что-то, сорвется, упадет, в этом не будет её вины, ведь так? София рискнуть не успела: в тот момент, когда, находясь рядом с обрывом, она наколдовала руну, произошёл взрыв. Но прежде, чем окончательно отключиться, София успела кое-что заметить. В её руну было вплетено что-то, что никогда не являлось её магией. *** София очнулась в белизне, постукивании металла и отголосках боли, блуждающей в её голове. Она попыталась сесть, но пара настойчивых рук схватили её за плечи и снова положили. Одно София знала точно: она лежала на кровати. По истечению того времени, которое возвращало ей зрение, она смогла понять, что лежала в месте, сильно смахивающим на больницу. Или, может быть, это и было больницей. Что произошло? Она упала со скалы, но выжила? И теперь находится здесь? Попытавшись восстановить события, София, скривившись от боли, сразу же перестала воспроизводить в своей голове воспоминания. Сначала нужно было полностью привести себя в порядок, и только потом пытаться что-то вспомнить. - Ты как, в порядке? София посмотрела в сторону, и сразу же улыбнулась. Даже такое малое движение, как улыбка, вызвала неприятную ломоту, но сдержаться она не могла. Подняв руку, София дотронулась до локтя того, кто сидел перед ней. - Ты лысый. Я уверена, что в твою голову можно посмотреться, как в зеркало. - Винсент и Ребекка с тобой бы согласились. - Они где-то здесь? - Да, - кивнул он. - У Винсента сейчас пара, а у Ребекки перерыв. Ты просто не представляешь, сколько учеников к ней приходят на одну смену. Столько несчастных случаев. К счастью, все живы, и, к ещё большему счастью, у волшебников достаточно зелий и заклинаний, чтобы всё исправить. София попыталась поднять бровь, но вместо этого почувствовала, как искривилось всё лицо. Это было странно. Никогда собственная мимика не казалась ей настолько чужеродной. - Смены Ребекки, пары Винсента... что вообще происходит? Мы в каком-то университете? - Да, пожалуй. София почувствовала, как неприятно скрутило живот. - И сколько мы здесь находимся? - слетел вопрос быстрее, чем она успела его сформулировать. - Сегодня прошёл ровно месяц. *** Её звали Лидия Кэрролл и она была из тех, кто адаптировался. Её звали Лидия Кэрролл и она была идеальной: начиная от всей своей внешности и заканчивая мягким характером. Её звали Лидия Кэрролл - и Лидии Кэрролл более не существовало. Она по-прежнему ходила, по-прежнему дышала, по-прежнему была Лидией Кэрролл для всех и каждого. И это было странно, опасно, и самую малость щемяще больно - потому что Лидия Кэрролл не хотела быть Лидией Кэрролл. Лидия Кэрролл хотела стать Софией Саммер, или Марой Меффлёр, Авророй Андерсен, Джейми Доминик. Хотела снова стать собой. Она была Лидией Кэрролл, она отзывалась на Лидию Кэрролл, ей хотелось, чтобы её назвали по-другому. Кем угодно из бесконечной вереницы имён, характеров и жизней. Самое ужасное было в этом вот что - отголоски настоящей Лидии Кэрролл по-прежнему слабо трепыхались у неё в голове. Винсент сказал, что это продлится не больше трёх недель - потом её сознание попросту погибнет окончательно. Он оказался прав. *** - И как тебе здесь, цветочек? - спросила Ребекка. - Потрясающее место, правда? Уже адаптировалась, привыкла? Ребекка снова делала это - засыпала вопросами, улыбалась, хватала её под руку, могла ночью прокрасться в её комнату и бесконечно ходить по замку, выискивая его секреты. Каждый раз, когда София пыталась спросить то, что было для неё важно - Ребекка это словно чувствовала. Она или вела себя так, как сейчас, или ссылалась на неотложные дела, а после - не показывалась неделями. София не знала, что делать с такой Ребеккой, и София боялась. Боялась она вовсе не Ребекки, а того, что можно было о ней узнать. - Меня выбили из моего тела, когда я умирала, - сказала София, перелистывая очередную страницу. - Я видела космос. А после этого оказалась в магической школе, в теле девушки, жизнь которой я забрала. Как ты думаешь, я могу привыкнуть или адаптироваться? - Ты слишком зациклена на своих проблемах, которые и проблемами назвать нельзя, - грустно вздохнула Ребекка. - Послушай то, что я скажу тебе сейчас. Нет, София, я серьёзно, оторвись от книг и посмотри на меня. Ребекка взяла её руки в свои и, дождавшись, когда София поднимет на неё глаза, сказала: - Большинство людей умирают из-за двух вещей: политики и бессмертных. С политикой мы не связаны, но мы - бессмертны. - В том то и дело, - покачала головой София. - Мы бессмертны, у нас есть всё. Из-за нас не должны умирать другие люди. - Наша бессмертность - не исключительна. Если на то пошло, любая бессмертность - не исключительна, - возразила Ребекка. - За неё приходится платить. Мы и платим - другими жизнями. И так будет продолжаться всегда. Тебе придётся к этому привыкнуть. София ещё некоторое время смотрела на Ребекку, после чего снова вернулась к книгам. - Я тебя понять не могу, София, - в голосе Ребекки слышалось раздражение. - Ты же знаешь, чем занимается Винсент, и ты знаешь, что он крадёт энергию у других. Чаще всего он не разменивается, и выжимает человека досуха. София прикусила губу, спрятавшись за книгой. Лишь бы Ребекка не догадалась. Лишь бы Ребекка не... - О! Как же я сразу не поняла, - в голосе Ребекки слышалась всепоглощающая жалость. - Какая разница, что делают другие, если этого не делаешь ты, да? Какая разница, если это не касается тебя самой, да, София? София упрямо молчала, не смотря на Ребекку. Впрочем, и Ребекка не стала требовать от неё ответов - в какой-то момент она просто встала и ушла. Когда София снова оказалась одна, то сразу же упала на стол, хорошо приложившись об него головой. Ребекка видела её насквозь. Фауст видел её насквозь. Винсент - тоже. И София прекрасно знала за собой все свои собственные черты. Но, не смотря на это, в одном она была уверена - она никогда бы не допустила в обиду близких людей. Она всегда будет их защищать. Она была хорошим человеком. София была уверена, что она хороший человек. В конце концов, не она ради прихоти четвертую жизнь убивала кого-то из своей семьи. *** В книгах Хогвартса можно было найти весь мир и немножечко - за его пределами. И, ладно, София почти была готова признать, что всё, что творилось в Хогвартсе, все знания, вся информация, магия, как таковая - всё было невероятно. Занимательно и чарующе. И при всём этом множественном великолепии, всё равно была проблема. О таких, как они, не знали ничего. Даже в мире, где волшебство правило полностью и безгранично, нефилимов и их спутников не существовало. *** Через месяц своего преподавания Фауст нашёл способ, способный запечатлеть человека на бумаге. Способ его заключался в том, чтобы поймать необходимое количество тени человека, использовав его с нужными погодными условиями, светотенями и, разумеется, магией. Таким образом запечатлевали множество учеников для школьных альбомов, таким же образом запечатлели и Фауста, и Лидию. Но Фауст хотел сделать что-то, где были бы они вдвоём, и вовсе не в школьной обстановке. София, поначалу воспринявшая эту идею положительно, начала угасать через несколько часов. Сначала была проблема с зеркалами, потом - с солнцем, а потом им и вовсе пришлось искать подходящее для этой феерии место, при этом сделав так, чтобы другие ученики их не увидели. Место, как это ни парадоксально, нашлось в кабинете Фауста и Софии стоило огромных трудов не указать на то, что они могли начать именно отсюда. Но была и другая проблема - она заключалась в лице. Это было не её лицо, не её волосы, глаза, тело, всё остальное - тоже. Какой в этом был смысл, даже если они увидят эту фотографию и через сотни лет? София очень надеялась, что она снова станет собой гораздо раньше. - Эй, - сказал Фауст, оборачиваясь. - Подойди ко мне. София рассеяно кивнула и подошла к нему, остановившись рядом с одним из зеркал. - Смотри, - он кивнул на зеркало. - Кого ты видишь, когда смотришь на себя? София внимательно посмотрела на девушку, которая там отражалась. Рыжие волосы. Яркие вишневые губы. Зеленые глаза. Мягкие, гармоничные черты лица. Девушку в зеркале звали Лидия Кэрролл. - Это ты, - сказал Фауст. - София Саммер, которая по-прежнему жива. Пусть и не в своём теле. Но ты - жива. И я бы... Фауст запнулся, опустив голову, после чего поднял взгляд, твердо посмотрев в зеркало. - И я бы, не раздумывая, снова бы сделал это. Поместил тебя в её тело. В другое. В тысячи других тел, всё, что угодно - лишь бы осталась жива. В конечном итоге, Винсент был прав. Я ничем не лучше его. - О, нет, не смей, - быстро замотала головой София, прикрыв глаза. - У меня тут свои проблемы есть... ладно, тут вот в чём дело. Ты не прав. Винсент тоже не прав. Вы оба, вы... у каждого из вас есть недостатки. У вас, и у нас с Ребеккой. Достоинства - тоже есть. София замолчала, по-прежнему смотря в зеркало на себя и немного - на Фауста. - Если кто-то в чём то и прав, то это Ребекка, - наконец сказала София. - Мы другие. Мы не сильнее остальных, не лучше, но устроены мы по-другому. И выживаем мы по-другому. Я не одобряю поступков Винсента. Но знаешь, в чём вся проблема? - Он наша семья, ты это хотела сказать? - Да, - помявшись, признала София. - Он наша семья. Ребекка - тоже. И мы не всегда будем согласны друг с другом. И нам придется смиряться с некоторыми нашими решениями. А в некоторых случаях придётся как-то влиять друг на друга. Серьёзно, в последний раз Винсент настолько перегнул палку, что я до сих пор отойти не могу. - Как это не парадоксально и немного печально, единственный, кто отошёл, это Винсент, - задумчиво сказал Фауст. - Думаю, об этом нам придётся с ним провести серьёзную беседу. - Он же живёт гораздо дольше, чем ты, - сказала София. - В масштабах его жизни, тормоза у него тоже срывает масштабно. Но если посмотреть на Ребекку... - Не надо про Ребекку, - нахмурился Фауст. - Последнее время у меня есть кое-какие подозрения. И если они правдивые, то у Ребекки всё гораздо хуже, и разговор с ней будет крайне серьёзен. Их взгляды в зеркале пересеклись. Софии стоило больших трудов, чтобы не сказать, что она прекрасно понимает, о чём именно говорит Фауст. Когда она умирала, Винсента не было рядом. Её смерть видели непосредственно Ребекка и Фауст. Конечно, Фауст мог увидеть то же самое, что и она. И если это было правдой, если это действительно было правдой, то София должна первой поговорить с Ребеккой. До Фауста. И уж тем более до того, как об этом узнал бы Винсент. - Так что? - спросила София. - Давай, запечатлеем себя на веки вечные, как будто это что-то изменит. - Я искренне надеюсь, что у нас это получится, - пробормотал Фауст, достав палочку и начиная творить заклинание. - Солнца достаточно, зеркал - тоже, всё необходимое у нас есть. Единственная проблема - в моей палочке трещина, надеюсь, она продержится хотя бы до конца месяца. - Винсент за этот месяц три палочки сменил, - поделилась София. - У Ребекки вчера сломалась вторая. С моей, правда, всё в порядке, хотя заклинания выходят настолько неважные, что плакать хочется. - Всё дело в парадоксе, - ответил Фауст, продолжая чертить формулы. - Я, Винсент, Ребекка, мы творим магию, не обладая тем полем, которое есть у волшебников. Палочки нас слушаются, но не понимают нашей природы. Нам нужна правильная расстановка сил. У тебя магическое поле есть, но одновременно в тебе есть и пыль. Ты - это по-прежнему ты, поэтому если и полагаться на силы, то исключительно на силы твоего проводника. Не сдержавшись, София толкнула Фауста. - Серьёзно, мы же будем запечатлены навечно! Давай, сделай менее сосредоточенное выражение лица. Фауст засмеялся, отойдя от Софии. - Если ты будешь продолжать меня пихать, то я выйду за пределы зеркал и у нас ничего не получится. - Отлично, в этом и был мой план! Зачем мне твоё лицо, когда может получиться вполне неплохой результат? София не успела отпрыгнуть назад, когда на неё набросился Фауст: почти сбил с ног, но перехватил так, чтобы она не упала. И начал сильно её щекотать. София балансировала на грани двух состояний, и не знала, от чего умрёт быстрее: от щекотки или своего громкого смеха, который едва не раздирал горло. В какой-то момент Фауст прекратил её щекотать, и София обессилено сказала: - Складываю оружие, ты победил. Она подняла взгляд и, посмотрев на Фауста, проследила за направлением его взгляда. Фауст смотрел на Ребекку. - У меня есть идея! - во всё горло крикнула София. - Ребекка, найди Винсента, пусть он придёт сюда. Давай, ну же! - Не уверена, что... - начала Ребекка, но София быстро её перебила. - Давай, найди Винсента и приведи его сюда, - азартно сказала София. - У меня есть идея. - Ладно, - только пожала плечами Ребекка. - Если у тебя есть идея, то так просто от этого не отделаешься. Ребекка привела Винсента через час. На следующий день были готовы две теневые сущности. Одна из них, не смотря на громкие протесты, осталась у довольно смеющегося Винсента. А тот, на котором были Винсент и София, запечатанная в теле Лидии Кэрролл, у Фауста. София знала, что могла бы настоять и оставить теневую сущность себе. Но слишком уж ясно читалась ненависть в его глазах, когда он смотрел на Ребекку. София не хотела, чтобы он смотрел на неё так ещё когда-либо в жизни. София хотела всё исправить. *** У Эдварда Эверарда было землистое, чуть одутловатое лицо и короткая черная челка. Впрочем, и его волосы, и его челка едва ли не с каждым днём пополнялась новыми седыми волосами. Поначалу София, не знавшая, что из себя представлял директор Хогвартса, считала его человеком крайне неприятным. Всё изменилось со временем, потому что Эдвард Эверард был превосходным директором. Помимо своих обязанностей директора, он так же был и профессором. Преподавал он Историю магии, и даже самые скучные, самые занудные факты мог преподносить так, что захватывало дух и хотелось записывать, слушать, а после - записывать снова. Эверард умел превосходно решать конфликты, как среди профессоров, так и среди учеников. Если у кого-то из учеников возникали проблемы, он мог помочь им лично, даже если это никак не соприкасалось с тем предметом, который преподавал он. Казалось, Эверард успел везде, где можно было успеть, и решал такие проблемы, с которыми бы не смогли справиться и десяток человек. Пусть и София провела в Хогвартсе всего несколько месяцев, одно она заметить успела: Хогвартс отставал от обычного мира по меньшей мере на два века. И если в обычном мире от бушующих времен инквизиции остались лишь слабые отголоски, то в Хогвартсе они прекратились не более тридцати лет назад. И лишь благодаря Эверарду. Впрочем, одного Эверард не сделал: не избавился от всех приспособлений. Так Винсент, охочий до новых мест, до тайн Хогвартса, нашёл один небольшой подвал, в котором сохранились все пыточные предметы. - А вот такое я вижу в первый раз, - сказал Винсент, указав на стул, от которого отходила железная труба, увенчанная небольшим куполом, размером с голову. - Мне нравится. А вам? Когда Винсент разбудил Софию посреди ночи, и они вместе с ним и Ребеккой пошли будить Фауста, София была уверена, что под «вы не поверите, какую красоту я нашёл, вам обязательно нужно её увидеть», Винсент подразумевал нечто другое. Совсем другое. Фауст, несколько раз моргнув, протяжно, обреченно вздохнул и ушёл, бросив на ходу, что идёт спать. Ребекка выглядела крайне холодной и равнодушной, после чего просто ушла. В подвале остались только Винсент и София. - Винсент, ты же понимаешь, что повторения быть не должно, да? - тревожно спросила София, внимательно вглядываясь в его лицо. - Повторения случайного опустошения людей? - рассеяно спросил Винсент, ощупывая железный купол. - Да, конечно, такого не будет. Мне просто сорвало крышу. Господи, зачем нужна эта штука, понять не могу. - Винсент, посмотри на меня. Он быстро вскинул на неё взгляд. У него были раскрасневшиеся щеки, блуждающая улыбка и донельзя рассеянный вид. Может быть, смотрел он на Софию, но мыслями явно был далеко. - Что с тобой происходит? - только и смогла спросить София. - Ничего. Я же всегда был таким, не забыла? - Да, был. Но ты снова это повторяешь. Повторяешь, что тебе просто «сорвало крышу». Ты такой, какой есть, но ты убил людей. Неужели тебя это совсем не волнует? - Как именно меня должно это волновать? Как тебя - жизнь Лидии? София дернулась от него неосознанно, не зная, что именно хотела сделать: убежать, закрыться. Винсент это заметил: сделал шаг вперёд, подняв руки, раскрывшись. - Я не хотел этого говорить. - Не надо, - покачала головой София. - Это же правда. Они смотрели друг на друга, и в ту секунду София была абсолютно уверена, что думали они об одном и том же: как же сильно они похожи. Как же сложно с ними, как же сложно Ребекке и Фаусту. - Мы не подарок, да, София? - подтвердил её мысли Винсент. - Да, пожалуй. - Послушай, - устало вздохнул Винсент. - У меня много переживаний. Ты с нами не так часто, как было бы надо, и ты не всегда знаешь, что у нас творится. Я мог бы тебе рассказать. Но тебе действительно это нужно? София немного подумала, отведя взгляд. Может быть, Винсент и был прав. Ему просто сорвало крышу. А такими вещами, как этот стул, да и вообще, чем-то, что было вне его понимания, он интересовался всегда. В конечном счете, это было не её дело. У Винсента была Ребекка. Они со всем разберутся. Но прежде, чем уйти вслед за остальными, София спросила: - Ты же знаешь, что мы семья, да? - Я знаю, София. Мы семья, и если было бы что-то действительно важное, что я должен был бы рассказать, я бы это сделал. Не волнуйся за меня. София, постояв несколько секунд, ушла. *** У Эверарда было то, что было и друга Винсента, создавшего Золотое сечение и картину с таинственно улыбающейся девушкой. Внушение, как и разлады в поле, на него не действовали. Но он не боялся никого из них, напротив - ему было интересно. И интерес этот был вовсе не научный, какой мог бы быть к интересным породам зверушек. Он интересовался ими, как людьми. И в первую очередь Фаустом. София сама не заметила, как эти двое сдружились. *** Их дружба продвинулась куда дальше. Фауст рассказал Эверарду всё. Рассказал о том, кто они такие. Рассказал, как они живут, что подпитывает их существование. Рассказал о спутниках. Обо всём, что говорил ему Винсент. София узнала об этом в непринужденном разговоре с самим Эверардом - он пригласил её в свой кабинет. - И зачем вы рассказываете мне это? - удивилась София. - А почему я не должен был бы рассказывать? - с весельем в голосе спросил Эверард. - Или вы убиваете каждого, кто, не будучи в вашем круге, узнает вашу тайну? - Прекратите, - досадливо поморщилась София. - Я никого не убиваю, и никогда бы этого делать не стала. - Вот как? У вас уже была возможность? - Да. Такая возможность у меня была. София была уверена, что он спросит про Лидию. София была уверена, что он обязательно спросит, что она чувствует, понимая, что отняла чужую жизнь. Пусть и не сама - но факт оставался фактом. Эверард этого не спросил. - Мне всё равно, что вы делаете, пока вы не трогаете их, - сказала София, прекрасно зная, что Эверард поймёт, о ком идёт речь. - Но если вы причине вред кому-то из них - я не знаю, на что буду способна. - Как хорошо, что я не хочу причинять вам вреда, - хмыкнул Эверард. - Напротив. Я хотел бы вам помочь. София удивлённо подняла брови. Эверард был могущественным волшебником, хорошим профессором и директором одной из самых сильных школ магии. Но неужели он действительно думал, что за несколько месяцев мог узнать что-то, чего за всё время существования не знали бы Винсент или Фауст? - Видите ли, мисс Кэрролл, - задумчиво сказал Эверард, постукивая кончиком пера по столу. - Правильно ли я понимаю, что все ваши знания строятся лишь на том, что говорит профессор Эйвери? - Да, так и есть, - ответила София. - Но Винсент, он... - Прожил гораздо дольше, чем все вы, - закончил за неё Эверард. - И, конечно же, он мог узнать многое о самом себе, таких, как он, да и о таких, как вы с Ребеккой - тоже. Но вам никогда не казалось, что все его знания чересчур однобоки? - Однобоки? - переспросила София. - Да, - твердо кивнул Эверард. - Все его теории о вашем существовании связаны с религией, или же тесно с ней переплетаются. Скажите, мисс Кэрролл, вам никогда не казалось это странным? - Странным? Софии казалось, что она превратилась в попугая. Но она не могла понять, что до неё пытался донести Эверард. - Возможно, я не так выразился, - помолчав, сказал Эверард. - Не странным, нет, скорее нецелесообразным, особенно, если вы действительно хотите что-то узнать о себе. Видите ли, София, всё, что связано с религией, написано людьми. Вы же не считаете, что Библию или книгу Еноха написали феи или кто-то, сидящий на облаках? - Нет, я... я так не считаю, - запнувшись, ответила София. - Вот и я о чём! - воскликнул Эверард. - И если вы действительно хотите узнать больше о чём-то, то выход всегда один - читать или говорить с теми, кто читает. Или с кем-то, кто сталкивался с подобным. В любом случае, вам придётся обращаться к людям. И поверьте мне, мисс Кэрролл, труды людей вовсе не ограничиваются религией. - В таком случае, где именно мне нужно искать? - спросила София. - И потом, даже если говорить о религии и о том, что известно Винсенту... даже из этого я пока что не знаю всего. - Что же, - ответил Эверард, беря пергамент и что-то быстро записывая. - В вашем распоряжении по-прежнему вся Библиотека Хогвартса. А теперь - и Запретная секция. София, несколько секунд витая в прострации, взяла разрешение на посещение Запретной секции. - Советую вам ознакомиться с трудами некроманта Райли Прайда, - любезно подсказал Эверард. - Некроманта? - переспросила София. - Я здесь относительно недавно, но, искренне надеюсь, я правильно понимаю то, чем именно занимаются некроманты. - Моя дорогая мисс Кэрролл, изначально мистер Прайд родился вполне обычным человеком. И, поверьте мне, он был таковым долгое время. Потом он стал человеком не просто обычным, а, пожалуй, благородным. Лет десять занимался нашей медициной, чуть позже, - ушёл к магглам. Потом... кривая дорожка, знаете ли. Иногда случается. - Спасибо вам. И, директор Эверард? - Да, мисс Кэрролл? Помявшись, София всё же сказала: - Меня зовут София Саммер. *** Библиотекарь, несколько минут напряженно смотревший на разрешение, достал волшебную палочку и пробормотал какое-то заклинание. После чего, раздраженно вдохнув, провёл Софию в запретную секцию. Огромный том, написанный Райли Прайдом, он держал двумя пальцами. Положив книгу на стол, библиотекарь сразу отошёл. - Если будут проблемы, - кричите, - мрачно сказал он, после чего сразу же ушёл. София, нахмурившись, открыла первую страницу, мимоходом пожалев, что не озаботилась захватить с собой стакан с чаем. На пятой странице она с удивлением обнаружила одну неприятную особенность: слова, фразы и целые отрывки могли изменять своё содержание, стоило ей только моргнуть. Пришлось возвращаться в самое начало, или пролистывать страницы, в надежде найти отрывок, на котором она останавливалась в последний раз. Было неприятно, но из-за такого она точно кричать бы не стала. - И не надоело вам, мисс? - осведомился у неё приятный, глубокий голос. София подпрыгнула, озираясь по сторонам. В Запретной секции, кроме неё самой, никого не было. - Успокойся, - пробормотала София, поворачивая очередную страницу. - Успокойся. Здесь никого нет. - Однако, какая поразительная наглость, - снова сказал голос, и в этот раз в нём можно было расслышать явственные ноты презрения. - Появляться в месте с тысячью душ и во всеуслышание заявлять, что вы здесь одна-единственная. София вскочила со стула, и, отойдя на несколько шагов, с удивлением уставилась на книгу. Внешне она никак не изменилась: по-прежнему была огромной, в коричневом переплете и с желтыми, ветхими страницами. Но стоило Софии снова сделать шаг в сторону книги, как страницы зашелестели. - Впрочем, прошу простить мне мои слова, - снова сказал голос. - Видите ли, я столь много времени провожу в забвении, что не сразу вспоминаю, какого это, - быть человеком. А когда я им был, то уверенность в том, что, вот он я, единственный, лучший и неповторимый сопровождали мне на протяжении всей жизни. София успокоилась сразу. Подошла к столу, и, проведя пальцами по корешку, восторженно озвучила очевидное: - Вы, - говорящая книга! - А вы имеете поразительное качество оскорблять других, - сварливо ответили ей. - Я, если хотите знать, личность. Не такая, как прежде, но что-то во мне ещё теплится. - Мне жаль, я не хотела вас оскорбить, - искренне сказала София, снова садясь за стол. - Но почему вы не заговорили со мной сразу... мистер Прайд? - Я всё ждал, когда вы первая что-нибудь скажете или, разозлившись, закроете меня и снова положите на полку. Не часто у людей есть столько терпения и упорства, чтобы листать книгу, которая совершенно не даёт какого-либо смысла. - Но у вас есть что-то, что, предположительно, может мне помочь, - не согласилась с ним София. - Значит, смысл в этом определенно есть. - И что же вам, юная мисс, может оказать помощь в таком, как я? - полюбопытствовала книга. - Хотите узнать заклинание медленного свежевания? Зелье мучительного гниения? Или, может быть, вам нужны ритуалы жертвоприношений? Те три, что я смог открыть в последних годах своей жизни, крайне действенны. - Вы, судя по всему, совершали ужасные вещи, - поморщилась София. - Но все, - во имя науки! - жизнерадостно ответила книга. - Думаю, это меня оправдывает. - Нет. - Кто знает, - неопределенно ответила книга. - Выходит, вы хотите узнать что-то другое? И что же это? - Директор Эверард сказал, что вы можете знать что-то о таких, как я, - помявшись, ответила София. - О такой, как вы, - повторила книга. - И какая же вы, мисс? - Я... у вас были случаи, связанные с двумя людьми? - У меня были случаи, связанные с сотнями людей, - ответила книга, и в голосе её прорезались скучающие нотки. - Может быть, вам стоит выражаться конкретнее? - Возможно, в этой истории была девушка. И мужчина, - подумав, ответила София. - И золото. - Золото? - зашелестев страницами, переспросила книга. - Да. Много золотой пыли. Книга захлопнулась, открывшись вновь, страницы зашелестели, буквы заплясали, складываясь в бессмысленные предложения и нелепые узоры. Когда очередная страница перевернулась вновь, София увидела вполне осмысленный текст. - Случай, о котором вы говорите, действительно принес в мою жизнь золотую пыль. Но я бы не сказал, что её было много. *** 1615 год, 20 апреля, больница святого Мунго, Магическая Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациент: Майкл Тринити. Поступил пациент в состоянии настолько плачевном, что, смотря на него, люди, обезображенные первыми признаки чумы, смотрятся новорожденными младенцами. На вопрос, сколько ему лет, он упорно продолжает повторять, что ему двадцать четыре года. Я бы, пожалуй, мог бы поверить в это, если бы был глух, слеп и тронут рассудком. Выглядит он на пятьдесят или девяносто, - тут всё зависит от освещения. Тем не менее, он достаточно богат (заметка: разузнать, откуда у него те средства, которыми он располагает). Оплачивает отдельную палату, пожертвовал больнице неплохую сумму и сказал, что все деньги, которые у него есть, - отойдут больнице, как только он отойдёт на покой. Всё, чего он хочет, чтобы его вылечили. Тем не менее, пациент упорно не хочет говорить, от чего именно его нужно лечить. Часто повторяет малозначащие фразы, и чаще всего вот эти: «Мне нужно стать собой», «я не хочу, чтобы это продолжалось вот так» и «мне это необходимо». Чего именно он не хочет, что именно не должно продолжаться и что ему необходимо он, конечно же, не озвучивает. Пожалуй, начну с малого. Заклинания и зелья для поднятия боевого духа и хорошего настроения. Может быть, у него просто переутомление. 1615 год, пятнадцатое марта, больница Иоанна при церкви, Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациент: Шарлотта Хантер. Ох уж эти монашки: демонов в них похлеще, чем в обычных людях. Скольких я их поведал за время моей здесь работы: с больной головой, ноющими спинами, с младенцами в подоле (причем каждый из младенцев был, разумеется, доктор Прайд, поверьте мне, доктор Прайд, зачат от Иисуса нашего Христа), и в моей постели. Каюсь, грешен. Эта ничем не отличается, за лишь небольшим исключением: пришла она не по собственной воле. Конечно, в практике у меня бывало, что притаскивали кого-то, кто вовсе не должен был находиться здесь. Обычно это были те особы, которые не от большого ума могли сказать вслух, что священник или какой-нибудь прихожанин их трогал. Не имеет значение, хотели ли они того или же нет. Если у тебя не хватает мозгов умалчивать о чём-то, что люди будут порицать, место тебе, - в моём процедурном кабинете. Люди без капли мозгов этого заслужили, поверьте моему опыту (заметка: если я когда-нибудь решусь издать свои личные записи, нужно тщательно проанализировать все свои высказывания). Шарлотту никто не трогал и младенца от Иисуса Христа или от Господа у неё не было. Зато она видела (далее приведена цитата, со мной ничего общего не имеющая) «Бесовщину, о которой не стеснялась говорить вслух. Смела утверждать, что видела что-то, в сравнение с Господом или то, что могло бы быть лучше его. Когда же её спросили, что, по её мнению, может быть лучше Господа нашего, она ответила, что то был мужчина». Мне сказали, что радикальных мер применять не надо: если есть возможность вылечить её, не превращая в истекающую слюной куклу, я это сделать обязан. Тем не менее, прежде чем я приступлю к основному лечению, нужно привести в порядок спину бедной девочки. Выглядят эти царапины не самым лучшим образом. 1615 год, 28 апреля, больница святого Мунго, Магическая Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациент: Майкл Тринити. Как я и думал, простенькие зелья и заклинания хорошего самочувствия начали помогать. Не сказал бы, что лечение продвигается так хорошо, как я того хотел, но, тем не менее, видны заметные улучшения. Пациент относительно бодр, относительно разговорчив и относительно рассудителен. На вопрос, сколько, по его мнению, ему лет, теперь отвечает, что ему тридцать четыре. Думаю, к концу лечения он сможет вспомнить свой настоящий возраст. 1615 год, 1 мая, больница Иоанна при церкви, Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациент: Шарлотта Хантер. Не смотря на то, что я всего лишь излечил спину бедной девочки, её моральное состояние начало улучшаться. От еды она более не отказывается, в состоянии поддержать малозначительные разговоры о погоде и сама, но крайне редко, выходит на улицу. На вопросы о том, считает ли она, что есть что-то более значимое, чем господь, она, однако, прямо говорить не спешит. Ни в коем случае не считаю это плохим. Плохим я считаю то, что грех в её возрасте не обзавестись хотя бы толикой хитрости. Особенно с учетом её окружения. 1615 год, 8 мая, больница святого Мунго, магическая Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациент: Майкл Тринити. Есть у меня подозрения, что пациент не принимает мои зелья согласно предписаниям. Настроение его скачет по часам и, ко всему прочему, у него начались видения. В своих видениях он орёт, богохульствует, молится, заходится в агонии, постоянно к кому то взывает. Узнал, что пациент пытался покончить с собой: пытался разбить себе голову о стену, но в какой-то момент просто остановился и что-то, не переставая, бормотал. Сказал, что если я смогу прекратить это, то больница денег не получит - они перейдут мне. Пожалуй, такой сильной мотивации у меня ещё не было. 1615 год, 10 сентября, кабинет, Британия, личные записи Райли Колина Прайда. Пациенты: Шарлотта Хантер и Майкл Тринити. Четыре месяца - коту под хвост. Утешает только то, что деньги я получил, но это, скорее утешает меня исключительно как человека, но не как - доктора. В какой-то момент я положил все свои силы на то, чтобы понять причину одолевающих болезней Майкла Тринити и Шарлотты Хантер. И ни разу, ни разу мне не приходило в голову сопоставить их двоих. В оправдание могу сказать только одно: с чего бы я должен был это делать? Они были из разных миров, с разными жизнями, разными характерами и, в чём я абсолютно уверен, знакомы они никогда не были. Теперь я вижу прекрасно, что не похожи они были лишь на первый взгляд. Их состояние копировало друг друга досконально. Если бы я вёл свои записи более тщательно, уверен, сейчас я бы мог провести параллель между каждым их приступом, каждым их бредом, каждым затишьем. Так же я уверен, что всё это происходило в один и тот же день, в один и тот же час. Майкл Тринити умер пятого сентября. Шестого сентября скончалась Шарлотта Хантер. Перед тем, как она испустила последний вздох, я не удержался: схватил её за плечи и заорал прямо в лицо «Вы когда-нибудь знали человека по имени Майкл Тринити?». Шарлотта была мертва, и вряд ли успела услышать эти слова. С чем я столкнулся? И буду ли я искать ответы на эти вопросы? Хотел бы я знать. *** - Мисс, - сказала книга, вырывая Блисс из чтения. - Вам стоило бы прекратить читать. К моему глубочайшему удивлению, радости мне это не доставляет. София хотела извиниться, сказать, что не хотела причинять неудобства, но от слов её отвлекла режущая боль. Посмотрев на своё запястье, она обнаружила, что всё оно исчерчено глубокими царапинами. - Зачем вы это сделали? - ошарашенно спросила София. - Я к вам и не прикасался. Это сделали вы, своими собственными руками, - ответила книга. - Последний человек, который меня читал, превратил своё лицо в месиво. До него был ещё кто-то, имени я его не знаю, но отлично помню, что он едва выжил. София продолжала смотреть на книгу, не зная, что ответить на это. - Хогвартс - поистине прекрасное место, не так ли? - мечтательно сказала книга. - Столько тайн, столько красоты, столько магии. Призраки, картины... - Книги, - машинально закончила за него София. - Именно! - радостно ответила книга. - В конце своей жизни я... не сказал бы, что раскаялся, но кое-какие грехи мне удалось искупить. Тогда я думал, что нет ничего хуже смерти. Но призраком я становится, не хотел. Максимум, на что они способны, это напугать кого-то со слабым сердцем или пройти сквозь тебя. Не слишком приятно, конечно, но это лишь мелочи жизни. - А картиной? - спросила София, растирая запястье. - Вот уж что бесполезно в своей высшей категории, - презрительно ответила книга. - Висят на стенах, говорят, иногда служат людям, открывая для них двери. Нет, всё это было не для меня. - Почему вас не уничтожили? - растерянно спросила София. - Не сожгли, не вывезли из Хогвартса, не заперли, в конце концов? - Вы, девочка, совсем не знаете истории и магии своей школы, правильно я полагаю? - печально вздохнула книга. - Молодое поколение, что с него взять. Неужели вы никогда не задавались вопросом, зачем школе, которая заботится о безопасности учеников, нужно что-то, что называлось бы Запретной секцией? - Я понимаю, к чему вы клоните, но я не вижу в этом смысла, - честно сказала София. - Вас удерживает какая-то магия школы, не позволяющая уничтожить вас, ведь так? Но, в таком случае, почему было бы не создать комнату, о которой не узнал бы никто, и все разрушающие вещи хранить именно в ней? - Разрушающие вещи! - на секунду Софии показалось, что книга цокнула языком. - Однако. Видите ли, мисс, все вещи, будь то разрушающие или нет, рано или поздно выходят на поверхность. Рано или поздно они используются, и, поверьте мне, исключений не бывает. Я знал, на что иду, когда становился книгой. Несмотря на согласие, не смотря на подобие раскаяния, я, полагаю, был не самым лучшим человеком. И то, что сокрыто во мне, заставляло людей делать с собой не самые приятные вещи, похожие на отголоски того, что я сам делал с другими когда-то. - Выходит, вы сами этого не хотите? - Как сказать, - уклончиво ответила книга. - Пожалуй, я могу остановить читавшего меня в любой момент. Но я не всегда это делаю, потому что мне интересно, насколько далеко может зайти человек во вреде себе же. - Но, всё же, я не понимаю, почему бы вас просто не вывезти из Хогвартса? - Девочка, девочка моя, - хмыкнула книга. - Можно. Меня, разумеется, можно вывезти из Хогвартса. Меня можно сжечь, изрезать, можно наложить на меня все заклинания мира. Но я не человек, и я связан с этой школой до конца её времен. Думаете, на протяжении времени, что я здесь, меня, да или любую другую книгу из этой секции не пытались уничтожить? Не пытались увезти за пределы? Пытались, конечно. И, конечно, у некоторых это получалось. По правде говоря, проблем с тем, чтобы вывезти меня за границу этой школы, магической Британии, в обычный мир, не возникнет. Но я всегда буду возвращаться. Я всегда буду стоять на этой полке, дожидаясь очередного человека, который возьмёт меня в руки. И этого не изменить. София несколько минут посидела в тишине, после чего сказала: - Вы не возражаете, если я снова вернусь к чтению? - Не возражаю, конечно. Но, полагаю, хватит с вас на сегодня. Остальное я смогу рассказать вам сам, - ответила книга. - Видите ли, в момент смерти Майкл Тринити превратился в столб золотого света. Нет, то был не свет даже, - мелкая пыль. Но её было столь много, что я видел сияние. - И что было после этого? - постукивая ногтями по столу, спросила София. - Он исчез? - Исчез? - переспросила книга. - Нет. Через несколько минут он снова стал собой. Но живым больше не был. - А Шарлотта? Причем здесь Шарлотта? - Шарлотта умерла на следующий день. В день, когда она была бодра, весела и выглядела так, словно весь мир подчинялся одной лишь ей. А потом, за одно мгновение, всё исчезло. Её глаза полностью заволокло той самой пылью, которую я видел в Майкле Тринити. А дальше... дальше вы знаете сами. *** - А теперь - заключительный этап, - сказал Винсент, попеременно поглядывая в книгу и в свой котёл. - Добавляем корень болтрушайки и... - Профессор Эйвери, - крикнула какая-то девочка, после чего только подняла руку. - Вы хотели сказать - перья болтрушайки? - Что я хотел, то я и сказал, будьте внимательнее, - растерявшись, ответил Винсент. - Так вот, добавляем... перья болтрушайки и корень брюховёртки, да. - Жало, профессор Эйвери, - сказал мальчик, сидящий на несколько парт впереди девочки. - Брюховертки - это насекомые. - Ваша проверка проходит гораздо лучше, чем я предполагал, - пробормотал Винсент. - Отлично. Ваше зелье, согласно рецепту, должно было приобрести ярко-фиолетовый оттенок. Кто может похвастаться этим достижением? - Профессор Эйвери, но зелье должно получиться золотого оттенка. И у меня оно именно такое! - Так, подождите, - сказал Винсент, облокотившись на стол и приложив руку к виску. - Вам была поставлена задача - приготовить зелье Мопуса и... - Нет, профессор Эйвери, нам нужно было приготовить Волшебный искристый порошок, - снова подала голос девочка. Винсент взмахнул палочкой, и девочка сразу же встала на ноги, застыв на месте. София, отворившая дверь, и поначалу пытавшаяся привлечь внимание Винсента, в какой-то момент начала с интересом следить за уроком. То, что он не прибегнул к своей палочке, а лишь создал видимость, она заметила сразу. - Волшебный искристый порошок, - повторил Винсент. - Но я прекрасно помню, что в начале урока я ясно дал понять, что хотел бы увидеть зелье Мопуса. - Да, так и есть, но в ходе диктовки нужных ингредиентов вы перечислили именно то, что нужно для Волшебного искристого порошка, - едва не заикаясь, ответила девочка. - А Волшебный искристый порошок - это? - Зубная паста. Винсент, что-то невнятно простонав, снова взмахнул палочкой. Девочка упала на свой стул, как подкошенная. - Сравнивайте цвета своего зелья, - сказал Винсент, заметив Софию. - Когда я вернусь, скажите, какой из них был более золотой, или... что-нибудь вы обязательно мне скажете. Я должен отойти на пару минут. София благоразумно отошла от дверного проёма, и была права - Винсент хлопнул дверью так, что эхо отдалось, по меньшей мере, в десятки коридоров Хогвартса. - Напомни мне, почему я решил стать преподавателем именно по зельям? - первым делом спросил её Винсент. - Ты сказал, что это будет весело, и ещё что-то про то, что учитель зельеваренья, который преподавал до тебя, был самой легкой добычей в твоей жизни, - припомнив, сказала София. - Но сейчас речь не об этом... - Где были мои мозги, - покачал головой Винсент. - Я никогда не чувствовал себя настолько ущербным, как эти полгода. София, я ничего не понимаю в зельях. Ты видела? Я перепутал зелье эмпатии и зубную пасту. - Зелье телекинеза и зубную пасту, - машинально поправила его София. - Не волнуйся, несколько десятков лет, и ты сможешь выпустить и книгу по зельям, я в этом уверена. Но, послушай, держи. София всунула ему в руки книгу. Винсент удивленно поднял на неё взгляд. - Прочитай её как можно скорее, - умоляюще сказала София. - Или поговори с ней. С ним. Его зовут Колин Прайд, или мистер Прайд, как тебе удобнее. Винсент снова посмотрел на книгу, пролистнув несколько страниц. Выражение его лица было крайне удивлённым. - Ты хочешь, чтобы я прочитал чьи-то мемуары? Или, - Винсент внимательнее всмотрелся в страницы, потерев глаза. - Что это, зарисовки человеческого скелета? - Винсент. - Хорошо, - вздохнул Винсент, кивнув. - Как только прочитаю - сразу же тебя найду. *** Винсент не подошёл к ней на следующий день, спустя два дня, неделю - тоже. София часто караулила Фауста и Ребекку. С характером Фауста, когда у него начинались очередные приступы меланхолии, можно было поговорить лишь тогда, когда можно было где-то его подловить. С Ребеккой, которая постоянно уходила от вопросов, тоже. Но чего София и представить не могла, что ей придётся когда-либо караулить Винсента. - Ты прочитал книгу? - спросила София. Винсент, войдя в свой кабинет, вздрогнул. София смогла притаиться в той части, куда не попадал свет. - София, у меня чуть сердце не остановилось, - раздраженно сказал Винсент. - Сменил бы лицо, только и всего, - пожала она плечами. - А то вечно Фауст за всех отдувается. - Ты что-то хотела? - спросил Винсент. Лицо его было непроницаемо, и София не могла понять, с чем были связаны такие перемены. В настроении. В движениях. Во взгляде. Во всём его существе. - Винсент, у тебя всё хорошо? - спросила София, внимательно вглядываясь в его лицо. - Ты прочитал книгу? - Ах, это... - сказал Винсент так, будто и забыл, что ему давали какую-то книгу. - Да, прочитал. И сжёг эту ересь. София не знала, как на это реагировать. Реагировать на слова Винсента, его раздраженный тон и недовольный вид. Причин всего этого она попросту не понимала. - Винсент, в чём дело? - спросила София. - Ты хотя бы понимаешь, что творишь? Ты действительно сжёг мистера Прайда? - Мистера Прайда? - переспросил Винсент. - София, я сжёг книгу не самого лучшего содержания, и не самого лучшего человека. Возможно, в какой-то момент он свихнулся настолько, что и сам не понимал того, что именно видел. Спутал обычную магию с чем-то невероятным. - Винсент! - воскликнула София. - В нашем положении нам нужна любая зацепка, любое слово, даже если они - рассуждения из мемуаров. Мы же практически ничего не знаем о том, кто мы такие, и... - Мы не знаем о том, кто мы такие? - переспросил Винсент. - Что ты несёшь? Совсем забыла, как все эти столетия я только и делал, что рассказывал тебе о том, кто мы такие, предоставлял тебе всю правдивую информацию? А что сделала ты? Полезла в мемуары какого-то ненормального, вместо того, чтобы спросить обо всём меня, Ребекку или Фауста? София была не в силах сказать что-то. Она просто смотрела на Винсента, и понимала, что никогда прежде не видела его настолько злым. Не просто злым - злобным какой-то животной злостью. София ушла и в тот же день, удостоверившись, что Винсента нет поблизости, попросила Ребекку встретиться с ней где-то, где их разговор точно не был бы услышан. Ребекка привела её в комнату на восьмом этаже, по виду сильно напоминающую небольшую гостиную для чаепитий. - Не волнуйся, - сказала Ребекка. - Здесь нас точно никто не услышит. О чём ты хотела поговорить, София? - О Винсенте. На миг Софии показалось, что на лице Ребекки промелькнул множественный спектр эмоций: радость, раздражение, злость, тоска, бессилие и нечто, похожее на страдание. София моргнула и поняла, что ей лишь показалось. На то, чтобы пересказать Ребекке небольшой инцидент, у Софии ушло больше получаса. Слишком сложно было подбирать слова. Слишком сложно было описывать поведение Винсента, такое для него несвойственное. - Ох, цветочек. А вот теперь София была уверена: Ребекка смотрела на неё с жалостью. - Ты же знаешь, что Винсент верующий, да? - Да, я помню, ты говорила мне об этом, - отмахнулась София. - Но какое отношение это имеет к... о. О мой бог. - Забавно, - сухо сказала Ребекка. - Я помню, как ты говорила это, будучи Марой. - Нет, подожди, это какой-то абсурд! Да, Винсент верующий, но... он же понимает, что мы можем быть не связаны с религией вовсе? Он же понимает, что они могут оказаться не нефилимами, не ангелами, а кем-то другим? Да, этому придётся найти объяснение, и искать придётся долго, но... Ребекка по-прежнему молчала, просто не отводя от Софии взгляда. София чувствовала, как постепенно стабилизировались в голове её мысли. Чувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Вспоминала каждую ситуацию, в которой ей становилось неуютно рядом с Винсентом. София не понимала, почему она увидела всю картину только сейчас. - Долго же до тебя доходило. Что именно долго до меня доходило, Ребекка, хотелось спросить Софии. Что Винсент, рассудительный, пусть деспотичный, пусть со своими причудами Винсент, настолько сильно верит в бога, что вера эта заслоняет ему всё? Что Винсент, которому она дала что-то, наводящее на размышление об их природе, сразу же сжёг всё, что не было связано с религией. Что Винсент был искренне уверен, что он являлся ангелом. И веру эту он не позволил бы никому забрать.