Ad Interim

Я не могла понять, я только знала, что какая-то глубоко спрятанная химическая субстанция внутри одного из нас настоятельно нуждалась в своем давно утраченном дополнении — или противоядии? — внутри другой.© Энджел Доминик не вошел в аудиторию - ввалился, неловко зацепившись о порог ногой, восстановил равновесие, но в тот момент, когда уже хотел пройти к своему столу, задел ногой открывшуюся дверь и упал, проехавшись до своего стола. В аудитории послышались сдержанные смешки и грустный, полный страданий и печали вздох. Один из аспирантов, подавшись вперед, прошептал на ухо Джейми: - Джессамина, теперь понятно, в кого ты такая ловкая. - Удивительно, что ты понял это только сейчас, - в тон ему отозвалась Джейми. - А не тогда, например, когда назвал меня Джессаминой в первый раз и я пролила тебе на руку серную кислоту. Джейми услышала легкое колебание воздуха: Брэм вздрогнул всем телом. Брэм скривил лицо, отодвигаясь от неё. - Сумасшедшая ты девица, Джесс... Джейми. Замуж тебе нужно выйти, найти человека, который тебя приструнит. - Смотри, я красивая, молодая, у меня вполне себе развитый ум и есть чувство такта, - тихо сказала Джейми, наклонив голову. - Если я захочу, возможность выйти замуж у меня будет. А ты... ну, скажем так: с твоим плаксивым характером это твой единственный выход. Именно выйти замуж. - Мужчины женятся, - пренебрежительно ответил Брэм. - Ты, такая умная, должна знать об этом. - А я знаю об этом, Брэм! Но мы говорим о тебе, понимаешь? Не о мужчинах. Энджел громко кашлянул, привлекая к себе внимание аудитории. Джейми положила руки на стол и, скрестив пыльцы под подбородком, выразительно посмотрела на своего отца. Она ощущала, как морщится сидящий за её Брэм, да и все остальные одиннадцать человек в аудитории. У тебя совсем нет манер, Джейми. Директор, девушки не должны присутствовать на лекциях, девушек вообще не должно быть в нашем университете. Так почему здесь находится Джейми? Джейми ходит за своим отцом, как собачонка. Бедняжка Джейми, её мать умерла при родах. Хотел вас спросить, профессор Доминик, как скоро вы планируете выдавать Джейми замуж? Джейми пролила мне на руку серную кислоту, смотрите, рука прожглась до кости! Когда отцу Джейми, Энджелу Доминику, предложили место в Болонском университете, тот и не думал терять такой возможности. Джейми такая прерогатива не прельщала. Ей не хотелось уезжать из Валенсии, из их маленького дома, настолько плотно обвитого плющом, что каждый год им приходилось срезать его с окон. Джейми не хотела расставаться с морем, до которого было рукой подать, не хотелось расставаться с белой галькой, ракушками, глубоким синим морем. Рядом с морем ей становилось спокойнее, тише. Рядом с морем она переставала нервничать. Рядом с морем в голове проносились умиротворенные картины: лица, прекрасные замки, величественные колоны, невероятные водопады. Золотая пыль, всполохами проносящаяся сквозь тьму. Испания, маленький университет отца, его лекции - вот и всё, чего она хотела для своей жизни. И это у неё было. Но ей пришлось собирать вещи, садиться на паром и отправляться в новые земли. И начать новую жизнь в Италии, в городе, который казался ей слишком огромным, замыленным, красно-серым. И всё же, Джейми не забывала: как только паром причалил к берегу, на мгновение в голове промелькнуло: я вернулась вновь. Джейми не понимала этого. Джейми никогда не была в Италии, и это она знала точно. - Я хочу вам представить моего коллегу, профессора Оксфорда, прибывшего к нам сегодня прямиком с туманного Альбиона, - возвышенно начал Энджел. Джейми подавила порыв закатить глаза. Временами её отец проявлял излишнюю высокопарность, которая была не к месту и не ко времени. - Теперь наша неделя поделена между нами: профессор Смит будет преподавать по понедельникам, средам, и пятницам. Всё остальное время вы будете мучатся. - Я позволю себе дерзость, и спрошу у вас, профессор, где же сейчас находится профессор Смит, - протянул Брэм. Джейми мысленно взяла на заметку: стащить из шкафа отца пузырек с серной кислотой. А лучше два. - Вы указываете на дверь, но там нет ничего, кроме пустоты. Джейми вздрогнула. Нет ничего, кроме пустоты. Нет ничего, кроме отсутствия существования конкретного человека. Иногда её пугали собственные ассоциации. - Профессор Райан Смит, к вашим услугам, - послышалось из приоткрытой двери. Спустя секунду в аудиторию вошли. - И я тоже позволю себе дерзость: единственная пустота в этом заведении - каждый из вас. - Впрочем, это вовсе не дерзость, - продолжил Смит. - Это - констатация факта. - Вы хотели меня о чем-то спросить, синьорина... Джейми не заметила, как вскочила со скамьи. Она чувствовала, как спину и руки покрывают мурашки, чувствовала неприятный зуд в затылке, чувствовала, как её пожирают глазами. Буквально слышала их мысли. Вы знаете, как вульгарно вела себя Джейми, когда увидела нового профессора? Вы знаете, наконец-то нашелся мужчина, который найдет на Джейми управу. Вы знаете, Джейми подмешала нам в еду крысиный яд! Смит поднес руку ко рту и закашлялся, продолжая смотреть на Джейми. Смотреть своими голубыми глазами. Где-то она видела эти голубые глаза и ей казалось, что где-то она видела Райана Смита. Райан Смит: прищуренные, уставшие глаза, волосы, тронутые сединой, тонкие, обкусанные губы и глубокая морщина на лбу. - Это моя дочь, Джессамина Доминик, - сказал Энджел. - Джессамина, ты чего-то хотела? «В первую очередь, перестань называть меня Джессаминой, папа». Вот что бывает, когда твоя мать, подбирая имя для девочки, разрывалась между двумя именами: Джессикой и Вельгельминой. Вот что бывает, когда твоя мать умирает во время родов, и безутешный отец, не зная, какое имя выбрать, просто соединяет два имени. Джейми считала, что её отцу нужно было запретить придумывать имена. - Я хотела уйти отсюда. У меня разболелась голова. Вы знаете, мы ошибались. Вы знаете, Джейми наплевать на нового профессора, впрочем, как и на всех вокруг. Вы знаете, у Джейми просто разболелась голова. Вы знаете, как Джейми ненавидит наши поверхностные мысли, о которых не догадается только идиот? - Да, Джессамина, конечно, - горячо закивал Энджел. - Тебе дать настойку валерьянки? - Нет. Я просто лягу спать. Джейми была на пороги аудитории, когда её окликнул Райан Смит: - Надеюсь, на моих лекциях у вас не будет болеть голова... Джейми. Иначе вы можете на них не появляться вовсе. - Я не должна появляться на ваших лекциях из-за головных болей? - не оборачиваясь, спросила Джейми. - О, мне всё равно на ваши головные боли. Но если вы собираетесь уходить с моих лекций из-за них - можете не приходить на них вовсе. Такие ученики мне не нужны. Джейми хотелось сказать вульгарную дерзость. Джейми хотелось уверить Райана Смита, что впредь на его лекциях она не появиться. Джейми хотелось сказать Райану Смиту, что его хочется жестоко избить стулом и сбросить в ближайшую реку. Впервые в жизни Джейми называли учеником. Не «дочка профессора, которая таскается на лекции», не «бедняжка Джейми, у которой нет ласковой матери, которая помогла бы ей стать той, кем она должна быть», не «сумасшедшей девицей». - Думаю, я смогу разобраться со своей головной болью, - ответила Джейми. У Джейми не получалось разобраться со своей головной болью. Её головной болью был Райан Смит. - Скажите, Джейми, слово «йод» происходит от какого слова? Это был первый вопрос, который ей задал Райан Смит. Первый вопрос, который ей задали в Болонском университете. - Не знаю. Йодированный? - Лиловый, - усмехнулся Смит. - Правильный ответ - лиловый. - Почему не золотой? Джейми не заметила, как спросила об этом. Сначала Джейми услышала глумливые смешки, и только потом поняла, что именно сказала. Что именно она сказала? При чем здесь было золото? Смит не засмеялся: только странно посмотрел на Джейми, а Джейми и не думала отводить взгляд. Что скрывал Райан Смит? Почему-то Джейми была уверена, что он что-то скрывал. - Скажите, Джейми, сколько на данный момент открыто химических элементов? - Не помню, - честно ответила Джейми, и, впрочем, даже не старалась об этом вспомнить. - Сорок? Все нужные элементы - их не много. Все нужные элементы - у неё в голове. - Пятьдесят пять, дурочка, - прошептал ей Брэм. Джейми закрыла глаза. В её голове проносились картины: рука Брэма шипела, кожа расползалась на части, не было крови: вся рука - кровь, вся рука - сплошное месиво. Если бы кто-то убрал первый слой обгоревшей кожи, можно было бы рассмотреть кости. - Скажите, Джейми, какой философ впервые упомянул слово «атомы» в своих трудах? - Но, профессор Смит, атомы - это миф, - фыркнул кто-то из аудитории. - Джейми не знает о фактах устойчивых, что и говорить о той отрасли химии, которая строится на шатких подозрениях и считается смехотворной. - Останетесь после занятий, молодой человек, имя которого я не удосужился запомнить, - сказал Смит, глядя на своего ученика с каким-то жалостливым удивлением. - Напомните мне, почему я не в состоянии ваше имя запомнить? Джейми улыбнулась одним уголком губ, наклонив голову. Это была её любимая часть. - Потому что я - пустота, которая не имеет значения, - пробормотал ученик. Его услышали все. - Синьорина Доминик, вы ответите на мой вопрос? - Нет, - ответила Джейми. - Я не знаю ответа. И эти ответы ей были не нужны. Всё, что ей требовалось от химии - она знала прекрасно. Знала гораздо лучше, чем все эти напыщенные, глумливые идиоты. Джейми дотронулась до шеи, несколько раз с силой наклоняя голову, прислушивалась к едва слышному хрусту. Её это раздражало. Раздражали все вокруг, раздражала вечная паранойя, раздражали голоса в своей голове. Райан Смит раздражал её больше всех. - Скажите, Джейми, какое сочинение Раймунда Луллийя является его главной работой? - Скажите, Джейми, какой император был покровителем странствующих алхимиков? - Скажите, Джейми, что будет, если нагреть желтую кровяную соль с углекислым калием? - Скажите, Джейми, где вы достали серную кислоту? В аудитории все молчали, и смотрели на неё. Джейми не сразу поняла, что именно спросил у неё Райан Смит. Все его слова, которые начинались с «Скажите, Джейми...» она автоматически переставала слушать. «Скажите, Джейми, где вы достали серную кислоту». - Украла из шкафчика отца, - глядя прямо в глаза Смиту, сказала Джейми. - Боюсь, я не могу поверить в это, - отозвался Смит. - После того неприятнейшего инцидента с сеньором Луисом, директор лично изъял все пузырьки из его шкафа, внимательно сверяясь со списком. Джейми об этом не знала. Почему отец не сказал ей об этом? - Ничего не пропало из его шкафа, Джейми, - продолжил Смит. - Всё, до последней мензурки, было на месте. Только поэтому вашего отца не уволили. Только поэтому у вас остается право посещать этот университет. Я снова вынужден задать вам вопрос, Джейми - откуда вы взяли серную кислоту. Джейми могла бы украсть серную кислоту из шкафа отца - она знала, где он держит запасной ключ. Она этого не сделала. Она просто хотела, чтобы её перестали называть Джессаминой. Бедняжка Джессамина, которая таскается на лекции своего отца и не знает ответов на элементарные вопросы. Бедняжка Джессамина, её память так коротка, что она не может запомнить эти простые сведения. Джессамина, тебе нечего делать на этих лекциях. Всё равно ты ничего не сможешь понять. Дорогуша Джессамина. Бедняжка Джессамина. Для всех, кто называл её «дорогушей» и «бедняжкой», для всех них Джейми открыла отдельное местечко в аду. Их адом была она. Не было никакой серной кислоты, не было никаких химический веществ, да и самой химии тоже не было. Единственный химический элемент, который был задействован - сама Джейми Доминик. Когда Брэм, в очередной из множества раз, начал нашептывать ей гадости на ухо, когда называл её «бедняжкой Джессаминой», а потом дотронулся до её плеча - Джейми схватила его за руку. Брэм закричал, пытаясь её отцепить от себя, а Джейми не могла понять, что происходит, не могла разобраться, откуда доносились шипение и запах горелой плоти. Когда она посмотрела на руку Брэма в следующую минуту, то на мгновение прикрыла глаза. Под внутренней стороной век проносились картины: пейзажи с множеством зелени и дождем, капающим с листвы, маленькая церковь с цветным витражом переплетающихся лилий, голубые глаза. И металлический блеск с неспособностью дышать вперемешку. Когда директор Болконского университета спросил, что именно Джейми сделала с рукой Брэма, та ответила лишь «серная кислота». И взяла директора за руку, проникновенно смотря ему в глаза. Зачем Джейми это - она всё ещё не понимала. Как, впрочем, и то, что разбирательства длилось меньше часа. После остался лишь озлобленный Брэм, а Джейми оставили в покое. Джейми была уверена, что Райан Смит мог знать об этом. Джейми хотелось громко плакать - металлический блеск, неспособность дышать, ощущение, что из неё вырвали кусок её самой - всё это преследовало её и не давало покоя. - Боюсь, мне придется уйти, профессор Смит. У меня очень сильно болит голова. - Джейми, если вы не забыли наш первый разговор... - Я помню. Мне всё равно... Смит. Джейми вышла из аудитории, громко хлопнув дверью. Это отдалось в её голове. Джейми не ушла из университета - Джейми не хотела возвращаться домой, Джейми не хотела плакать. Джейми дождалась наступления вечера, дождалась, когда класс покинет последний студент. Дождалась, когда Райан Смит останется один. - Профессор Смит, кажется, вы слишком долго... Джейми остановилась сразу же, увидев Райана Смита: остановилась и на минуту ей показалась, что в этот момент она перестанет дышать. Или громко закричит, зовя на помощь. На помощь? Кому была нужна помощь? Ей или Райану Смиту? Райану Смиту, который менял свои лица. Лиц было всего три: два незнакомых ей, да, уверяла себя Джейми, определенно незнакомых. И то лицо, которое она видела каждый день на протяжении последних двух лет. Лицо, которое иногда ей нестерпимо хотелось расцарапать. Лицо, которое она по-прежнему хотела видеть в своей жизни. - Джейми, что ты здесь делаешь? Джейми, что. Карие глаза, выступающая скуловая кость, густые брови и полные губы, ассоциация - бесконечное серое. Ты. Голубые глаза, некая асимметричность во всей внешности, ассоциация - семь лет, глубокое, синие море, каменные дворцы, бесконечные потоки золотой пыли, весь мир. Здесь делаешь. Райан Смит. Ассоциация - идиот. Джейми не знала, зачем она сделала то, что сделала - просто схватила его за руку. Джейми Доминик вспомнила всё, Джейми Доминик схватила какую-то емкость на столе Смита и плеснула ему в лицо. В лицо Райана Смита, которое стало прежним в тот миг, как Джейми Доминик взяла его за руку. - Что это было? - разочарованно спросила Джейми. На лице Смита не было повреждений - лучше бы она снова его ударила. - Мой чай. Мне повезло, что он почти остыл. - Профессор Смит, - спокойно сказала Джейми. - Да, синьорина Доминик? - Умрите. - Если это поможет вам - я постараюсь. Джейми села на пол и заплакала. Громко, часто всхлипывая, совершенно не заботясь о том, что в университете ещё остались люди, что её могут услышать и прийти на шум. Бедняжка Джейми, что с вами случилось? Бедняжка Джейми, вы оплакиваете свою погибшую мать? Бедняжка Джейми, вы снова почувствовали, как ножницы вскрывают ваше горло? - Всё это - моя вина. Всё, что с тобой случается, только моя вина. Джейми подняла на него заплаканное лицо. - Где ты был, когда мне исполнилось шестнадцать? Где же ты был? - Я надеялся, что если касания не произойдет в день твоего шестнадцатилетия, то что-нибудь измениться. Что я смогу найти тебя, и сделать то, что хотел сделать с нашей первой встречи: подарить тебе нормальную жизнь, где ты будешь счастлива. Просто следить за тобой, просто делать так, чтобы ты никогда не пострадала, Смит замолчал ненадолго, и продолжил надломленным голосом. - Тогда, сто лет назад... я сразу почувствовал, что с тобой сделали. А когда прибежал к тебе домой - было уже поздно. Я распылил тебя в тот же момент, как увидел. Перед твоей матерью, перед остальными людьми, которые стояли над твоим телом. В тот момент, когда меня хотели схватить, я распался. Смит медленно встал из-за стола. - В прошлой жизни мне было проще находиться рядом с тобой. Той церкви нужен был священник, и мне пришлось сделать внушение только трём людям. В этой было сложнее. Ты знаешь, что в первый день я перепутал твоего отца с директором Болконского университета и не мог понять, почему он по-прежнему не хочет принимать меня на работу? - Просто ты идиот, это нормально, - рассеяно ответила Джейми. - А ещё твой юмор гораздо лучше моего. - А ещё я умнее тебя. - Правда? На моих уроках этого не было особенно заметно. Джейми не успела возмутиться, не успела ничего сказать: Смит сел рядом с ней, Смит прикоснулся к её плечу и просто не двигался. Джейми обняла его первая, и сдавила его шею так сильно, что могла бы перекрыть доступ к кислороду. Она хотела, чтобы на мгновение Смит перестал дышать. Хотела, чтобы он понял, какого ей было эти два года. Хотела кое-что узнать. - Ты знаешь, что чувствуют спутники? - Нет. Но теперь я вижу твой цвет. Джейми нахмурилась. - Цвет? - Винсент, он... рассказывал мне об этом, - начал Смит. - О том, что мы видим, как вокруг живых существ вращается пыль. Их жизненная энергия, или аура. И эту ауру мы видим на более высоком уровне, чем может видеть кто бы то ни было. Мы видим каждую её частицу - и теряем способность видеть цвета, кроме золотого, кроме того цвета, из которого состоим мы сами. Таким образом у нас есть способность менять эту пыль, манипулировать сознанием, делать так, как хотим того мы. Но иногда, у нас появляется возможность увидеть цвет. Настоящий цвет, которым обладает человек. И сейчас я могу сказать с уверенностью: этот цвет - самое прекрасное, что я видел в своей жизни. Этот цвет - ты. - Так, что же? Какого я цвета? - Не стоит тебе знать об этом сейчас, - просто ответил Смит. Они встали с пола, отряхиваясь и не в силах больше произнести ни слова. Но им нужно было поговорить, нужно было разобраться. Почему это происходило, почему она умирала каждую новую жизнь? У Джейми не было теорий. Была ли она у Смита? Они вышли из Болконского университета, и даже не сразу заметили, что шел сильный, проливной дождь. Когда Джейми поняла это - было уже поздно спасать одежду или здравый смысл. Она взяла Смита за руку и замерла. Ей не хотелось двигаться, ей отчаянно хотелось, чтобы время замерло на этом моменте. Темная ночь, яркие звезды, едва заметный блеск мокрого асфальта - Джейми запоминала это. Джейми хотелось, чтобы это воспоминание не было последним. - Я была на факультете искусства и религии, - Джейми не поздоровалась: просто сложила на стол кипу книг и заметок. - Запасайся терпением, Смит, сегодня мы будем очень много читать. - Что это? - с интересом спросил Смит. - Всё, что я смогла найти о нефилимах, - криво улыбнулась Джейми. - Нефилимы в мифологии, нефилимы в религии. Нужно выцепить основные детали, которые можно было бы применить к тебе. Ко мне. Нужно разобраться, почему я умираю. Ответы должны быть. Нефилимы - Исполины - Наблюдатели: отвергнутые церковью, богом. Падшие ангелы. - Смотри, здесь написано, что слово «нефилим» можно трактовать как «заставляющие других пасть», - Джейми подвинула к Смиту одну из книг. - Но зачем им это? - Я могу догадываться, - уклончиво ответил Смит. - Я могу написать формулу синильной кислоты на этой доске, сделать его из подручных материалов и запихать тебе в горло, - разозлилась Джейми. - И это - вовсе не догадки. - Ты знаешь формулу синильной кислоты? - опешил Смит. - Не уходи от темы! Почему мне кажется, что именно то, о чем ты не хочешь говорить мне, является самым важным? Что тогда, я смогу понять чуть больше, чем понимаю сейчас. - То, что я тебе не говорю, просто миф. И этот миф может ввести тебя в заблуждение, - беспомощно ответил Смит. - Джейми, пойми, все теории Винсента относительно того, что мы падшие ангелы, нефилимы - только теории. - Сделай одолжение, свяжись с Винсентом, - пробормотала Джейми, снова погружаясь в чтение. - Пусть он и Ребекка приедут как можно скорее. Смотрите, Джейми так сильно увлечена. Смотрите, Джейми постоянно что-то читает и записывает. Смотрите, в Джейми проснулся интерес к этому миру? Смотрите, Джейми думает, что мы идиоты, и интерес у неё - лишь к сохранению своей жизни. Происхождение нефилимов всегда начиналось с одного - с истории падших ангелов. В одной истории говорилось, что один из ангелов высшего звания, Шемхазай, принудил провинившихся ангелов спуститься на землю для опеки людей. Когда ангелы вернулись на небеса, то совсем скоро поняли, что тоскуют по человеческим женщинам. Они вновь пришли на землю, обучили магии, стали их мужьями. Так и появились нефилимы. Разумеется, это не обошлось без последствий. Шемхазай, узнав о том, что совершили его подопечные, и в гневе наслал проклятье на всех сынов ангелов. - Сынов ангелов, - повторила Джейми. - Только сынов. Почему? - По легендам, от нефилима не могли рождаться дочери, - ответил Смит. - Так что, всё логично. - А проклятье? Ты знаешь о проклятье, которое наслал на них Шемхазай? - Конечно. Но оно... очень неточное. - Знаешь что? - Джейми резко встала. - Я устала. Больше пяти месяцев я ищу какие-то отрывки и факты, я пытаюсь понять, что происходит. Но ты совсем не хочешь мне помогать. И пока не захочешь, можешь даже не пытаться со мной заговорить! - Отлично, я даже не буду пытаться, - разозлился Смит. - Отлично! - Отлично! - Ведешь себя, как ребёнок! - А ты - и есть ребёнок! - Но детское поведение - только у одного из нас! - Ах, так? - Да, именно так! - Всего хорошего, синьорина Доминик. - Всего нехорошего, профессор Смит. Джейми ушла, громко хлопнув дверью. Джейми не разговаривала со Смитом месяц, а тот даже не пытался сделать каких-то шагов к примирению. Джейми практически не спала, нервничала всё больше, а книги и заметки по мифологии становились всё больше с каждым новым днём. Джейми смотрела на Смита уставшим, больным взглядом, тот был её отражением, но это ничего не меняло. И Джейми, хотя признаваться самое себе ей было стыдно, даже была рада этому. Ретт Шварцшильд был её единственным пристанищем и кусочком рассудка в бесконечной пучине безумия. Десмонд Льюис был тем, кто показал ей весь мир, дал ощущение, что её семья стала больше. Райан Смит был не самым приятным человеком, слишком заносчивым, а подчас и истеричным. С ним хотелось общаться как можно меньше. Но видеть его - было самым важным на свете. Знать, что с ним хорошо, и что он жив. Знаете, профессор Смит, Джейми хотела бы задать вам вопрос. «Что чувствуют спутники?». Всё изменилось в тот день, когда умер директор Болконского университета. Всё изменилось в тот день, который начался, как обычно. Обычно для всех, обычно и для директора. Тот просто пришел на свою работу, причем на несколько часов раньше, чем остальные. Хотел разобраться со своими делами, улыбался, просил принести ему чаю: заливалась слезами его ассистентка. А потом - схватился за сердце и умер. Подготовка к похоронам прошла для Джейми в каком-то эфемерном забытие. Вы знаете, Джейми очень расстроил факт смерти нашего достопочтенного директора, это кажется невероятным. Вы знаете, Джейми не могла перестать плакать за день до его похорон. Вы знаете, Джейми забыла, какого это - когда умирают другие люди. Когда умирает не она сама. Когда отпевания и молитвы были завершены, Джейми подошла к Брэму и какое-то время они стояли рядом, просто смотря на свежую могилу. Свежую могилу отца Брэма. - Мне очень жаль, - сказала Джейми. - За то, что сделала с твоей рукой. Я этого не хотела. - Всегда хотел задать тебе вопрос - почему не Джесси? Или Мина? - сухо спросил Брэм. - Это было бы логичнее. - Когда я учила алфавит, то часто выписывала свое имя, стараясь не отрывать перо от листа, - ответила Джейми. - И первое время у меня не получалось полностью написать своё имя, или я писала его неправильно. Всегда выходило что-то странное, но чаще всего получалось «Дже-ми». А потом наша служанка, рассматривая мои каракули, назвала меня Джейми. И продолжала меня так называть, потому что так было короче, и можно было быстрее меня отругать. Отец проводил со мной мало времени, и на протяжении десяти лет меня называли Джейми. Я привыкла, и больше другого имени не воспринимала. - Тебя, наверное, часто ругали. - Да. Я никогда не умела слушаться, и из-за этого создавала много проблем. - Спасибо, Джейми. - За что? - За то, что не сказала мне, каким прекрасным человеком был мой отец, и как тебе его будет не хватать. - Не надо так говорить, Брэм. Я оплакивала твоего отца. Хватит с него. - Теперь - определенно. Брэм не застал нового директора - на следующий день после похорон он перевелся в другой университет. Уехал в другую страну. Новый директор собрал всех, кто имел непосредственное отношение к университету, в одном из лекционных кабинетов. Он говорил, что так всем будет комфортнее, что официальная обстановка вовсе не к чему, особенно в такое трагичное для всех время. Вы знаете, новый директор прекрасно вписывается в наше учреждение. Вы знаете, у нового директора чудесная сестра: кроткая, тихая, и у неё такая ласковая, понимающая улыбка. Вы знаете, в конечном итоге, перемены - это к лучшему. Вы знаете, что настоящее имя нового директора - Винсент Эйвери? Вы знаете, Джейми знает его уже третье столетие? Конечно, вы не знаете ровным счетом ничего.