Ad Interim

- Внушение, - коротко ответил Десмонд, когда Аврора попросила объяснить, что именно сделал с ней Винсент. Внушение - то, что нефилимы могли проделывать, лишь прочно стоя на земле. Только тогда, когда у них был спутник. Их пыль вносила разлады в человеческий разум, или поле человеческое. Внушение - и человек мог забыть себя. Или забыть о ком-то другом, или думать, что сделал какое-то действие. Человек мог думать, что знает кого-то другого на протяжении всей жизни. Один человек. Два человека. Три. Сотня. Весь мир. - Весь мир? - переспросила Аврора. - Винсент говорил, что это возможно, если связь со спутником очень сильная, - задумчиво ответил Десмонд. - Но, на самом деле, вряд ли это возможно. Винсент гораздо сильнее меня, но его предел внушения - где-то около двух сотен людей. - Что именно ему понадобилась внушать двум сотням людей? - опешила Аврора. - Что он не опасен. Что он хороший человек. Что к нему нужно относиться с уважением, внимать каждому слову и прислушиваться к каждому совету. И дело было даже не в том, каким человеком был на самом деле Винсент. За всю прожитую жизнь Десмонд выяснил существование одной детали: нефилимов боялись, ненавидели, презирали. На каком-то инстинктивном, зверином уровне, на грани шестого чувства, которое вопило: опасность. Рядом с этим человеком ты станешь марионеткой, набитой ватой куклой. Беги и от них и не останавливайся. Десмонд часто спрашивал её, почему она от него не убежала. Почему не кинулась наутек при виде него, почему не сопротивлялась касанию. Аврора игнорировала его вопросы. Или спрашивала сама. - Что чувствуют спутники? Десмонд не знал ответа на этот вопрос. - Что ты делал до того, как мне исполнилось пятнадцать? - спросила Аврора. - Хочешь сказать, всё время летал по земле в состоянии пыли? - Нет, не всё время. Моя жизнь была не слишком интересной. Частые распады, или личности, которые менялись быстрее, чем я успевал понять, кто я. Но, - на миг Десмонд задумался. - Тот, кто я сейчас... во многом я продержался так долго благодаря одному человеку. Я могу тебя познакомить... с какой-то его частью. - Я уже мечтаю познакомиться с твоим другом, - сладко пропела Аврора. - Наверное, прекрасный он человек. Блаженный. - Упокой господь его душу, - закончил за неё Десмонд. Аврора растерянно посмотрела на него, а потом потупила глаза. - Мне жаль... - О, не стоит! Твой земляк прожил очень насыщенную жизнь. - Мой земляк? - удивилась Аврора. - Ты имеешь в виду, что он из Вичи? - Да. Он там родился. Ты распадаешься - и переносишься в церковь. Ты в церкви, вас двое - одежда появляется рядом с вами спустя долгие минуты. - Ты решил устроить мне экскурсию по всем церквям разных стран? - светски осведомилась Аврора. - Не стоит, мне хватает и нашей. - Ты называешь церковь в Вичи «нашей»? - Как и весь мир. Они стояли в капелле Святого Губерта, рассматривая светлую мраморную плиту и черный круг в её навершении. - Каким он был? - спросила Аврора. - Понимающим, - немного подумав, ответил Десмонд. - Понимал многое, что происходит вокруг него. Он сразу понял, что со мной что-то не так, но не стал меня ненавидеть. Может, не прислушивался к инстинктам, или просто анализировал их. Homo Universalis. Аврора молча дернула его за рукав. - С латинского переводится как «универсальный человек», - объяснил Десмонд. - Да, таким он был, всем понемногу. Художник, скульптор, архитектор, математик. Изобретатель. - Что он изобрел? - поинтересовалась Аврора. - Из того, что ты могла видеть или пользоваться - ножницы. - Он был верующим? - Даже слишком. Пытался углядеть во всем божественную суть. Есть у него одна работа... пожалуй, когда-нибудь я тебе покажу. Тебе нравится математика? - Ненавижу точные науки, - рассеяно ответила Аврора. - Значит, посмотришь на кое-что другое. Лет через сто, наверное. У него есть одна работа, которую он просил меня отреставрировать, когда придёт время. Золотое сечение - математическое соотношение пропорций, при котором большая из двух составных частей единого целого. Его принцип часто использовали для нахождения максимально уравновешенных пропорций между архитектурными частями зданий. Не смотря на уверения Авроры в том, что математику она не любит, Десмонд объяснил ей это. Друг Десмонда, имя которого она просто забыла прочитать, увлеченная темным кругом, был тем, кто внёс вклад в это определение. Аврора предположила, что в какой-то момент своей жизни он просто увидел золото, которого не смог забыть. Десмонд заключил, что она и вправду очень не любит математику. Ты распадаешься - всё время. Ты распадаешься - и бываешь везде. И всё же, всё время, для других - ты всегда на одном месте, и ты на нём прочно. Ты никуда не исчезаешь, не покидаешь пределы города. Аврора считала, что её жизнь - лучшее, что только могло происходить. К двадцати одному году она снова взялась за изучение рун - и в этот раз у неё было куда больше информации, в этот раз можно было толковать значение каждой руны, и понимать, что она означает. Уруз. Руна силы, энергии жизни и магии. Уруз - руна действия, движущая сила боевого воодушевления, а также новых начинаний. Самая сильная из всех рун. Но ей она не предналежала. Тиваз. Руна воина, руна бога. Слово «бог» ей доверия не внушало. Отголоски прошлой жизни хоть и походили на сон, но были прочны. Тогда бог искалечил в ней всё, во что она верила или верить хотела. Беркана. Руна, более всех связанная с природой. Если бы она точно не знала, что принадлежала ей Наутиз, она бы хотела обладать именно Берканой. Когда Аврора добралась до Наутиз, то едва не рассмеялась. Она считала, что это - наименее подходящее для неё руна. «Наутиз. Действует на натиск силы, способна быть использована исключительно в критической ситуации». Лучше бы это была Беркана. Или даже Тиваз. Какой смысл был в руне, которую можно было использовать исключительно в критические моменты? Аврора была бы не против пользоваться магией просто так. И уж тем более она не хотела загонять себя в ситуации, которые достигали бы критических точек. Впрочем, тренироваться это знание Авроре не помешало. На протяжении всего года она достигла значительных успехов, научилась понимать Наутиз, поняла, как можно было использовать её не в силу разрушения. В основном, она левитировала разные предметы, или же ускоряла свои движения при шитье, работая быстрее и не получая мелких ранок. Десмонд был прав, когда говорил, что по отдельности руны - крайне слабые проводники. Ребекка умела намного больше. Когда она услышала это, то громко засмеялась. - Я умею больше не потому, что пользуюсь другими символами, - продолжая посмеиваться, сказала Ребекка. - Вернее, и это, конечно, правда, но основа заключается в умении. Не смотри на меня так, и не говори, что Десмонд не рассказал тебе об этом! - Я буду продолжать смотреть так, потому что Десмонд действительно ни о чём мне не рассказывал. Ребекка горестно покачала головой, и приняла позу поудобнее, принявшись объяснять. Определенное умение - то, что крылось в самой сущности спутника. Ребекка, конечно, судила исключительно по себе, но была уверена, что к Авроре это относится тоже. - Получается, у тебя есть умение? - спросила Аврора. - И какое же? - Я вдыхаю жизнь в природу, - сказала Ребекка. - Восстанавливаю иссохшие растения, могу оживлять мертвых птиц, остальных мелких животных. Как-то раз, в порыве сильной нервозности, вырастила огромную пихту. - Это было где-то в лесах? - с интересом спросила Аврора. - Нет, цветочек, - вздохнула она. - Место не имеет значения. А пихту я вырастила близ Лондона. Там мы с Винсентом немного поругались. - Ты сказала, что была сильно нервной, - напомнила Аврора. - Это случилось из-за небольшой ссоры с Винсентом. - Именно так. Я очень не люблю ссориться с Винсентом. И я с уверенностью могу сказать тебе, что нет таких людей, которым бы ссора с ним не сулила крупных неприятностей. Аврора только согласна кивнула. Винсент, при всём своём хорошем отношении к тем, кого считал друзьями, в первую очередь думал исключительно о своих интересах. - И сколько времени ты искала своё умение? - Около... трехсот лет? - Ребекка нахмурилась так, что на её лбу пролегла морщинка. - Точно я сказать тебе не смогу. Но вот что я тебе скажу - мне помогло правильное трактование моих проводников. - У тебя хотя бы есть, что трактовать, - пожаловалась Аврора. - А у меня - Наутиз. И всё с ней предельно понятно. Ребекка немного подумала, после чего пожала плечами. Было очевидно, что с этим она согласна полностью, и помочь уже не в состоянии. Помимо рун, Аврора узнавала остальное. Аврора всё выспрашивала у Десмонда, обо всём, что ей удавалось слышать, что проскальзывало в разговорах. Некоторые вещи были ей интересны. Некоторые казались прекрасными. Но кое-что было настолько противоречивым, что Аврора терялась в самой себе. Она не знала, как можно было относиться к некоторым настолько непонятным вещам. Противоречивые они были в основном потому, что информацию преподносил ей Десмонд. Винсент же, если слышал их разговоры, мог дать тому же значению совершенно другое определение. - И поглощали они кровь, - процитировал Десмонд. - Именно этим мы и занимаемся. - Не будь таким мелодраматичным, - поморщился Винсент. - Видишь ли, цветочек, нам действительно нужны спутники, и именно обыкновенные люди. Но мы не пьём из них кровь, Боже упаси! - Можешь объяснить более подробно? - Спутники - живые люди. Обыкновенные люди, которые прочно держаться на этой земле. Как только мы пропускаем через них свою пыль, то связываемся с ними. Связываемся с устойчивостью, со своим рассудком, с этим миром. Мы больше не дрожащий эфемер. У нас появляется то, что может нас поддерживать. Нашу оболочку, наш рассудок. Нашу память. - У вас двоих были родители? Десмонд задумался ненадолго. - Да, были. Когда-то я родился так же, как и рождается обычный человек. - А потом стал таким? - Я родился таким, - поправил её Десмонд. - Я во многом не согласен с Винсентом, но в одном наши взгляды похожи: мы никогда не узнаем, почему появляются такие, как он. Такие, как я. Просто мы... появляемся. Может быть, потому, что в природе должны быть ошибки. И... нефилимы - одни из них. Аврора потрясенно посмотрела на Десмонда. Иногда она забывала, насколько сильно он не принимал самого себя. А когда вспомнила - ей хотелось плакать от того, что он чувствовал, от его собственной боли. В такие моменты Аврора чувствовала его особенно сильно. - Почему ты считаешь себя ошибкой? - Потому, что мы не должны поступать так с людьми, - в его голосе слышалось потрясение: потрясение от своей собственной природы, которая преследует его всю жизнь. - Люди - хрупкие существа, которые не в состоянии бороться с силой этого мира. А тут ещё оказывается, что существует нечто, что может ослабить их ещё больше. Привязать к себе только потому, что без этого мы - пыль во вселенной этого мира. Это - не честно. Это мерзко. Другие не должны страдать из-за прихотей других. Неожиданно Аврора подняла голову и улыбнулась Десмонду. - Получается, тебе просто нужно коснуться человека, чтобы привязать к нему свой рассудок? Десмонд отвернулся, не хотел показывать своё выражение лица. Мара понимала, почему: это было не так. Невозможно было просто коснуться человека, чтобы привязать его к себе. Но с ней произошло именно так. Что ей не договаривал Десмонд? Это было связано с тем, о чем они спорили с Винсентом в той лечебнице? - Ох, истина, все истинное, - пропел Винсент. - Какой же ты драматичный. Всегда таким был. - Истинные спутники, да? - спросила Аврора. - Ты же намекал именно на это? Кто такие, эти истинные спутники? - Ты, - просто ответил Винсент. - Ребекка. - Это я понимаю, - вздохнула Аврора. - Но хотелось бы более точного определения. Винсент бросил взгляд на Десмонда, а когда тот отвернулся, только развёл руками. Он по-прежнему считал, что только Десмонд имеет право всё рассказать. Аврора только вздохнула, и решила смериться с этим на несколько недель. Или лет. В конце концов, для того, чтобы всё узнать, у неё была вечность. - Мне всегда было интересно, почему ты выбрал именно церковь? - спросила Аврора Десмонда, когда они снова оказались в церкви: теперь их разговоры проводились в её стенах ничтожно редко. - Потому, что это единственное место, которое не будет привлекать внимания, - засмеялся Десмонд. - Для всех вокруг я являюсь священником. И пусть меня не любят в этом городе, но против меня ничего сказать не могут. Так не угодно богу. Хотя меня и называют верховным. - Так ты знал! - воскликнула Аврора. - Просто притворялся. - Я хотел подольше поговорить с тобой, - потом Десмонд признался. - Хотел, чтобы ты не сбежала. Я извиняюсь за это. Десмонд внимательно смотрел на витраж, пытаясь не видеть лицо Авроры. - Если ты поймёшь, что хочешь от меня уйти, если ты поймёшь, что я тебе в тягость, если ты больше не захочешь меня видеть - скажи мне об этом, Аврора. Просто скажи мне об этом, и в тот же момент я исчезну из твоей жизни. В этом я тебе клянусь. Аврора села к нему ближе, и аккуратно взяла его за руку. - Я никогда не хотела знать, сколько тебе лет. Сколько ты прожил на этой земле. Если честно - я думаю, меня это напугает. И я точно знаю, что для тебя семь лет - ничто. И когда-нибудь они перестанут иметь значение и для меня, - Аврора крепче сжала его руку, смотря, как сплетаются их пальцы. - Но сейчас для меня эти семь лет - огромный срок. И как после такого ты можешь говорить, что я захочу оставить тебя, что ты ушёл? Десмонд, ты хотя бы немножечко, самую каплю понимаешь, что я чувствую? Ты понимаешь, что я чувствую по отношению к тебе? Десмонд только крепче сплел их пальцы, сильнее сжал руку Авроры. - Давай я провожу тебя до дома, - наконец сказал он. Аврора только вздохнула, спокойно кивнув. Когда они остановились у дверей её дома, Десмонд сказал: - Я хотел поговорить на счет трактовки твоей руны. Может быть, не стоит воспринимать её так буквально? - Наутиз - самое буквальное, что только может быть среди проводников. Её невозможно трактовать. - Я все же с тобой не соглашусь, - возразил Десмонд. - Смотри: ты считаешь, что Наутиз действует исключительно на натиск силы. Я же считаю, что Наутиз даёт ровно столько силы, сколько сокрыто в самом человеке. - А ведь это имеет смысл, - с удивлением произнесла Аврора. - Я обязательно над этим подумаю. Небольшое наблюдение Десмонда в корне изменило всё. Она по-прежнему не умела чего-то, что можно было бы считать за магию, но одной вещью ей удалось овладеть прекрасно: она научилась перемещаться. Распадаться. На небольшие расстояния: самое большее, что ей удалось, попасть лишь немного за черту города. Но и это было уже немалым. Спустя три месяца Авроре больше не требовалась концентрация, чтобы попасть из своего дома в дом Винсента с Ребеккой, или на работу, или же в церковь, материализуясь рядом с одним из витражей. Она настолько увлеклась своими перемещениями, которые походили на веселую и забавную игру, что сама не заметила, как совершенно забросила всё остальное. Аврора успокаивала себя тем, что у неё ещё достаточно времени, и она сможет овладеть своим проводником в полной мере, и умение найти сможет тоже. То, что она умела, уже было многим. Ребекка, например, такого делать не могла. - Тебе бы стоило научиться чему-нибудь другому, - как-то раз сказала она. - Серьёзно, цветочек. Обрати внимание на что-нибудь другое, не злоупотребляй своими перемещениями так часто. Ей бы стоило обратить внимание на слова Ребекки. Ей бы стоило использовать перемещения как можно реже. Или хотя бы контролировать раскладку вещей, которые находились в их лавке. Но она не обращала внимания, как и на слова Ребекки, так и на вещи. Но в одном Аврора была уверена: когда она распадалась из своего дома до швейной лавки, всегда было безопасное место, где можно было приземлиться, не опасаясь, что ты на что-то наткнешься. Когда Аврора Андерсен доживала последние секунды, напоровшись горлом на ножницы, она думала о том, что же сейчас чувствовал Десмонд Льюис.