Ad Interim

- Да. Я хотела кричать. Малфой замер в дверном проёме больничного крыла, раздумывая, стоит ли ему заходить. «Не решался». Именно это слово тревожно билось в его сознании. Возможно, в жизни Малфоя существовали вещи, связанные с глаголом "не решался". Он не решался сделать выбор, способный нанести вред его семье, он не решался пойти на убийство, не решался пойти против воли человека (а можно ли было назвать это существо человеком в общепринятом смысле этого значения), которого отчаянно презирал. Но не решаться навестить в больничном крыле обычную девушку? Он не имел права даже допускать мысли об этом. Малфой заметил, как Симус нахмурился, но почти сразу же пожал плечами и спокойно откинулся на подушки. Если слухи о том, что его крики слышало всё подземелье, верны, то вряд ли слова Блисс показались ему странными. Малфой поморщился, вспоминая эти слухи, о которых узнал от Пэнси. - Ты не поверишь, что сегодня произошло на уроке Защиты, - Пэнси вбежала без предупреждения, не постучав и сразу уставилась торжествующе-влажным взглядом. Малфою стоило больших трудов не передёрнуться от внезапно накатившего омерзения. - С каких пор ты стала сообщать людям сплетни? - контролируя резкость в голосе, спросил Малфой. - Бланш рассказала, - улыбаясь и садясь рядом, ответила Пэнси. - Она неплохо общается с Мэнди из Когтеврана. Помнишь её? Светловолосая, зелёные глаза. Эти слова Пэнси стали последней каплей и он с немым удивлением воззрился на неё. С каких пор Кингзман стала «Бланш»? Почему он должен знать и, что не мало важно, помнить какую-то светловолосую Мэнди с Когтеврана? Пэнси никогда не допускала в своей речи воды, будь то с друзьями, врагами или же просто знакомыми. Сидя и смотря на Пэнси, Малфой понимал, что подавляет странное желание пощупать ей лоб или как следует встряхнуть. Пэнси, истолковав взгляд Малфоя по своему, снова заговорила: - Симусу Финнигану вернулась память, потерянная в прошлом году! Он полукровка и его отец, маггл, не смог справиться с машиной. Помнишь, он потерял почти год своей жизни из-за этого? - Разумеется, - стараясь не скрипеть зубами, кивнул Малфой. - И вряд ли когда-нибудь смогу забыть, ведь только узнав об этом, я оплакивал его горькую участь, злоупотреблял виски и подсел на мороженое. Малфою казалось, что Пэнси не сможет удивить его больше, но весёлый смех, тычок в рёбра и слова про отменное чувство юмора, заставили его дар речи испариться. - Он орал около получаса, - продолжила щебетать Пэнси, не смотря на его лицо. - Кто-то сказал, что его голос донёсся до нашей общей гостиной. И, видимо, когда человек находится под аверлиусом, ему лучше не слышать посторонние или очень громкие звуки. - Причём здесь это? - осторожно поинтересовался Малфой, невольно вспоминая, как Блисс в один из вечеров готовки зелья рассказывала ему о тактике общения с сумасшедшими. Доверительный тон, полнейшая видимость заинтересованности и слова, которые несут в себе лишь согласие и интерес к теме. « - Когда у мамы получается затащить меня на светские приёмы, я всегда использую эту тактику. - Считаешь, что все сдержанные люди, которые не проявляют эмоций по любому поводу, умственно отсталые? - Да нет. То, как они общаются, то, как ведут себя. В этом мире не прощают неосторожно сказанного слова, лишают репутации, а подчас, и денег, за малейшую эфемерную ошибку, и все эмоции, даже самые незначительные, погребают под продуманной улыбкой, смехом на специально отработанной громкости и прикосновениями, каждое из которых не является спонтанным, неся в себе какую-либо выгоду. Умственно отсталые? Не думаю. Сумасшедшие? На этот вопрос ты волен ответить себе сам». Моменты за зельем, когда они говорили на отвлечённые темы и в спокойном тоне, случались редко, так что когда она ушла, на прощание улыбнувшись, весь день он чувствовал странное спокойствие. А потом случилась та нелепая ссора. Нелепой она была по той простой причине, что сам его срыв был лишён логики и абсурден. Малфой не имел привычки не то, что орать, просто повышать голос, и тем более говорить об отказе от наследства. Ситуация, которая происходила с ним в данный момент, заслуживала куда большей эмоциональной отдачи чем та, которая произошла с ним и Бромлей. «Хватит меня благородить, как заезжая пластинка, ты, маленькая, глупая лгунья». Это были не его слова, они просто не могли принадлежать ему. Тем не менее, он отчётливо помнил, как говорил их и от того презирал себя ещё сильнее. Они были неправильными и несли в себе пусть и извращенный, но хоть какой-то оттенок заботы. Малфой постучал по переносице, пытаясь успокоиться. - Так что теперь Бромлей составляет ему компанию, - закончила Пэнси, облокачиваясь на плечо Малфоя. - О чём ты? - опешил Малфой, передёрнув плечом. Пэнси внимательно посмотрела на него: - Бромлей составляет компанию Симусу Финнигану, потому что она была под аверлиусом, когда он кричал. Ты совсем меня не слушал? - Я выпал на несколько минут, думал об отце, - ответил Малфой и прежде, чем Пэнси что-то спросила, быстро продолжил. - Если я правильно понял, то голос Финнигана повлиял на Бромлей под аверлиусом и теперь они оба находятся в больничном крыле. Есть ещё подробности? Последний вопрос прозвучал намеренно иронично и Пэнси, поначалу смотревшая на него внимательным взглядом, немного расслабилась: - Мэнди сказала, что она упала на колени, хваталась за голову и просила перестать делать что-то. А потом просто отключилась. Ничего особенного и все думают, что у неё повышенная чувствительность к магии аверлиуса. - А что думаешь ты? - спросил Малфой, чувствуя незаконченность в интонации Пэнси. Она вскочила с кровати, при этом нервно взмахнув палочкой, от чего иллюзия серого потолка развеялась, открывая подводный мир, искажаемый толщей стекла. - Я думаю, что она сделала что-то с Финниганом. Скорее всего, ненамеренно, - поспешно, но с проскальзывающим недовольством продолжила Пэнси, чем удивила Малфоя. - Но, сделав с ним что-то, она заставила испытать его такой шок, что его сознание, пытаясь абстрагироваться, начало выбрасывать потерянные воспоминания. - А ты не ищешь легких путей, - хмыкнул Малфой. - Тот факт, что Бромлей, пусть и не самым приятным способом, вернула человеку воспоминания, в расчёт не берутся? - Сделав с ним что-то, она сама поплатилась за это. - продолжила Пэнси. - Если слова Бланш правдивы, то ей было почти так же больно, как и Финнигану. Ты понимаешь, что это означает? - Просвети. - Она не может причинить кому-то боль и остаться безнаказанной! - торжествующе воскликнула Пэнси. - Если она будет часто причинять кому-то вред, пусть даже самый незначительный, то всё закончится единственным исходом. Она убьёт сама себя. Несколько минут в комнате стояла абсолютная тишина. - Вон. Пэнси вздрогнула, ошарашено посмотрев на Малфоя: - Ты совсем не хочешь меня слушать, не хочешь видеть правду? Как ты можешь... - Как могу я? - тихо переспросил Малфой. - Ты забываешься. - Странно, - на миг в глазах Пэнси что-то промелькнуло. - Мне казалось, Бромлей окончательно возвела тебя в статус половой тряпки. Малфой обвёл взглядом слизеринцев, которые всё ещё не могли прийти в себя от тела Пэнси Паркинсон, влетевшее в общую гостиную на космической скорости. Вероятнее, рассуждал Малфой, спокойно входя в гостиную следом за Пэнси, больше они не могли прийти в себя скорее от того, какой хруст издала её спина, соприкоснувшаяся с выступом камина. - Я привык говорить только один раз, - раздался в гробовой тишине скучающий голос. - И если я говорю «вон», то под этим подразумеваю, что не желаю больше видеть человека в своей спальне или непосредственно от себя в радиусе нескольких метров. Неужели мне нужно говорить вслух эту длинную фразу, чтобы меня поняли? Как вы думаете? - всё тем же скучающим тоном обратился Малфой к слизеринцам, среди которых были и его сокурсники. - Вот ты, Тео. Мускулатура Теодора Нотта была развита значительно сильнее, чем у Малфоя, он был далеко не глуп, имел расчетливый, склонный к самоанализу ум, а о хладнокровном убийстве четырнадцатилетнего мальчика, который оказался в ненужное время в ненужном месте, обеспечивали ему статус человека, которого стоит обходить по меньшей мере за километр. Сейчас, смотря в серые глаза и слушая откровенно-скучающий тон, он по-прежнему сохранял насмешливое выражение лица. - Выскажи нам всем и мисс Паркинсон в частности, - продолжил Малфой, делая легкий поклон в сторону Пэнси, - своё мнение. Неужели одного слова недостаточно, чтобы донести до человека суть? Из всех, слышавших его ответ, только Малфой распознал напряженность в голосе: - Думаю, что когда один человек говорит другому «вон», то всё тобой сказанное вполне умещается в этом слове. - Пожалуй, я склонен с тобой согласиться, - помолчав несколько секунд, Малфой кивнул. - Как на счёт всех остальных? Вы тоже согласны со мной и Тео? Несколько тихих голосов еле выговорили свои тихие, едва слышные «да». - Я не слышу! - рявкнул Малфой, позволяя на секунду увидеть скрывающееся за спокойствием подлинное выражение лица. «Да», разнесшиеся по общей гостиной, сложились едва ли не в хоровое пение. - Так гораздо лучше, - улыбнулся Малфой. Только Теодор Нотт смог подавить в себе иррациональную дрожь при виде этой улыбки. - На сегодня всё, - учительским тоном закончил Малфой. - И настоятельно прошу кого-нибудь раздобыть заклинание или зелье, которое снизит чувствительность мисс Паркинсон. К несчастью, до больничного крыла она сегодня дойти не сможет. Малфой едва заметно шевельнул палочкой и голова Пэнси с ошеломляющей быстротой откинулась на тяжелый выступ камина, после чего её тело безвольно упало на пол. Малфой не помнил, как выскочил из подземелий, не мог точно сказать, на каком лестничном пролёте тупая ярость, пульсирующая в виске, утихла, но чего объяснять самому себе он не хотел вовсе, так это то, как оказался в проёме больничного крыла, загнанно и тяжело дыша. «Да. Я хотела кричать». Её голос подействовал отрезвляюще. Постепенно дыхание выровнялось, сердце перестало бешено колотиться, а мысли приобрели плавную, размеренную ясность. Но что точно не вписывалось в его планы, так это встреча с насмешливо-весёлым взглядом гриффиндорца Финнигана. Несколько минут они смотрели друг на друга, и Малфой уже подумывал, не обеспечить ли Финнигана, упорно не отводящего взгляд, ещё одной тяжелой потерей памяти. Им помешала Блисс, неожиданно вскочившая с кровати, с диким видом начавшая озираться по сторонам. - У тебя есть листок или ручка? - выпалила она, лихорадочно смотря на Симуса. - Откуда? - опешил он. - Мой рюкзак забрал Гарри, а твой кто-то из сокурсниц. - Мне нужно нарисовать, - лихорадочно шептала Блисс, продолжая озираться. - Мне нужно нарисовать. - Тебя это успокаивает? - осторожно спросил Симус. - В любом случае, сон успокаивает больше. Просто сядь на кровать и... Блисс не дослушала его, кинувшись в конец больничного крыла. Малфой знал, что Блисс бежит к доске, висевшей рядом с умывальниками, на которой мадам Помфри записывала закончившиеся лекарства или просто мелочи, которые было необходимо сделать в ближайшее время. Не до конца понимая, что именно делает, Малфой быстрым шагом поспешил за Блисс, чувствуя раздражающе-весёлый взгляд Финнигана. «Верховный. Десмонд Льюис. Солнечные рубины. Построение с датой 1849 года, огромная территория, центральное бежевое здание, несколько разбросанных корпусов. Много снега и елей». Под всеми словами Блисс наспех зарисовала два фрагмента: экзотичного цветка и герба, на котором была изображена пушистая ель в снегу. Дорисовав герб, Блисс положила мел на место и, сделав несколько шагов назад, впечаталась спиной в Малфоя. - Я пришёл извиниться, - спокойно сказал он, когда Блисс резко развернулась и, отскочив к доске, уставилась на него испуганными глазами. - За то, что напугал меня до смерти? Однако. Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы заменить Трелони? Судя по всему, от тебя будет куда больше пользы. Малфой покачал головой, продолжая внимательно смотреть на Блисс. У неё не тряслись руки, страх, вызванный неожиданностью его появления, ушёл, но глаза продолжали лихорадочно, болезненно блестеть. - Нет, - ответил он, отвлечённо раздумывая над разговором с Пэнси. Сама мысль о том, чтобы поступить с Блисс так же, как и с ней, внушала почти животное отвращение. - За то, что не сдержал обещание. Блисс подняла брови, явно не понимая, о чём говорит Малфой. - Ты сказала, что за всё время, что мы знакомы, у нас по-другому и не бывает, - невозмутимо напомнил Малфой. - То есть, я всегда ловил тебя. А сегодня не смог. Значит, я не сдержал своего обещания. Блисс молчала минуту, смотря куда угодно, только не на лицо Малфоя: - Эта самая глупая, высосанная из воздуха и нелогичная вещь, которую я от тебя слышала. - Хорошо. Как на счет извинений за мои последние слова? Два дня назад, в коридоре. Блисс всё же посмотрела ему в лицо, после чего улыбнулась. Эта была слабая тень её обычной улыбки, но всё же Малфой не мог понять, чем вызвал даже это. - Я обязательно приму их, если сегодня ты постараешься быть терпимее к моим способностям в зельеварении. - Это будет не сложно, - вздохнул Малфой. - Невозможно испытывать нетерпение к тому, чего нет в принципе. Блисс засмеялась, качая головой. - Может, тебе всё же стоит вернуться в постель? - осторожно спросил Малфой, окончательно переставая понимать её поведение. - О, не волнуйся, - покачала головой Блисс, продолжая посмеиваться. - Просто... всё хорошо. Спасибо. Малфой заметил, что Блисс взяла нечто черное, что лежало на стуле рядом с доской. Как оказалось, это была её мантия. - Не придётся за ней заходить, - застегнув мантию, Блисс посмотрела на Малфоя и улыбнулась. - Мне пора, лучше бы мне зарисовать это, - она махнула рукой на доску, после чего поспешно объяснила. - Я пытаюсь возвести свои сны на осознанный уровень. А для этого нужно записывать всё то, что происходит во снах. Увидимся вечером. И прежде, чем Малфой успел сказать хоть что-то, она едва ли не бегом бросилась к выходу, управившись за несколько секунд. «Всё хорошо. Спасибо».