Ad Interim

Блисс начала с вопроса. - Предположим, что тебе снится сон и в нём говорится о вещах, которые до этого никогда не попадались тебе на глаза, вещах, о которых ты не имела понятия. Что бы ты предприняла в этом случае? - Честно? - серьёзно спросила Гермиона. - Постаралась бы забыть. Сейчас в наших жизнях происходит достаточно странного, чтобы добавлять в них ещё хотя бы один карат ненормальности. - Возможно, - осторожно согласилась Блисс, раздумывая, что может выдать ещё. - Но, предположим, что если от некоторых вещей, в том числе таких, как сон, зависит состояние твоего... душевного спокойствия? Гермиона ничего не ответила и Блисс, решив ослабить осторожность, прямо сказала: - Мне снилась Выручай-комната. Снилась тогда, когда я даже не знала, что нечто подобное может существовать. - Нам снится только то, что мы слышали или видели когда-либо, - произнесла Гермиона, поняв, куда клонит Блисс. - Но ты же знаешь, что если мы не запоминаем незначительные, как нам кажется, детали, подсознание всё равно цепляется за них? Блисс грустно улыбнулась, вспоминая о том, как начала проверять теорию на подсознание ещё с первым её сном, с пылью. Она часами напролёт пыталась вспомнить что-нибудь услышанное ей в определённый отрезок времени о золотой пыли, которая буквально преследовала её. Но не было ничего, никакой зацепки. В конце концов, то, что преследует тебя с такой настойчивостью, заставляет даже подсознание давать небольшие подсказки или наводки на прошлые упоминания. - Гермиона, я знаю, что произойдёт в следующие несколько минут нашего разговора, - сдалась Блисс. - Я скажу, что впервые узнала об этой комнате только тогда, когда мне показал её Кормак. А ты скажешь, что за последнее время многие узнали о Выручай-Комнате и, возможно, часто упоминают её в своих разговорах. Хотя ты сама знаешь, что это не является правдой, поскольку все стараются поменьше говорить о вещах, которые в последствии могут кого-то спасти. Особенно на людях. И, наконец, ты можешь сказать, что мой отец знал о Выручай-Комнате и вскользь мог упомянуть о ней. Ручаюсь, прежде, чем прийти со мной на встречу, ты, пусть и немного, но узнала, учился ли кто-то из моих родителей в Хогвартсе, верно? Смущенный вид Гермионы полностью уверил Блисс в своём предположении. - Говорю сразу: нет, мой отец даже не имел понятия, что нечто подобное находится в Хогвартсе. Я знаю своего отца, который, находя что-то волшебное, но выходящее на пределы обычной магии, может говорить об этом дни и ночи напролёт. И, если бы он действительно знал о Выручай-Комнате, вряд ли папа упомянул о ней «вскользь». Блисс несколько раз вывела пальцем слово «рубин» на деревянном столе библиотеки, и решила сказать последнее, что могла допустить в разговоре с Гермионой: - Я не люблю признаваться в таких вещах, но всё, что я делаю последние два месяца, это боюсь. Я боюсь не за свою семью, или за друзей, или за предстоящую войну. Я боюсь за себя. И прежде, чем случится что-то более серьёзное, прежде, чем эта самая война перейдёт из стадии заморозки в настоящие военные действия, всё, чего я хотела бы, это разобраться. Разобраться в том, чего нет на виду и в том, что касается только меня одной. И мне очень жаль, но большего я сказать просто не могу. Гермиона молчала ещё минуту, и в тот момент, когда Блисс уже была готова поблагодарить её за потраченное время и попрощаться, Гермиона встала и ушла вглубь библиотеки, вернувшись только через семь минут, с небольшой, но объёмной книгой. - Эта книга о легендах и мифах Выручай-комнаты, - прикусив губу, сказала Гермиона. - Даже немного иронично, так как до недавнего времени сама Выручай-Комната была не более, чем мифом или легендой. - Я была в ней, - улыбнулась Блисс. - И даже сейчас я думаю, что всё происходящее внутри мне привиделось. Когда Гермиона стала что-то искать в книге, Блисс старалась не показывать одолевающий её скептицизм. Смешно, но она, вечно мечтающая, полагающаяся в своей жизни исключительно на воображение, сейчас мечтала об устойчивых фактах. - В прошлом году произошло много переломных моментов, - начала Гермиона, перелистывая страницу за страницей. - И, найдя Выручай-Комнату, многие не задумывались, чем она является. По сути, я начала её подробное изучение лишь тогда, когда стало слишком поздно для всех нас, но всё, что я узнала о ней, было известно с самого начала. Вот что я могу сказать с уверенностью: Выручай-Комната является как и одним сплошным слабым местом, так и одновременно самым неприступным местом в мире. - Я не совсем понимаю, - призналась Блисс. - Как ты думаешь, откуда берутся вещи, которые становятся нам так необходимы? - Из нашего воображения, - вспомнив комнату казино, уверенно заявила Блисс. - Мы просто представляем нужную композицию, и Выручай-Комната визуализирует её. - В твоём воображении всё так безобидно, - мягко улыбнулась Гермиона. - Как те самые кролики, которые фокусники достают из шляп. Не знаю, знала ли ты, но когда этот фокус только практиковался на публике, у кроликов под конец выступления были свёрнуты шеи. По коже Блисс пробежали мурашки. - Я хочу сказать, что даже нечто такое невинное, как известный фокус, имеет свои последствия. Что и говорить о магии, причём настолько непонятной и сильной, - Гермиона нашла нужную страницу, и взяв её за угол, внимательно вчиталась в слова. - Скажи, ты представляла что-нибудь объёмное в Выручай-комнате? - Машину, - сразу вспомнила Блисс. - Опиши подробно, как она выглядела. - Глянцевая, блестящая и чёрная, с тонированными стёклами, перевязанная красным бантом, - вспоминая, начала перечислять Блисс. - Я точно помню, что это была Ауди. Компактная, достаточно небольшая, но подходит как мужчинам, так и женщинам. Я не заостряла внимание на деталях, но мне кажется, что внутри был белый салон, который всё же бросался в глаза из-за сильных контрастов. - Хорошо, - кивнула головой Гермиона. - А теперь вспомни, как она выглядела в твоём воображении. Блисс вспомнила кошмар аверлиуса, в котором она окунулась. Да, там тоже была чёрная машина, но всё, о чём знала Блисс, это о факте того, что она была. Да, она была чёрной, и так же перевязанной большим бантом, но все остальные детали прочно сплылись в одно размытое пятно. Блисс даже не могла вспомнить какой формы была та машина, что и говорить о таких деталях, как светлый салон или тонированные стёкла. - Дай я угадаю: ничего, кроме того факта, что машина была. - Да, - Блисс снова почувствовала мерзкий холодок на коже. - И я могу себя поздравить: мне стало ещё страшнее. - Я тоже была не в лучшем состоянии, когда поняла об этой особенности комнаты, - понимающе сказала Гермиона. - Неодушевлённые вещи, которые понимают даже больше, чем ты, вызывают не самые приятные чувства. Но Выручай-Комната действительно очень часто помогала нам и продолжает делать это до сих пор. - Так что на счёт слабого места? - Именно поэтому я заговорила об объёмных предметах. Я просто подумала: если в наших мыслях всё настолько нечётко и расплывчато, а о некоторых маггловских вещах не знает и половина Хогвартса, откуда они могут появляться внутри комнаты с такой дотошной чёткостью? - И? - наклонив голову вбок, посмотрела Блисс не Гермиону. - Смотри, - Гермиона повернула книгу к Блисс и указала на нужный абзац. «Есть вещи, которые были ей непонятны, до одного момента. Она узнала так много, так чудовищно много, Блуждала в умах одушевлённых материй, пыталась найти себе место. В какой-то момент, пришло осознание, что даже сейчас большинства было мало, Она поняла, что может вырваться за просторы веления тех, кого просто не стало. И между созвездий, чёрно-белых фигур, сильных умов и защиты Она нашла ключ, квинтэссенцию чар, смогла сойти с обычной орбиты». Несколько секунд Блисс ошеломляюще смотрела на стихотворение, пытаясь справиться с собой, хотя всё, чего ей хотелось, это собрать чемоданы, взять билет на первый же экспресс, а потом, минув магический барьер, сесть на самолёт и улететь. Во Францию, Нью-Йорк, Испанию. Куда угодно, лишь бы покинуть Лондон с его вечными дождями и вещами, заставляющими её задыхаться от ужаса. Как мог глупый, плохо составленный стишок иметь составляющие её сна? Какое он, чёрт его подери, имел дело к мнимому слабому месту, которое она пытается найти? - Блисс? - встревожилась Гермиона. - Ты едва ли не синяя. В чём дело? Блисс глубоко вздохнула и, улыбнувшись Гермионе самой благосклонной улыбкой, на которую была способна, быстро перешла на другую тему: - Всё это, конечно, достаточно интересно, но я не понимаю, при чём здесь слабое место? - Сам стих, он навёл меня на мысль. Что, если комната смогла переносить свой разум за пределы Хогвартса? Что, если она воспроизводит предметы, зарождающиеся у нас в голове, посредством реального мира? - Я не назвала бы это таким уж слабым местом, - подумав, возразила Блисс. - Просто представь, что могла бы увидеть в реальном мире Выручай-Комната. Согласись, некоторые вещи действительно опасны. Гермиона провела с ней ещё полтора часа, но даже вдвоём они не смогли найти ничего, что могло бы пролить свет на сны Блисс. В конце концов, поблагодарив Гермиону от всего сердца, Блисс, переписав стих, отправилась в Выручай-Комнату, где её дожидался Кормак и прежде, чем он успел вставить хотя бы слово, она всунула стих ему в руки. Помолчав несколько секунд, Кормак осторожно сказал: - С одной стороны, ничего глупее в жизни не читал. Но я представляю, насколько страшно тебе. - Страшно? - переспросила Блисс. - Да я в ужасе, Кормак! Что будет следующим? Мне приснится вещий сон о моей смерти с точной датой, списком гостей и цветом гроба? Я не сильный человек, ясно? Я не хочу спасать мир, я не хочу участвовать в тайных заговорах, я не хочу быть чьим-то экспериментом! Я просто девушка, которая хочет закончить школу и поступить в университет. - И ты обязательно сделаешь это. Вернёшься к обычной жизни, - уверенно сказал Кормак. - Сразу же, как только мы поймём, что с тобой происходит. - Обещаешь? - Блисс ненавидела себя за жалобный тон. - Обещаю, - кивнул Кормак. Блисс не стала говорить, что не поверила ему. По правде говоря, в этом вопросе она могла поверить только Рафферти, который бы, совершенно точно, таких слов бы не сказал. Малфой не знал, какой факт раздражал его больше: тот, что сейчас по непонятной причине он следил за Бромлей, тот, что выскочка Грейнджер, прославленная отъявленной всезнайкой, не додумалась, что с Бромлей происходит что-то не то или тот, что он не заметил Пэнси с Асторией, которые пошли за ним и сейчас стояли рядом, едва ли не хмыкая, тоже подслушивая разговор Грейнджер с Бромлей. В любом случае, во всех трёх раздражающих факторах нашлось место для Бромлей. - Как думаешь, с ней действительно происходит что-то? - спросила Астория, когда обе девушки ушли из библиотеки. - Или это просто плод её воображения? - Да, - немного подумав, ответила Пэнси. - С ней действительно что-то происходит. - С чего такая уверенность? - иронично уточнил Малфой. - Ты же сам знаешь, что с ней что-то не то, - осуждающе заметила Пэнси. - О, я узнал об этом с первой же нашей встречи, - согласился Малфой. - Когда она грохнулась мне на руки с подвесной лестницы. - Прекрати, - резко осадила его Пэнси, надавливая себе на виски. - Я не могу сосредоточиться. - А может быть, сосредотачиваться просто не на чем? - осторожно спросила Астория. - Может Драко прав? Блисс очень любила свою страну, не хотела переезжать в Англию, и, если верить слухам, она уже подала документы в маггловские университеты. И на почве нелюбви к магии её разум сотворил с ней злую шутку. - Астория, - Пэнси жестко посмотрела на неё. - Ты прекрасная, умная девушка. Ты моя подруга. Но есть вещи, которые может понять любой ребёнок, а вот до тебя они дойти не могут. Поэтому, прошу, если сейчас ты не можешь предложить ничего дельного, подумай о платье на рождественский школьный бал. Займи свою очаровательную головку чем-то, что не будет мне мешать. Несколько секунд Астория просто смотрела на Пэнси, а потом отвернулась к окну той небольшой ниши, где они прятались. Сейчас Малфой даже не хотел заступаться за свою будущую невесту. Во-первых, Пэнси действительно была права, с Бромлей происходило что-то, что-то, в чём была замешана магия. Малфой чувствовал это лишь едва, на уровне седьмого чувства, но если он и доверял кому-то в этой жизни касательно чувств, то только себе. Во-вторых, даже Астория должна понимать - сны, в которых говорится о предметах, которые после материализуются в твоей жизни, не появляются на ровном месте. Особенно в мире магии. - Она втравила в это Кормака, - Пэнси сильнее надавила себе на виски. - Я уверена в этом даже больше, чем в том факте, что с ней происходит что-то неладное. - Вам не кажется, что Рафферти может что-то знать? - не отворачиваясь от окна, спросила Астория. - Рафферти? - засмеялась Пэнси. - Нет, Рафферти последний, кому бы она что-то сказала. Она слишком дорожит им, чтобы взваливать на него что-то, что может ему навредить. - Откуда ты знаешь? - резко спросила Астория. - Может быть, вы с ней стали задушевными подругами за то время, что она пару раз провела в твоей комнате. - Нет, не стали, - согласилась Пэнси. - Но я всегда понимала в людях те черты, которые находила в себе. А эта черта Блисс словно была содрана с меня. Мы никогда не позволим кому-то, кем дорожим, впутываться в наши проблемы. - Но и незнакомым людям она не слишком доверяет. Грейнджер тому подтверждение, - заметила Астория. - А Кормак человек, который её понимает и дорожит её дружбой, человек, который хочет помочь, - объяснила Пэнси. - И Блисс им дорожит также, но для неё привязанности делятся на две составляющие: кто-то, кому можно доверить всё, что угодно и кто-то, кого надо сохранить в своей жизни навсегда, оберегая от всех проблем. - Значит, в этом вы с ней тоже похожи? - Даже слишком. «Тогда, сделай нам обоим одолжение, принеси кофе». Фраза прошила сознание Малфоя так, что стало едва ли не больно. - Бромлей пьёт сонное зелье, - медленно сказал Малфой, в голове которого начал созревать план, который противоречил всем школьным законам. - Прямо перед тем, как идти в мою комнату. - И? - непонимающе подняла брови Пэнси. - У меня есть одна идея. *** - У меня встреча с Малфоем через час, - Блисс мерила Выручай-Комнату шагами, предварительно сделав её пугающе огромной и пустой, поделив пол на шахматные клетки. - А я не поняла ничего. Совсем ничего. - Не всё можно узнать сразу же, как только найдёшь хотя бы ничтожную зацепку. - Но она не ничтожна! - резко развернулась Блисс, смотря на Кормака, сидевшего на полу. - Наконец-то я нашла что-то, что не является ничтожным! Ты понимаешь, насколько важен этот стих? Он доказывает, что я не сумасшедшая! Кормак встал с пола и подошёл к Блисс, положив руки ей на плечи. - Ты никогда не была сумасшедшей, хорошо? Возможно, ты странная, и твои мысли состоят из одного воображения, что не всегда правильно, но ты одна из самых нормальных людей, которых я только встречал в своей жизни. Просто не думай о себе так. - Не могу, - опустила голову Блисс. - Я устала в этом разбираться. Прошло почти два месяца, Кормак. Я хочу вернуться к нормальной жизни. Хочу просто учить уроки, читать свои книги, часами сидеть в библиотеке и нормально общаться с Кэтрин и Полумной! А что делаю я? Хожу по шахматным клеткам бесконечной комнаты, пытаясь понять, почему я вижу то, чего не видят другие, и обжигаю людей. И как же я соскучилась по... - Блисс захлопнула рот, не давая вырваться неприятной для неё правде. - Мне давно пора было с ним поговорить, - взгляд Кормака из понимающего стал циничным, едва ли не жестоким. - Посредством бладжеров и биты. - Нет! - поспешно сказала Блисс. - В смысле, я вовсе не его имела в виду. Я соскучилась по Франции. Только и всего. - И поэтому ты сразу же сообразила, о ком я говорю, - серьёзно кивнул Кормак, сразу же получив тычок между рёбер. - Вот так гораздо лучше, - улыбнулся Кормак. - Как? - непонимающе посмотрела на него Блисс. - С улыбкой, - пояснил он, убирая прядь волос с её лба. - Улыбайся чаще, Блисс. Ты не создана для меланхолии. - Когда-то я тоже так думала. Ещё двадцать минут Блисс мерила комнату шагами, пытаясь понять, что могла упустить. В её голове снова поселился назойливый жучок, понимание, что она очень близка к разгадке. Но, как и во всех случаях, она не могла понять сути. - Мне пора, - сдалась Блисс, закрыв глаза и возвращая комнате более уютный вид. - Нужно ещё выпить успокаивающее зелье. - Увидимся завтра? - спросил Кормак, поднимаясь с пола. - Увидимся завтра, - кивнула Блисс. Они обнялись, оказавшись рядом с лестницами, но прежде, чем Блисс встала на одну из них, она, решив что-то для себя, обернулась: - Кормак? - Что? - отряпнув от лестницы, сказал он. - Пригласи Пэнси на рождественский бал, - выпалила она. - Или на бал Двенадцати Сотен Весны. Или в Хогсмид. Кормак молчал, устремив взгляд на лестницу. - Я не знаю, что произошло между вами и я не знаю, что происходит сейчас. Но она тебе нравится. Больше, чем нравится. И у тебя нет действительно серьёзных причин оберегать её от чего-то. Война для всех общая, а твои скелеты, какими бы они не были, вряд ли сравнятся с моими. И, не дожидаясь ответа Кормака, Блисс встала на лестницу, отправляясь в больничное крыло. - Ты опоздала, - констатировал Малфой, когда Блисс зашла в его комнату. - Будешь опять говорить, что опоздала из-за больничного крыла? В которое ты, конечно же, не могла пойти раньше. - Знаешь, я настолько сильно хочу спать, что даже не буду притворяться, будто бы не рада своему опозданию, - сказала Блисс, сразу же привычно устраиваясь в изголовье кровати Малфоя. - О, это что, кофе? - Да, - кинув взгляд на чашку, ответил Малфой, сверяясь с рецептом зелья, одновременно протягивая Блисс часы. - Я уверен, что кровать старосты гораздо лучше, чем твоя в общей комнате, но она моя, и я очень хотел бы поспать в ней, а не в кресле. Засеки минуту и три секунды. - Иногда мне кажется, что в твоём языке яда больше, чем в любой змее, - засекая время, оповестила Малфоя Блисс. - Это всего лишь говорит о том, что ты плохо разбираешься в физиологии. Не услышав ничего в ответ, Малфой поднял голову, и посмотрев на Блисс, едва не расхохотался. Она сидела совсем так же, как и вчера, поджав под себя ноги, похожая на нахохлившегося птенца совы, когда пила кофе из своей большой кружки, практически утонув в ней носом. Малфой только покачал головой. Что за нелепая девчонка. Невольно он вспомнил, как она, мечтательно глядя в одну точку, рассказывала ему о своих понятиях красоты. Рассказывала, а сама находилась где-то явно не с ним, а где-то в том самом кафе с зёрнами или месте, где солнце заходило за горизонт. Интересно, где она успела увидеть этот момент? Во Франции? Или Испании? Или где-то в другом месте, которое явно нравится ей больше, чем Лондон. Малфой вспомнил, как она явно старалась контролировать свои эмоции, но шок, когда она поняла, насколько хорошо он понял что-то в ней, всё равно проступил. Когда он услышал о том, чем именно является для неё красота, Малфой испытал нечто, похожее на страх. Малфой сразу понял, о чём говорит Блисс - именно в тех же проявлениях, в тех же мелочах он сам видел страх. Непонимание, тревожность, осознание, неверие, всепоглощающее безумие, или наоборот, парализующее спокойствие, множество других мелких, но чётких деталей, отпечатывающихся едва ли не на сетчатке его глаза. Страх в разговоре с другим человеком всегда нёс с собой обязательную толику лжи, и нередко Тёмный Лорд прежде, чем применить заклинание, выматывал часами напролёт свою жертву ментально, доводя её до страха первобытного, при этом используя в качестве оружия Малфоя. Как-то он даже сделал ему комплимент, сказал в своей особой манере, что не каждому дано так хорошо различать фазы человеческой слабости, как это делает он. Малфой уже давно признался самому себе, что от этих слов ему хотелось вывернуть себя наизнанку. Скорее всего, если бы Блисс узнала, в какой извращённой форме он пришёл к пониманию тому, как именно она видит красоту, на её лице отразилось бы неверие, напополам с недоверием (Малфой ненавидел, когда другие путали эти составляющие), раскалывая её лицо на две части, и что-то, похожее на пугающее понимание, которое снова склеило бы эти черты. Или ещё нечто такое, что заставило бы в очередной раз подумать, насколько она не может видеть плохого в людях или, же, наоборот, до чего она лицемерна. За месяц, что Блисс провела в Хогвартсе, Малфой мог не раз поменять мнение о её характере и каждый раз, меняя его, с уверенностью думал, что именно таковым он и является. - Минута две секунды, - быстро сказала Блисс, зная, что лучше предупредить заранее. Вырвавшись из потока мыслей, Малфой, одновременно мешая зелье против часовой стрелки, добавлял в него серебряную руду, смоченную в яде мантикоры. - Как же я скучала по кофе, - покачала головой Блисс, ставя чашку обратно на прикроватный столик. - Нет, какао весьма хорошая вещь, но явно не утром. - Ты можешь попросить кофе, - вздохнул Малфой и, словно видя, как брови Блисс приподнимаются в недоумении, пояснил. - С утра, сидя за столом, ты можешь просто закрыть глаза и представить себе чашку с кофе. Всего через секунду ты можешь выпить столько чашек, сколько захочешь. - Не знала об этом, - призналась Блисс. - А о чём ты вообще знаешь, - усмехнулся Малфой. - Может быть, о том, насколько опасно то, что с тобой происходит? - Не твоё дело, - тихо прошептала Блисс, сжимая часы. - Или как вредны кошмары, когда твоё состояние такое же подвешенное, как лестница в твоей библиотеке, - не обратил внимания на её слова Малфой, добавляя в интонацию больше насмешки. - И что тебе такого снилось, что ты настолько не хочешь расставаться со своими снами? Что-то приятное, наверное? Может быть, поделишься? Блисс молчала, сверля взглядом серебряные часы. Малфой прекрасно знал об этом приёме, который заключался в том, чтобы полностью уйти в свои мысли, сделав остальные звуки лишь помехами. Следующий час он не тревожил Блисс, справляясь с зельем своими силами, а потом снова попросил её засечь время. - Извини, что вчера я уснула, - немного помолчав, проговорила Блисс. - Ты говорил, что для той стадии зелья были нужны двое. - Так и есть. Я уже загубил зелье, когда увидел в рецепте твоего отца пометку, что три платиновые пластины, пропитанные пыльцой зимних фей, возвращают зелье на одну стадию назад, замораживая её на двадцать четыре часа. - О, - только и сказала Блисс. - То есть... - Да. Сейчас мы доделываем то, что должны были закончить ещё вчера. В любом случае, нам повезло, что твой отец оказался ясновидящим. - Вовсе нет, - улыбнулась Блисс, думая об отце. - Просто вы с ним примерно одинакового мнения о моих способностях в зельеваренье. Вот он и всегда продумывает множество отходных путей, чтобы помочь тому несчастному зелью, с которым я имею дело. Прежде, чем Малфой открыл рот, в комнату ворвалась Пэнси, неся в руках несколько свитков пергамента и учебник по астрологии. - Убей меня, - простонала она, вкладывая в руки Блисс несколько пергаментов. - Почему небо такое... - Небо? - не сдержала улыбки Блисс, беря из рук Пэнси пергамент. - Я не понимаю. В первой части задания тебе всего-то и надо было сделать, что правильно подписать названия созвездий. Всё это есть в самом учебнике. - На пергаменте всё выглядит по-другому, - буркнула Пэнси. - И я действительно думаю, что почти всё сделала правильно. Просто нужна небольшая проверка. - Упустим тот факт, что Пэнси Паркинсон просит чьей-то проверки, - заметил Малфой. - Лучше перейдём к тому, что она появилась абсолютно не вовремя. Пэнси внимательно посмотрела на зелье Малфоя, после чего отмахнулась: - До того момента, как тебе понадобится ещё один человек, уйдёт максимум два часа. Наше с Падмой зелье настаивается, а зная тебя и способности Блисс к зельеваренью, ты вряд ли допускаешь её до самого процесса. - Мне вовсе не обидно, - пробормотала Блисс, перечеркивая название третьего созвездия. - И, Пэнси, позволь мне тебя поздравить. До недавнего времени я всерьёз предполагала, что ты даже не знаешь, как выглядит ковш Большой Медведицы. - Я пропущу мимо ушей твоё нелестное мнение о моих знаниях астрологии, - хмыкнула Пэнси. - А что с остальными созвездиями? - Что-то, помимо ковша? Извини, но пока что это действительно единственное созвездие, о которым ты имеешь хоть какое-то... Малфой поднял голову от зелья и, посмотрев на Блисс, вздрогнул. Её глаза расширились, и она, приоткрыв рот, смотрела в одну точку, с каждым разом сильнее сжимая часы. В следующую минуту она вскочила, и запрыгнув в свою обувь, закружилась по комнате, словно потеряла ориентацию в пространстве, после чего остановилась и в упор посмотрела на Малфоя, заставив того едва ли не передёрнуть плечами. Ему казалось, что такого лихорадочного блеска в глазах вряд ли можно встретить даже у сумасшедших в клинике Святого Мунго. - Твои часы, - быстро выговорила она, сунув их в руки Малфоя. - Встретимся завтра. - Ты издеваешься надо мной? - Малфой чувствовал, что терпение стало стремительно покидать его. - Я больше не смогу приостановить работу зелья. - Пэнси тебе поможет, - Блисс уже почти выбежала из комнаты, но в последний момент всё же обернулась. - Я... мне очень жаль. Увидимся завтра. Когда дверь комнаты захлопнулась, Малфой воочию увидел, как она бежит куда-то, и, даже натыкаясь на людей, извиняется, но скорости всё равно не сбавляет. - Она осознала что-то, - удивленно сказала Пэнси, всё ещё не отрывая глаз от закрытой двери. – Но почему сейчас? И что именно? - Не знаю, - ответил Малфой, вертя в руках часы. - Но у нас уже есть больше половины для того, чтобы узнать об этом. Бег по коридорам Хогвартса так быстро, насколько она могла бежать, вовсе не спутывал мысли, обрушившиеся на неё со скоростью лавины, но позволял расставить их по полочкам и ощутить кристаллизованную ясность. «Звёзды видят все. Эти звёзды видят все. Созвездия из звёзд». Созвездие, которое знакомо всем, самая распространённая цепь звёзд, которое может узнать любой человек. «Ковш Большой медведицы». «У этой комнаты есть конец?» «Почему небо такое...» «Блуждала в умах одушевлённых материй, пыталась найти себе место». Комната, которая является нечто большим, чем сама магия, комната, у которой есть душа, свободно бороздящая человеческие умы в поисках помочь им. Конечно, в какой-то момент она обязательно бы прознала о реальном мире. Захотела бы оказаться в нём. «Она поняла, что может вырваться за просторы веления тех, кого просто не стало». Единственные, кто понимал саму суть Выручай-Комнаты, кто мог контролировать её, давно были мертвы. Они умерли, но чары, увеличивающиеся с каждым новым человеком, остались. Конечно же, они остались. Оказавшись рядом с дверью в гостиную Гриффиндора, Блисс быстро произнесла пароль, и как только проход с Полной Дамой отъехал в сторону, она буквально ворвалась в него. - Привет, Блисс, - поздоровался Гарри, а Гермиона, читавшая книгу, удивлённо на неё посмотрела. - Кормак, - голос срывался от долгого бега, да и сама она представляла, что выглядит по меньшей мере странно, но даже на вежливость у неё не было времени. - Где он? - В своей комнате, - начал Гарри. - Но как.. Она не услышала следующую фразу, и просто метнулась к лестнице. В другое время Блисс обязательно бы подшутила над Кормаком, который обложился пергаментом и учебниками, но сейчас всё, что она сделала, это просто схватила его за руку, едва ли не свалив его с кровати. - Может быть, ты мне объяснишь что-нибудь? - пытался выяснить хоть что-то Кормак, и, заметив, как Гарри послал ему непонимающий взгляд, ограничился лишь тем же. - Стих, - срывающимся голосом объясняла Блисс. - И мой сон. «Эти звёзды видят все». Смотря на небо, название какого созвездия ты с уверенностью может назвать? - Большая Медведица, - сразу ответил Кормак. - Единственное созвездие, которое я вообще могу различить. - Как и большинство. Ковш Большой Медведицы - единственное созвездие, которое может увидеть даже ребёнок. В стихе была фраза. «Она нашла ключ, квинтэссенцию чар, смогла сойти с обычной орбиты». Умная комната, которая всю свою жизнь бороздила умы людей, включая создателей Хогвартса. Ключ, квинтэссенция чар. Благодаря магии она смогла найти этот самый ключ, разрушить что-то в защите школы. - Ты уверена в этом? - в голосе Кормака слышалось отчетливое нежелание верить. - Не знаю, - призналась Блисс. - Но даже в моём стремлении узнать правду, сейчас я надеюсь, что ошибаюсь. Оказавшись рядом с Выручай-Комнатой, Блисс закрыла глаза, а когда вошла внутрь, то снова увидела бесконечную пустоту и огромный шахматный пол. - Но если дело в звёздах, зачем тебе снова понадобился шахматный пол? - И между созвездий, чёрно-белых фигур, сильных умов и защиты, - повторила Блисс. - Чёрно-белые фигуры. Шахматные фигуры. Сильные умы. Что это может значить? С минуту Кормак молчал, после чего, пытаясь вспомнить все детали, сказал: - Всё лето моя мать изучала влияние мыслей на судьбу человека. - Я что-то слышала об этом, - неуверенно сказала Блисс. - Материализация любых желаний при помощи мыслей, - вспомнил Кормак. - Что, если комната пользуется мыслями людей через вселенную, в тот момент, когда они смотрят в неё? - Когда человек смотрит на небо, первое, что он видит, является звёздами, - медленно разворачиваясь и меряя шагами комнату, сказала Блисс. - Но звёзды не являются точкой преткновения, они являются лишь чем-то, что может создавать осмысленные образы. А созвездие... созвездие и является полноценным образом. - Получается, что Выручай-комната создала своего рода портал через созвездие? - неверяще переспросил Кормак. - Может быть, я и был не прав в своей теории. - Сейчас мне действительно кажется, что это была единственная теория, в который ты являлся правым, - оповестила его Блисс, рассматривая комнату. - Смотри, у нас есть почти все составляющие. Мы знаем, что Выручай-Комната смогла пробить брешь в защите, мы знаем, что большинство предметов она берёт из реального мира. Но что мы упускаем? При чём здесь шахматный пол? И размеры... «У этой комнаты есть конец?» «Почему небо такое...» - Большое, - тихо выдохнула Блисс. - Что? - Почему небо такое большое? - Я надеюсь, это был риторический вопрос? - Ещё полчаса назад он и правда был риторическим, - усмехнулась Блисс. - Сколько звёзд на небе, Кормак? И можно ли измерить в примитивных числах пространство Выручай-Комнаты? Волшебная комната, которая не знает конца в своих размерах. Так же, как и небосвод. - Не понимаю, что ты хочешь этим сказать. - Я просто надеюсь, что ты не боишься открытого пространства, - сказала Блисс, закрывая глаза. Звук падения Кормака оповестил Блисс, что она добилась нужного результата, но, открыв глаза, она и сама почувствовала приступ головокружения, осев на пол. Или, лучше будет сказать, осела на пустое пространство, в которое превратилась Выручай-Комната? Огромное, чёрное пространство, с множеством отдельных звёзд и созвездий на поверхности. - Что ты сделала? - ошарашенно спросил Кормак, поняв, что всё ещё может держаться на ногах. - Карту неба с того расстояния, как мы можем его видеть, - пояснила Блисс. - Я попыталась представить сам Ковш, но, видимо, на придётся найти его самим. И я почти уверена, что поняла, для чего нужен шахматный пол. - Посвяти меня. - Я пока что не совсем уверена, - ответила Блисс, внимательно вглядываясь в звезды. - Но я поняла, почему комната с шахматным полом настолько огромна. Все созвездия, которые находятся здесь, расположены так же, как и на самом небе. - Ты хочешь сказать... - Хочу ли я сказать, что эта комната бесконечна? Увы, именно это я и хочу сказать. - В таком случае, есть ли у нас шанс, находясь на миллионах звёзд, найти нужную? Блисс удивлённо уставилась на него: - Я разве тебе не сказала, что мы стоим на созвездии Гидры? - Даже если бы и сказала, мне бы это вряд ли что-то дало, - оповестил Блисс Кормак. - Ближе всего к Гидре находится созвездие Сектант, - начала объяснять Блисс. - Но второй по близости к этом созвездию находится Рак. Достав из кармана мантии листок пергамент со стихотворением, она представила на нём созвездие Рака, после чего дала листок Кормаку. - Попробуй искать нечто, похожее на эту фигуру. Через четверть часа Кормак и правда нашёл нужное созвездие. - Да, это действительно то созвездие. Смотри, - очертания на листке расплылись, после чего снова сменились. - Так выглядит Рысь. Через ещё четверть часа Кормак позвал Блисс, но оказалось, что это было совсем другое созвездие. - Подожди, - остановила Блисс уже уходящего вглубь темноты Кормака. - Я знаю это созвездие. Малый Лев. Я знаю, как можно найти полярную звезду. В какой-то момент Блисс показалось, что Выручай-Комната помогает им, потому что полярная звезда сияла настолько ярко, что хотелось зажмурить глаза. - Мы нашли его. Мы нашли Ковш! - Хорошо, - устало согласился Кормак. Блисс понимала, что это для него слишком. - Мы нашли Ковш. Но причём здесь слабое место? - Весь ковш не может быть слабым местом, - чувствуя странное возбуждение, проговорила Блисс. - Да, через него проходит сам разлом магии, но концентрируется он где-то в одном месте, распространяя более слабые отголоски на всё созвездие. - Полярная звезда, - уверенно сказал Кормак. - Это точно должна быть она. - Да, но... - Блисс понимала, что это являлось логичным, но что-то мешало ей вернуть комнате прежний шахматный вид. Озарение пришло словно обухом по голове. - Полярная Звезда является самой сильной звездой в созвездии! Она питает саму магию, но не является проводником. - Тогда что им является? Блисс догадывалась об этом с того момента, когда услышала слова Пэнси. - Мегрец, - со странным спокойствие ответила она. - Самая тусклая и самая слабая звезда в семизвездии созвездия. Именно она служит проводником всему. И, встав на звезду, Блисс закрыла глаза, возвращая комнате привычный шахматный вид. Со стороны казалось, что они стоят на том же месте, не сдвинувшись даже на шаг. - Шахматная доска, - по коже пробежал озноб от своих же слов, разнесшихся по пустому пространству. Раньше её не пугало это настолько сильно. - Служит символом поражения противника и безоговорочной победой самого победителя. И на ней, как и на чёрных, так и на белых клетках, легко заметить изъяны. Будь то незначительная грязь или... - Блисс сошла с белой клетки на шаг назад, - трещина. - Её здесь не было, - изумился Кормак, смотря на огромную, уродливую трещину, которая рассекала белоснежный квадрат напополам. - У Гермионы была не совсем законченная теория, - тихо сказала Блисс, опускаясь на колени и наклоняясь к трещине. - О мой бог. Не хочу верить в то, что сейчас произойдёт. - Что ты задумала, Блисс? - Гермиона думает, что предметы, появляющиеся в комнате, она брала из реального мира. Но знаешь, в чём заключается вся суть? - Не уверен, что я хочу знать. - Слышал фразу - если долго смотреть в бездну, то бездна начнет смотреть на тебя? - спросила Блисс, в который раз закрывая глаза. Сейчас она как никогда надеялась, что её теория окажется ошибкой. - Не понимаю, что она означает в нашей ситуации. - То, что у всего есть две стороны, - меньше всего Блисс хотелось думать об образе, так некстати ворвавшимся в её воображение, но она понимала, что уже ничего не поделаешь. - И дверь, какой бы она не была, является не только входом. Точно так же она ведёт и на выход. Блисс открыла глаза, пристально смотря в трещину. В следующий момент на том месте, где она находилась, осталось только пустое пространство.