Эпоха квест. Соединение прервано

Хайбайбо медленно колесил по вечернему Сеулу и выискивал глазами рыжеволосую вихрастую голову. Не могла же она уйти далеко от интерната. После ее разговора с боссом он кинулся за ней, как только освободился. Но все равно не успел. Девчонки в интернате сказали, что она появилась буквально на десять минут и куда ушла не сказала. А Хайбайбо не доверял ее прозрачному, светлому, хрустальному взгляду и застывшей нежной улыбке, с которыми она вышла из дома Сонов. Первым делом надо проверить набережную, подумал он. И правда, ее одинокая фигурка именно там и обнаружилась. Хайбайбо притормозил возле нее. — Не самый надежный способ, — проворчал он, — особенно с твоей живучестью. И в грязную холодную воду за тобой лезть мне неохота. Девушка обернулась и заразительно рассмеялась. Только смех немного искусственный, со стальными нотками. И в совершенно сухих глазах — тоже сталь. — Расслабься. Еще не хватало напрягаться из-за того, что жизнь и так за меня сделает. Я просто поплакать хотела, пока никто не видит. — Смотрю, не очень получается. — Точно. Совсем не получается. А давит очень. Тяжело, — девушка постучала кулаком в области груди, словно делая массаж. — Знаю, что слезы помогают, но никак. Не могу. Похоже, давным-давно успела уже все досуха выплакать. Везде засада, — она снова рассмеялась. — Почему не в интернате? Зачем одна разгуливаешь вечером? — Там нельзя быть слабой. Мне, собственно, сейчас все равно, увидят меня слабой или нет, конечно. Так, привычка, видимо. Да там и невозможно остаться наедине со своими мыслями. Вечно вокруг какая-то суета и возня. Здесь хоть не трогает никто. — Поговорим? В последний раз видимся все-таки. А я устал играть с тобой в гляделки. — Зачем? Никому не интересно слушать обо мне. А мне незачем знать лишнее о тех, кого все равно больше не увижу. И потом, иногда мне кажется, что ты и так обо мне знаешь больше чем я сама. — Не доверяешь? Совсем никому? Неужели даже подруг нет? Девушка пожала плечами: — Меня не спрашивают, когда перевозят с места на место. Только больнее, если привязываешься к кому-то, — девушка мрачновато улыбнулась. — С вами вот только осечка вышла… Но это ничего. Пройдет. Не волнуйся за меня. Правда, все нормально… И тебе я доверяю во всяком случае больше, чем кому-то еще. Просто… непривычно как-то, и оттого неуютно. Еще и бессмысленно, все равно прощаемся. — Садись в машину, не люблю, когда кто-то стоит посреди улицы, как мишень. — Руки начинают чесаться? — Заметила? Девушка села в машину и робко улыбнулась Хайбайбо. Мужчина напряженно уставился на дорогу. — У меня был приказ убрать тебя, если ситуация выйдет из-под контроля, — тихо произнес он через целую вечность пронзительной тишины. — Я догадалась, — сипловато проговорила девушка, — мне не обязательно об этом рассказывать. — МНЕ нужно рассказать. Да и босс просил с тобой поговорить. — Вы ведь с самого начала знали, что я в программе подготовки спецкадров нацбезопасности? — К твоему второму визиту в дом Сонов, разумеется, да. Уже знали. — Почему тогда Сон Ву Бину не запретили со мной видеться? Почему позволили столько узнать о вас? — Ты всем понравилась. А главное, понравилась председателю Сону. Ву Бину с детства приходится жить в двух мирах, и его общение с противоположным полом выходит довольно однобоким. Дома, сама видела, как мы между собой общаемся, без особых церемоний. В школе и в своем обычном окружении ему постоянно приходится играть роль рафинированного парня. С девушками из нашей среды общение на равных у него тоже не складывается — все знают, что он сын босса. Председатель боялся, что рано или поздно Ву Бин привыкнет женщинами только пользоваться, ведь ему боятся отказать или, наоборот, станет компенсировать свое происхождение деньгами… И тут появилась ты. Девушка, друг, которому наплевать на его происхождение, неоднозначное общественное положение, деньги… Хайбайбо замолчал, разворачиваясь на разъезде, затем, подумав немного, продолжил: — И эти их жестокие игры с F4, когда они прессуют тех, кто им и так не осмелится дать отпор. Из-за разницы в статусе. Боссу понравилось, что ты дала Ву Бину прочувствовать, что он не пуп земли и что ему еще многому нужно учиться, если он хочет разбираться в людях. А для этого нужно хотя бы уметь видеть в другом такого же человека, как он. Даже в девушке. Босс просто не смог отказать тебе от дома. Наконец-то у его сына появился кто-то, кем он дорожит, если не брать в расчет людей, с которыми он знаком с младенчества. Это и заставляет человека взрослеть, делает из мальчика Мужчину. — Как и боль неизбежной потери… — без всякого выражения добавила девушка. - Да. И это тоже… Босс совсем не любитель жестоких уроков, но ему нужен не столько сын, сколько Наследник Империи. Человек, который на себе испытал, как трудно найти надежных людей и как больно их терять, но терять иногда необходимо. Председатель Сон человек очень консервативный, несмотря на то, что в жизни повидал немало. Он старается научить Ву Бина окружать себя верными и надежными людьми, особенно это касается семьи. А чтобы его уважали, он и сам должен быть верным и своим людям, и своему слову. Босс, которого не уважают даже в его семье, плохой босс. — И ничего личного, конечно же… — собеседница безучастно уставилась в окно. — Ву Бин все еще самонадеянный подросток, — по-своему постарался утешить девушку Хайбайбо. — Ты ему правда стала очень дорога. Он, наверное, даже наймет кого-нибудь, чтобы тебя найти. До сих пор не может сообразить, что все это всерьез, и он больше никогда тебя не увидит, и что деньги решают далеко не все. Никто не нарушит приказ председателя и не скажет, где ты. Если только ты сама с ним не свяжешься. — Я обещала господину Сону и слово свое сдержу. Я умею терять и умею жить с болью… — девушка усмехнулась. — Пожалуй, не умею только одного — жить с осознанием того, что все хорошо, за углом не поджидает новый удар, и можно расслабиться. Вот тогда я, наверное, действительно растеряюсь не на шутку. Все в порядке, Байбо, за меня ваш босс может не волноваться. — Он все-таки волнуется. Ему тоже не нужен грех на душу. Ты знаешь, что после предстоящих соревнований тебя отправляют в тренировочный лагерь для подготовки спецкадров? Девушка кивнула.  — А потом в Сеул и в Южную Корею и, скорее всего, вообще в Азию ты уже несколько лет не вернешься. Босс настоял на этом условии. В Министерстве воспользовались сложившимися обстоятельствами, чтобы расширить твою программу обучения за счет Сонов. К тому же ни воны не потратили на обучение навыкам, которые ты приобрела, и которые даже не входят в программу финансировния подготовки рядовых агентов. Но босс потребовал, чтобы в азиатском регионе даже тени твоей не было. Данное условие, как ты понимаешь, устраивает всех. Твой куратор, в конце концов, тоже сначала не поверил, что ваши завязавшиеся с Ву Бином отношения — случайность. Предполагал, что нам нужен свой человек в структурах. А мы так же думали на них. Было несколько очень напряженных встреч по этому поводу. Обе стороны уже готовы были нажать на красную кнопку, лишь бы не ломать голову, что с тобой делать дальше. Но, слава Богу, утряслось к обоюдной пользе… Хайбайбо резко затормозил, потому что впереди дорога оказалась перекрыта. Поисковик выдал информацию о фанмитинге какой-то поп-группы по поводу окончания действия контракта. А движение перекрыто из-за уличной трансляции концерта — слишком много фанатов. И девушке, и Хайбайбо было по большому счету все равно, как и где проводить последние часы. Хайбайбо припарковал машину и помог спутнице выйти. Они остановились в самом конце, где толпа уже была заметно реже — несколько молодых людей курили, повернувшись спиной к большому экрану, и временами поглядывали на дисплеи телефонов. Хайбайбо тоже глянул. — Скоро должно все закончиться, где-то полчаса осталось, если верить заявленному времени. Потом можем ехать и не придется кругами колесить, — произнес он с немного просительной интонацией. Здесь люди. Не так неловко. Девушка пожала плечами и рассеянно осмотрелась. — Можно и здесь. В такой толпе мы ведь уже не выглядим мишенями? — улыбнулась она. Хайбайбо, засунув руки в карманы, молчал. Девушка, тоже молча, невнимательно слушала льющиеся из динамиков голоса, заглушающие шум улицы и крики толпы. Ее нервы, обычно натянутые как струна, особенно при таком скоплении посторонних людей, сейчас от присутствия киллера расслабились. Девушка никак не могла собраться и сосредоточиться — в данный момент с ней, наверное, и ребенок бы справился… Хайбайбо осторожно притянул ее к себе и заключил в ловушку огромных и сильных рук. Рыжая сначала напряглась, но, стиснув зубы, заставила себя прильнуть к широкой груди мужчины. Оказалось уютно, на мгновение она почувствовала себя защищенной от всего внешнего мира. — Ли Тиен, свет моей жизни, огонь моих чресел — медленно и тихо заговорил Хайбайбо. — Грех мой, душа моя. Тиен, Тиен, Тиен: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ли. Ти. Ен.* Как переливы сотни колокольчиков на кончике моего языка… Тиен вздрогнула: — Перевираешь. — Об огне чресел, возможно… — киллер судорожно вдохнул и чуть сильнее прижал к себе Тиен. — А знаешь, сегодня это, пожалуй, лучшее место в городе, где не будут странно смотреться две близкие души, вынужденные расставаться навсегда. Тут вон все плачут. Могу ошибаться, отсюда экран видно плохо, но, кажется, плачут даже артисты… — Парни не плачут, — мотнула Тиен головой в сторону молодых людей, топтавшихся неподалеку от них. — Парни курят в сторонке, пока их девушки рыдают из-за совершенно посторонних людей. — Зато с большой вероятностью их сегодня ждет душевный секс, если не будут тупить и комплексовать, — усмехнулся киллер. — Группа та же, — нервно хмыкнула Тиен, — что и на первом концерте, на который мы с Ву Бином ходили. Где все началось, там все и закончится… Жалко, что нас сейчас не видит Сон Ву Бин, — рассмеялась Тиен. — Он бы во мне разочаровался и быстрее забыл. — Кто же заранее мог знать, что ты позволишь мне себя обнять?.. Не боишься?.. — Нет. Теперь нет. — А если начну приставать? Тиен снова напряглась, но тут же расслабилась. — Теперь уже можно. Хочу разрушить то, что меня продолжает связывать с Ву Бином, — очень ровно произнесла она. — То, что он первый и единственный. Мертвые ведь не в счет… Не в счет. Собственно, только поэтому она и может дышать. Потому что больше не дышит одним воздухом с мертвецом. Мертвецы не дышат. Паренек на экране пытается что-то сказать, но лишь со свистом выталкивает воздух. Тиен завидно — у него есть слезы. У всех есть. Кроме нее. Байбо стискивает почти до боли, но это ничего. Так даже лучше. — Ты маленькая храбрая девочка, — гулким эхом звучит где-то внутри его грудной клетки, к которой Тиен прижата ухом. — Со мной ты в безопасности. По крайней мере, на этот счет. Не могу сказать, что отношусь к тебе, как к дочери. Но обстоятельства не располагают, да и возраст у тебя еще не тот, чтобы я знал, что с тобой делать… Может, в следующей жизни… Знаешь, ты… ты стала для меня ближе и дороже, чем кто-либо еще. Ты словно моя родственная душа. Я смотрю на тебя и не могу насмотреться, вдыхаю твой запах и не могу надышаться, говорю с тобой — не могу наговориться и, кажется, буду обнимать тебя, пока мне не оторвут руки… Парни на экране наконец-то перестали трещать, и улица заполнилась мелодией, под которую стало необязательно разговаривать. Байбо замолчал. Твоя удаляющаяся фигура До сих пор в моей памяти Ведь ты была мне очень дорога. Время все вылечит Успокаивали меня друзья, Но этого недостаточно, Чтобы похоронить воспоминания о тебе, В постоянных скитаниях Я вновь и вновь слышу твой голос, Доносимый ветром. Можешь ли ты забыть? День за днем, Снова новый день без тебя Уходит в воспоминанья вслед за предыдущим – Это так тяжело… Для Тиен это просто песня, подходящая к случаю, грустная, но не задевает, просто приятно под нее прощаться, светло, а вот Байбо почувствовал, как его начинает пробирать. На один день, всего лишь на один день, Если бы я мог осушить твои слезы, Я бы сказал: «Ты для меня — все!». Он не может осушить слезы Тиен. Их даже нет. Воспоминания, которые невозможно забыть, Наполняют проходящие ночи, Когда безжалостное время останавливается. Обещание, которое я не смог сдержать, Покрылось пылью, И я украдкой смываю ее своими слезами. У них даже нет общих воспоминаний. Кроме сегодняшнего. Его он не забудет. Никогда. И не в его положении давать ей какие-то обещания. В огромной толпе людей Я вновь ищу тебя. Мое признание в любви… Ты можешь его забыть? День за днем — новый день без тебя… Тиен забудет. Обязательно. Она не хочет помнить. Байбо случайный человек в ее жизни. А Тиен для него? Это и не влюбленность, и не страсть, и не романтическая любовь даже… Много больше. Часть души. Это человек, с исчезновением которого меркнут краски, и все теряет смысл… Он не хочет ее. Не ту, какая она сейчас. Возможно, будь она на несколько лет старше… Сейчас он только хочет быть рядом. На распутье моей судьбы… Пусть говорят, что это лишь запутанный сон, Я все равно хочу вернуть тебя! Как вернуть то, что никогда не могло принадлежать тебе?.. На один день, всего на один день, Если бы я мог увидеть тебя… Это означало бы, что у нее большие проблемы. Киллеры просто так не ищут встреч с девицами, которые слишком много знают… Если бы эта давняя молитва могла донести до тебя То, что я не смог сказать вслух – Слова из глубины моего сердца, Что остались невысказанными… Это их последняя встреча, и он сказал все. Но поняла ли она?.. Я сказал бы, что ЛЮБЛЮ тебя! «Пожалуйста, только живи», — сказал бы он ей. Где угодно. Просто существуй. Но даже предполагать, что она жива, здорова и в безопасности — уже что-то из области несбыточного… Сорвавшийся голос вокалиста на словах: «Знаешь ли ты, когда впервые встретил тебя…» Затем мягкий бархатный баритон пытается сгладить ситуацию: «Так бывает, когда что-то происходит в первый раз…» У Тиен начинает щипать глаза, в горле болезненный ком. Ну же! Парни, поднажмите... И снова мягкие, прямо в душу проникающие интонации: «Знаешь ли ты… С того момента, как впервые встретил тебя — это была ты…» И невозможный, разрывающий сердце ангельский тенор: «Давай идти вместе по пути, что открывается перед нами…» Взрывающийся внутри осколками боли фальцет: «Навстречу прекрасному дню, что открывается перед нами…» Я хочу быть с тобой, моя любовь! Я обещаю тебе перед лицом небес — Я буду беречь тебя Для вечности… Я хочу любить тебя целую вечность! Ты видишь это, сердце моё? Пожалуйста, дыши вместе со мной Вечность… Знаешь ли ты, что ты — мое счастье? Я признаюсь в моей любви, прошу, навеки Будь со мной… … Пожалуйста, смотри на меня целую вечность. Пожалуйста, обнимай меня целую вечность, Люби меня вечно! Я был бы так счастлив, Просто смотреть на тебя целую вечность… вечность… Невозможное. Несбыточное. Хайбайбо обнаружил, что он не дышит уже целую минуту, и глаза, стыдно сказать, на мокром месте. — Эти парни свое дело знают. Поют так, что душу наизнанку выворачивает, словно сами прощаются навсегда… Отпустило? — Платок есть? — послышался невнятный голос Тиен. — Или сейчас уже в ход пойдет твоя рубашка… Байбо осторожно, чтобы не дать девушке повода отстраниться, достал платок и передал ей. Тиен шумно высморкалась и насухо вытерла глаза. — А хорошо разобрало! Увидимся — надо повторить. Байбо потрепал ее по макушке. Ничего ее не берет. Хамло малолетнее. — Я так боюсь отпускать тебя навстречу неизвестности… И счастлив, что ты уезжаешь далеко-далеко отсюда, и у меня уже не будет распоряжения «убрать» тебя… И в отчаянии, что не смогу защитить тебя, если с тобой что-то случится или если кто-то чужой и равнодушный получит приказ тебя ликвидировать… — Я сейчас подумала о том, что хорошо бы было, если бы это был ты. Тот, кто захочет сделать это быстро и безболезненно. Тот, кто знает, как меня зовут. Тот, кто будет плакать обо мне. Тот, кто будет знать, где моя могила… Байбо через силу сглотнул: — Заткнись, пожалуйста. Пока я твою цыплячью шейку не свернул. И не пренебрегай занятиями по стрельбе. Если когда-нибудь все же придется это делать, то лучше уметь это делать профессионально. А чтобы не палиться, можно ведь выбирать другие цели. И кто знает, может тебе удастся уйти от своей судьбы. Мне не удалось… И вот еще, — киллер сунул Тиен бумажку, — здесь мое настоящее имя, адрес и телефон. Выучи. Вдруг ты снова окажешься в Сеуле или хотя бы в Южной Корее, и тебе понадобится помощь — обязательно позвони. Слышишь? Мы ведь теперь практически законопослушные. Я постараюсь не менять номер без крайней необходимости. А еще лучше, скинь мне свой, как только обзаведешься мобильником. — Тебе разве ничего за это не будет? — Если я к тому времени все еще буду жив, то, думаю, уже ничего. Поехали? Кажется, народ рассасывается. — Погоди. Заедем конфет купить? На дорожку. — У меня на заднем сиденье пять килограмм. Твое все, что сумеешь унести и распихать по чемоданам. — Тогда рули в детдом. — Это все тебе, Тиен. Папа Сон уже распорядился — в детдом мы будем отвозить сладости раз в неделю. — А...? — Чаще нельзя. Вредно. — А...? — И в интернат тоже. Им можно и больше. Там с тобой плохо обращались, могут теперь и без зубов походить. — Тогда почему мы все еще стоим в обнимку? — Потому что «я хочу обнимать тебя целую вечность». — Со мной все будет хорошо, Хайбайбо. Я везучая. — Чокнутая ты. И безрассудная. — А удача любит храбрых. Так ведь говорят?..