Девушка, которая добилась своего, или "Кто приготовит ужин"?

В твоих речах ответ не отыскать, Ну, а молчанье, — повод для надежды… Уж лучше, как всегда, недосказать, Чтобы стихам дать волю, как и прежде.

Обычное утро. Ольга ещё крепко спит. Неизвестно сколько времени она ещё бы проспала, если бы её внезапно не разбудил громкий звук будильника. Девушка перевернулась на другой бок и накрылась одеялом с головой, уткнувшись в подушку. Она попыталась скрыться от этого разрывающего тишину звука, но терпение было не вечно. Ольга откинула мягкое одеялко в сторону, потянулась к будильнику и выключила его. О, блаженная тишина… Ходасевич снова рухнула на кровать. Семь часов утра, рано. Хотя… Это уже вошло в норму для неё. Она лежала в постели и смотрела в потолок, размышляя о предстоящем дне. Снова придётся видеть Рихтера без какого либо шанса обнять его. К тому же, нужно ему исследовательскую работу сдать, которую он, конечно же, читать не будет. Обидно… Так, всё, пора вставать! Девушка поднимается с кровати, подходит к окну и резким движением отдёргивает шторку. Яркое солнце ослепляет её. Оля открывает окно нараспашку. Свежий воздух вперемешку с запахом выхлопных газов, но всё же это лучше, чем комнатная духота. Ольга идёт в ванную. Что с утра может быть лучше, чем контрастный душ, который смоет с тела всю сонливость и освежит мысли. После душа лёгкий завтрак и на работу. По пути к больнице можно послушать свою любимую музыку. Ольга входит в ординаторскую. Руслан и Володя уже на работе, а вот Рихтера ещё нет. — Всем привет, — сказала девушка, отвлекая их от своих дел. — Привет, — отозвался Калинин, отрывая глаза от книги. — Олька, а ты, между прочим, опоздала на 8 минут, — сказал Руслан, доедая бутерброд. — Так, Егоршин, а тебя никто не спрашивал! — ответила Оля. — Ты уже с утра жуёшь! Может хватит хомячить? — спросила она, пристально глядя на друга. — А вот теперь тебя никто не спрашивал! — передразнил Руслан. — Оля, что с тобой? Ты Рихтера заменяешь что ли? — засмеялся Вова. — А почему бы и нет? — весело произнесла Ольга, скрестив руки на груди. — Потому что, во-первых, тебе никто не давал такого права, а во-вторых, я здесь, — сказал внезапно зашедший в кабинет Андрей Александрович. — Ой… Здравствуйте, Андрей Александрович, — проговорила девушка. — Кофе будете? — предложила она. — Ходасевич, какой кофе? У нас пациент умирает, а тебе кофе, — отказался начальник. — Так, я не понял. Егоршин, прекрати уже жрать! — сказал Рихтер, а Володя усмехнулся. — Что смешного?! — одновременно проговорили Ольга и Андрей. После этого смешно стало не только Калинину, но и Руслану. — Что происходит? — изумился начальник. — Всё, хватит! — Да, может быть, вы успокоитесь? — предложила Оля, а два друга посмотрели на неё и Рихтера, переглянулись между собой и ещё раз усмехнулись. — Извините, — произнёс Калинин, прокашливаясь. — Чтобы впредь таких ярых приступов смеха на работе не было, - предупредил начальник. — А Вы, Ольга, что? Уже метите на моё место? — спросил он, взглянув на девушку, из-за чего Ходасевич сразу отошла подальше от него, чувствуя себя немного неловко. — Итак, начнём. Что мы имеем по анализам? Около получаса члены диагностического отделения пытались определить диагноз. Они предполагали, спорили, решали, но к единогласию так и не пришли. Было решено отправить Калинина и Егоршина осмотреть дом больного, а Ольге поставить пациенту капельницу. Пока парни поехали на задание, Оля уже поставила капельницу и направлялась к Рихтеру, чтобы показать свою исследовательскую работу. — Андрей Александрович, — обратилась она начальнику, который метал дротики в одну из мишеней. — Я тебя слушаю, Ходасевич, — сказал он, не отрываясь от своего занятия. — Я завершила свою исследовательскую работу и принесла её Вам, — она улыбнулась и протянула папку. — Ага, положи на стол, — он метнул ещё один дротик. — Конечно, но Вы же её даже читать не будете, — с грустью в голосе проговорила Ольга, опустив голову. — Я сказал, положи на стол, — повторил Рихтер, наконец-таки оторвавшись от своей игры. Он достал «трамадол» из кармана, открыл упаковку и выпил одну таблетку. — Хорошо… — обескураженно произнесла Ходасевич и вышла из кабинета.