Рваные нервы

      Хлопок трансгрессии вызвал оглушающий звон в ушах у Грейнджер, которая только вернулась в морозную Англию. Ноябрь вступил в свои права, распустив морозный холод и разносящий ледяной ветер. От отдыха в жаркой Австралии не было легче. Всё лишь сильнее запуталось вокруг ведьмы в клубок ниток, который стягивался и душил её. Девушка одним взмахом палочки отправила вещи по своим местам. Гарри наверняка ещё на работе, у Джинни сборы в Северной Скандинавии с игроками из Дурмстранга. В доме никого не должно быть, однако из кухни доносились звук рухнувшей посуды и невнятная ругань. Тяжело вздохнув, ведьма схватила палочку и пошла проверять столовую и кухню.       После её позорного побега из Норы прошёл не один месяц. Всё это время Грейнджер была в ссылке в магической Франции, Австралии и близь российской границы. Каждый день нагружали её своими хлопотами и бушевавшими малолетними магами, которые не хотели соблюдать правила волшебного мира. Казалось, всё это давило на ведьму неподъёмным грузом, однако, Грейнджер сама себе врала.       Она изматывалась, гуляла ночами по улицам, не давала себе ни минуты покоя, чтобы вернуться во временное пристанище и не думать о Уизли. После инцидента на званом ужине, Гермиона так ни разу и не списалась ни с Фредом, ни с Джорджем. Ей было стыдно внезапно врываться в их жизнь после стольких лет разлуки. Она больше не может придти к Джорджу за советом, отчитать Фреда, помочь им с рецептами лишь потому, что четыре года её самокопания проделали огромную яму между ними. Если Джордж ей был названым братом, о котором она так мечтала, то Фред занимал особое место в её душе. Гермиона смирилась с тем, что те дни, когда им пришлось находиться вместе, были последними.       Близнецы Уизли стали для неё табу.       — Мерлиновы панталоны, Фред, Джинни нас убьёт, когда вернётся, — Гермиона трансгрессировала на кухню, нацелив палочку на горло младшего близнеца. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что перед ней стоят близнецы, которые прорвали дно у любимой кастрюли Джинни. По всему кухонному гарнитуру были раскиданы разносортные ингредиенты, инструменты из лаборатории Уизли, а на полу красовалось кипящее зелёное пятно с тошнотворным запахом.       — Гермиона, хоть ты образумь его, — их взгляды встретились. Два потерянных, уставших, замыленных взгляда смотрели сквозь друг друга. Сердце ухнуло вниз, оставив внутри будоражащее чувство волнения.       — Чёрт вас подери, что вы творите? — после долгого молчания её голос хрипел. Ведьма взмахами палочки заставляла ингредиенты разместиться в порядке. Склизкая жидкость резко вскипела, загадив всю кухню и волшебников, чьи волосы начали переливаться радугой.       — Фредерик Гидеон Уизли, ты самая большая заноза в заднице! — в сердцах вскрикнула Грейнджер, резко уперев руки в бока и нахмурив брови. Её взлохмаченные кудри теперь отливали ядовитой раскраской. Щёки надулись так же, как это было в Хогвартсе на её пятом курсе. Близнецы выглядели нашкодившими котами, один из которых пакостно ухмылялся. От нахлынувших воспоминаний возникла секундная могильная тишина, после чего в доме разразился звонкий смех.       Они были похожи на свои копии многолетней давности.       — Минус двадцать баллов Гриффиндору, уберитесь и восстановите кастрюлю, — ведьма окинула взглядом комнату и удалилась с кухни, начиная переходить на бег.       Слишком неожиданно было встретить тех, кого она больше всего боялась. Слишком невыносимо было предаться воспоминаниям и забыть о своём табу. Только когда дверь хлопнула и претерпела с десяток защитных и оглушающих заклинаний, ведьма упала на кровать, не желая переваривать случившуюся ситуацию.

***

      — Миона? — в дверь ударили три раза прежде, чем окликнуть хозяйку комнаты. Ведьма только вышла из ванной и едва не подскочила, когда услышала Фреда за дверью. Отмолчавшись, девушка начала переодеваться и заодно затягивать пару шрамов, которые она отхватила во время «путешествия». Многие не хотели возвращаться в Великобританию и попытались отбиться от мракоборца, что, естественно, не вышло. Куда обычным служащим Министерства против обученного воина.       — Я знаю, ты там. Миона, не молчи, нам нужно поговорить, — мужской баритон вызывал мурашки по телу. Сменив банный халат на домашнюю одежду, ведьма начала вручную перебирать вещи, которые нужно постирать. — Грейнджер, я сейчас сам открою дверь.       — Нарушение закона о сохранении личного пространства, — отозвалась ведьма, отправив вещи в ванную комнату. От ощущения того, что причина её раздумий стоит под её дверью, будоражила до кончиков пальцев. В глубине сознания Гермиона понимала, что она оставила Фреда на растерзание всей семье тогда. Она была единственным источником информации, но психанула, испарилась и закопалась в работе. Неразборчивые чувства смятения, давней влюблённости и ответственности за его жизнь давили на мозг.       — Не тебе меня учить, маленькая пакостная ведьма. Как ты спасла меня? — всё же он захотел узнать цену своей жизни. Грейнджер присела на кровать. Не в её силах сдерживать ураган по имени Фред Уизли, но она не может позволить ему чувствовать долг за цену своей жизни. Схватившись за мокрые волосы, ведьма прикусила губу. Тяжело. Невыносимо сохранять молчание, когда душа требует свободы от тайн. Дверь внезапно отлетела к стене, открыв взору ведьмы старшего из близнецов. Перескочив на другую сторону кровати, Грейнджер захлопнула дверь и крепко вцепилась в палочку.       — Миона, я должен знать цену, — от реакции девушки, Фред сжал руки, держа палочку наготове.       — Это моя цена. Это я должна была там умереть. Ты сам слышал Джонсон, я просто вернула тебе долг, — отходя на два шага от кровати, Грейнджер не позволяла Фреду догнать её по периметру комнаты.       — Не неси чушь, Грейнджер.       — Фредерик, покинь мою комнату. Ты не выстоишь против мракоборца, — направив палочку на волшебника, Гермиона не знала, куда деваться. Как заставить Уизли забыть обо всём и уйти? Какого чёрта они вообще забыли на Гриммо?! Ожидавшая всего, что угодно, ведьма отшатнулась, когда на её кровать упала палочка Уизли.       — Давай, кинь в меня заклинанием. Ты слаба для этого. Я слишком долго следил за тобой ещё в Хогвартсе, ты не сможешь так поступить со мной. Я ведь тебе нравился, — наглая ухмылка и упоминание своего влюблённого забвения на позорном третьем курсе, ведьма не выдержала. Покрывшись румянцем, девушка замахнулась палочкой.       — Я и не собираюсь в тебя боевыми заклятиями кидаться. Всего лишь потеря памяти, — осмелев и подойдя ближе к рыжему, Гермиона взглянула в его голубые глаза. Почему его взгляд так похож на её? Какого чёрта, ей так сложно произнести заклятье.       — Давай, — подтянув волшебницу к себе за локоть, Уизли заставил её придвинуть руку вплотную к своей груди. Палочка затряслась в тонких пальцах. Он знал, что его Миона ничего не сделает. Она может лишь пригрозить, показать свой напор, испугать одним взглядом, заставить поверить в её угрозы, но не более. Она слишком привязана к ним, к его семье, она не сможет так поступить и стереть часть его памяти. — Ну же, Миона, давай, — сжимая её локоть с остервенелой силой, Уизли подался вперёд, не отрывая взгляда от ведьмы.       — Обливи… — она не успела договорить, как ей заткнули рот. Она действительно смогла бы модифицировать его память, полностью стереть себя из его жизни, оставив лишь небольшие отрезки. Фред не мог поверить в то, что Миона стёрла бы их первую встречу в коридоре, когда она пролила на него чернила. Её вечные посиделки на трибунах на тренировках сначала Гарри, а потом и Рона. Она никогда не приходила к нему. Первое совместное лето, когда её забрали в Нору. Как он учил её однажды не бояться метлы и взлетел с ней в воздух. То, как она помогала ему с братом с рецептами, когда те были на седьмом курсе. Как она прикрывала их перед Амбридж, получая наказания на свою голову. Она бы всё это стёрла, не оставив ничего общего между ними. Порвала последнюю нить и ушла из его жизни, не оборачиваясь на горящие мосты прошлого.       Фред силой прижал к себе Грейнджер, откинув её палочку в угол комнаты, и прижался своими губами к её. У неё сухие тонкие губы, не похожие на те, что целовал Фред до этого. Ведьма не отвечала до самого конца, зажмурив глаза до появления неоновых кругов. Казалось, её сердце скачет в глотке, мешая дышать и хладнокровно соображать. После стольких лет её детская наивная влюбленность вспыхнула синим пожаром, разрушая всё то, что так долго строила Гермиона в своём характере. Девушка сжала руки в кулачки, пытаясь хоть как-то себя отрезвить от нахлынувших чувств.       — Что не так? Ты ведь мне так нравишься, — отчаянно прошептал волшебник, не открывая глаз. Внезапный порыв раздражения заставил его встряхнуть Гермиону за плечи и оттолкнуть её от себя, — Почему ты не можешь мне ответить? Я четыре года жил в неизвестности. Я чувствовал, что умер, но каким-то образом открыл глаза в больнице и увидел Джорджа, которому ты стёрла память. Думаешь, только тебе было сложно нести за собой крест всё это время?! Я не знал, почему я вернулся, не знал зачем, попытался вернуться в обычный ритм и это получилось. После стольких лет я нашёл тебя, умнейшую ведьму столетия, которая смогла бы помочь мне найти ответы, но ты стала кукловодом, который запутал эту всю ситуацию. Грейнджер, чего тебе стоила моя жизнь?       — Памяти, — внезапно вскрикнула ведьма, откинувшись на кровать, и закрыла глаза руками. — Я отдала возможность чувствовать своё прошлое, радоваться его моментам, вспоминать тёплые моменты. Единственное, что я могу чувствовать, это свои ошибки и огорчаться всё больше и больше. Я предала святой дух Гриффиндорки, отдав свою светлую память за твою жизнь. У меня теперь нет и не может быть прошлого, — голос даже не дрожал от признания. Она потеряла возможность предаваться тёплым воспоминаниям, радоваться своим успехам из прошлого, гордиться отличительными воспоминаниями. Теперь она может помнить лишь плохое: неудачи, смерти, падения и недостатки своего разума. Грейнджер теряла от всего этого себя.       Между волшебниками наступила ватная тишина, в которой было сложно дышать. Ни один из них не решался открыть глаза и взглянуть на собеседника. С первого этажа доносилась ругань Джорджа, который пытался восстановить любимую посуду своей младшей сестры. Тяжелое дыхание Гермионы будто звенело в тишине. Уизли так же тихо и с закрытыми глазами сел на край кровати, не рискуя приближаться к ведьме.       — Я не считаю это высокой ценой. Если посмотреть правде в глаза, ты — великий чародей, талантлив в заклинаниях и зельеварении. Джордж бы не смог жить без тебя, он пытался похоронить себя вместе с тобой в больнице. Молли с Артуром не пережили бы твоей смерти. Ты главный ураган веселья, который мог зажечь огни надежды в молодом поколении и восстановить порядок и веселье в Хогвартсе через Хогсмид и косой Переулок. Да, к тому же, как я бы жила без тебя? Это всего лишь радость от воспоминаний, теперь я могу наслаждаться лишь настоящим, — её шёпот медленно распространялся по тишине, сменяя давление на принятие реальности. Вернуть ничего нельзя. Гермиона села рядом с Уизли, мягко улыбаясь. От того, что она освободилась от тяжести хранения этого секрета, дышать стало легче.       — Теперь мой долг наполнить твое настоящее радостью, — слабая шутка Фреда вызвала мурашки по спине. Сердце вернулось в грудную клетку, выравнивая темп. Дышать становится легче, а желание умереть стирается из головы. Ей всё также неловко находиться рядом с ним, чувствовать тепло его плеча, которым от прижался к ней.       Их внезапный поцелуй приносил облегчение в их потерянные души. Гермионе нужен человек, который будет наполнять смехом и радостью настоящее, а Фреду нужна поддержка. Он, словно огонь, будет полыхать, а она будет ветром, что будет распалять пламя его пожара.       Они нашли всё, что искали, друг в друге.