***
Джонсон сидела в самом эпицентре событий. Гермиона позаботилась о том, чтобы девушка дошла до ручки лишь с парочки выкидов. Её агатовые волосы уже пострадали от её заклинания червей, но после этого ещё добавила Джинни, как бы случайно перепутав заклинание. С горем пополам, ей вернули густую шевелюру, что постепенно начинала становиться дыбом. От корней медленно прорезался дикий приторно-розовый цвет, от которого рябило в глазах. Девушка всё жалась к бедному Джорджу, желающему оказаться подальше от невесты и ближе к близнецу. После того, как Фреда выписали из больницы, его близнец старался больше времени проводить с ним. — Мисс Грейнджер, почему у вас такой характер воительницы? В Хогвартсе я этого не замечал, — тихий баритон вызывал легкую дрожь. Гермиона с упованием слушала его голос, утопая в своей забвенной влюблённости. Ей льстило такое внимание близнеца к своей персоне, но знала, что это ненадолго. Этот вечер будто бальзам, который залечит её ошметки души. Она будет вспоминать его сильные руки на своей спине и талии. Длинные музыкальные пальцы в своих руках. Острый подбородок на своей макушке и его тяжелое дыхание, которым он щекотал её шею. Низкий баритон у самого уха и легкий поцелуй в висок, коим он её наградил, когда поймал после её гневной тирады. Грейнджер умна. Она понимает, что ещё несколько жалких часов, и её тонкая нить с Фредом разорвётся под их прочным уговором. Ей было необходимо надышаться его прикосновениями и утопать в широких объятиях, пока ей это дозволено. — Ты меня вообще не замечал в Хогвартсе. Для шутников Уизли я была лишь большой помехой, синим чулком, серой мышью и заучкой-всезнайкой, которая мешала всему и вся. Мне ли было не знать о слухах, когда со мной в комнате уживались две лучшие сплетницы нашего выпуска. Уизли, я всегда была пустым местом для вас, — собственные слова не резали по её сердцу и не ранили остатки души. Она сама сделала себе такой статус, прикрывая ночные вылазки в кладовую Снейпа и неприлично опасные приключения с Поттером. Она осталась грязнокровкой и заучкой для всех осознанно, радуясь своему одиночеству в библиотеке. Гермиона лишь однажды позволила себе выйти в свет под руку с несравненным Виктором Крамом, но как же она была благодарна Рону за ту несчастную ссору, после которой она могла с чистой совестью скинуть каблуки и вернуться в комнату. — Ага, как же, не замечал я её. Если ты не помнишь, то ты была старостой и вела дежурства. Нам с Джорджем пришлось хорошо попотеть, чтобы не попадаться тебе на глаза. В ответ Грейнджер промолчала. Зачем огорчать близнецов и говорить им, что она специально им опускала многие шуточки и игнорировала их донельзя громкий смех. Хищно улыбаясь, ведьма наблюдала за синим лицом Джонсон. В её тарелке была двойная порция соли и тройная сахара, что делало еду Молли тошнотворной. Волосы уже отчетливо окрашивались в розовый цвет. Долгие годы в Хогвартской библиотеке не прошли даром. В совершенстве овладев невербальной магией, Грейнджер позволяла себе хитрость и не использовала палочку в некоторых сражениях, оставляя свои заклятья без противодействий. Как и на битвах, Гермиона лишь взглянула на Джонсон, как у той тут же выросли гоблинские уши. Немая сцена. — Дорогая, ты ничего не перебрала? — осторожный хитрый голос Джорджа сорвал с Рона всё оставшееся самообладание и по улице разнёсся заразительный хохот Уизли. Молли едва не взорвалась от подобной выходки, но предпочла молча опустить всё. Может, это и проделки близнецов, но невестка никак не укладывалась в её хозяйстве, что её злило. — Какого чёрта?! Это всё твоих рук дело, поганая грязнокровка, — она клюнула на крючок. Осталось подождать пару минут, пока сыворотка правды сработает, и задать вопрос в лоб. Гермиона удивленно подняла брови, намереваясь дослушать все ругательства до конца. — Даже когда ты исчезла на четыре года, ты доставляла слишком много проблем. Последние два года в Хогвартсе они говорили только о тебе, как бы ни попасться на глаза грозной зубрилке со значком старосты. После войны ты исчезла и вновь бесконечные разговоры о грязнокровке. Вот ты вернулась и ведёшь себя, будто ничего не было. Как жаль, что на войне стена упала на Фреда, а не на тебя, — на щеках потемнел румянец от злости. Казалось, что из ушей попрёт пар, а она всё надвигалась на притуплённую Гермиону. Грейнджер, казалось, совсем закоротило, и она тупо смотрела на сплетённые руки с Фредом. От последних слов ток прошёлся по кончикам пальцев. Никто, кроме Перси и Джорджа, этого не знал. Даже если заклинание спало с младшего близнеца, он бы никогда не поведал её тайну Джонсон. Хищно оскалившись, Гермиона посмотрела на волшебницу исподлобья, разрывая телесную связь с Фредом. — Откуда ты знаешь о стене? — Да, это я приманила Руквуда к тебе, чтобы он наконец-то избавился от тебя. Время застыло. Голоса стихли. Медленно поднявшись с глубокого кресла, Гермиона заломила шею, надменно растянув губы по лицу в ухмылке. Спектакль окончен, она победила в своём главном сражении за последние четыре года. Сжав ладонь в кулак, она наблюдала, как Анджелина упала на колени, выворачиваясь наизнанку от боли. Тёмная магия крови, что не действовала на грязнокровок. — Браво, а теперь сознайся во всех своих похождениях Джорджу и беги так далеко, чтобы ни один мракоборец тебя не нашёл, — похлопав волшебницу по плечу, Грейнджер разжала ладонь и покинула шатер, оставляя признания Джонсон в блядстве на приговор Уизли. Хотелось смеяться, до коликов в животе, до слёз, и бить кулаками по полу. Все эти годы она сжигала себя изнутри, не имея возможности применить на себе «обливэйт» лишь из-за того, что Джонсон её ненавидела. Гермиона упала на отдалённую скамью, вслушиваясь в крики из шатра, запрокинув голову. Все её усилия были пущены не на исправление собственных ошибок, а на Джонсон. За спиной разнеслись грузные шаги и усиливающиеся крики. Анджелина трансгрессировала, Джордж умело сменил настроение публики на празднование неизвестно чего, Джинни всё порывалась кинуть в кого-нибудь проклятье. Всё казалось таким смешным и глупым, что Грейнджер захлебнулась в заливистом хохоте. Джонсон. Подаваясь рукам неизвестного Уизли, Гермиона начала задыхаться от горечи истерики. Четыре года жизни в агонии вины, рваных нервах, ошметках человечности не стоили ничего. Пустой звук. Заложенный дьяволу святой дух гриффиндорки был продан из-за мулатки. Рвано вздохнув, ведьма уткнулась в плечо схватившего её человека. — Гермиона… — Я выполнила условие. Твой брат свободен от женитьбы с Джонсон. Наш уговор всё ещё в силе — мы разрываем все связи, Фред, — оставив на его щеке мимолётный поцелуй, Грейнджер поспешно вырвалась и трансгрессировала.***
Кабинет Гарри всегда был нейтральным местом, где Грейнджер могла испортить всю мебель, раскидать документы поджечь все цветы. Единственное святое, на что нельзя было поднимать руку — это рамка, где они с Джинни были на свадьбе. Свалившись на высокое кресло, ведьма слепо уставилась на горизонт. Это было слишком даже для неё. Она привыкла держать себя в ежовых рукавицах, не позволяя никому себя жалеть. Резким исключением были Поттеры, но и те знали границу дозволенного. Сейчас же она об этом пожалела. Хочется, чтобы её обняли, погладили по голове, сказали, что дальше всё будет хорошо, и всё наладится. Пусть это будет грязной ложью, главное спастись от отчаяния сейчас. Чаша безмерного терпения и умения держать себя в руках развеялась прахом под натиском истерики.