28 ноября

      Юля еле сумела открыть глаза. Узнала какой сейчас час с помощью своего «любимого» будильничка и поняв, что её беспокоит совсем не он, уже минут пять просто лежала, думая, что ей делать дальше.       Она помнила какое сегодня число и что оно для неё значит. Наверное, поэтому и не торопилась идти открывать дверь, кто бы там ни был.       Её уже давно перестали радовать дни рождения, что свои, что друзей и близких. Всё одно, известно чем кончающееся.       Но некто, кто по-видимому совсем не собирался сваливать, продолжал настойчиво звенеть. Юля уже раз десять пожалела, что вообще установила дверной звонок. «Хм… а это идея… может встать и вовсе отключить его? Интересно заметят или нет…? Хотя какой смысл об этом думать, я же всё равно не знаю как и что там нужно перекрывать или… резать?» — вставая размышляла она про себя.       Юля подошла к входной двери и открыла засов. Она никогда не смотрит в глазок; она полностью уверена, что ничего хуже чем есть сейчас с ней случиться уже тупо не может.       Только хотела нажать на ручку, но не успела. Дверь сама в будто бы нетерпении приоткрылась. И не дожидаясь пока она откроется полностью, в Юлину маленькую прихожую начало вваливаться туловище. Сначала рука с большим букетом цветов, после, широки плечи, голова в смешной шапке с помпоном и двумя чёрно-белыми косичками по бокам (Юля сама подарила её, в качестве сувенира, когда приехала из Норвегии. Она помнила как он смешно возмущался этим шикарным подарком «Ну и за кого ты меня бл принимаешь!»), а потом и сам нарушитель спокойствия именинницы. В свободной руке он держал большой торт. Её любимый торт. Но это же не означает, что она должна пускать вот так просто кого ни попадя!       Ахмедова преградила собой вход мужчине, который уже что-то хотел ей сказать, и начала всеми силами пихать его к выходу. Юля видела, что если бы она этого не сделала, он бы уже давно начал возмущаться и бухтеть «почему Ахмедова так долго не открывала!». Но этот её ход окончательно сбил его с толку, а ей только это и надо было. Как же смешно наблюдать за его расширяющимися глазами.       Ну откуда она могла знать, что это он?! Он вообще должен был быть за тридевять земель! А если точнее в Америке, со своим чёртовым Standup-ом, который нужно было делать именно «на этой неделе, Юля!».       Не то, чтобы, знай она это, сразу бросилась бы открывать (нет, серьёзно, НЕТ), но всё же.       И вот когда он уже стоял прямо в подъезде, Юля, гордо скрестив руки на груди, облокотилась на косяк двери. Руслан (а это был именно он), подражая подруге зеркально повторил этот жест (правда, получилось не так круто как хотелось бы, с цветами и тортом то в руках), дополнив его поднятой вверх бровью. Он это сделал так забавно, что если бы день был обычный, и если бы это реально был день, а не 5 часов утра (она вообще сегодня вставать не планировала), конфликт быстро бы был исчерпан её смехом, но сейчас она смогла его сдержать. — Ну… с днём рождения, что-ли. — сказал Руслан, с самой лучшей и миролюбивой из всех своих улыбок, и протянул Юле букет. Молчание. Букет взяла. — Ну же, Ахмедова, ну улыбнись. Я, между прочем, не ради вот этой вот недовольной моськи ехал десять с половиной часов, — он пригнулся, чтобы их лица оказались на одном уровне. Вдох, и на выдохе — хотя вообще знаешь… 35… да ты почти моя ровесница… Замах букетом, и… И его смех. Смех! «Смеётся он!.. А ведь он знает меня как облупленную…»       Руслан, обняв подругу за плечи, успел перехватить её руки, прижав их к туловищу медвежьей хваткой, раньше, чем она успела его ударить: — Ахмедова, да я знаю тебя как облупленную! Старые приёмчики используем. Тебе не кажется? «Он что, теперь ещё и мысли мои читать вздумал?»       Он прижал её к себе сильнее и немного приподнял: — Ого, да ты похудела? Молчание. «Неужели угадал? По-любому ведь лыбиться!» — мелькнула в его голове мысль. — Ну всё, Белый, отпускай уже! — с явной улыбкой ответила Юля. — Божечки, да мы к 35 годам говорить научились! — он поставил её на ноги. — Не ёрничай! — Ну всё, всё, закрыли тему. Привет, что-ли? — Руслан в приветливом жесте расставил руки в стороны, и они, наконец-то, по-человечески обнялись. — С Днём Рождения, Юлька!