Песня сирены

Ведро холодной воды, обухом по голове. Как еще можно описать полное состояние растерянности от неожиданной новости? Ребенок? У меня? Внутри все медленно наполнилось приятным теплом. Да, неожиданно. Да, мы с Петей не говорили пока о детях. Но как можно не радоваться этому? — Вы серьёзно? — радостно переспросила я и, подскочив к врачу, обняла его, хотя для меня и не свойственно проявление подобных порывов к малознакомым людям. — Ваша реакция меня радует, — довольно кивнул врач, одобряюще поддержав мои объятия. — А вот Вашему супругу это не грозит. Я повернулась к Паше. Пустой, ничего не выражающий взгляд устремленный в одну точку, бессильно опущенные плечи. Вы когда-то видели человека обреченного на казнь? Я теперь, кажется, видела. — Я очень рад, — едва выдавил из себя он. — Это счастье иметь ребенка. После длительных направлений на дополнительные анализы, которые мне предстоит пройти и всех рекомендаций от врача, мы спустя час вышли из больницы. Уже подходя к машине, мне позвонил ни о чем не подозревающий Петр. — Даш, у тебя все нормально? — спросил он. — Я звоню в отель, а мне говорят, что ты уехала, куда не сказала. — Петя, только не волнуйся. — Тааак, — протянул мой муж. — А ты вообще в курсе, что после этих слов все нормальные люди как раз и начинают волноваться? — Я в больницу за анализами уехала, — ведь и не соврала. — И? — нетерпеливо спросил он. — Не томи, Даш. — Все хорошо. Не о чем волноваться. Так сказать, это нормальное состояние для женщин. Нужно выполнять рекомендации, немного подождать и все пройдет. — Отличная новость, родная! Ты где? Тебя забрать? — Не нужно. Я скоро буду в отеле. Меня Павел подвез. — Тогда жду тебя, — сказал он и отключился. — Почему не сказала, что у тебя… вас… — запнулся Паша. — Что беременна? — По телефону? — улыбнулась я. — Ты хотел бы что-бы тебе сообщили такую новость не вживую? И зачем я это ляпнула? Паша будто вновь окаменел, только дернулись скулы, которые он напряг, в попытке не выдать эмоции. — Да, ты права. Я бы хотел, чтобы ТЫ сказала мне это лично. Приехав в отель, мы застали Петра в компании Кости. Они активно обсуждали какие-то детали переезда в Штаты. — О! Дашуль, ты как раз вовремя, — быстро поцеловал он меня в щеку. — У нас тут спор по поводу переезда. Костя с Настей улетают уже на следующей неделе, на сколько ты хочешь задержаться в Москве? — Но мы же только закончили ремонт и не успели толком переехать, — на ходу соображаю я. Мне вообще можно сейчас летать? Надо спросить врача. — Ну это быстро! Вернемся через пару месяцев. Тем более ты же не в восторге от зимы, а она не за горами. — Зима близко, — пробасил Костя, подражая сериальной фразе. — Дай мне денек подумать. Ок? — улыбнулась я обоим. — Любимый, мне надо с тобой поговорить. — Тогда я пойду, а то меня Настя убьет, что я не помогу вещи собирать, — быстро ретировался Костя. — Еще раз добрый день, Павел! Извините, не заметил Вас. Паша молча кивнул и отошел от нас к бару. — Он же вроде не пьет, — удивился Петр. — Не знаю. Это сейчас не важно. Дорогой, — взяла я его за руки. — У меня новость. — Дай угадаю. Ты уговорила Тамару Васильевну переехать с нами. — Нет, — сбилась я. — Тогда ты решила согласиться на мое предложение и пойти на курсы вождения! — Да нет же! — начинаю раздражаться я. — С тобой все в порядке? — обеспокоенно дотрагивается Петр к моей щеке. — Прости, — выдыхаю я, — просто… — Петр Алексеевич, — быстрым шагом подходит к нам Михаил Джекович, — Вам срочный звонок из Токио. — Скажите, что я очень занят и перезвоню. — Все в порядке. Иди, я все понимаю, — говорю я. — Поговорим позже. — Точно? — заглядывает он мне в глаза. — Да, — слегка улыбаюсь я. — Иди спасай мир, снова. — Подождешь меня в ресторане? — Лучше поднимусь в номер. — Люблю тебя, — быстро целует он меня в губы и поспешно уходит. Я обессиленно плетусь к лифту, дверь уже практически закрылась, когда в нее успел проскочить… угадайте кто? Ну кто же еще! — Как-то странно реагирует твой муж на новости, — говорит Паша, расслабленно облокотившись на стенку лифта. — Во-первых, — увлеченно разглядывая потолок начала я, — нам помешали и я ничего не сказала. А во-вторых, — посмотрела я ему прямо в глаза, — это все еще не твое дело. Лифт открывается и я выхожу на своем этаже, стараясь не зацепить застывшего Пашу. — А знаешь, по-моему, это слабое оправдание для мужа, которого никогда нет, когда он нужен, — догоняет меня Паша. — А знаешь, по-моему, ты лезешь в чужую семью и это переходит все границы! — А ты не понимаешь, почему я это делаю? — повышает он голос. — Удиви меня! — разрезаю я резкой фразой тишину пустого коридора. — Потому что я люблю тебя! Паша стоит ровно, руки вытянуты, глаза нервно горят, глядя на меня из-под непослушной челки. — Я замужем! — В этой стране разводят. — Я беременна, идиот! Вновь повисает тишина. Паша делает глубокий вдох: — Твой ребенок не чужой для меня и я так просто не сдамся. Я говорил, что буду тебя ждать. Так вот, знай, что теперь я жду вас обоих. Я проделываю оставшиеся пару шагов до двери своего номера и молча закрываю за собой дверь. Если бы мне утром кто-то сказал, что мой вечер закончится на крыше в полном одиночестве, я бы не поверила. Я ведь самая счастливая девушка в Москве и Московской области. У меня любящий муж, я не бедствую, а теперь еще и жду ребенка от любимого. Вечер я планировала закончить с Петром, сообщить радостную новость, а далее не представляла себе ничего кроме безграничного счастья и нежности от моего мужа. Разговор был, вот только с безграничным счастьем и нежностью не сложилось. — Как это могло произойти? — задумчиво спрашивает Петр будто у самого себя. — Честно говоря, я ждала немного другой реакции, — расстерялась я. — Прости, — берет он мою руку, — я не хотел тебя обидеть. Все будет хорошо, главное услышь меня сейчас и пойми. Ты не будешь рожать ни сейчас, ни потом. — Что ты сказал? — вырываю я руку и резко встаю. Петр тяжело вздыхает и вновь берет меня за руку. — Я должен был рассказать тебе это раньше. Давай присядем, пожалуйста. Я послушно присаживаюсь рядом, чувствую его горячую ладонь особенно отчетливо из-за того, что я вся мгновенно стала совсем ледяной. — Я не люблю говорить об этом, потому что это тяжелая тема для нас обоих по разным причинам. Мы вместе уже долго, но я никак не мог собраться и рассказать тебе о смерти Оли… Мы познакомились, когда я еще был студентом четвертого курса. Я мечтал изобрести вечный двигатель и летающий автомобиль. Оля была первокурсницей журфака. Она хотела работать в горячих точках, цитировала страницами Хемингуэя и была сосредоточением справедливости и честности всего мира. Я влюбился, как школьник, — улыбнулся своим воспоминаниям Петя. — Я даже сопромат завалил. Ни о чем и ни о ком, кроме нее, думать не мог, а она была слишком занята перекройкой этого неидеального мира. Мы стали друзьями, а через год я ее впервые поцеловал. На нашей свадьбе два дня гудела вся общага. У нас ничего не было, кроме друг друга и всей жизни впереди. Я работал, как проклятый, ведь у меня была цель, я хотел, чтобы у моей семьи было все. Мои дела очень быстро пошли в гору, а Оля успешно завершила стажировку во Франции. А потом Оля заболела. Сначала у нее было легкое недомогание, она могла внезапно потерять сознание. Она молчала, не хотела отвлекать и беспокоить меня, — грустно ухмыляется Петя. — Когда мы обратились к врачу, то оказалось, что Оля беременна. И это было настоящим счастьем для нас. Мы готовились стать родителями. Не буду рассказывать о своих планах и проектах для детей, в которые меня понесло на этой волне. Скажу одно, я получил то, о чем так мечтал будучи круглой сиротой, у меня была семья. Я улетел в командировку в Америку, а когда вернулся было уже слишком поздно. У Оли обнаружили патологию. На ее сроке врачи были бессильны. Я решил, что мы срочно должны уехать заграницу. Я был уверен, что где-нибудь в Германии, Швейцарии или Израиле обязательно найдутся специалисты, которые спасут ее. А дети… У нас обязательно будут еще дети. Но я не успел… Время меня обыграло. Он замолчал, потерянно глядя на свои ладони. Кажется, что я видела его впервые. — Ты… ты так ее любил… — Но недостаточно, чтобы спасти. Я должен был на ранних стадиях все проконтролировать. — Я понимаю, как тебе больно, но почему ты думаешь, что у нас не будет иначе? — Я опускаюсь на колени рядом с ним и заглядываю в его глаза. — Я не могу так рисковать. Просто пойми, что я не выживу, если с тобой что-то произойдет. Я обо всем позабочусь. — Я не хочу. — Прости, Даш, но у тебя нет выбора. Не помню как я оказалась на крыше, слезы застилали глаза. И сейчас, глядя вниз на суету ночной Москвы, мне было так одиноко, как никогда в жизни. — Даша, что ты здесь делаешь? — слышу я за своей спиной. — София, простите, но я не хочу никого видеть. Управляющая, не обращая внимания на мое заявление, садится рядом. — Странное место, правда? — говорит она, глядя туда же, куда и я. — Вроде бы все сверху выглядит таким маленьким, а при этом чувствуешь себя такой беспомощной. Мы ничего не решаем сами, есть только иллюзия выбора, но очень часто обстоятельства сильнее нас. Нужно просто быть готовыми к новым поворотам. Ведь мы не одни. Комок рыданий поднимается к горлу, и вот я уже плачу на плече Софии, а всегда такая сдержанная управляющая гладит меня по спине и шепчет что-то успокаивающее мне на ухо. Я сама не замечаю, как рассказываю ей все, и вот она уже тоже рыдает вместе со мной. Не знаю, сколько мы там просидели и проговорили. Я сказала Петру, что мне нужно побыть одной и поэтому вернулась в пустой номер, который мне организовала София. — Хочешь я останусь? — спросила она. — Спасибо, Сонь, но не нужно. Я позвонила бы Юле, но не смогу рассказать все во второй раз сегодня. Мне нужно побыть одной, правда. Я не знаю, что уже в коридоре София столкнется с подвыпившим Пашей, который услышит мой голос из закрывающейся двери. — Что происходит? — Паша, сейчас не время. Давай ты просто пойдешь к себе. — Почему она здесь, а не в своем номере? Он ей что-то сделал? — вспыхнул парень. — С Дашей все нормально. Иди к себе. Прошу тебя не трогай ее сегодня. Паша порывается еще что-то сказать, но понимает, что спорить с Соней сейчас бесполезно, поэтому он плетется к своему номеру. Но стоит Софии скрыться в лифте, как он уже вылетает из своего номера и колотит в мою дверь. Я открываю и он не говоря не слова проходит внутрь. — Где он? — Кто? — устало спрашиваю я. — Тот, кого никогда нет, когда он нужен. — Не знаю, — стараюсь я отвернуться что-бы он не видел моих заплаканных глаз. — Ты наконец-то ему сказала? — Да. — И что? — Какая тебе разница? — Ну удиви меня! — саркастично повторяет он мою сегодняшнюю фразу. — Он хочет что-бы я сделала аборт.