То, о чём ты мечтала.

Гастон открывает дверь и, чтобы стряхнуть снег с сапогов, громко топчется на пороге. Дети — три мальчика и две девочки бегут встречать отца, за ними следом с визгом мчатся три гончие, и только ты, крепко сжав фартук, остаёшься сидеть на месте. — Ах, вы мои милые! — сюсюкается с отпрысками Гастон. — А смотрите, что папочка вам принёс! — и он достаёт из сумки дохлого кролика. Дети в испуге отстраняются от отца, зато такой подарок оценили псы, залившиеся тотчас в радостном лае. Мальчики и девочки собираются у твоих ног, сбившись в кучку и греясь жаром от камина, и Гастон, сняв верхнюю одежду, спешит присоединиться к ним. Мужчина закрывает на щеколду дверь, подходит к тебе и, совсем забыв про свои грязные руки, берёт твою горячую белую ладонь. — Дорогая, — он целует твои пальцы нежно, и ты выдавливаешь из себя улыбку. Гастон берёт в руки книгу, покоившуюся на твоих коленях, хватает её за корешок и машет изо всех сил. — Опять ты читаещь детям книги. Поверь, им это вовсе не нужно, особенно девочкам — они вырастут, и им придётся рожать. Пригодятся ли нашим дочерям при кормлении младенца буквы, из которых твои алые губы складывают слова? Ты и так слишком много говоришь, лучше приготовь ужин, я хочу мяса. Ты встаёшь и вырываешь из рук мужа книгу, заглядываешь ему в прищуренные глаза, и под твоим гневным взглядом он слегка робеет, сжимается. Книга возвращается на полку, ты торопишься на кухню, чтобы там, разделывая кролика, услышать голос Гастона, рассказывающего детям сначала о том, как он долго бродил по лесу, затем о том, как он добивался тебя. — ...Белль замахнулась на своё счастье, — то есть на меня — но было поздно: я выстрелил в это противное мерзкое чудовище, которое чуть было не погубило жизнь вашей матери, и всё, что оставалось нашей хранительнице очага — так это благодарить своего спасителя, чего она не забыла сделать. В сотый раз Гастон рассказывает эту историю, в сотый раз дети умилённо вздыхают, в сотый раз ты вырезаешь ножом на деревянной доске крест и стискиваешь челюсти, лишь бы холодное оружие не высекло что-нибудь на лице мужа. — Это то, о чём ты мечтала всю жизнь, правда, Белль? — Конечно, милый. Тебе нельзя нервничать. Отец умер в сумасшедшем доме, Гастон, грозясь публичным унижением, заставил тебя выйти за него замуж (хотя казалось бы, что тут из двух зол большее унижение), Адам умер, потому что ты задержалась, потому что ты задумалась, что ждёт тебя с Адамом в будущем и что — с Гастоном, и эти мысли дали волю пуле, и вместе с чудовищем умерли обитатели его замка, умерла твоя любовь и ты сама. И теперь ты живёшь в доме Гастона, твоя свобода ограничивается забором вокруг вашего садика, твои обязанности — рожать детей, готовить ужин и массажировать зловонные мозолистые пятки мужу. А сейчас тебе особенно тяжело — ты ждёшь шестого ребёнка уже пять месяцев. Иногда Гастон пропадает на охоте на несколько дней. И тогда ты, доверив детей соседке, отправляешься в долгий путь к замку, чрез царство зимы и тишины. Заснеженный сад встречает тебя безмолвием, скрип открывающихся дверей возвещает о твоём прибытии, но не слышно ни самого хозяина, ни его обитателей. Люмьер не шепчется с Коксфордом — канделябр и часы стоят на столе в гостиной. Огонёк давно догорел, потухнув во тьме, рельефные стрелки перестали ползать по циферблату, не успев пробить ещё час. Миссис Поттс и её сынишка Чип никогда больше не приободрят тебя, не предостерегут насчёт Западного крыла. Ты свободно гуляешь по башням и вдыхаешь пыль, которую когда-то так заботливо стирала прислуга, обратившаяся в мебель и утварь, касаешься выцветших гобеленов, дёргаешь каменных гарпий за клыки и вытираешь слёзы, ручьями бегущие по твоим румяным щекам. В башню Западного крыла, где истлевали кости Адама, ты зашла всего лишь раз — и сразу же вышла, не стерпев боли, рвущей твоё сердце. — Милая, ты пересолила мясо, — Гастон морщит нос и кривит рот. Он хватает тарелку и разбивает её о стену. Кусок жареного мяса падает на пол. — Я каждый день тружусь на благо нашей семьи, и сегодня ты отплатила мне вот этим? Дети, не ешьте это дерьмо. Ваша мать, верно, хочет вас отравить. Ты сжимаешь столовый нож в пальцах и чувствуешь, как внутри разгорается пламя.