Пока не меркнет сталь

Плачущие сердца

Моя любовь бесцельно скитается в глубокой бездне. Цураюки

Хитсугая быстрым шагом направлялся по коридору к кабинету главнокомандующего. Прямо сейчас парень размышлял над тем, по какой причине Ямамото мог вызвать его спустя пару часов после собрания капитанов. К тому же, в столь поздний час, когда большинство шинигами уже отправляются в казармы спать. Остановившись у дверей, Тоширо собрался постучаться, однако его опередил раздавшийся из-за двери голос сотайчо. - Входите, Хитсугая-тайчо. Толкнув дверь, юноша вошел в освещенное лампами помещение. Быстрым шагом преодолев расстояние от двери до стола, за которым сидел сотайчо, Тоширо остановился напротив Генрюсая. - Вы хотели меня видеть, Ямамото-сотайчо? Чуть хмурясь, старик кивнул. - Да, мне бы хотелось кое-что с вами обсудить, - Ямамото внимательным пронизывающим взглядом вглядывался в лицо Хитсугаи, - Думаю, у вас было достаточно времени, чтобы обдумать полученную на сегодняшнем собрании информацию. Поэтому, я сразу перейду к делу. По моему приказу поисками шпионов Горо Акаги уже занимаются двенадцатый и второй отряды. Однако когда он будет обнаружен и устранен, нам будет необходимо незамедлительно уничтожить угрозу "в корне". А именно отправиться в Хуэко Мундо и разобраться с изменниками. Эту миссию я поручаю вам, а так же капитанам девятого и пятого отрядов, их я уже предупредил. Поскольку же в прошлый раз подобная миссия была провалена, в этот раз, все приготовления, до момента вашего выступления, будут проводиться в режиме строжайшей секретности. Поэтому, я хочу, чтобы вы были готовы к этому. Слегка сжав руки в кулаки, Тоширо старался сохранять хладнокровие. - Слушаюсь. Это все указания? Несколько мгновений Ямамото молчал, глядя на парня, словно силясь в нем что-то разглядеть. Увидел он то, что хотел или нет, было не понятно, но, поднявшись из-за стола, Генрюсай прошел на балкон. - Нет, это не все. Я слышал, что вы были знакомы с Куросаки Карин еще до ее прибытия в Готей. Невольно напрягшись, Хитсугая, силясь, чтобы его голос случайно не дрогнул, произнес: - Да. Мы знакомы уже несколько лет. - В таком случае, вы знаете ее лучше других, - Тоширо нервно сглотнул, а Ямамото, обернувшись, снова предельно внимательно посмотрел на него, - Я не буду долго размениваться на разговоры, Хитсугая-тайчо. Думаю, вы и сами понимаете, что если кому-то и по силам справиться с ней, то это должны быть вы. Вы не только лучше других знаете привычки и поведение Куросаки Карин, но и в курсе ее сильных и слабых сторон в бою, поскольку занимались ее обучением. - Вы хотите, что бы я… убил ее? – голос все же предательски дрогнул. Словно не заметив изменений в голосе парня, Ямамото снова отвернулся от Хитсугаи, вглядываясь в холодное ночное небо. - Мы не можем взять ее в плен, или вернуть в Готей. Даже если вы приведете ее обратно, ее участь уже предрешена, и она будет казнена. Поэтому избавьтесь от всего ненужного и постарайтесь исполнить свой долг капитана. Повисшее в кабинете молчание нарушало лишь чуть слышное потрескивание огня в лампах. Поскольку же сотайчо больше ничего не говорил, Тоширо, чуть опустив голову, смиренно выдохнул. - Есть. Могу я идти? - Да. Развернувшись, Хитсугая быстрым шагом поспешил покинуть кабинет. Как только за ним захлопнулась дверь, Ямамото, обернувшись, задумчиво и чуть устало посмотрел на то место, где до этого стоял парень. * * * Хитсугая на шунпо несся по Серейтею, походя более всего на летящее привидение. Если бы кто-нибудь сейчас заглянул в его лицо, то он увидел бы, как непривычно бледен капитан десятого отряда, и как ярко контрастируют с белоснежной кожей безумные напуганные бирюзовые глаза. В голове, точно заведенная, пульсировала только одна мысль –"Убить… я должен ее убить… убить ее…" Чувствуя, что он начинает задыхаться от этих мыслей, Тоширо, спрыгнув с крыши на землю, замер как вкопанный. Сердце, безумно колотилось где-то под горлом. Стараясь взять себя в руки, парень сделал вперед несколько неуверенных шагов, после чего снова остановился. В паре десятков метров от него, стоял одетый в белое женский силуэт с развивающимися темными волосами. И хотя лицо ее было сокрыто тенью, от одного вида хрупкой девичьей фигуры все тело капитана словно парализовало. "В следующий раз, я убью тебя, Хитсугая!" Заметив парня, девушка неспешно двинулась к нему, однако с каждым мгновением ее шаг все ускорялся. "- Вы хотите, что бы я… убил ее? - Мы не можем взять ее в плен, или вернуть в Готей. Даже если вы приведете ее обратно, ее участь уже предрешена, и она будет казнена." Их разделяли всего какие-то несколько метров, но он все равно не мог даже двинуться. Несмотря на все слова, на измену и предательство, на разрывающую душу боль… он просто не мог поднять против нее своего меча. Даже сейчас, он любил ее! "Если я сделаю, что-то такое, что будет идти вопреки твоим обязанностям капитана, я хочу… чтобы ты отказался от меня и от всего, что нас связывает." В одно мгновение взгляд парня дрогнул и он, прикрыв глаза плотнее сжал губы. Он мог бы смириться с тем, если бы она убила его. Но сам он вряд ли сможет причинить ей боль. В тот раз, сидевшая перед ним девушка, даже не зная своей настоящей сущности, чувствовала, что было ей уготовано. Именно поэтому тогда она так страдала. Плача, из-за разрывшей ее сердце боли и так горько смеясь, чтобы он - тот, кого она так любила - не волновался о ней. Он слышал, что этот быстрый шаг раздавался уже совсем рядом. Но он продолжал все так же стоять, слегка опустив голову и не смея даже шелохнуться. Он смирился с тем, что ему было уготовано. Пусть это было недостойно капитана, но быть может хотя бы так, он сумел бы заслужить ее прощение. Тогда, хотя бы в последний раз, беззвучно, одними губами, он хотел произнести самое главное для него имя. - Карин… Холодные ладони внезапно коснулись его лица и он, вздрогнув, резко открыл глаза. - Широ-чан, ты в порядке? – взгляд Хинамори был невероятно встревожен. Не до конца придя в себя, Тоширо слегка нахмурился. - Момо? Но… где тогда Карин? Тревога сменилась болезненным сочувствием. В следующий момент, девушка, осторожно взяв парня под руку, натянуто улыбнулась. - Давай поговорим внутри, ладно? Слегка кивнув, Хитсугая побрел следом за Хинамори к ближайшему зданию, только сейчас он понял, что его каким-то образом занесло к казармам пятого отряда. Впрочем, когда он только появился в Готее, он часто приходил сюда к Момо. Вот только было все это до невозможности давно. Пройдя по небольшому коридору, Хинамори, отодвинув сёдзи, первой вошла в комнату. Войдя следом, Тоширо остановился на пороге. В последний раз он очень сильно обидел Хинамори, накричав на нее, и теперь от ее заботы ему было не по себе. Обернувшись, Момо снова улыбнулась. - Не стой на пороге. Проходи. - Да… спасибо… Понурив голову, Хитсугая прошел в комнату. Торопливо перебегая от шкафа к столу, Хинамори принялась готовить чай, попутно начав говорить. - Честно говоря, почувствовав твою реацу, я сначала удивилась. Все же ты редко здесь бываешь. Но, похоже, я все же не зря вышла тебя встретить, - подумав, Момо чуть тише добавила, - ты был сам на себя не похож, Широ-чан. Кто знает, что с тобой было, если бы ты остался там так стоять… Залив чайные листья кипятком, девушка, обернувшись, поднесла его парню. Промолчав, Тоширо, приняв чашку, вновь опустил голову и потупил взгляд. Чуть слышно вздохнув, Хинамори села напротив Хитсугаи принявшись рассматривать его. За то время что они не виделись, он умудрился похудеть и осунуться. Даже плечи опали, точно на них лежал неподъемный груз. Глядя на изменившегося брата, девушка плотнее сжала губы. Как бы ей ни хотелось поддержать, или подбодрить его, любые слова казались ей лишними и не уместными. И все же первым повисшую в комнате тишину нарушил сам парень. Все ещё не поднимая головы и глядя на плавающие в чашке лепестки, он хрипло произнес лишь одну фразу: - Я должен ее убить… Пальцы девушки напряженно сжали край косоде. - Но… почему? Это ведь неправильно. Чтобы не говорили, Куросаки-сан, она… - Это приказ сотайчо, - подняв взгляд, Тоширо с болью посмотрел на Хинамори, - Поэтому это не обсуждается. И хотя разумом я понимаю это… я не могу это принять. Хотя должен… - Широ… - поднявшись, девушка подсела к брату и обняла его за плечи, - Я понимаю. Я знаю, что ты чувствуешь. Конечно, я знаю, что ты не одобришь того, что я скажу, но… я тоже долго не могла поверить в предательство ка… Айзена. И хотя он ранил меня и чуть не убил и предал всех нас… конечно его грехи ужасней, ведь Карин-сан не сделала ничего такого, но… - замолчав, девушка тихо всхлипнула. По щекам ее потекли слезы, - но я правда его любила. Поэтому я понимаю, как тебе больно. Подняв руку, Тоширо коснулся плеча Момо. Конечно, он был не согласен с ее словами, ведь Айзен и Карин были как небо и земля, и их было невозможно сравнивать. Но скажи он ей об этом, это могло бы ранить ее чувства. Раньше, он, как и остальные, только и говорил ей, что она должна перестать думать о Соуске. Да, он принес ей одни только мученья и страданья. Из-за него, она постоянно оказывалась на грани жизни и смерти, но даже тогда… она все равно продолжала его любить. Лишь теперь Хитсугая понимал, насколько сильными были ее чувства. И хотя она не признается в этом, даже сейчас эти чувства все ещё оставались с ней. Иначе она бы не плакала сейчас так горько. Все же никто не способен выбирать того, кого ему любить. Потому что настоящая любовь всегда приходит внезапно и без приглашения. И даже если она подобно дикому зверю растерзает твое сердце, ты не сможешь сопротивляться ей, потому как до последнего мгновенья, будешь находиться под ее дурманом. Верить в нее и всецело ей доверять… Тоширо не знал, сколько времени они так просидели. Однако отчего-то, даже притом, что плакала только Хинамори, ему и самому становилось легче. Словно освобождаясь от своей боли, она освобождала от нее и его. Успокоившись, Хинамори, отстранилась, и, вытирая остатки слез, виновато произнесла: - Прости, Широ-чан. Я хотела утешить тебя, а в итоге расплакалась сама. Посмотрев на девушку, Хитсугая устало улыбнулся. - Ничего. Мне действительно стало легче. Спасибо. Ты помогла мне разобраться в себе и своих мыслях. Все еще тревожась за брата, Момо неуверенно спросила: - Тогда… что ты будешь делать? Отведя взгляд в сторону, Тоширо произнес: - Мне придется последовать приказу. Я не смог защитить ее и причинил ей боль. Я сделал из нее монстра, которого все ненавидят. И если кто и должен понести за это наказание, то я сам. Я должен освободить ее от этого проклятья. Поэтому, мне придется убить ее. Она не заслуживает жизни в аду Хуэко Мундо. И если ее убьет кто другой, то он сделает это так, словно она действительно какое-то чудовище. Я же не хочу, чтобы это было так. Если уж ей суждено погибнуть, то я хочу, чтобы она умерла такой же чистой, какой знаю ее я, - еще раз вздохнув, Тоширо поднялся и посмотрел на Хинамори, - Спасибо за чай, Момо. Доброй ночи. Не говоря больше ни слова, Хитсугая поспешил покинуть комнату девушки. Как только за парнем закрылись сёдзи, Хинамори опустив взгляд, посмотрела на не тронутую чашку с чаем, оставшуюся все так же одиноко стоять на полу. Высохшие было слезы, снова вернулись. Закрыв лицо руками, и сжавшись в комок, девушка снова заплакала. Ей слишком хорошо было известно, какая тьма и боль по-настоящему скрыты в сердце ее брата. * * * Уже в своей комнате, укладываясь спать, Тоширо с усталостью думал о том, какой иронией было все происходящее. Стоя на этой границе любви и ненависти, они с Карин были просто пленниками собственных чувств. К тому же, даже решив убить Карин своими руками, он понимал, что так, он все равно, что убьет вместе с ней самого себя. Будущее, после их битвы, казалось ему затянутой непроглядной тьмой бездной. Закрыв глаза, Хитсугая закусил губу. Сердце в груди, истекая кровью и разрываясь на части, обливалось слезами. Только сейчас он в полной мере осознал, что она не просто ушла от него в другой мир, где он мог хоть как-то ее увидеть. Очень скоро, они должны были расстаться навсегда. Его Карин должна была исчезнуть из его жизни. Исчезнуть так, словно ее никогда не существовало. Слеза, выскользнувшая из-под длинных темных ресниц, прочертив по щеке линию, тут же затерялась в седых прядях волос. Смахнув оставшийся предательский след, Тоширо чуть слышно с болью прошептал: - Прости меня, Карин… прости… В эту ночь, впервые за столько лет, Хитсугае снился мир живых. Залитый солнцем склон холма, где глядя на небо, сидели двое. Хмурый седовласый мальчишка и улыбавшаяся темноволосая девчонка. Сплетая пальцы, они крепко держались за руки, без слов понимая друг друга.