Лед и Пламень

      - Принимайтесь за работу, Джон Сноу, - решительно сказала Дени и отвернулась.       Ей стоило огромных усилий переступить через себя. Переступить через свою гордость, которую он задел, не подчинившись, не признав ее власть. Но последние события и так выбили Королеву из состояния привычной уверенности. Она чувствовала, что кровь в ее жилах бурлит, что ярость разливается под кожей. Чувствовала желание взять все в свои руки, позволить пламени затопить мозг, отбросить все сомнения и…       Дени прикрыла глаза, а потом вновь взглянула на море, чья ярость не утихала тысячелетиями, омывая Драконий Камень, но не разрушая его.       - Я не могу превратиться в своего отца, - напомнила себе Дейнерис. – Иначе… Я лишь укреплю веру народа, что я зло. Тирион прав, я не могу быть Королевой пепла. Но…       С другой стороны Узкого моря, из Эссоса, путь в Вестерос казался прямым и простым. Семь Королевств не были чужой землей, и война здесь казалась простой. Тем более, что страна уже и так разорена войнами последних лет.       - Но вот я здесь… - сама себе сказала Дени. – И все не так, как казалось.       Отправляясь завоевывать родину, Дени была уверена в себе. Уверена в придуманном Тирионом плане. И уверена, что хотя бы три союзника уже готовы биться за нее. Она не слишком доверяла им всем, даже Тириону. Что уж говорить о Варисе, Грейджоях, Сэнд или Тирелл. Но там, за Узким морем, Дейнерис хватало знания, что они ей не враги. Сейчас же… У нее остался десница, Варис, ее армия, драконы. Она потеряла трех союзников. И ничего не получила взамен. План Тириона провалился…       Она все еще была готова слушать его. Она видела его взгляд. В отличие от многих он верил в нее. А она…       Дейнерис сглотнула.       Внезапно ей захотелось, чтобы в этом огромном мире, где у нее было так много с виду преданных людей, нашелся хоть кто-то, кому она верила бы на самом деле. Кто мог бы стать ее якорем, каким когда-то был Дрого.       Ее окружали тысячи… Она знала, что ее не предадут, за ней пойдут. И умрут за нее. Но для всех этих людей она должна быть сильной.       «Тебе не подходит трон, - сказал ей Даарио. – Ты создана для завоеваний».       Был ли он прав?       Чувствуя, как холодный ветер впивается в лицо крошечными солеными искорками, Дейнерис призналась самой себе, что здесь, уже в Вестеросе ей вновь захотелось стать той маленькой девочкой. Перепуганной девочкой. Девочкой, зависящей от безумного брата. Девочкой, мечтавшей вернуться в дом с красной дверью. Вот только ничего не вернуть и не остановить. Она не может отступить. Гордость не позволит ей остановиться. И нужно держать спину прямо, не давая другим заметить слабость…       Слабость...       Она уже когда-то оказалась слабой, когда поверила людям. А так бы хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, кто не обратил бы ее слабость против нее самой.       Дени вздохнула.       Мысли вновь вернули ее к Джону Сноу. Она оглянулась, радуясь, что бастард из Винтерфелла не мог заметить ее взгляда и прочесть в нем отражение ее эмоций.       Вызванное им раздражение окончательно испарилось. Дени все еще злило, что Север ее страны… ее Королевства ныне считал себя самостоятельным краем, и что Король этого края не признал ее, законную Королеву. Что там, в тронном зале, Джон Сноу выбил ее из седла, заведя речь о каких-то сказках: Белые Ходоки, зима… Злило, что на миг и перед ним она стала девочкой, мечтавшей вернуться в дом с красной дверью. Злило, что она не могла увидеть лжи в его глазах и словах. Но эта злость притупилась, стала едва ощутимой. Пламя, бурлившее в крови, ушло. Разум вновь стал чист. Будто принесенный Королем Севера холод остудил Дейнерис.       Этот мужчина сбивал ее с толку. Он казался грубым, прямолинейным, но в нем чувствовалась порода, воспитание. Он видел в ней политика, личность. А ведь мог посмеяться над тем, что она, женщина, решила воевать за корону, за Железный Трон, как делали многие. Мог бы, как Даарио, подпасть под впечатление от ее внешности или власти, но он этого не сделал. Этот странный северянин мог бы стать ее союзником в войне с Ланнистерами, но не захотел.       Он прибыл на остров с какой-то совершенно идиотской просьбой! И это тогда, когда Дени вовлечена в войну. Когда все ее мысли обращены на столицу и Юг. Он приехал сюда, рискуя собой. Зная, что она в состоянии за несколько мгновений уничтожить как его самого, так и его отряд.       - И даже осознавая это, он не признал мою власть… - напомнила она себе, чувствуя, что последние крупицы раздражения уступили место сомнениям.       Джон Сноу рискнул собой, верой в него вассалов… И все ради какого-то стекла. Это сбивало с толку. Заинтересовывало. Селило сомнения в сердце.       Северянин мог солгать, но он говорил искренне.       Дени вспомнилось, что именно таким его и описывал Тирион.       - Он рискнул собой ради своего народа, ради Севера, - вслух подумала девушка. – Он верит в то, о чем говорил. И верит, что это стоит того, чтобы не подчиниться первому встречному.       На миг ей захотелось и самой поверить. И довериться.       Показалось, что в мире, где каждый первый мог предать, переметнуться на другую сторону, отказаться от присяги ради собственной шкуры, ударить в спину, Джон Сноу был тем, кто всегда останется при своем слове. Даже ценой своей жизни. И он не принесет клятву верности тому, кто не достоин этой клятвы.       Дейнерис вновь вздохнула.       Достойна ли она?

***

      Следуя за Джоном Сноу вереницей пещер, Дени ошеломленно рассматривала пляску отраженного пламени в обсидиане.       - Я покажу вам еще кое-что, Королева, - позвал северянин и кивнул на более узкий пролом впереди.       Девушка нерешительно приняла факел из его рук и двинулась вперед, чувствуя себя маленькой девочкой, попавшей на страницы тех историй из книг, которые когда-то, на ее свадьбе с Дрого, ей преподнес сир Джорах.       Пламя плясало, отражалось и манило. Кажется, столетия назад, в прошлой жизни, Дени любовалась чем-то подобным, когда пламя свечей отражалось в чешуйках, покрывавших драконьи яйца.       Прочерченные в камне рисунки заставили Дейнерис вздрогнуть.       - Это оставили Дети Леса, - сказал Джон Сноу, и Дени ему поверила.       Она с ужасом и восхищением осознала, что эти рисунки появились здесь тысячелетия назад. И хранили историю, рядом с которой нынешние людские распри – детские игры.       - … До того как появились Таргариены, Старки или Ланнистеры. Быть может, даже раньше людей.       - Нет, - мягко возразил Джон Сноу и повел ее к дальней части пещеры. – Они были здесь вместе.       Взору Дени предстала новая картина, где она увидела изображение двух групп из человекоподобных фигурок.       - Дети и Первые Люди.       - Что они делали? Бились друг с другом? – спросила она.       Северянин молча посмотрел ей в глаза и, взяв за запястье, развернул к последней картине.       Увидев изображенных там тварей с горящими голубым светом глазами, Дени на несколько мгновений перестала дышать от накрывшего ее ужаса.       - Они сражались вместе против общего врага, - сказал Джон Сноу, его голос донесся до Дени, как сквозь годы истории. Истории, которая оказалась не сказкой из книг. Истории, которая не осталась в прошлом. Истории, которая вернулась…       - Не смотря на разногласия, не смотря на подозрения… вместе, - произнес мужчина, и, заглядывая ему в глаза, Дени ощутила, что он не врет. Снова и снова не врет, а она больше не может не верить.       - И вам не победить этого врага без моих армий и драконов? – прямо спросила Дени, ожидая услышать новый честный ответ. Она знала мужчин, знала, что они горды. Знала, что мало кто из них может признать свою слабость.       - Вряд ли у меня получится, - ответил северянин.       Дени сглотнула, глядя в глаза этому сильному и волевому человеку, так прямо и честно признавшему свою слабость, но от этого не ставшего слабым. Девушка шагнула ближе, сокращая расстояние между ними, чувствуя, как сужается круг света, в котором они оказались один на один.       - Я буду биться за вас, - прошептала Дени в порыве, пойдя на поводу у тех чувств, что сейчас переполняли ее сердце, отбросив любые планы, все до одной стратегии. – Я буду биться за Север… - осознав, что сказала, она добавила: - после вашей присяги.       - Мой народ не примет правителя с Юга, - сказал Джон Сноу, - после того, что он пережил.       Дени шагнула еще ближе, поддаваясь новому порыву.       «Так вот почему!» - поняла она.       Не в гордости дело, не в желании Севера быть независимым, не во власти, которая, похоже, даже немного тяготит этого человека. Его народ выбрал Джона Сноу, назвал своим Королем и вверил в его руки свои жизни. И здесь, на острове, он – Король своего народа. За ним стоят тысячи, за ним семьи… люди. И он думает о них, а не о себе.       Дени подступила почти вплотную, не разрывая зрительного контакта.       - Примет, если примет их Король, - произнесла она.       Она могла построить фразу иначе, но Дени сознательно использовала титул, признавая его. Ведь он и правда был Королем. Не человеком, подчинившим себе земли силой. Не лордом, которого не волнуют его люди. А Королем, который ставит чужие жизни выше своей.       Но, где-то между слов, между взглядами, она внезапно осознала и то, что сама отбросила свою гордость, открылась перед ним. Перестала закрываться щитом из титулов. И не ощутила себя униженной.       Пусть он не станет ее вассалом, как должен, но он достоин стать союзником. Тем, кто может стоять рядом, с кем можно идти в бой плечо к плечу.       Потому что они похожи.       Потому что они оба защищают своих людей.       Потому что ими движут одни цели.       Они равны.