Предчувствие

* * *

      Услышав громкий вскрик, а затем и мелодичный звон бьющегося фарфора, Макалаурэ выпускает из рук хрустальный кувшин, наполненный вишнёвым соком. Тёмно-багровое пятно стремительно растекается по белоснежному полотну скатерти. Пурпурный ореол словно в насмешку обрамляет остановившиеся часы, лежащие на краю стола.       Развернувшись к столу, губернатор вновь становится белее полотна. На одно мгновенье ему показалось, что это кровь. Сердце Финвэ начинает бешено колотиться. Зажмурившись, Нолэмэ пытается прогнать страшное видение и тут же вздрагивает, услышав реплику сына. — Что ты на меня так смотришь? — Куруфинвэ… — севшим голосом произносит Индис. — Я ещё не умер, — мрачно бросает мачехе Феанаро. — Курво! — Дорогой? — Индис опять что-то зловещее углядела в кофейной гуще и теперь чуть ли не заживо меня хоронит! Атто, только не говори мне, что и ты веришь в эти суеве… — Феанаро осекается, повернувшись к Финвэ.       Пошатнувшись, Нолэмэ хватается за подоспевшую Индис. Через миг он садится на стул, который подставляет отцу Феанаро. — Атто? — Финдис, воды, — просит Калимэ, вытаскивая из нагрудного кармана мужа таблетки. — Кано, прошу, открой окно!       Встревоженный Феанаро сжав отцовское плечо, напряженно наблюдает за слаженными действиями родных. Он поражается хладнокровию Индис, которая не поддается всеобщей панике. Сын Мириэль всегда высоко ценил это редкое качество. И почему он только сейчас разглядел в мачехе эту особенность?       Пока тетушка, открыв бутылку, наполняет стакан минералкой, Макалаурэ распахивает настежь форточку. Он замечает подъехавший к крыльцу лимузин. Тяжело вздохнув, юноша возвращается к родственникам.       Запив лекарство, губернатор откидывается на спинку стула. Калимэ нежно обтирает платком выступивший пот с его побледневшего чела. Наклонившись к мужу, она тихо о чём-то его спрашивает. В ответ Нолэмэ лишь отрицательно качает головой.        Феанаро с удивлением за всем этим наблюдает. Сколько заботы во взгляде Индис! С какой нежностью она ухаживает за больным супругом! И почему он этого раньше не замечал? Или все же замечал, но не придавал этому значения? — В-все хорошо, — слабым голосом уверяет Финвэ своих близких. — М-мне уже лучше.       Обменявшись взглядом с матерью, Финдис отходит к столу и наливает второй стакан минералки. На глаза ей попадаются остановившиеся часы брата. Сквозь заляпанное кровью, нет, конечно, вишневым соком стекло виднеются стрелки, застывшие на 03:15. И почему ей это кажется важным? Отогнав охватившее её смутное беспокойство, Финвиэль возвращается обратно. — Ничего страшного, просто, — пытаясь успокоить встревоженного первенца, отвечает Финвэ, — в последнее время плохо сплю. Наверное, мне стоит как следует отдохнуть.       Вернувшись, Финдис передает наполненный стакан отцу. В ответ Финвэ благодарно улыбается дочери. — Отец, машина подана, — сообщает Кано, молчавший всё это время.       Нолэмэ пьёт воду с такой скоростью, как будто умирает от жажды. Через пару мгновений Финдис забирает уже пустой стакан из рук отца. — Мне она не нужна, — отвечает Феанаро. — У тебя резко изменились планы? — удивленно спрашивает Индис. — Я остаюсь, — твердо произносит Сын Мириэль. — Но ведь этот правительственный заказ, как же можно… — В Утумно этот навязанный контракт! Можно! Мне теперь все равно! — опять начиная негодовать, восклицает Феанаро. — Я же разбился. Забыла?       Губернатор вновь вздрагивает от зловещей реплики сына. Заметив это, Макалаурэ опускается на колени перед дедом и берет его за руки. Нолэмэ через силу улыбается внуку. — Не говори так, брат, — вмешивается Финдис, от которой не укрылась красноречивая реакция отца на слова Феанаро. — Смотри, Куруфинвэ, беду накликаешь, — предостерегает Калимэ прежде, чем снова наклониться к супругу.       Сын Мириэли явно хочет ответить в жесткой форме, но увидев бледное лицо отца, не произносит ни слова. Ради Финвэ Феанаро готов пойти на многое. Ему не впервой усмирять свою гордыню и обуздывать свой огненный нрав.       Когда-то ради того, чтобы отец был счастлив, он принял ненавистную Индис в качестве избранницы Финвэ. И со временем смог смириться с тем, что теперь в отцовском доме новая хозяйка, с мнением которой приходится считаться. Когда-то ради того, чтобы отец оставался спокоен, он признал братом Аракано, пускай хоть и единокровным. И с большим трудом примирился с мыслью, что дети Калимэ имеют с ним общую кровь.       Вот и сейчас ради отца, который не очень здоров, Феанаро молча пытается успокоиться.       Финвэ что-то тихо говорит жене, а Индис в ответ кивает. При этом Калимэ с нежностью приглаживает взъерошенную прядь волос мужа. Наблюдая за этим, Феанаро видит мачеху в новом ракурсе — похоже, что она очень любит его отца и беспокоится о нём так же сильно, как и Сын Мириэль.       Выпрямившись, Калимэ отводит дочь в сторону. Не проходит и минуты, как Финдис выбегает из залы. — Кано, пожалуйста, помоги дедушке подняться, — просит Индис, — и проводи его до спальни.  — Конечно! — Макалаурэ вскакивает с места. Наклонившись к деду, осторожно берет Нолэмэ под руку. Феанаро следует примеру сына. — Курво, ты слышал, машина уже подана, — улыбнувшись первенцу, сообщает Финвэ. — Она мне теперь ни к чему. — Мне лучше, — встав, уверяет губернатор. — Не беспокойся. Иди, куда там тебе надо. — Я остаюсь. — Курво, пожалуйста, не упрямься, — повысив тон, хмурится Финвэ. — Это всё от недосыпа. Мне нужно отдохнуть. Немного. Вот увидишь, к пресс-конференции я буду в норме. — Атто… — Всё хорошо, Куруфинвэ, — устало машет рукой Нолэмэ. — Иди.       С великой неохотой Феанаро отпускает руку отца. Оттягивает манжет пиджака и, посмотрев на часы, тяжело вздыхает. Он безнадежно опоздал. — Кано, — говорит старший из Финвионов, — останься возле деда.  — Да, отец, — машинально кивнув в ответ, Макалаурэ вздрагивает, ощутив волну пронзающего холода. Юноша с тревогой всматривается в лицо Феанаро. Черные блики окружают потускневшую фигуру. Сейчас его больше волнует состояние отца, чем деда. Всего на мгновенье он видит, как отца с головы до ног накрывает чёрное облако пепла.  — Идем, я тебя провожу, — обращается Индис к пасынку, поправив съехавший палантин.       На прощание Феанаро тепло обнимает отца. Резко отстранившись, разворачивается и стремительно покидает залу. Поэтому сын Мириэли не видит, какой тревожной маской вмиг застывает лицо Финвэ. И едва ли он слышит голос обеспокоенного Макалаурэ.       Пропустив Индис вперед, Феанаро молча следует за хозяйкой дома по длинным коридорам. Сколько раз они и прежде так ходили, не произнося ни единого слова между собой?       Выйдя на крыльцо, старший из Финвионов машет шоферу, который нежится на солнышке. Тот, поправив фуражку, бросается к лимузину. Выйдя из машины, один из телохранителей незамедлительно открывает пассажирскую дверь. — Я не ожидал, — хмыкает Феанаро, наблюдая за суетой персонала. — Что не ожидал? — удивленно смотрит на пасынка Индис. — Макалаурэ посмотрел на меня так же, как и ты…       Индис не отвечает. Она тоже заметила тревожный взгляд Кано. Если она поначалу сомневалась в толковании увиденных символов, то после реакции Макалаурэ… Ещё и эти остановившиеся часы, вкупе с пролитым соком… Всё одно к одному… Калимэ вовремя себя одергивает, однако её сердце продолжает сжиматься от дурных предзнаменований. — Я не переживу это лето, — обреченно произносит сын Мириэль, как будто и вправду знает грядущее. — Феанаро? — Сгорю. Ведь это ты увидела в кофейной гуще?       Вместо ответа Калимэ молча обнимает пасынка и утыкается в грудь Феанаро, который выше её на голову. Индис пытается справиться с негативными эмоциями, но без успеха.       Кто он для неё? Сын Финвэ и Мириэль. Сын того, кого она так сильно любит. Сын той, что была ей ближе родного брата. Веселый и озорной малыш, вечно корчивший ей смешные рожицы. Необычайно одарённый ребенок, который всех поражал своими математическими способностями. Сирота, неосознанно ищущий в каждой женщине призрачный образ матери… Бедный мальчик, отгородившийся от всех, кроме отца, непробиваемым щитом холодного отчуждения. Неуравновешенный подросток, так люто её возненавидевший. Пасынок, которого она любит, как мать не любит родное дитя. И теперь её сердце тревожно сжимается. Ведь ему грозит опасность… —  Я ещё жив, — замечает Феанаро, ошарашенный действиями мачехи.        Тотчас два противоположных чувства овладевают им. С одной стороны он хочет обнять Калимэ. Приободрить ту, которая всегда защищала его перед разгневанным отцом. Заверить, что с ним всё будет в порядке. Что может с ним случиться? Он здоров как бык, хоть и переутомился в последнее время. Его защищают профессионалы, хоть он часто и ездит без охраны. Ежемесячно он бывает у президента Сулимо, и сам Майрон — его должник. Тем более, что всё это гадание — сплошное суеверие и обман… С другой стороны — желает немедля оттолкнуть, ни в коем случае не позволить пробить его каменную броню, за которой он прячется все эти годы. Сделать ей больно, но самому уберечься от новых мук. — Не надо меня оплакивать раньше времени!       Кто она для него? Близкая подруга их дружного семейства, что так часто угощала его различными сладостями. Названная сестра матери, заботившейся о нём, когда его родители были в отъезде. Прекрасная Индис, которую он часто звал просто «тетушкой»… Потом мир раскололся, и всё в одночасье куда-то рухнуло. Калимэ стала коварной обольстительницей, влюбившей в себя его сломленного горем отца. Она стала мачехой из старинной сказки, которая жаждала выжить его из отцовского дома и лишить наследства. — Это всё суеверие, — вспыхивает Феанаро, резко отпихивая от себя мачеху, — и обман! — Курво…       Развернувшись, Феанаро стремительно спускается по широкой лестнице. Уже у самого лимузина, почувствовав на себе пристальный взгляд, останавливается и смотрит на окна второго этажа. В одном из них виднеется одинокая фигура Финвэ. Лишь на мгновение на лице Феанаро появляется тень. — Я виноват перед тобою, — неожиданно кидает неизвестно кому Феанаро, — прости меня.       Калимэ вздыхает, внезапно почувствовав, сколько боли и тоски в голосе пасынка.  — Благодарю за теплый прием, Индис, — произносит Феанаро, уже стоя возле распахнутой двери лимузина. — И…прошу, береги отца. — Да, конечно, — отвечает Калимэ на странную просьбу старшего из Финвионов. Стук дверцы отдаётся в её сердце звуком падающей на гроб земли.        Кто тогда мог знать, чем всё обернется?

***

      Из приоткрытой двери раздается полный отчаяния голос одного из реаниматологов: — Пульс отсутствует…       Услышав эти страшные слова, Индис хочется кричать от боли и безысходности. Пересилив себя, она продолжает неистово молиться. Мать никогда не смирится с тем, что может пережить свое дитя… — Курво, — из последних сил умоляет Финвэ, — прошу, не уходи…       Чуть покачиваясь из стороны в сторону, Нолэмэ невидящим взглядом смотрит в пустоту. Он не замечает, как мимо него вперед-назад ходит его шурин.

***