мне идти по мирам

      За окном уже несколько часов бушевал долгожданный ливень. Мощные потоки воды текли по брусчатке, вымывая всю накопившуюся за засушливое лето пыль и увлекая за собой в дальние странствия пожухлые от солнца листья. Им вторили обрушивавшиеся с крыш водопады. Несмотря на непогоду у Хранителя настежь было открыто окно, и на полу уже образовалась небольшая лужа. Сам Хранитель по-турецки восседал на разбросанных у горящего камина подушках, время от времени прямо из бутылки прихлебывал ореховую настойку и рассеянно листал очередное жизнеописание заурядного представителя миров Великой Семёрки. Точнее, на этот раз представительницы.       Ничего выдающегося, но наверняка ей самой, как и ее многочисленным друзьям, любовникам и соперникам такая судьба казалась подарком свыше. Отсутствие не только глубоких ям, но и редких выбоин на жизненной дороге в сочетании с неплохим осознанием действительности и умением чётко ставить цели не одному человеку помогли хорошо устроиться в своей нише родного мира. Хранитель перереворачивал страницу за страницей. Родилась... Проживает... Род занятий... Характерное поведение в тех или иных ситуациях... Увлечения... Путешествия... Списки увиденного, пережитого и прочитанного... Даже сны какие-то будничные, за исключением некоторых кошмаров. За скучными строчками хроники живой человек не вырисовывался совершенно. Впрочем, на памяти Хранителя такое случалось только четыре раза. Текст внезапно кончился. Книга не исчезла, что свидетельствовало о счастливом продолжении жизни ее персонажа на ещё не заполненных страницах. Видимо, девушка прожила лишь малую ее часть. Но разве это жизнь? А ведь она могла сложиться и по-другому, в одном абзаце, повествующем о раннем детстве, Хранитель ясно увидел влияние потоков. Но хвататься за них девочка не стала и предпочла забыть. Что же, для предсказаний книга не годилась, глаз не зацепился ни за единое слово.       Книги тысячами появлялись на столе Хранителя каждый день, и тысячами же исчезали. Он не добирался и до сотой их части, но для точной работы и прочитанного хватало с избытком. Обязанностями Хранителя было складывать предложения из определённо звучащих слов различных судеб, переплетать их, расшифровывать послания и заботиться тем самым о равновесии. Равновесии миров-близнецов, добра и зла, потоков и штиля...       Хранитель зевнул и уже потянулся за следующим томом, когда в дверь забарабанили. На улице из-за дождя не было видно абсолютно ничего, и, вероятно, его дом перепутали с соседним постоялым двором. Осознав, что ливень ещё и перекрывает все звуки, так что докричаться до гостя из дома будет невозможно, Хранитель вздохнул и поплёлся открывать. Пока он преодолевал отделявшие его от двери несколько метров, успели громко постучать ещё пару раз. Хранитель выругался, отодвинул засов и раздраженно уставился на стоявшего на крыльце.       - Таверна за углом, - буркнул он и уже собирался обратно захлопнуть дверь, но ему помешали, бесцеремонно поставив ногу на порог. Гость откинул мокрый капюшон, оказавшись гостьей.       - А я не в таверну. Туда меня, кажется, не приглашали, - весело сказала девушка.       Хранитель скептически ее оглядывал: длинные волосы, старый походный плащ, порванные сандалии, неплотно завязанный вещевой мешок, пустые ножны из-под короткого меча на левом бедре. Для классического образа бродячего менестреля не хватало лютни и фляги. Хотя последняя, вполне вероятно, успешно пряталась в мешке. Среди его знакомых таких не водилось, а водившиеся - надолго не задерживались.       - Сюда тоже, - хмуро вынес вердикт Хранитель. Девушка не удивилась.       - Ну да. Именно поэтому я отрываюсь от созерцания руин Орлигской башни и полвечера под дождем ищу твою халупу. Может, всё-таки впустишь, рини?       Хранитель поднял бровь. Во-первых, Орлиг находился в Четверке, а оттуда гости забредали нечасто, во-вторых, даже руин древней академии боялись как огня, а, в-третьих, гостья знала их самоназвание. Значит, действительно не заблудилась и не перепутала. Беседа обещала быть интересной.       Хранитель посторонился. Девушка шагнула в дом, небрежно кинула в угол мокрый плащ и сняла перевязь. В пустых прежде ножнах обнаружился гладиус, на рукояти которого чётко проступал вензель АЭ. В ответ на вопросительный взгляд девушка пожала плечами:       - Чтобы все было честно. Остальной арсенал не здесь. И даже не с собой.       "Астральные шутки с предметами", - пронеслось в голове Хранителя. Вслух он, однако, сказал совершенно другое:       - Это гладиус Айла Эргани.       - Был. Достался мне после его смерти. Первой, я имею в виду. К тому же, на тот момент он крупно мне задолжал.       Мысль о том, что профессиональный наемный убийца из Четвёртого мира мог кому-то задолжать, была абсурдной, но другого варианта, как кто-то мог оставаться в живых, нося его меч, Хранитель не видел.       Девушка тем временем по-хозяйски расположилась на мягком ворсе ковра и достала увесистую бутыль с прозрачной жидкостью. По запаху угадывалась алерская можжевеловка.       - А то пьёшь тут всякую дрянь, - хмыкнула гостья. - А у меня поставщик надежный, от местного военного министра. Будешь?       Отказываться было глупо, о можжевеловке из самих королевских запасов ходили легенды. Хранитель полез за стаканами.       - Ты очень удачно заводишь связи по всей Семерке. Ещё и свободно шастаешь в потоках. И знаешь про рини. Даже для вас это очень неплохо в твоем возрасте. Почему ты здесь?       - Даже не "Кто ты?" для начала.       - Кто ты - понятно. Путешественник, провалившийся, наследник, любимец потоков... У вас тысячи имён. Твоё неважно. Но вы не приходите к рини просто так. Между нами даже перемирия не было заключено в итоге.       - Что не мешает мирно сосуществовать уже тысячи лет.       - Ты не помнишь последней войны. Физически не можешь помнить! А я уже тогда был не молод. С тех пор я не желаю иметь с вами ничего общего. Говори, зачем ты здесь, или убирайся.       Девушка вдруг посерьезнела:       - Раз уж ты спросил сам. Я здесь, чтобы тебя разбудить. Сколько времени ты уже сидишь здесь безвылазно, читая книжки судеб? И как? Интересно?       - Какая разница. О вас там не пишут, поэтому не очень. Но я работаю. Поддерживаю статус-кво, который своими хаотичными передвижениями рушите вы. Я сделал столько...       - А сколько ты ВИДЕЛ? Сколько ПРОЧУВСТВОВАЛ? За свою хваленую вечность?       Хранитель помолчал.       - Рини не чувствуют. Просто обрабатывают информацию и делают выводы. А потом двигают фигуры.       - Ошибаешься. У меня в роду были рини. Бывший рини, который научился видеть, а не смотреть. Знать, что означает бежать в атаку под крепостью Салма, засыпать в ночном лесу под все его звуки и запахи, карабкаться по стене башни мира-отражения, умирать в его же пустыне, нестись по волнам ледяного моря в Двойке, летать в горах Пятерки, соревнуясь с местными драконами, до полусмерти напиваться изиром, плыть по потокам, не зная, куда вынесет... Жить, понимаешь ты? Жить! А книги? Что книги? Разве в них правду пишут? Такую правду? Про кого-то, конечно, пишут, кому совсем скрывать нечего.       Хранитель догадался даже чуть раньше конца монолога. Но тем не менее отвернулся и отрицательно покачал головой.       - Ты что, требуешь от меня стать ренегатом? Неубедительно. Я знаю, от чего отказываюсь, и что получаю вместо этого. Я рини, и меня все абсолютно устраивает. Я играю в переустройство миров снаружи, а не изнутри. Разве что, может, книги буду выбирать по-другому теперь.       Он повернулся к гостье, но ее уже не было. Пропали и плащ с перевязью. О визите напоминала только бутыль можжевеловки и слабый запах морской воды. Видимо, девушка шагнула в поток, ведущий к бескрайним океанам Шестерки. Хранитель взял бутылку. К ней теперь была как этикетка приклеена записка: "В следующий раз вина из Ральна принесу. Правду надо открывать умеренными дозами".       Хранитель улыбнулся и наугад открыл книгу. Первым словом, бросившимся в глаза, было название святого города Ральна.