***
Rap Monster - Life
Есыль сидела на диване перед выключенным телевизором, держа в руке бокал недопитого сухого красного. Она смотрела вперёд в пространство, находясь в своём измерении, где правили её плещущиеся из стороны в сторону мысли. В них, конечно же, фигурировал Чон Чонгук. Девушка в который раз задавалась вопросом: "Может быть, стоило ответить на звонок? Стоило написать сообщение? Может, прямо сейчас взять и набрать его номер?" — но после она раздраженно качала головой, не собираясь мириться со своей уступчивостью. "Нет, я всё правильно сделала. Нельзя позволять какому-то ребёнку меня оскорблять. И если его хватило только на эти дни, значит, так тому и быть. Значит, наши пути разошлись как в море корабли", — продолжала она рассуждать, отпивая от бокала с вином. И жутко хотелось послать всё к чертовой матери, позвать Чунсона и напиться с горя, но ему завтра на работу, а это означает — никакого веселья. Вечеринке "бросивших людей" не судьба состояться. Есыль обречённо вздохнула и сделала глоток кисловатой жидкости, разливающейся теплом по всему телу, словно уютное одеяло, укутывающее своим пьянящим маревом. Но тут оглушительный дверной звонок, пронёсшийся по всей тишине квартиры, вывел её из равновесия. Есыль подпрыгнула от неожиданности, а вино в бокале стало красиво плескаться по стенкам, вырисовывая бордовые узоры на стекле. Глупое сердце сбилось с привычного ритма, чуть ли не выпрыгивая из грудной клетки, уже душащей всё её нутро. — И кого занесло в такое время суток? — озвучила собственные мысли Есыль, размеренным шагом направляясь к двери. — Кажется, разговаривать с собой вошло у меня в привычку... — прошептала она, насупив брови. Сначала она посмотрела в глазок, но, никого не заметив в темноте подъезда, решила подать голос. — Кто это? — спросила она, прислоняясь к двери ухом и пытаясь вслушаться в любой шорох за ней. — Это я... Чонгук. Открой, пожалуйста, — проговорил с противоположной стороны грустный мужской голос, а непослушное сердце Есыль и вовсе в этот момент решило перейти в режим тахикардии, чтобы уж точно растрепать все нервы девушки и заставить понять, что она на самом деле чувствует по отношению к Чонгуку. — Не хочешь впускать меня, да? — продолжил свой монолог парень, так и не услышав хоть какой-то ответ от Есыль. А ведь она и вправду колебалась. Сердце жутко изнывало и требовало, чтобы она немедленно открыла эту чёртову дверь, но мозг прекрасно понимал, что на этом нужно остановиться, что дальше расставание будет только ещё болезненней. Что она сама же себя обрекает на страдания. Ведь что может чувствовать по отношению к ней этот ребёнок? Какой вообще исход может быть у такой связи, начавшейся не с обычных цветов-свиданий, а с секса и отсутствия каких-либо обязательств друг к другу? — Хорошо, я тебя понял, — послышался еле различимый шёпот Чонгука. Сознание с новой силой начало бить Есыль обухом, ведь вот он, момент, когда парень навсегда уйдёт из её жизни, оставив после себя лишь чувство разочарования и досады, смешанное с тёплыми воспоминаниями о некогда прекрасно проведённом времени. И то, что, кажется, единственное, о чем может думать Есыль, это Чонгук, неважно. Совершенно. Он уйдёт, а значит, все эти душераздирающие мешающие чувства пропадут. Навсегда. — Чонгук! Стой, — воскликнула Есыль, резко открыв эту дурацкую дверь. Спина парня моментально напряглась, выдавая его волнение. Чонгук сразу повернулся и ошарашенно посмотрел на Есыль, которая сама от себя не ожидала такой реакции. Нет, она ещё не готова отпускать его. Она это обязательно сделает, но попозже, не сейчас... В его правой руке сиротливо висел букет с гипсофилами, аккуратно упакованными в коричневатую бумагу, а левой он неуверенно придерживался за голову, будто не веря в происходящее. Хотя на его месте Есыль бы тоже не поверила; она и сейчас не могла понять, что наделала и во что это обернётся в дальнейшем. Кто от кого избавится раньше? Она — от Чонгука или он?.. Она уже всей душой чувствовала, как ей будет больно, но, кажется, уже не могла что-то решить самостоятельно. Знать, что он здесь, перед её дверью, ждёт её, хочет высказаться, слишком тяжело. Невозможно отказать своему "я", которое жутко хочет быть с ним. А Чонгук в это время успевает опомниться и быстрым шагом направляется к Есыль, которая с огромными глазами наблюдает за всем. Да, теперь она не знает, чего ожидать. Она потеряла осведомленность в собственных желаниях. И не имеет и малейшего понятия о том, что чувствует и хочет сделать сам Чонгук. Но парень времени зря не теряет, равняется с Есыль и крепко притягивает к себе свободной рукой, протискивает вторую и так сильно сжимает девушку в своей хватке, что, кажется, Есыль прекращает дышать, не в силах впустить в легкие воздух. Но, что самое странное, так это то, что девушка понимает, что ей, черт возьми, нравится. Нравится осознавать, что Чонгук скучал по ней, что нуждается в ней. И сейчас прижимается к Есыль искренне и так трогательно, что у девушки почему-то слезы проступают на глазах. Она медленно поднимает одну руку и тихо поглаживает Чонгука по спине, стараясь таким образом подбодрить его и успокоить. "Теперь все в порядке", — будто бы говорили эти незатейливые ласки. — Я так скучал по тебе... — слышится у уха хрипловатый голос Чонгука. — Прости меня, пожалуйста. Я такой кретин, — шепчет он, а Есыль в ответ лишь кладёт руку ему на голову и медленно проводит по непослушным прядям парня. — Всё в порядке, Чонгук, — нежно шепчет девушка, стараясь сгладить это внутреннее волнение как у себя, так и у него. И ведь сердце предательски подрагивает внутри, будто бабочка, так и задевая все внутренности своими крыльями. Но мозг категорически отказывается принимать это, как данность. То, что чувствует Есыль, есть ничто иное, чем волнение от долгой разлуки. Да, она соскучилась по этому подростку, к которому уже успела привыкнуть. — Давай зайдём в дом, — тихо произносит девушка, вспомнив о том, где они находятся. И пусть на улице уже беспроглядная тьма, никто не защищён от посягательств на личную жизнь, особенно Чонгук. А он лишь кивает головой, соприкасаясь с её щекой, и нехотя отрывается от такой долгожданной и желанной Есыль. Она тёплая и нежная, хочется вечность держать её в руках и не отпускать, но парню приходится послушно разъединить объятия и пройти вперёд, в квартиру, как бы невзначай хватая Есыль за руку, теперь уже крепко держа её и сплетая пальцы. А она и не сопротивляется, чувствуя внизу живота тысячи искорок, летящих в разные стороны. Есыль закрывает за ними дверь, а Чонгук размеренным шагом идёт в сторону кухни, не расцепляя рук, словно они уже намертво приклеились друг к другу. Кладёт на стол букет с цветами и достаёт из дальней полки вазу, наполняет её водой и опускает туда гипсофилы, так нежно смотрящие на этих двух людей, не знающих, чего же они хотят друг от друга. И между ними — тишина. Не такая противная и пустая, заставляющая чувствовать жуткую неловкость и отчуждённость, а тёплая и какая-то по-домашнему уютная. Вроде и сказать нечего, но при том все и так понятно. Одними только взглядами и жестами. Объятиями и этими руками, сцепленными так крепко, будто никто не хочет хотя бы на секунду разъединяться. Чонгук поворачивается к Есыль, боясь взглянуть ей в глаза. Ведь не знает, чего ожидать от обиженной девушки, но она лишь поворачивает голову набок и легонько улыбается. Тепло, как ветерок в мае. — Пойдем, — шепчет она, а в глазах так и плещутся сотни огоньков, будто зазывающих его растаять и принадлежать только ей. Чонгук лишь кивает и следует за Есыль, которая ведёт их в спальню. Ложится на кровать и приподнимает к нему руки, приглашая в её сладкие объятия. И в этом движении нет ничего пошлого или грязного, в каждом жесте теплится совсем другое чувство, которое уставшее и потерянное сознание Чонгука ещё не в силах определить. Хоть нутром он и чувствует, что теперь их отношения изменились. Трансформировались в нечто совсем иное. И возврата к прежнему руслу нет и не будет. И не надо. Парень легонько улыбается и так, в одежде, опускается к Есыль, удобно примостившись на кровати, обхватывая её коленки своими. С минуту они просто обнимаются, вслушиваясь в постукивания сердец каждого, что постепенно стало переходить в один и тот же ритм. Чонгук гладит Есыль по голове, будто успокаивая, говоря, что все в порядке. А она лишь блаженно вдыхает запах Чонгука, всегда так расслабляюще действующий на неё. Он медленно отстраняется и смотрит исподлобья на Есыль, что сосредоточила свой взгляд куда-то ему в шею, боясь встретиться с ним взглядом, боясь выдать одним только этим всю бурю эмоций, которая властвует и бушует у неё в груди. Черт, она сама их не понимает... Чонгук лишь приподнимает её за подбородок и смотрит так нежно, что, кажется, у Есыль и вовсе отпадает всякое умение трезво и объективно мыслить. И между ними определено появилась нечто большее, чем просто влечение или сексуальное желание. И Чонгук это прекрасно понимает, удивлённый тем, сколько же в нем скрывалось чувств и эмоций. И это вовсе не то, что он испытывал к Джонан, всё намного глубже и пугающе. Будто он стоит перед огромным океаном, решая, стоит ли ему в него прыгать. Хотя все уже давно решено. И эта девушка, что сейчас так растерянно смотрит ему в глаза, оказалась не просто развлечением на одну ночь и даже не знакомой, с которой было приятно время от времени заниматься сексом. И между ними будто бы развязался какой-то внутренний диалог. Чонгук смотрит на неё вопросительно, спрашивая разрешения. На поцелуй? Или на что-то другое? А Есыль часто-часто кивает. То ли своим мыслям, то ли чему-то другому... Чонгук медленно приближается к губам девушки и, обдав их жаром своего дыхания, неторопливо льнёт, осторожно сминая то нижнюю губу, то верхнюю, словно боясь причинить боль. И да, теперь невозможно отрицать то, что так они никогда не целовались. Размеренно, наслаждаясь каждой секундой, стараясь прочувствовать каждый миллиметр на коже друг друга, обуреваемые не яростным желанием, а чем-то совсем иным... Нежностью? И сердца обоих так и трепещут, словно вот-вот готовы вырваться из грудной клетки. Мозг полностью отключён, оставаясь лишь в качестве сенсорной чувствительности. По коже бегут тысячи мурашек, а ресницы так и подрагивают, выдавая в молодых людях душевное волнение. И если бы они стояли, то наверняка уже обессиленно рухнули бы на пол, не в состоянии выдержать такое напряжение. И при каждом прикосновении ласковых рук Чонгука, что осторожно придерживали Есыль за голову, хотелось парить от счастья и радости. А когда девушка легонько коснулась его груди своими прохладными пальчиками, Чонгуку показалось, что она дотронулась вовсе не до кожи, а до самого сердца, что, оголенное, только и ждало её. И как бы странно это не звучало, но молодым людям вовсе не хотелось никакого интима, никакой близости, хотелось просто прочувствовать друг друга каждой клеточкой своего организма, своей души и мыслей. Они так долго не виделись, что казалось, будто прошла целая вечность, а не неделя с небольшим. Молчание Есыль ещё сильнее накаляло волнение. И было такое ощущение, что Чонгук уже стал зависимым от этой девушки, которая так самозабвенно отвечала на его поцелуи. Хоть она и не хотела ничего признавать, но он знал, что чувствуют они одно и то же. И вот они медленно опускаются на постель, продолжая так же медленно, наслаждаясь каждой секундой, целоваться, будто не в силах сопротивляться своим страхам и дурацким предубеждениям. Этой ночью они будут просто Чонгуком и Есыль. Просто парнем и девушкой. Без возраста, без профессии и обязательств. Без штампов, поставленных на них обществом, и каких-либо страхов перед ним. Они будут людьми без единого грамма волнения о собственном будущем. Они будут самими собой. Именно поэтому вот уже которую минуту они просто смотрят друг на друга, разговаривая на собственном языке взглядов. И взгляды эти были слегка влажными и горящими тысячами звёздочек, будто освещали друг другу чувства, обнажая их перед друг другом, раскрывая с новой силой, не боясь этих странных, непривычных для обоих ощущений. — Я так скучал по тебе... — тихо прошептал Чонгук, целуя руку Есыль, медленно поглаживая большим пальцем кисть девушки. — И я... скучала... — ответила она через пару секунд молчания.***
Lee Hi — Breath Jungkook — Breath
Сначала Чонгук даже не понял, почему так неожиданно проснулся. И вроде все было в порядке — рассветное солнце светило совсем не в глаза. И проезжающие машины не издавали особого шума. Телефон не вопил истошно о входящем звонке... Да только Есыль под боком сильно-сильно прижималась к его груди и шептала что-то нечленораздельное. Она схватила его за футболку, боясь отпустить и медленно мотала головой из стороны в сторону. И хоть сердце сонного парня стало учащенно стучаться о грудную клетку из-за такого милого вида, но беспокойство нетерпеливо забилось о дверь сознания. Что-то было не так. И это что-то жалостливо скулило о том, что ему нужно как-то помочь Есыль. На лбу девушку выступили мелкие горошины пота, а кое-где волосы и вовсе прилипли к коже. Костяшки на маленьких кулачках побелели, выдавая всю силу, с которой та сжимала ткань футболки. И губки она так вытянула вперёд, будто обиженный ребёнок, а брови нахмурила так серьёзно, словно ей сейчас причиняли боль. — Нет, прошу... Не уходи... — только и смог он разобрать в веренице всех слов, что быстро-быстро бормотала Есыль, продолжая качать головой. По щеке скатилась одинокая слеза, и в этот момент Чонгук почувствовал, будто получил удар поддых. Ведь ничего не может поделать. "Но что случилось? Что произошло за то время, что меня не было? Или это было тогда, когда меня и в помине не было?" — задавался он вопросами, поглаживая по плечу напряженную Есыль. Но это вовсе не помогало, а только ещё сильнее раззадорило печаль девушки. Слезы с новой силой потекли по щекам, переходя уже в рыдания и какую-то безмолвную истерику. — Умоляю... вернись... тяжело... — улавливал он обрывки её слов сквозь весь этот устрашающий поток слез навзрыд. Чонгук прижал Есыль к себе и стал медленно укачивать к руках, поглаживая по спине, чтобы хоть как-то облегчить её страдания. Он стал петь ей какую-то медленную песню, которая в последнее время вечно крутилась у парня в голове. А он крайне редко позволял себе петь при других девушках. Но ведь ради Есыль можно сделать и исключение? И ведь это был совсем не первый раз, когда девушка видела во сне какой-то кошмар, но почему-то он не придавал этому особого значения. "Что же с ней произошло, что она не может забыть?" — продолжал спрашивать он себя, чувствуя, как всхлипывания постепенно стали замолкать. — Шшш... — шептал он, успокаивая эту в мгновения ока ставшую сумасшедше хрупкой и беззащитной девушку. А солнце так тепло и ярко светило в окна квартиры Есыль, отпечатываясь на постели витиеватыми линиями и пятнами, что трудно было поверить, что такое вообще возможно. Девушка в его руках уже почти успокоилась и растерянно открыла глаза, смотря ровнёхонько в глаза Чонгука, устремлённые куда-то вперёд, в пространство. Он ещё не понял, что Есыль проснулась, поэтому по-прежнему заботливо качал её на руках, крепко обнимая и прижимая к себе. И медленно пел какую-то незатейливую песню. Всё бы ничего, да только этот голос так расслаблял её, будто приободряя. Словно парень одним своим пением говорил: "Я понимаю тебя. Всё будет хорошо. Просто поверь мне". И Есыль невольно улыбнулась, щекоча шею Чонгука своим дыханием, привлекая таким образом к себе внимание. Парень остановился и растерянно взглянул вниз, на Есыль, которая легонько улыбалась сквозь пролитые во время сна слезы. И ресницы были покрыты маленькими капельками, напоминающими о том, что произошло минутами ранее. Да только на лице девушки теперь красовалась грустная, но такая родная, восхитительная улыбка. — С тобой все в порядке? Ты во сне плакала и просила кого-то не уходить, — сразу опомнился Чонгук, засыпая девушку новыми вопросами. Ранее он никогда не интересовался её личной жизнью, но теперь почувствовал жгучее желание быть в её воспоминаниях, быть частью жизни Есыль. И жуткую ревность к человеку, которого она просила не уходить. Он ведь прекрасно понимал, что девушка вовсе не подразумевала его самого. — Что? Что ты имеешь ввиду? — потерянно спросила она, воровато смотря по сторонам, будто совершила какую-то оплошность. — Я что, говорю во сне? — Да. Ты плакала и просила кого-то остаться, — ответил Чонгук, слегка нахмурившись от желания Есыль скрыть эту деталь от него. И пусть каждый имеет личное пространство в своей жизни, но его немного задевало это. Он все прекрасно понимал, но не желал мириться с этой странной стеной между ними, моментально образовавшейся после того, как Есыль проснулась. — Послушай... — прошептала девушка и посмотрела на часы, стоящие на туалетном столике. Так легко и просто ушла из объятий Чонгука, словно в них и не было ничего особенно. И это больно кольнуло парня в самое сердце. — Мне уже пора собираться на работу, — затараторила она и встала с постели, поспешно выбирая из шкафа одежду и исчезая в дверях ванной. И плевать, что сегодня у неё был выходной.