Забытая студия Sillyvision

      Во время уборки Уолли думал о высоких вещах. Он так погрузился в свои глубокие раздумья, что даже не заметил, что его уже некоторое время зовут. Лишь только когда его имя настойчиво повторили несколько раз, уборщик пришёл в себя. — А? Что?!       Стоящий перед ним Грант досадливо поморщился и, явно не менее чем в десятый раз, повторил: — Ты ведь помнишь, что должен за второй корпоратив?       Ах, да! Честно говоря, Уолли уже успел совсем забыть, что только вчера слёзно умолял Гранта подождать эти несчастные два доллара. Всё дело заключалось в том, что вчера, одиннадцатого декабря прошёл корпоратив, посвящённый двухлетию студии, а двадцать четвёртого планировался ещё один — рождественский. К огромному сожалению работников — в особенности Гранта — объединять эти два события в один корпоратив Джоуи не собирался. Средств ведь хватает сполна. У студии, не у работников, с которых собирали деньги. Поэтому двадцать третьего собирались только либо самые богатые, либо Уолли. Просто поесть хотелось на обоих, а денег пока хватало только на один. Поэтому уборщик клятвенно заверил бухгалтера, что деньги будут, только позже. Ради того, чтобы вкусно поесть, можно и часть премии потратить. Ну, а Грант явно собирался напоминать о долге каждый день. — Я отдам, честно, — сказал Уолли и машинально проверил, нет ли в карманах денег.       Увы, кроме двух старых печенек и ключа от кладовки, ничего не обнаружилось. Грант неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Вместо этого он развернулся и поспешил к кучке аниматоров, которые тоже чем-то в своё время вызвали его недовольство.       Уолли облегчённо выдохнул. С Грантом, конечно, легче общаться, чем с Джоуи или даже с Сэмми, когда у него плохое настроение, но вот в такие моменты… Стоит и смотрит прямо в душу и словно говорит: «Я заберу все твои денежки. Каждый доллар до единого». Ух, аж дрожь пробирает.       А ведь у Уолли на свой заработок большие планы. Будет откладывать по паре долларов, может через несколько лет на поездку во Флориду накопит. За свою жизнь уборщик побывал в нескольких штатах, но с Флоридой судьба пока не свела. А жаль. Говорят, там классно. Но ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Уолли поставил себе жизненную цель: побывать в Майами. Судя по тому, как медленно копились деньги, цель действительно была длиной в жизнь.       Но тут возникает этот Грант со своими сборами. Ну что ему, жалко что ли? Пустил бы Уолли бесплатно покушать. И вообще, парню льготу надо: уборщик целый день потратил первого декабря, чтобы украсить студию к грядущему Рождеству. И даже Шона и Сьюзи к этому привлёк. И это всё под ехидные смешки и комментарии сотрудников, начиная от безобидного «Поздно ты начал, надо было в ноябре» Нормана, заканчивая довольно угрожающим «Украшай, украшай. Только помни, что у тебя сегодня работа, за которую денежки можно как получить, так и не получить» Сэмми. Но они просто ничего не понимали!       Вчерашний корпоратив прошёл на удивление спокойно и хорошо. Работники посидели, пообщались, обсудили планы Джоуи… Те самые планы. Да-да, вчера Джоуи объявил на всю студию о том, что Gent отныне занимаются разработкой Чернильной Машины. Со всеми вытекающими последствиями в виде живых мультяшек. Кто-то посмеялся и сказал, что это хорошая шутка. Сэмми, например, мастерски притворился, что вообще впервые слышит о Чернильной Машине и отнёсся к этой новости с убийственной иронией, которую от него стоило бы ожидать: «Мультяшек-то оживлять смысла нет. Я бы подумал о том, чтобы создавать работников, которые будут делать всё вовремя и с первого раза правильно». Джек с улыбкой спросил, зачем вообще нужны будут аниматоры, если мультяшки смогут просто сниматься. Он, как и большинство, решил, что это шутка. А вот Шон, свято верящий словам Дрю, был в восторге. — Уолли, мистер Коннор, а вы правда сможете? — спросил кукольник. — Это будет так здорово!       Сначала Уолли очень сомневался, что такое вообще возможно. Но ведь этот проект мог дать ему место в Gent! Пока уборщик работал над Чернильной Машиной, у него был шанс. Даже если это полный бред. И пусть Норман и Сэмми смеются и считают, что он, Уолли, глупый и наивный, раз верит в возможность создания живых мультяшек. Они не хотят видеть того, что у них перед глазами! Они оба просто не понимают, как важен проект Чернильной Машины для директора по хозяйственно-административной работе. Чтобы его наконец начали воспринимать, а не пренебрежительно называть уборщиком. Когда его начнёт уважать Том, никому и в голову не придёт косо смотреть на Уолли.       Томас взял с Уолли слово, что тот никому не расскажет о том, что происходит в Gent во время разработки Машины. Он без всяких предисловий сказал, что если хоть одна душа узнает о происходящем в корпорации, то Уолли будет мести полы у Джоуи Дрю до конца своих дней. Это убедило Уолли в том, что рисковать не надо. И пока он честно сдерживал слово. Кажется, на это даже обиделся Норман. Киномеханик намеревался узнавать все новости от друга, но Уолли хранил молчание, и в конце концов Норман отстал. Нет, конечно Полк продолжил наблюдать. Но больше ни о чём открыто не спрашивал. Наверное, догадывался, что Уолли не особо позволяют что-либо рассказывать. Что касается третьего посвящённого в дела о Чернильной Машине…       Сэмми вообще не было дела. Он больше не лез в дела Дрю. Никуда не лез. Только работал. Ну, а свободное время проводил со Сьюзи. Уолли знал, что эти двое не то что помирились, но и сблизились ещё больше. В последний месяц Сьюзи стала проводить гораздо больше времени с композитором, чем с Джоуи. Они болтали друг с другом во время обеденных перерывов, вместе обсуждали, какая музыка подойдёт к грядущим эпизодам, и вообще казались отличной парой. Уолли иногда немного расстраивался из-за того, что Сьюзи не обращает внимания на него самого, но быстро успокаивал себя мыслями о том, что любовь — штука глупая, а Сьюзи и Сэмми слишком хорошо смотрятся вместе, чтобы ревновать. Главное, что Дрю актриса озвучки скорее всего уже не достанется. Слишком уж она для него хороша. Из-за этого Уолли чуть не поссорился с Шоном, который всё ещё видел Сьюзи с Джоуи. Шона вообще очень пугал музыкальный директор, и он очень не хотел, чтобы этот страшный человек сопровождал в жизненном пути такую очаровательную девушку. Подавляющее большинство было с этим абсолютно не согласно. Но кроме Уолли никто не спорил — у всех были дела поважнее.       Итак, Уолли невольно хранил в тайне от своих друзей всё то, чем ему так хотелось бы похвастаться. В одиночестве он вечерами просиживал над кучей чертежей, которые подсовывал ему Томас, и думал о том, как же ему одиноко. Пару раз он виделся с работниками Gent, чтобы обсудить то, как продвигается создание Чернильной Машины. Там были неплохие ребята, но ведь хотелось же поделиться с родными сотрудниками, обсудить всё это. А ведь события там происходили поистине грандиозные. Иногда Уолли сам не верил в то, что творится перед его глазами. Буквально пару дней назад произошёл огромный прорыв, в корне изменивший мнение Уолли о нереальности происходящего. Чернила, помещённые в небольшой механизм чуть больше метра в высоту и ширину, на глазах густели и принимали заданную форму. Через несколько минут они, правда, растекались, но ведь это уже был громадный прогресс! В первый раз, когда это случилось, Уолли просто распирало от гордости. Он так хотел рассказать всем вокруг, чего они добились! Но увы, приходилось молчать и скрывать. Впрочем, на следующий день у него в студии был такой счастливый вид, что Норман наверняка обо всём догадался. Иначе нельзя объяснить, почему киномеханик сначала долго смотрел на Уолли, а потом покровительственно похлопал по плечу и тихо поздравил. Он не сказал, с чем именно, но юный директор прекрасно всё понимал.       А в скором времени, может быть, даже получится создать Бенди! Уборщик уже даже не сомневался в удачном исходе. Это просто вопрос времени.       Итак, Уолли поспешил на всякий случай уйти из холла на случай, если Грант о нём вспомнит. Ну мало ли. Вдруг передумает и скажет: «Либо сдавай деньги сейчас, либо не видать тебе корпоратива». Лучше не рисковать. А ещё уборщику нужно было кое-что сделать…       Банка была укромно припрятана в тёмном углу и прикрыта старыми драными тряпками. Перед тем, как пойти в студию, уборщик побывал в офисе Gent, откуда позаимствовал банку чернил. Их там всё равно ещё полно осталось, никто и не заметит! А Уолли эти чернила очень нужны. Нужно разобраться, что Gent с ними сделали. Главное, чтобы Том не узнал. — Уолли? — парень ахнул и резко развернулся. У него чуть сердце не остановилось.       За его спиной стоял Шон, который выглядел очень растерянным и смущённым. Он прекрасно понимал, что влез туда, куда влезать не стоило. Кукольник попятился назад и врезался в стену. — Ты что здесь делаешь?! — накинулся на друга уборщик, с досадой осознавая, что его секрет так просто и сразу раскрыли. — Ты что, следишь за мной что ли?       Вид у Шона сделался совсем несчастный, и он вжался в стену, как в единственное спасение. — Нет, я просто подумал… Вдруг тебе какая-то помощь нужна, — пробормотал он. — Ты так оглядывался, когда шёл. Я решил, что у тебя что-то случилось. Ох, ты так сейчас на Сэмми похож…       Фрэнкс обречённо вздохнул. Вот надо было этому мелкому любопытному надоедале именно сейчас поиграть в Нормана и проследить за ним! И что теперь делать? Ведь наверняка увидел банку. А если ещё кому-то расскажет? Том же убьёт… Уолли и сам готов был начать биться головой о стену. — Ладно, — уборщик глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Ладно… ты ведь никому не расскажешь?       Шон яро замотал головой. — Я могила! — заверил он. — А что это?       Уолли задумался. Стоит ли показывать Шону чернила? Он ведь наверняка догадывается, что в банке не чёрная краска. Он же не идиот. Тем более, это такой шанс рассказать хоть кому-то! Не Уолли же добровольно всё выложит — Шон сам чернила увидел. А уборщик всё, зависящее от себя, сделал, чтобы скрыть банку. — Ладно, иди сюда, — взвесив все «за» и «против», наконец буркнул Уолли.       Тут же повеселевший кукольник всё-таки отошёл от стены, с которой, казалось, уже сроднился, и поспешил к куче тряпья, под которым была скрыта банка с чернилами. Уолли огляделся, чтобы уж наверняка, и тоже подошёл. — Если хоть кто-то узнает, тебе не жить, — ещё раз предупредил он прежде чем открыть банку и вылить на пол чёрную жидкость.       Чернила слабо поблёскивали в слабом свете ламп и не растекались. Словно были довольно-таки плотной субстанцией. Шон удивлённо уставился на это, но пока молчал. Он чувствовал, что это ещё не всё. Уолли гордо улыбнулся: немой восторг друга очень тешил его самолюбие. Он взял чернила в ладони и без особо труда слепил из них шарик, потом голову Бенди, а затем торжествующе протянул Шону. — Сам попробуй, — немного небрежно сказал он, а кукольник только кивнул, беря чернила в руки. Уолли с досадой поморщился, увидев, что ладони стали чёрными. Долго отмывать придётся.       Шон осторожными движениями сделал из чернил цветок. В его глазах плескалось такое непонимание, что Уолли чуть не расхохотался. Но тут чернила потеряли приданную им форму и растеклись. В руках Шона осталась бесформенная лужица, и трудно было поверить, что только что из неё можно было что-то создать. — Над этим надо ещё поработать, — бросил Уолли, откровенно наслаждаясь растерянным и восхищённым взглядом приятеля. — Ты шутишь что ли? Это же уже просто потрясающе! — воскликнул тот, и уборщик зажмурился, испугавшись, что кто-нибудь услышит. — Я никогда не видел ничего подобного!       Теперь Уолли точно пользовался авторитетом у Шона. Поэтому директор по административно-хозяйственной работе пожал плечами и улыбнулся. — Вот над этим и работаем.       Явно не услышав последнее слово, кукольник с уважением покосился на Уолли и пробормотал: — Ты такой молодец. Я уверен, Gent не пожалеют, что работают с тобой. Кто кроме тебя такое сделал бы?       Вообще-то Уолли не столько занимался чернилами, сколько Машиной. А если совсем откровенно, то чернилами он вообще не занимался. Он был просто дизайнером Чернильной Машины. А вот такие вещи творили другие люди, многих из которых парень даже не знал и ни разу не видел. Но раз Шон так хочет верить в то, что это — целиком и полностью заслуга Уолли, то зачем его разуверять? Поэтому уборщик ухмыльнулся и скрестил руки на груди. — Да, — согласился он. — Не думаю, что они пожалеют.

***

      Кажется, Шону было очень трудно молчать. Едва завидев Уолли, он дёргался, словно собираясь кинуться к нему, чтобы узнать последние новости из Gent. Увы, рядом практически всегда кто-то мельтешил. Поэтому друзья так и не смогли ещё раз в спокойной обстановке обсудить достижения корпорации. Это наверняка замечал Норман. Но больше нарушать обещание, данное Тому, Уолли не собирался. Он делал вид, что всё как обычно. А сам в это время с нетерпением ждал новостей из Gent. Даже приближающееся Рождество не могло отвлечь уборщика от происходящего. Как и Шон, он уже ничуть не подвергал сомнению то, что затея с оживлением мультяшек может удасться. Он даже решился спросить Томаса, но механик отвечать не спешил. Он бросил что-то вроде: «Занимайся своим делом, парень», но непроизвольная гордость в его голосе значила многое. Уолли решил, что дела всё-таки идут хорошо и на время успокоился. Тем более, к концу года у него накопилась куча очень важных директорских дел. Например, Дрю попросил его зачем-то выделить три этажа, которые наверняка соответствовали бы всем нормам безопасности.       «Наша студия, мальчик мой, — говорил Джоуи, покровительственно кладя руку на плечо Уолли. — Очень надёжна. То, что пишут в газетах — происки конкурентов. Они не работали здесь, они не могут знать, что у нас соблюдены все условия. Но ведь мы с тобой понимаем, что во всём Нью-Йорке нет здания безопаснее. И всё же наши арендаторы хотят быть уверены, что их здоровью и работе ничто не угрожает».       Кем были эти загадочные арендаторы, пока никто не знал, но их придирчивости, судя по всему, могла бы позавидовать сама Эмма Ламонт. Сотрудники высказывали самые смелые предположения насчёт того, что опять затеял Дрю; Грант морально готовился к худшему, и его не успокаивала даже высокая цена за аренду; а Уолли просто объединился с Норманом, потому что лучше киномеханика в этажах студии никто не разбирался. Вместе они выбрали три этажа где-то внизу, а затем Уолли торжественно заверил Джоуи, что поручение выполнено. Всё-таки очень хотелось премию.       В общем, ничего особенного не происходило. Всё было как всегда. Уолли жил мечтами о светлом будущем в Gent и уже практически ощущал себя полноценным членом корпорации. К Рождеству он планировал закончить с разработкой дизайна Чернильной Машины и гордо презентовать его Томасу. Совесть по поводу Шона грызть перестала окончательно, и Уолли перестал считать, что вообще сделал что-то плохое. Ну узнал один работник. Не произошёл же от этого конец света. Да и никому Шон не спешил рассказывать — для этого он слишком дорожил дружбой с Уолли. В общем, всё было крайне безоблачно. Но беда обычно приходит оттуда, откуда её не ждёшь. В данном случае источником всех бед стал Грант.       Когда в столовой оставалось несколько человек, Грант встал и подошёл к Уолли. Парень свой долг закрыл ещё вчера, поэтому искренне не понял, что бухгалтеру нужно. Уборщик промычал что-то с набитым ртом, и это было что-то между «Я ем, разве не видно?» и «Что случилось? Нет у меня больше денег». — Когда ты пятно отмоешь? — ледяным тоном поинтересовался Грант, и Уолли скривился, всем видом показывая, что не понимает, о чём это Коэн. — То пятно от чернил, которые вы разлили с мистером Флинном рядом с моим кабинетом.       Уолли чуть не подавился. Грант что, их видел?! А ведь Грант — приятель Тома. Наверняка доложит, если узнает, что это за чернила. Уборщик торопливо проглотил еду и уже собирался сказать, что сейчас же пойдёт и попытается отмыть чернила — а многие сотрудники предпочитали игнорировать факт того, что их практически невозможно стереть — и тут вмешался Томас. Томас был человеком неглупым и два и два сложил сразу же. — Зачем это уборщику понадобились чернила? — с подозрением спросил он, и Уолли поёжился. Нужно было срочно придумать оправдание. — Я нёс их… — начал он, в панике выискивая взглядом хоть кого-нибудь. — Я нёс их Сэмми, вот!       Главное, чтобы никому не пришло в голову уточнить это у самого музыкального директора. А то Грант дотошный, может и до такого додуматься. И хорошо бы Сэмми сам молчал. Возьмёт и выдаст. Он ведь по своей натуре такой. Вредный. Но музыкант только многозначительно усмехнулся и не вмешивался. — Я нёс их Сэмми и встретил Шона, — продолжил парень уже гораздо увереннее. — И случайно разлил. — А зачем мистеру Лоуренсу литровая банка чернил? — недоверчиво уточнил Грант, и взгляды переметнулись на композитора.       Уолли зажмурился. Вот это был провал. Путей отступления не осталось. Сэмми хранил гордое молчание. Не отрицал, но и не пытался помочь. Давай, мол, Уолли, разбирайся сам. А уборщик что, знает, зачем Сэмми могла бы понадобиться банка чернил? Может он их пьёт. Уборщик нервно вздохнул и в отчаянии огляделся по сторонам. На помощь никто не спешил. Тогда он встал и обречённо опустил голову, признавая. — Та-а-к, — протянул Томас. Его тон ничего хорошего не сулил. Наверняка уже обо всём прекрасно догадался.       «Я жить хочу», — подумал Уолли, когда механик навис над ним как стена.       И Том разразился гневной тирадой. Крайне эмоционально для себя он поведал не успевшим уйти сотрудникам, какой Уолли ужасный. Причём так красочно, что этому мог позавидовать сам Сэмми, у которого в своё время тоже постоянно была припасена для Уолли пара ласковых. Уборщик узнал, что он плохой работник, у которого ничего не получается, и который всегда всех подводит; ему ничего нельзя доверить, ведь он провалит даже самое простое поручение. Если честно, Уолли до сих пор не очень понимал, что плохого в том, что он взял одну банку чернил и случайно показал Шону. Но спросить об этом язык не повернулся: слишком уж Том бушевал. А самое ужасное в этой ситуации было то, что теперь вся студия решит, что он такой плохой сотрудник. И среди них Сэмми и Джоуи. Какой же позор… Стараясь не заплакать, Уолли упрямо смотрел в стену и пытался игнорировать слова Томаса. Он чувствовал на себе любопытные взгляды работников и очень сочувствующий взгляд Шона.       И тут решил вмешаться Джоуи. — Не стоит, Томми, — осадил он механика. — Любопытство это благо, а не беда. Уолли делает всё совершенно правильно. Его желание показать миру свои достижения абсолютно оправдано.       Томас чуть не захлебнулся от ярости. — Его достижения?! — громыхнул он, и уборщик почувствовал, как под ним трещит пол. — Его достижения вы увидите, когда будет создана Машина. Он дизайнер. Он не имеет никакого отношения к нашим чернилам.       Это был конец.       Шон оторопело посмотрел на Тома. На его лице с лёгкостью угадывался немой вопрос: «Как же так?». Уолли ощущал, как пылают от стыда щёки. Джоуи покровительственно положил руку ему на плечо и сказал: — Мальчик хочет чувствовать себя частью коллектива. Я не вижу в этом ничего плохого и настаиваю на том, чтобы Уолли продолжал сотрудничать с «Gent».       Том проворчал что-то нечленораздельное. Уолли стоял на месте в ожидании приговора. — Ты ведь помнишь, что Уолли у нас ценный сотрудник? — продолжил Джоуи.       Том хмуро смотрел на директора студии, а затем нехотя кивнул. Гроза миновала? Уолли наконец смог выдохнуть. И всё же как теперь, наверное, обидится Шон. Но вообще-то уборщик ни в чём не виноват. Кукольник ведь сам решил, что чернила — заслуга Уолли. Но всё равно было очень стыдно. Надо будет потом с ним поговорить. Только как бы всё объяснить, чтобы Шон окончательно не разочаровался?       Джоуи ушёл, предатель Грант тоже. Уолли хотел тоже как-нибудь ненавязчиво скрыться с глаз долой. Но не получилось. — Уолли, ну как же так, — тихо спросил Шон, и юный директор повернулся к нему. — А я тебе поверил. Я даже завидовал.       Он так расстроился, что Уолли почувствовал себя самым ужасным человеком в мире. Хуже Джонни и Сэмми в плохом настроении вместе взятых. — Прости, — пробормотал уборщик. — Ты просто… Я не знаю, почему так получилось. — Я знаю почему, — всё-таки подал голос Сэмми. — Слишком уж ты хвастливый. Да, Томми?       К «Сэмми» все давно привыкли, а многие были осведомлены о том, что «Сэмми» лучше, чем «Самуэль». Для всех — даже для Шона — музыкальный директор был просто Сэмми. Но вот крепкий сильный Томас на Томми никак не тянул. Это звучало уничижительно. А учитывая сильнейшую неприязнь между Сэмми и Томом, было ясно, что композитор возьмёт на заметку такое словесное оружие. Шон тихо фыркнул, услышав это обращение, а вот механика подобное задело. — Мистер Коннор, — коротко бросил он прежде чем выйти.       Если бы Шон тоже ушёл… Уолли чувствовал себя очень неловко и не знал, что сказать. Но приятель сам решил начать разговор. — Я всё равно думаю, что ты молодец, — миролюбиво сказал он. — Только не лги больше.       У Уолли словно гора с плеч свалилась. Он даже не ожидал, что кукольник так сразу предпочтёт забыть всё это. Друг не любил конфликты и сейчас постарался сгладить ситуацию. Это было очень вовремя, потому что у Уолли не было правдоподобных вариантов для оправданий. Кроме пресловутого «Ты слишком хвастливый». Может это и так, но признавать ужасно не хочется. — Постараюсь, — неопределённо пробурчал уборщик, потому что не был уверен, что стоит разбрасываться подобными обещаниями. Как в этой жизни без лжи? — Ты только правда не обижайся. Я же не думал, что вот так выйдет.       Шон рассмеялся. — А здорово тебя мистер Коэн подставил, — заявил он. — А ведь я тогда даже его не видел. Мне кажется, они решили объединиться с мистером Полком. Например, мистер Полк наблюдает, а мистер Коэн потом от своего лица всем рассказывает. — Очень любопытная теория заговора, — ядовито прокомментировал Сэмми. — Мистер Коэн и мистер Полк наверняка будут заинтересованы в ней. — Ой, вы только им не говорите, пожалуйста, — тут же встревожился кукольник. — Я подумаю, — и композитор невозмутимо встал и прошёл мимо работников. — А вам стоило бы вернуться к работе и не обсуждать союзы других людей, не думаете?       Шон тут же закивал. А вот Уолли только глаза закатил. Два года прошло, а у Сэмми всё ещё любимая фраза — «Возвращайтесь к работе». Как будто его очень сильно волнует чистота студии и количество произведённых игрушек. Вот ведь зануда.       Когда он ушёл, и в столовой не осталось никого, кроме Шона и Уолли, кукольник нервно огляделся и, понизив голос зашептал: — Послушай, Уолли. Я вчера случайно услышал разговор мистера Лоуренса и Полка. Они о говорили о мистере Дрю. Просто… Я не хочу лезть не в своё дело, но в последнее время вы втроём неплохо ладите. Скажи, вы что-то скрываете?       Уборщик растерялся. Да, они трое знали много того, о чём понятия не имели остальные. Но рассказывать об этом Шону… Норман с Сэмми убьют! И ведь Джоуи не поможет, как сегодня. Кукольник тут же спохватился и замахал руками. — Я не требую ничего рассказывать! Просто, если вы знаете что-то, о чём не знаем мы… Меня это пугает.       «Это напугает тебя гораздо сильнее, если ты узнаешь, что наш Джоуи на самом деле из себя представляет», — подумал Уолли, но не стал произносить вслух. Вместо этого он улыбнулся и покачал головой. — Всё хорошо, — заверил парень. — Тебе не о чем беспокоиться.       Кажется, это успокоило доверчивого Шона, и тот слабо улыбнулся в ответ. — Это хорошо. На самом деле, в последнее время я замечаю, что мистер Дрю изменился. Очень сильно. Вот так вот не скажешь, а по каким-то мелочам заметно. И твои друзья вчера что-то говорили про него. И я подумал, вдруг вы что-то знаете. Но раз всё хорошо, тогда ладно.       Ничего себе! Даже Шон, который Дрю боготворит, начал замечать, что что-то не так. Что же остальные по этому поводу думают… — Всё нормально, — повторил Уолли. — Он наверное просто из-за Машины такой нервный. Не беспокойся.       Вот бы это на самом деле было так. Но уборщик прекрасно знал, что причина не в Машине, а в Генри. Генри, который в далёкой Пасадене открыл свою студию. Джоуи же понимает, что без бывшего аниматора у него не особо что-либо получается, вот и злится. А поделать ничего не может. Пытается, но в результате только заваливает всех работой. И его это очень задевает. А уж когда в газетах появилась статья о том, что новая анимационная студия в Пасадене под руководством талантливого художника из-под крыла Джоуи Дрю ищет работников… Лицо Джоуи, когда он это прочитал, просто нужно было видеть. Кажется, он был в бешенстве. Ну, а остальные работники искренне порадовались и пожелали бывшему сотруднику успехов в начинаниях. Кто-то даже в шутку пожалел, что в Пасадену далеко и невыгодно переезжать. Но все поговорили и утихли. А Дрю всё никак не мог успокоиться.       Уолли продолжал общаться с Генри. Они говорили о многом. И никогда не упоминали Джоуи. Кого угодно и что угодно. Но директор был табу. Иногда, конечно, заходил разговор, и всё же тогда его тут же старались перевести в другое русло. Генри не хотел вспоминать Дрю. Он с удовольствием слушал и спрашивал о других работниках. Но не о своём когда-то лучшем друге. Уолли и не настаивал.       В общем, именно этот замечательный человек из Пасадены и стал причиной всех несчастий. Ну никак Дрю места себе не находил. А теперь вообще нервный стал и каждый день требовал отчёт о том, как продвигается работа над Машиной. Словно хотел что-то кому-то доказать. И от этого страдали абсолютно все. Но об этом Уолли Генри не рассказывал. Нечего ему знать. А то ещё почувствует себя виноватым.       Шон о таком раскладе событий не задумывался. А теперь, когда ответ Уолли пришёлся ему по душе, ещё и явно расслабился. А уборщик тем временем задумался: что это там Сэмми и Норман обсуждают без него? Вроде когда-то они договаривались, что это не так работает! Уолли тоже имеет право всё знать. Сегодня же пойдёт и выяснит. Только Шона, конечно, выдавать не будет. — Ладно тогда. Я пойду. Мне ещё нужно новый эскиз сделать, — сказал Шон и махнул рукой. — Спасибо, что сказал. Увидимся позже.       Уолли тоже нужно было идти работать. Но он продолжал стоять на месте. Его жгло ощущение несправедливости. От него что, что-то скрывают?! Несмотря на то, что он тоже знает, что Дрю — сатанист? Это нечестно…       Совсем не честно.