Dum spiramus tuebimur.
Пока дышим — должны защищать.
Честно говоря, знакомство Атли с Вершительницей судеб началось так себе. Когда она встретила Ярру и ее команду, стоя на выступе, то и рта открыть не успела, как в неё полетел заряд молнии, а в шею напарника вонзился нож. Ромлун схватился за Атли, стараясь опереться и устоять на ногах. Кровь из его раны буквально хлестала, хотя он и пытался её зажать. Атли совсем упустила тот момент, когда её волосы и одежду окрасил алый, а лучница Изола схватила её за руку, отцепляя Ромнула, и бросилась наутек. Образ хватающегося за рану мечника всё еще стоял перед лицом. Быстро, четко и жестоко. Может, Опальные вместе с Алым Хором и были слугами Кайроса, но Вершительница была большой злой собакой на очень хлипкой цепи. Во вторую их встречу Кьярра пробивалась вместе со своей командой в Зал Вознесения, сметая противников на своем пути. Фуга скалилась и держала тетиву лука натянутой. Тогда Атли спасло только то, что она оступилась, и стрела со свистом прошла мимо. Она пыталась отбиться, но напор у Ярры был ужасный. Она явно была зла чем-то и предпочитала быстро и не церемонясь уничтожать всё на своем пути. Вместе с последним воином пал и Эдикт Казни, наложенный Кайросом, и Атли поняла — пора спасаться. Тем более рядом с Вершительницей была возможность изучать Шпили. Но больше всего она хотела выжить. Она не тешила себя верностью кому-либо или преданностью. Атли цеплялась за свою жизнь отчаянно и крепко. И в этот раз изменять этому принципу не собиралась. Всё, что бросила Кьярра (не сказала, а именно бросила, словно у неё не было времени отвлекаться на магнессу) было: — Мои кинжалы всегда у твоего горла. С этого началось её путешествие и огромное число вопросов, которые она не решалась задать. Атли не знала, что могла бы ответить на простой вопрос, который им часто задавали в мелких деревнях, что встречались на пути: «Кто эта женщина во главе отряда?» Нет, она, конечно, отмахивалась простым: «Вершительница судеб!», и вопросы отпадали сами собой. Но это не мешало задумываться об этом серьезно. Кто такая Вершительница судеб, женщина, что ведет их, следуя собственному плану? Это вопрос озадачивал, и Атли пыталась систематизировать всю информацию, которую она имела, в редких привалах и остановках на Шпилях. Она не бралась определить точный возраст Кьярры (Во Имя Кайроса, зови меня Ярра). Мимические морщины и грубая кожа шли впридачу к постоянным путешествиям и дебатам в суде. Её волосы еще не тронула седина. Они были алыми, как кровь на кинжалах Фуги, и на одежде Фуги, и на котомке Фуги, и на волосах, и… Атли не была уверена, что хоть где-то у Фуги не было капель крови. Ярра собирала их в высокий хвост и закрепляла черной заколкой, чтобы не мешались в пылу боя. Она позволяла себе рассматривать её лицо украдкой, когда они сидели у костра — чаще всего на Шпилях, где было действительно безопаснее всего, ибо Ярра закрывала портал. У нее были серые, точно сталь глаза и холодный взгляд. Она смотрела спокойно и ровно, не выказывая эмоций, словно она сейчас в суде и, если у Архонта Правосудия были маски, то Ярре они были не нужны. Иногда Атли казалось, что это взгляд ранит, оставляет подолгу незаживающие раны и шрамы на людях. В такие моменты её глаза становились еще темнее и, казалось, отталкивали своей холодностью. Вершительница легко менялась, принимая тот облик, что был нужен ей. Порой Атли сравнивала Ярру с кинжалами Фуги: крепкие и на солнце поблескивают серыми отблесками, но такие же холодные, всегда покрытые кровью, меняющие свое назначение под уверенными руками хозяйки. Фуга могла кромсать ими врагов, могла вырезать что-то из дерева, могла потрошить кролика, а могла резать яблоки. Но Вершительница и правда была инструментом в руках Тунона. Рассматривая её дальше, она старалась не задерживать взгляд на губах, тонких и обветренных. Её взгляд мог бы вызвать неловкие вопросы. Атли не была к ним готова. Особенно от всезнающего Лантри или, не дай Кайрос, от Фуги. Кстати, если вспоминать эту ненормальную, то стоит отметить, что она явно знала Ярру лучше, да и была ближе. Вершительница как-то сказала, что она предпочтёт иметь эту гадюку под боком, чем за спиной. И в этом их мнения с Алой Фурией совпадали. Руки Ярры всегда были закованы в высокие кожаные черные перчатки, которые плавно перетекали в черный доспех Вершителей. На груди у нее было нарисовано зеленое стилизованное дерево, Даже сквозь доспехи Атли могла заметить, какие сильные у нее руки. Помимо посоха, с которым она обращалась виртуозно (Атли была уверена, что она боевой маг с самого начала, но оказалось, что в Вершители её привела воровская дорожка), и чудесных рун земли, которыми она предпочитала сшибать и ломать врагов, Вершительница еще носила за спиной лук. Стреляла она точно и метко, лишь немногим уступая Фуге. Впрочем, ту же силу она могла обрушить на врагов и в ближнем бою. В основании её посоха с одной стороны было вмонтировано длинное лезвие по всей длине древка вплоть до рукояти, похожее на тесак. Оно с громких хрустом рубило противнику кости. Ярра довольно скалилась и отбрасывала очередной труп громовым кулаком. Впрочем, до ближнего боя с её участием обычно не доходило. Ее тактика в отношении всякого сброда была очень проста: пока Ярра набрасывала на рвущихся вперед и закрывающих их от ударов Баррика и Фугу щиты, Атли отправляла «Объятья матери» лучникам и магам (вообще, довольно ироничное название для заклятия, которое обхватывает твою голову большим водным пузырем и топит). А дальше — уже по ситуации. Ну, а когда им встречались действительно достойные противники, то приказы из её уст звучали четко, быстро и по делу. У них не было времени наслаждаться боем или развлекаться, медленно перебивая противника, как можно было поступить со всяким сбродом. Они стремились как можно быстрее прикончить всех и не получить при этом серьезных увечий. Еще у Ярры была тату, большая, на всю левую руку. Это было стилизованное дерево. Его зеленая крона обхватывала бицепс и стремилась к плечу, а ствол медленно спускался к локтю, откуда уже черные корни оплетали руку Ярры, сплетаясь в причудливый узор вместе с венами и окольцовывая запястье. Однажды, сидя у костра, Атли осмелилась спросить Вершительницу о ней, о том, почему корни черные. Ярра молчала пару секунд, а потом совершенно серьезно ответила: — Это я, — голос у неё звучал тогда четко и холодно, как будто она отдавала приказы на поле брани, и смотрела Ярра прямо в глаза Атли, хотя казалось, что в самую душу, легко проникая внутрь и читая её, как открытую книгу, все её мысли и размышления. Атли поспешила отвести взгляд и успела заметить снисходительную улыбку или, скорее, ухмылку. Но ответ все равно не давал её покоя. Дерево с гнилыми корнями. Мертвое дерево. «Человек без прошлого — человек без будущего, » — так говорил Лантри. Вопросов все еще было больше, чем ответов. Обычно Ярра не проявляла особой заботы о ком-то. Она покупала доспехи, если находила лучше, чем были, новое оружие и всегда закупалась вдоволь зельями, мазями и припарками. Но когда появилась Сирин, что-то неуловимо изменилось. Изменения заметили все. Это случилось за пару недель до того, как они отправились в Пылающую Библиотеку. Когда они поднимаются на Шпиль Заката, в Распутье Летианы только светает. Первая заря окрашивает небо в приятный нежно-розовый цвет. Шпиль, обдуваемый холодными ветрами, что пробирают до самых костей, возвышается над долиной, как монолит и вечный страж. Атли проверяет состояние Вершительницы, привычно окидывая ее взглядом и ища потеки крови, но лишь замечает, что выбившиеся из прически пряди были покрыты черной густой кровью, смешанной с грязью и землей. Кьяраа стоит у края и кажется такой умиротворенной. Она позволяет себе не дергаться от каждого движения за спиной и только смотрит на свои владения. Это ведь и правда почти её земли. Она Управительница Распутья, и с каждым днем и поступком её власть крепнет, а расположение к ней Скованных Горном растет. А для Опальных она всегда будет боевой сестрой, идущей с ними под одним стягом. Ярра окружена ореолом света, она словно объята пламенем, ярким и горячим. Оно мерно пылает и слегка подрагивает, стоит ей чуть сдвинуться. Она излучает силу и непреклонность. Поэтому Атли и старается не смотреть ей в глаза, она просто не выдерживает долгих пронзительных взглядов Вершительницы. Атли хочется прогнуться под силу, но она все еще гордая ученица Школы Прибоев. А Ярра и не давит, не пытается подчинить или прогнуть, она просто шагает вперед, и, когда Атли чувствует, что не может сделать шаг сама, то знает: ей не грозит полет в пропасть, ей не дадут упасть, — потому что стоит этой женщине выпрямится, и ветра отступают, а земля под ногами перестает дрожать, и Атли снова может стоять ровно. Это должно пугать её, но почему-то только успокаивает. От созерцания ее отрывает Сирин. Девушка, еще совсем девчонка, подходит к Ярре неуверенно, обнимая себя руками, ежась от пронзающего насквозь ветра, и смотрит вниз, не решаясь поднять взгляд. Атли понимает: всю её спесь и гонор сбили пару часов назад, когда тварь, монстр, древний дух (можно подобрать много синонимов) в Старых Стенах чуть не убил её, просто отшвырнув к стене. Тогда Сирин чудом успела схватиться за выступ и повиснуть над пропастью. Она дрожала от страха и боли. Спину ломило, и каждая секунда, проведенная в таком состоянии, приносила ей боль. А пальцы так и норовили соскользнуть. Она заставила себя не разжимать рук, как бы не хотелось избавиться от волнами прокатывающейся по рукам и спине боли. На глаза выступали слезы — больше от осознания того, что Вершительница не придет на помощь сейчас, если вообще придет: она и остальные были слишком заняты этой древней тварью, Бленден Марк её дери! Песни Сирин не приносили особой помощи, разве что она подлечивала и придавала сил. Но этого слишком мало. В следующий момент прямо над её головой в стену (каменную стену, стоит заметить) вонзилось копьё Баррика, то самое, что во время боя светилось, словно кусок янтаря на солнце, поднимая очередного врага на штыки. Но сейчас лезвие было покрыто фиолетовым пламенем, таким, которое появлялось в моменты чистого и ясного гнева Ярры. Это пламя мелькало меж её пальцев и показывало лишь одно: никто не получит пощады. Древко же светилось зеленым светом, который обычно принадлежало Атли. И это странно. Сирин не могла обернуться и посмотреть на них, но она знала, что Вершительница и магнесса Школы Прибоев — их главная огневая поддержка. Особенно против духов. Им нельзя было отвлекаться. — Хватайся! — приказ четкий и громкий, Сирин не смела его ослушаться. Она ухватилась за копье. Плечо прострелило болью, и девушка тихо заскулила, но держалась. Фуга и Лантри вместе Барриком, отвлекали тварь на себя, скача по маленькому плато, словно зайцы, кидая взрывные настойки, озаряющие все вокруг цветными вспышками. Когда копье дернулось и вывалилось из стены, одна рука Сирин соскользнула, и она повисла над пропастью. — Держись! — голос у неё рычащий и холодный. Сирин только сильнее сжимала руку до черных точек перед глазами. В следующую секунду фиолетовое пламя вспыхнуло еще ярче, и копье начало парить над пропастью к плато. В тот момент, когда Сирин потеряла сознание от боли, Ярра схватила ее, утягивая на себя и падая на каменный плиты. Насыщенно аметистовые вспышки пламени тогда стали последним, что увидела в этой жизни тварь. Сирин до сих пор стыдно за свою ошибку, за то, что спесь позволила ей так оплошать. Атли видит это четко и ясно. Но еще четче она помнит ту кровавую ярость в глазах Ярры, когда фиолетовые всполохи опаляли кончиков пальцев, покрывая гарью руки и пробивая магические щиты. Атли совсем не хочет быть причиной такого гнева. Она вообще не хочет в такие моменты находиться рядом. Магнесса вновь отвлекается от своих мыслей, когда видит диск Солнца. Ярусы, что отлично видно с такой высоты, медленно заливает свет, словно теплая река тепла омывает деревни и леса. Каждый раз она не может оторвать взгляда от этой картины. У Сирин легкое одеяние. Золотые украшения не согревают, и Сирин дрожит от холода. Атли даже кажется, что она может услышать, как стучат её зубы. Но девчонка продолжает упрямо стоять рядом с Вершительницей и молча смотреть вниз, вздрагивая от сильных порывах ветра. Ярра выглядит ярким сияющим пламенем, стойким монолитом рядом с сжавшейся Сирин. Она всегда стоит ровно, спокойно смотрит вниз или сидит возле костра. Ей всегда тепло. Магия Шпилей сгущается и разве что не трещит от напряжения вокруг неё. Ярра не славится жалостью и сочувствуем. Но она сдвигается, прижимаясь плечом к плечу Сирин. Та вмиг расслабляется и опускает плечи, словно сбросила с себя какой-то груз. Небо уже золотится, и Атли словно видит, как пламя, охватывающее Вершительницу, перекидывается на Сирин. Её золотые украшения сверкают и ослепительно блестят. А губы Ярры растягиваются в некое подобие улыбки. У Сирин что-то болезненно сжимается внутри, трещит и крошится. Какая-то стена в ней падает, ломается под этим светом. Магия Шпилей пронизывает её, Архонт чувствует это каждой клеточкой тела: связь между Зарей и Горным, — и тонкие нити, ведущие к Старым Стенам, сплетаются в клубок и рассыпаются по всему Террусу. Впервые в жизни Сирин не чувствует себя одинокой, запертой в клетке певчей птицей Голосов Неррата. Она и часть единого целого, и центр этого мира. Мир чувствует её, и она отвечает тем же. Он сжимается вокруг неё и держит её в руках, показывая: Сирин никогда не была одна, весь мир вокруг нее всегда был с ней рядом: он окутывал и поддерживал, он защищал и толкал в неизвестность, но он был. Ярра так же спокойно отстраняется, и Сирин благодарна за то, что Вершительница молчит и ничего не говорит, словно не замечает выступивших слез, а уходит к костру, где Лантри пытается сготовить им ужин. Атли отводит слишком пристальный взгляд, но выгибает вопросительно бровь, когда Кьярра достает меховой теплый плащ из котомки. Она так хотела взять его сама, но женщина лишь кладет его на скамью и кивает Лантри. Тот отрывается от котелка и, подхватив плащ с чудесной меховой оборкой, в которую так приятно зарыться носом, идет к Архонту Песни. Он накидывает его ей на плечи и возвращается к готовке. Сирин кутается в него и сжимается сильнее, все еще стоя на краю. Ей впервые кажется, что вот она — свобода, и никто не схватит за горло, стоит только взмахнуть крыльями. Атли кидает взгляд на Ярру и впервые за то время, что она задается огромным количеством вопросов, понимает, что все они бессмысленны, а ответы всегда лежали на поверхности этих серых глаз. Вершительница, нет, Ярра, всегда смотрит на всех свысока, потому что только так может разглядеть их слабости и страхи, найти бреши и дыры в броне, что окружает их души. Атли улыбается и смеется от очередной истории Фуги, в которой участвует чьи-то кишки и неоправданное количество насилия, и в принципе в них нет ничего смешного, смеется обычно только сама Алая Фурия. Но в этот раз смех сам вырывается из нее, он громкий и несколько нервный от того, что все оказалось так просто и встало на свои места. Ярра была Шпилем, окруженным Старыми Стенами, как броней, но хранившею их всех.