Давно это было. Когда я была маленькой хрюшкой...
Неизвестно, почему я согласилась на эти занятия. Каждая девочка возраста где-то десяти лет, скорее всего, мечтает о каком-то маленьком занятии в свободное от школы время. А если ты совсем не социально адаптированный ребенок - не беда. Всегда же есть папа, а чаще всего - мама, которые мечтают об этом за тебя.
-Я не хочу идти, мамааа! Меня там не очень любят...
-Нет уж. Раз ты бросила уроки пианино и никак не осилила простейшие мелодии на флейте, то уж будь добра - шевели хотя бы ножками, - вздыхала мать, пытаясь убедить меня в полезности хореографических занятий, - А если обижают, то я обязательно приду и поговорю-
-НЕТ! Тогда не надо, мам. Я попытаюсь подружиться с девочками. Все, я побежала, - закрутив вокруг шеи наспех шарф, я быстро закрыла за собой дверь. Наверняка мама все равно пойдет разбираться...Зачем я только ляпнула?
Не надо думать, что мне прям чертовски не по душе заниматься танцами, развивать свое тело. Тут дело совсем в другом.
Опять меня отрывают от моего маленького домашнего мирка. Что может быть лучше, чем приходить после школьных занятий в уютную квартиру, в которой царит любовь, спокойствие, поддержка? Правильно - только дополнительные уроки в музыкальной школе, которая может "раскрыть" скрытые таланты ребенка, замученного школьной программой. Неважно, что в этой школе никогда не было прославленных художников и вундеркиндов. Главное - это возможность проявить себя. Судя по наивной логике родителей.
К тому же, вдвойне приятней, если эта школа находится совсем недалеко, не требует материальных затрат и предоставляет большой выбор по роду занятий. "Кого хочешь выбирай", так сказать.
Вот и моя мама, поэкспериментировав сначала на старшей сестре, решила продолжать опыты на мне: еще с детского сада я попыталась поучаствовать в хоре, потом пошли уроки пианино, флейта. Пару раз я сама заглянула в художественный класс. Но в итоге я оказалась здесь, в просторном хореографическом зале, из которого каждые два дня лились звуки классических композиций, выбегали пташки в черных купальниках и уходили поздно вечером постановщица с пианисткой.
И среди этих пташек в юбчонках выделялась я.
Ну а как иначе, если твоя мама, зайдя в магазин с обувью, нашла там только белые чешки. А как иначе, если абсолютно все, кроме меня и моей подруги, носили одинаковые пучки на голове. Короткие волосы не завернешь же в привычную всем детям баранку.
А как иначе, если даже твой купальник не черного, а синеватого цвета???
Как известно, детки не любят, когда в группе один человек отличается от остальных. Ведет себя не так, как все. Приходит тогда, когда уже сформировалась система взаимоотношений между одной веселой блондинкой и другой послушной брюнеткой, третьей капризной девчонкой и четвертой властной особой. И так далее...
Если понятным языком - нельзя просто так взять, и влиться в готовый коллектив.
Попытки очень редко удаются у самых общительных подростков. Каким образом тогда нужно было поступить мне, неразговорчивой девочке в белых чешках? Вопрос риторический.
И я просто смирилась. Как делала это всегда, когда задирали. Где-то глубоко в душе я думала, что однажды им надоест критиковать мои новенькие белые чешки. Они поймут когда-нибудь, что я ничем от них не отличаюсь. Но это когда-нибудь настало только после того, как я перестала их видеть, прекратив посещать зал со скрипучим деревянным полом и обшарпанными углами.
В тот обычный осенний день небо заволокло густыми темными облаками. Всё предвещало появление либо дождя, либо снега. И, судя по пару из рта, довольно высок был шанс выпадения именно второго.
Хотелось сбавить шаг, идти медленней, словно спешить некуда и незачем, но приближение установленного хореографом часа и довольно ощутимого холода не оставили мне иного выбора. Оступаясь, пробегая знакомые детские площадки и завидуя мелким слюнявым пузатикам в колясках, я спешила на свои 3 часа растяжек и мелких насмешек.
И вот они, наконец, - врата в
мой маленький дополнительный ад музыкальную школу.
По привычке забыв сменную для школы обувь, я пробегаю мимо пристыжающей меня вахтерши и бегу к двери зала. Как же хорошо, что здание школы имеет всего лишь один этаж!
И вот, начинается занятие. "Первая позиция, иии....раз, два, три. Раз, два, три".
Опытная пианистка, женщина преклонных лет, подстраивает музыку под ритм, громогласно произносимый хореографом. Все девочки стоят прямо, молча отрабатывают движения. Шелестят бифлексные юбки, и лишь моя, сшитая мамой шифоновая ткань не производит никаких звуков. Прям как и ее хозяйка, по большей части.
Иногда, не прекращая монотонно воспроизводить свою шарманку, хореограф подходит и поправляет позицию ног, отводит руку чуть дальше, проводит, еле касаясь рукой по спине, заставляя выпрямляться словно березка.
Первый час - божественное, ничем не обремененное начало. Тобой управляют, будто куклой. Твои мысли могут быть где угодно,а твое тело подчиняется ритму и звукам пианино. Тебе не надо ни с кем разговаривать, пытаться занять себя чем-нибудь. Лишь слушать одни и те же "Раз, два, три".
Но тут наступает второй час. Теперь появляется больше поводов пообщаться и поинтересоваться о жизни друг друга. Ведь начинается общая, совместная разминка, которая предполагает парную или групповую работу.
И если раньше, до ухода моей подруги, я делилась впечатлениями и находила хоть с кем-то общий язык, то теперь мне только и осталось, что стоять за красивыми спинами "баранок", неодобрительно поглядывающих в мою сторону. Что ж, мне дело до них нет.
Потом наступает долгожданный "свободный" час. Провести его всякий раз удавалось по-разному: то хореограф с пианисткой заболтаются и девочки предоставлены самим себе, то приходит мама одной из них и, отвлекая хореографа, провоцирует буйный хохот и болтовню среди маленьких "балерин". Но каждый раз, каждый такой час я старалась либо а) найти точки соприкосновения с одногруппницами, либо б) отходить от них как можно дальше.
В тот день я воплотила сразу два варианта.
Сначала первый вроде как начался удачно, но:
-Погоди, а ты куда полезла-то? - вдруг резко спрашивает самая громкая центральная фигура в группе.
-Как куда? К вам..., - пробираясь под станком, убираю в сторону полупрозрачную штору я, - У вас же полно места еще на этом подоконнике.
-Нет, разве ты видишь здесь место, предназначенное тебе? - презрительно смотрит на меня не только "главарь банды", но и молча согласившаяся с ней остальная часть группы.
Ну да, конечно. Я ж забыла, что чужая. Спасибо, что благоразумно напоминаете мне об этом.
Молча проглатываю подступившое к горлу дрянное чувство обособленности и отхожу к другому подоконнику.
Они очень низкие и большие, с невероятно огромными окнами, через которые видны ветки кустарничков, дорожка вокруг всего здания и неподалеку расставленные фигурки каких-то неуклюжих цветастых гномов и грибов. Видимо, они должны быть каким-то символом веселья и детства, который должен узреть родитель, забирающий свое чадо домой.
Когда же, наконец, пробьет 8 часов вечера?
Перебираю грязными от пыли на подоконнике руками вуали подобную ткань юбки и смотрю в противоположную сторону зала в зеркала, слушая громкие разговоры с другого островка во внешний мир. Хореограф вышла из кабинета и оживленно обсуждает с мамашей одной из птичек, насколько ребенок непослушный на занятиях. И почему нельзя просто отпустить пораньше? Я уже устала следить за прохожими, исчезающими за углом школы и выходящими из её дверей.
-Ой, смотрите! Снег пошел! - воскликнула одна из девочек. Послышались звуки скольжения ладошек по стеклу. "Где?Где?Где?"
Смотрю - и действительно. То крупиночками, медленно и тихо исчезающими на дорожке и в травинках, то маленькими, четко очерченными снежиночками, окрашивается вид на окрестности. Даже подмерзшее состояние моих ног не может убрать меня с продуваемого места. Слишком красиво начинает падать снег. Такое зрелище пропускать нельзя.
Через 10 минут одна из них, та самая "гиперактивная", предлагает:
-Смотрите, какие хлопья!!! Давайте прогуляемся немножко? - и прикусив язык, открывает окно нараспашку.
Не проходит и нескольких секунд, как все девочки оказываются на улице, увлеченно бегая кругами и оставляя следы на еле схватившемся снегу. Он уже не медленно шёл, а валил хлопьями.
٭٭٭Потрясающе٭٭٭
Я не смогла устоять перед таким соблазном и тоже открыла окно.
Шаг, еще один, третий. А дальше я уже бугаю с остальными рядом со странными гномиками, шляпки которых вскоре скрылись под мелким белым слоем.
Невероятно холодно. Просто до дрожи в коленках, до синеющих кончиков пальцев и мокрых чешек. Но в то же время настроение, передаваемое ощущениями от первого снега, подскочило до небес и уже ничто неважно. Ведь вот, я же играю в догонялки с остальными и, будто ничего и не было, улыбаюсь им. Всё же хорошо.
Так мне казалось.
В очередной раз не рассчитав на повороте силы, я подскользнулась. Травмы не было, нет. Просто отлетела моя чешка. Несчастная, уже совсем не белого, а серовато-грязного оттенка. Надев её обратно, взглянула на остальных и, к своему удивлению, не нашла их там, где они находились. Увидела, как последняя прошмыгнула в окно, обратно в зал.
"Ну ладно. Значит, пора возвращаться".
Но стоило подойти ближе, как сразу стало понятно. Абсолютно всё.
Не только их окно было закрытым, моё - к которому я подошла в еле горевшей надежде - также было захлопнуто прямо перед моим носом.
"Девочки, впустите!" - стучала по стеклу замерзшим кулаком.
В ответ, как вы думаете, что? Ответ прост: непреодолимы смех и издевочки.
Я уже ни капли не удивлена, ведь это уже стало таким обычным делом.
Но вот больно. Не ногам, от того что уже конкретно замораживались ступни. А внутри. Внутри обидно, скверно, нелепо, удушливо, стыдно.
Почему каждый раз минуты счастья такие...короткие?
Почему обязательно нужно будто окунуть в грязь лицом?
Я же ничего такого не сделала...
Побрела, закусив губу, к большим дверям музыкалки, но остановилась на полпути. Увидела на горизонте у входа хореографа, которая провожала родительницу. Ведь если она меня увидит, то одними лишь нравоучениями не обойдется. Обязательно позвонит маме, а дальше - по сценарию. Начнутся очередные разбирательства, которые ни к чему путному не приведут.
Что же делать? Уже не знаю, как себя еще утеплить, ищу помощи вокруг. Озираюсь, может, где-то есть открытое окно? Руки немеют и уже мало помогает растирание и топтание с одной ноги на другую. Вот дура, а, вот дурааа...
-Эй, - врывается мальчишеский голос в сознание, - ты совсем дура?
Помощь появляется внезапно. В виде мелкой мохнатой головы и пронзительных глаз полумесяцев, обращенных в мою сторону. Мальчуган щурится и, размахивая рукой, подзывает:
-Иди сюда, залезай. Холодно же!
-Большое человеческое спасибо, - промямлила дрожащими губами я, когда залезала на подоконник. Первое, что я заметила в нём - будто две палочки ноги и забавные носки с суперменом. Мальчик оказался довольно худеньким и сначала я решила, что он также занимается танцами, просто в какой-то другой группе.
- Скоро придет моя учительница по пению. Мы с ней тут занимаемся...Так что, тебе бы пора идти в свой зал.
-Так ты в хоре?
-Да, я даже самый лучший певец в нем! - гордо поднимает подбородок паренёк, - Поэтому меня оставляют допоздна заниматься тут.
-Вау. Ты станешь певцом! - и тут, немного призадумавшись, я спрашиваю, - А как ты меня увидел в такой темноте?
Он немного смущённо почесал свою макушку.
Ведь когда мы с девочками бегали, уже темнело, а вокруг всей школы никто не позаботился об освещении.
-Твои чешки, - тихо произнес он сначала, а потом восторженно продолжил, - Я как увидел что снег пошел, сразу к окну прилип, и увидел радостно бегающую тебя! Ты выделялась среди всех, бегала в красивых под стать белому снегу чешках. А потом все исчезли, кроме тебя. Вот я и решил, что что-то не так и подозвал. Дура же ты, чего не пошла с остальными?
-Сам дурак! - ткнув в плечо оборванца, смутившего меня до кончиков ушей, я убежала из кабинета. Но, вернувшись обратно, кинула ему в дверях напоследок:
-И всё равно, спасибо! - я еле успела запечатлеть в памяти его широкую прямоугольную улыбку. На горизонте появилась хореограф, надо было делать ноги.
-Увидимся, - дошло до моих ушей, когда я бежала в коридоре.
"Надеюсь".
***
Через 8 лет
Никогда бы не подумала, что придется снова возвращаться туда.
Я уехала в другое место сразу после того снежного дня. Мне не пришлось больше мириться со странностями своих одноруппниц. А теперь, вернувшись в родной город, я снова посещаю это место. Столько детских воспоминаний, столько ощущений и ностальгических эмоций. И приятных, и не очень.
Но я привыкла отпускать. Поэтому сейчас не злюсь ни на кого. Даже на самую заядлую зачинщицу, ту самую "гиперактивную". Смысла не вижу в пустой трате своих чувств на что-то, вроде придумывания планов мелкой мести этим мелким пакостницам.
"Что было, то прошло", - думаю про себя, медленно шагая в сторону класса, где должна быть моя младшая.
-А где мама? Хочу, чтобы мама меня забрала, - насупилась выбежавшая из кабинета начинающая гитаристка, - Почему ты сюда вообще пришла, если не любишь это место?
-Но надо же когда-то принимать свое прошлое. Так что давай, беги переодеваться, надо еще к приходу твоей любимой мамочки готовиться.
Показав язык, она скрывается в раздевалке, расположенной от её кабинета. Собираюсь следовать за ней, но вдруг улавливаю знакомые ноты. Вальс до-диез минор, Шопен. Одно из моих любимых произведений. Так обычно играла на занятии когда-то тетушка-пианистка.
-Подожди меня, я скоро, - и, услышав безразличное "Как хочешь" сестры, я пошла в сторону знакомого зала.
Подхожу к двери, не решаясь зайти. Через щель с замиранием сердца наблюдаю, как уже новый хореограф руководит подрастающим поколением. Зал поменял свой облик, но вот те самые подоконники остались нетронутыми. Словно картинки из прошлого, я вижу, будто я стою рядом с ними, единственная в белых чешках, и считаю секунды до конца урока...Подождите, белые чешки действительно на одной из девочек. Все остальные - в черных.
Музыка останавливается, и стремглав летит в сторону двери именно эта девчушка. Я не успеваю отойти и она врезается мне в живот лбом.
-Ауч, тётя, отойди! Я бегу к братику, - недовольно потирая лоб, трясет двумя маленькими хвостиками она. Я не могу скрыть улыбку, которую вызвала эта девчушка. И вдруг раздается.
-Ты чего выбегаешь стремглав, дурочка?
Голос. Тот самый бархатный, с ноткой веселости. Неужели тот самый мальчуган?
-Братик, тут странная тётя стоит, мешает мне тебя встретить, - заносчиво, но мило проговаривает она.
Он такой же, как в детстве. Лохматый, широко улыбающийся своей сестре, в темных облегающих худые ноги джинсах.
Совсем не изменился. Невольно краснею, вспоминая, как часто я потом, после той нашей встречи, представляла, что ему скажу. Что до сих пор благодарна. Что надеюсь, что он станет прекрасным певцом. Как глупо и по-детски, но это были мои искренние желания.
Мягкий взгляд с сестры он переводит на меня, видимо, чтобы сказать что-то вроде извинений за её неуклюжесть. Но сцепленные друг с другом пальцы, очень утонченные теперь закрывают раскрытый от удивления рот.
Он узнал меня?
-Неужели ... та самая дурочка? - ошарашенно заявляет он.
-Сам дурак, - необдуманно бросаю я, смущенно опуская взгляд вниз.
Твердым шагом иду к выходу, оставляя всё еще пребывающего в ступоре парня. Но не успеваю несколько шагов отойти, как он разрывает тишину:
-Мы же еще увидимся? Я хотел бы многое тебе рассказать...
Оборачиваюсь и понимаю, что теперь, смотря в эти блестящие глаза, я могу наконец ответить ему:
-Да, в следующий раз. У меня тут сестра учится, так что еще увидимся, эммм...
-Бэкхён, - отвечает на немой вопрос он, слегка приглушенно заканчивая, - Я буду ждать.
Девочка молча смотрела на двух странных взрослых.
Она держала сменную одежду, в складках которой виднелись носки с суперменом.
На ней были белые чешки.
Кажется, я знаю, кто купил ей такие.
Бэкхён, это смущает, но...нам определенно надо встретиться вновь.
