Кредо Воинствующей Луны

Глава 19. Сестра Толпа ребят упорно несла ее в обшарпанную школу с огромным веймарским орлом. Снова не по размеру подобранная школьная форма, жмущие туфли и тяжелый портфель. «Я не пойду туда, черт возьми!» — решительно сказала себе Нивелин и остановилась. Но кто-то толкнул ее в спину. — Иди, раз пришла! — Проснись! — Борись! Нивелин зло озиралась по сторонам, но не могла понять, кто разговаривает с ней. А поток ребят подхватил ее и вынудил двигаться к школе. Нивелин зашла в старинную классную комнату с аспидной доской и деревянными школьными скамьями, где уже рассаживались дети разных рас волшебных существ. Сев в самый дальний ряд, чтобы не привлекать внимания, Нив уткнулась взглядом в парту, пока по стихнувшему гулу не поняла, что что-то произошло. Она подняла глаза от парты и встретилась взглядом с вошедшей в класс молодой и высокой учительницей, одетой в строгий темно-серый костюм, белую рубашку, затянутую плотным черным галстуком. Она посмотрела на новую ученицу удивленно, но тепло. — Allora-ne Аda’righan? — спросила учительница голосом, журчащим как вода. Нивелин уставилась на нее и непонимающе моргнула. — Аda’righan? — повторила она свой вопрос. — П-простите? — осторожно переспросила Нив. Учительница нахмурилась и, опустив глаза, разочарованно покачала головой. Рыжая девочка с пушистыми лисьими ушами, сидевшая слева от Нив, повернула к ней голову и презрительно поморщилась. — Не тратьте на нее времени, фройляйн. Она Вас совершенно не понимает… Учительница отошла к классной доске, а Нивелин повернулась в рыжей девочке. — Что она сказала? — шепотом спросила Нивелин. Девочка сверкнула глазами и усмехнулась. — Борись! — шикнула она и толкнула Нивелин в плечо. Нив проснулась то ли от яркого голубоватого света, бившего в глаза, то ли от шума суеты и приглушенных голосов. Она тяжело вдохнула воздух, наполненный запахом лекарственных зелий и трав, моргнула несколько раз, пока глаза привыкли к свету, и осторожно приподнялась на локтях. Она была в лазарете, в госпитальном отделении, это Нивеин поняла сразу, — в палате на шестерых. И все соседние койки были заняты… Вокруг суетились медсестры, а где-то проходили операции, Нив догадалась по свежему запаху озона в воздухе — отдачи от дезинфицирующих печатей. Беленые стены без росписей, узоров и украшений, лиловые широкие ширмы привели Нивелин в недоумение — она находилась не просто в палате… а в отделении пост-реанимации. Нив вздрогнула, сжала губы, пытаясь вспомнить… что с ней произошло. В памяти всплывали размытые картины: лес, рыцари, стрельба… Они бежали… А дальше — провал. Выходит… в нее попали? Ранили? Нивелин откинулась на подушку и прислушалась к себе: ничего не болело. Она перевернулась на один бок, на другой, попробовала сесть, вынырнула из-под покрывала и осмотрела свои руки и ноги, ощупала тело. Но кроме синяков и ссадин — ничего. Так почему она здесь? Нивелин вздохнула и решилась встать. Ноги отекли, мышцы неприятно ныли, а голова гудела. Но если подумать… после вечеринок и текилы ей иногда бывало и хуже. Так почему реанимация? — Эй! Смотрите-ка! — радостная Жюли, увидев из коридора, что Нивелин встала, проворно влетела в палату. — Очнулась! — воскликнула пикси и осторожно обняла ее. Нив пошатнулась от внеземного головокружения, и Жюли нахмурилась. — Так… Ну-ка в кровать, — строго сказала она. — Что со мной? — Нивелин послушно опустилась на подушку, пока Жюли прикатила к ее кровати тумбу с медицинскими датчиками. — Это мы сейчас узнаем, — заверила медсестра, тепло улыбаясь. Но Нивелин хорошо знала Жюли, и разглядела в розоватых глазах пикси тревогу и беспокойство. — Почему я в реанимации? — спросил Нив. — На всякий случай, — ответила Жюли, включая прибор, и он тут же начал издавать противные пикающие звуки. — Тебя переведут, когда мы поймем, что с тобой все хорошо. — Жюли… — Лежи, — строго сказала медсестра, подключая к шее и рукам Нивелин какие-то мелкие присоски с проводами. — Эвелейн придет к тебе, как освободится. Нивелин тяжело выдохнула и уставилась в потолок, слушая мерное пиканье прибора. Она попыталась расслабиться и пустить все своим чередом, но мысли о нападении на Штаб терзали ее. Что же все-таки произошло? И где Лис… Нивелин закусила губу, осторожно, чтобы не потянуть провода прибора, приподнялась и осмотрела палату. Но на соседних койках Лиса не было. Сердце Нив бешено заколотилось, а прибор тут же надрывно запищал, считав, видимо, ее волнение. Она глубоко выдохнула, чтобы унять тревогу, и заставить тело расслабиться, прекрасно понимая, что до прихода Эвелейн она не узнает ничего. Надежды на то, что старшая медсестра найдет на нее время скоро, рассчитывать не приходилось. Нив прикрыла глаза, чтобы попытаться заснуть. «Спи, — сказала она себе. — Успокойся и спи». Сон! Нивелин едва не подскочила на кровати, вспомнив разом, что перед пробуждением она точно видела этот сон снова: старинную классную комнату, себя в одежде не по размеру, странных ребят и урок, на котором она не понимает ни слова. Нив уставилась в потолок, вспоминая, как на курсе по психологии в университете их учили анализировать сновидения. Что можно было сказать про этот ее сон? Преподаватель говорил, что анализируя сновидение, смотреть нужно не на образы, не на слова, а на обстановку в целом, на эмоции, которые вызывает сон. Обычно сны обнажают скрытые душевные конфликты, — так, во всяком случае, говорилось в учебнике. Нивелин выдохнула и задумалась: какие эмоции вызывает у нее этот сон? Почему именно школа времен Третьего Рейха? Может потому, что она чувствует себя здесь, как в заточении? Не на своем месте? Лишней? Нивелин замотала головой в такт своим размышлениям. Какой уж тут скрытый конфликт? — Из этих мыслей она не вылезала и дня с тех пор как попала в Элдарию почти… Боже! Почти девять месяцев назад… Страх и вина укололи сердце Нив одновременно. Ее родители, там, на Земле, вероятно, сошли с ума; и может быть уже смирились с тем, что больше не увидят ее. А она… она не смирилась! Но все равно — ни на шаг не приблизилась к своему возвращению. Ничего для этого до сих пор не сделала… — Так-так, и как у нас дела? Нивелин открыла глаза, и увидела склонившуюся на ней Эвелейн. Старшая медсестра Эль выглядела усталой, с выбившимися из прически прядями, наспех заправленными за уши. Но она улыбалась, как улыбалась и Жюли с утра, и это дало надежду, что не все в Штабе сейчас ужасно. — Я в порядке, — сказала Нив, пока Эвелейн проверяла показания считывающего прибора. — Вроде бы, — добавила она неуверенно. Она ждала, что эльфийка заговорит первой, но та сосредоточенно переписывала показания датчиков в медицинский журнал. Нивелин не выдержала этого молчания. — Что со мной было? — Ты не приходила в сознание пять суток, — ответила Эвелейн, не отрываясь от показаний прибора. — Пять суток?! — Нивелин подскочила на кровати. — Пять, — повторила Эвелейн. — А теперь не мешай мне тебя осмотреть. Нивелин села на койке, давая старшей медсестре закончить осмотр, но озадаченный вид Эвелейн и ее молчание Нив сильно тяготили. — Что со мной? — спросила она, кусая губу. — Ничего, все в порядке, — ответила Эвелейн, выключила считывающий прибор, и жестом подозвала Жюли, расставляющую микстуры у койки другого гвардейца. — Тебя можно перевести на дневной стационар, — она повернулась к подошедшей пикси. — Оформишь? Эвелейн слабо улыбнулась Нив и ушла к другому пациенту, пока Жюли принялась отцеплять от тела Нив присоски медицинского прибора. — У меня было ранение? — Не знаю… — Жюли дернула пухлыми плечами. — Тут такая кутерьма творилась… все в ожогах, раненные… а тебя вообще принесли к нам будто мертвую. Тело холодное, губы синие, пульс еле прощупывался. Никак не могли понять… — Понять, почему? — Почему как раз догадались, — выдохнула Жюли, — шарахнули какой-то гадкой печатью. Но вот… Никто из нас никогда не лечил человека от магического ранения… магией… Поэтому… ну да, мы не знали, что делать… Но ты оказалась крепче, чем может показаться. И это хорошо, — пикси подмигнула ей и снова обняла ее, на этот раз крепче. Выключив медицинский датчик, Жюли проводила Нивелин в палату дневного стационара. Там уже не было такой угнетающей атмосферы и врачебной суеты. В палате было довольно шумно, гвардейцы не лежали, прикованные приборами к койкам, они сидели на кроватях, общались между собой и с посетителями, которых в дневной стационар свободно пускали. — Нив! — Карен, пришедшая навестить ребят из своей гвардии, радостно подпрыгнула на месте и, подбежав к ней, крепко обняла. — Ты как? — Говорят, жить буду, — Нивелин смущенно пожала плечами, немного растроганная таким проявлением чувств. — Мы с Али за тебя волновались, — сказала Карен, вместе с Жюли провожая Нив на свободную кровать. — Чего ты тут зависаешь? — хмуро глянула на вампиршу медсестра. — Ты не должна быть занята на восстановлении Штаба? — А я и занята, — беззаботно ответила Карен. — Я просто беспокоюсь о товарищах! — Отлыниваешь? — Жюли беззлобно прищурилась. — А ты чего тут с нами болтаешь? — лукаво парировала вопросом вампирша. — Тебе на обход не надо? — Сама знаю, — протянула Жюли и, попрощавшись с Нивелин, оставила их. — Я тоже пойду, — выдохнула Карен, глядя вслед пикси. — Она права, работы у нас гора, — вампирша, развернулась и помахала рукой теневикам. — Видела бы ты, что стало со Штабом. Ему досталось… — Сильно? — Нивелин откинула покрывало и присела на кровать. — Некоторым частям да… Свою комнату ты не узнаешь, слово даю! Мы с Хромом ее сами переделывали, — Карен снова развеселилась и подмигнула ей. Нивелин разом вспомнила вечер нападения, вспомнила, как из ее шкафа выскочила тень, и поняла, что едва ли сейчас просто отважится зайти в свою комнату одна. А еще… — Карен, — Нивелин ухватила вампиршу за рукав, прежде, чем она ушла. — Где Лис? Ты знаешь? — Наверное, с Неврой, — Карен в ответ лишь пожала плечами. — Он жив… — выдохнула Нив, чувствуя, будто б гора падает с плеч. — Он дотащил тебя до Штаба… Ты не помнишь? — Смутно, — уклончиво ответила Нив. По правде же, она не помнила ничего. Ни секунды после того, как они кинулись бежать от рыцарей. — Ладно, отдыхай, — сказала Карен и поспешно вышла из лазарета, оставив Нивелин наедине со своими мыслями.

* * *

— Ты в своем уме? — спросил Ашкор. Заданным вопросом он будто бы дал Найтили возможность одуматься и отступить. Но ведьма не воспользовалась любезно предложенным ей шансом. Она, напротив, встрепенулась и самодовольно вздернула подбородок. — Абсолютно, — она смотрела жестко, стараясь изобразить стальную непреклонность, но поджатые губы делали ее вид обиженным, а не суровым. — Ты мне должен. — Катись ты, — сказал Ашкор как выплюнул. — Я не просил меня спасать. Сам бы справился. — Ты мне должен, — повторила Найтили, сощурившись, — и не за твою жалкую жизнь. Вы украли моих гомункулусов! — она едва не топнула ногой. — Не позволю вам сдохнуть, пока не расплатитесь! — Я их не крал! — огрызнулся Ашкор, вслед за ведьмой переходя на повышенные тона. — Я про них и не знал! Мне ты что ли разболтала все свои паршивые секретики? Нет, потому что мне было бы плевать! Это Нат, и спроси с себя, какого черта ты ему так наивно доверилась. Думала пади, что он милый и беспомощный? Вот и получила! Натиен таких как ты как орехи щелкает. Облапошил как последнюю дуру! — он презрительно ухмыльнулся и махнул рукой, сам не понимая, почему вдруг разразился такой тирадой. — Все вы бабы одинаковые. Только строите из себя сильных и надменных, а сами расстилаетесь перед первым же, кто скажет пару тепленьких словечек. До тошноты противно! По лицу Найтили было видно, что ведьма закипает внутри, но ответить ей дракону нечего. Она действительно сама все разболтала Натиену. — У тебя сутки, чтобы убраться из моей башни, — процедила она сквозь зубы. — А иначе что? — Ашкор хмыкнул, встал напротив нее и скрестил руки на груди. Найтили в ответ на угрозу только противно улыбнулась. — Будешь иметь дело с моими питомцами. Посмотрим, как ты справишься… лишившись своей силы, — бросила она и стремительно вышла из комнаты, нарочито громко хлопнув дверью. Ашкор недобро сощурился, настороженный тем, что она имела ввиду. Предчувствие у дракона было скверное. Там, на опушке, когда он дрался с братом, он не смог создать ни одной ледяной печати. Он мог атаковать только огнем. Но и огонь с его заклинаний выходил не испепеляюще-белый, как было раньше, а какой-то колючий, голубоватый. Очнувшись через три дня в башне Найтили, он долго прокручивал в голове их битву… Но в конечном счете списал и промахи, и столь длительный сон на то, что взлом печатей порядком истощил его силы. А иначе бы эти еретики не собрали бы костей. Но сейчас сила должна была вернуться… По темной винтовой лестнице Ашкор спустился в холл башни и через обитую железом массивную дверь вышел наружу. Раскаленные камни неприятно дыхнули в лицо жаром, даже ветер с моря и тот дул сухой и горячий. Из-за пурпурного тумана, обволакивавшего башню защитным куполом, не было видно неба, а разноцветные отблески от магических амулетов заменяли свет, и он даже не понимал, день сейчас, или ночь. Ашкор отбросил все лишние мысли и сосредоточился. Ток маны заструился по жилам к рукам, отвечая на призыв. Дракон сложил ледяную печать и выпустил заклинание… Но ничего не вышло — ни единой искры не сорвалось с его пальцев. Дракон выругался и сжал кулаки — он чувствовал, как энергия бурлила внутри тела, он чувствовал, что может сложить заклинание, что концентрирует ману правильно… но будто бы что-то менялось в сам миг выхода заклинания. Что-то было по-другому… Ашкор встряхнул руками, снова сконцентрировался и попробовал еще раз. Потом еще и еще, но ничего не происходило. От досады дракон с силой ударил по скале, и хотел выпустить столп белого пламени, но из печати вырвались синие искры, которые, посыпавшись вниз, обожгли кожу как что-то чужеродное. Происходящее не поддавалось никакому разумному объяснению. Ашкор развернулся и стремительно вернулся в башню. Найтили он нашел в тесной зале, оборудованной под лабораторию, на нижних этажах. — Что происходит с моей силой? — спросил дракон, показавшись на пороге. — Я занята, — ответила Найтили даже не переведя на него взгляда. — Выкладывай, что ты знаешь! — Ашкор схватил дверь за ручку и приложил ее об стену. Но Найтили проигнорировала грохот и не ответила. — Послушай сюда, — дракон обошел ее стол и уперся руками на столешницу напротив ведьмы, — я успею свернуть тебе шею и голыми руками. Ни одну тварь свою не успеешь вызвать! Найтили наконец подняла глаза и широко улыбнулась, будто бы все это время намеренно выводила его из себя. Будто бы ей нравилось его бешенство… Все это отдавало каким-то безумием. Ашкор невольно сделал шаг назад от Найтили, как от чумной. — Всего лишь моя скромная догадка, — сказала она, не переставая улыбаться. — Выкладывай уже, — процедил Ашкор сквозь зубы. — Я настроила сигнальные амулеты башни на вашу ману — тебя и твоего приятеля — так, на всякий случай. Но когда мы прибыли вчера… она не сработала. Защита не опознала тебя, почему интересно? Я уверена в своих заклинаниях… И это может значить одно — твоя мана… поменяла форму. — Как это? — Ашкор нахмурился. Найтили лишь пожала плечами. — Я могу только предположить, что гвардейцы добавили воронку в защитные печати. — Да говори яснее, черт тебя дери! — Воронка — ловушка, которая вытягивает ману, — Найтили закатила глаза. — По задумке, нападающий должен полностью лишиться своих магических способностей, — ведьма задумчиво скривила губы. — Не дурной уровень для таких идиотов, хочу сказать. — Почему ты не предупредила сразу?! — Ашкор ударил кулаком по столешнице так, что стоявшие на ней склянки подпрыгнули и задрожали. — Как я могла знать? — недовольно процедила Найтили, накрывая ладонью дребезжащие флаконы. — Это твой друг предсказывает будущее, его и спроси! — Найду убью эту тварь, — Ашкор снова хлопнув по столу, на этот раз ладонями. — Слова не дам сказать… — Прекрати выплескивать недовольство за моим рабочим столом! — резко оборвола его Найтили. — Было бы из-за чего устраивать сцену! Маны ты же не лишился. — Да? — У тебя же получается создавать печати… — ведьма дернула плечами. — Не получается! Точнее… получается не все… но и те выходят черте как! — Я думаю, — Найтили деловито цокнула языком, — что воронка начала высасывать твою ману, но… в какой-то момент ты… как бы сказать… перетянул ее, и она обернулась против гвардейцев. Я думаю, что, вероятнее всего, защитники Штаба вытянули твою ману, а ты их… И впитал в себя чужую ману, — она развела руками. — Поэтому твои печати так ведут себя — ты используешь чужеродную твоему телу ману. — Проклятье, — протянул Ашкор. — С этим можно что-то сделать? — Только ждать, когда твоя мана полностью обновится, — Найтили равнодушно пожала плечами. — Как долго? — Какой ты расы? — ведьма деловито прищурилась. — Не твое дело… — процедил Ашкор, всем своим видом говоря ей, чтобы этот вопрос она не задавала больше никогда. Найтили цокнула языком и закатила глаза. — От полугода до полутора лет, — сказала она. — И до полного обновления маны ты не сможешь пользоваться магией. — Я не могу ждать так долго! — Ашкор снова хотел ударить по треклятому столу, но сдержался. — Придумай что-нибудь! — Я бы с радостью… — протянула Найтили, противно кривя губы. — Но ты прав, это не мое дело.

* * *

Мико сидела в комнате, поджав колени к подбородку, погружаясь в тревожные и терзающие воспоминания… После того, как проклятая фибула вновь появилась в Эль, Мико не находила себе места. Сны, мучавшие ее уже два месяца, возвращение Ренгара, новое появление мессионеров — в такой череде событий кицунэ видела дурное предзнаменование. А теперь еще и… это. Будто бы сама Сонеко показала свою жесткую ухмылку с того света. «Хочешь, я покажу тебе твою судьбу, » — спросила она однажды жестко и холодно, протягивая ей тонкую руку. Сонеко стояла по колено в море, а Мико неуверенно переминалась на берегу, боясь сделать и шагу в воду. Будто бы это было вовсе не море… Будто бы, сделав шаг, она провалится… в неминуемое. Тогда всего неделя оставалась до нападения Ренгара. Но никто не догадывался… Никто не подозревал. Никто, кроме Сонеко — она знала с самого начала — знала, что будет нападение… и что будет после него. «Хочешь, я покажу тебе, » — повторила она свой вопрос и жестоко улыбнулась. А Мико закрыла глаза и сделала шаг навстречу, потому что у нее не было выбора. Может, это главное, что хотела показать ей Сонеко — то, что у нет и никогда больше не будет своего выбора? Мико убрала фибулу в карман, набравшись, наконец, храбрости поговорить с Лейфтаном. Оставив зал с Кристаллом на Хамона и гвардию, глава Эль вышла в сад. Вечерело. Холодный ветер тут же вцепился ей в волосы, на оголенных ногах выступила гусиная кожа. — Лейфтан… — протянула Мико, найдя советника гвардий в саду. Он сидел на скамье, откинув белоснежный плащ в сторону, и читал книгу в красном переплете — Мико не разобрала название. Но он был один… и она решилась. — Мне нужна твоя помощь… — Что-то с печатями защиты? — спросил он, отрываясь от чтения. Спросил в своей спокойной и открытой манере, что Мико стало неловко за то, о каком мутном деле она хочет его попросить. — Нет, — она тряхнула головой. — Дело личное и… деликатное. Лейфтан закрыл книгу и выпрямился, давая понять, что слушает внимательно. Мико еще раз огляделась — сад был пуст. — Мне нужно попасть в коридор, — сказала она тихо. — За грань. — Прости? — Лейфтан, показалось, вздрогнул от ее просьбы. — За грань, — повторила Мико. — В мир видений. Измерение снов, как вы… называете это место. — Зачем? — спросил он, нахмурившись. — Когда-то давно… — выдохнула кицунэ. — Сонеко показывала мне… место, где можно увидеть судьбу. Она говорила… они могут сказать. Они… — протянула Мико. — Сонеко называла их… — Как бы она не назвала их, — перебил ее Лейфтан, качая головой. — Ты должна понимать, что божества и все светлые духи живут в другом месте… которое очень далеко от того, куда ты хочешь пойти. — Но светлые духи молчат! — Мико всплеснула руками. — А мне надо знать, Лейфтан… Мне надо знать… Она хотела показать мне, но я испугалась! Я не выдержала, понимаешь? А сейчас я должна знать, — она говорила сбивчиво, заламывая пальцы. — Ты должен провести меня. — Почему ты считаешь, что я могу? — Твоя мать… должна была объяснить тебе, — Мико прикусила губу. — Приемная мать, — сказал Лейфтан тихо и вкрадчиво. — Из семьи, настоящей семьи, у меня была только Сонеко. — Это крайне важно, — сказала Мико, прикрыв глаза. Его слов она будто бы не расслышала. — Даже если я открою тебе проход, ты не войдешь без ключа, — советник Эль пожал плечами, — Не пройдешь без ориентира… — У меня он есть, — ответила Мико и ее глаза заблестели. — Видел это? — она протянула ему фибулу с украшением в виде лисы и опалового полумесяца. Лейфтан отвернулся. — С чего ты взяла, что это поможет? — спросил он, смотря на краснеющий в закате горизонт. — Мы слишком связаны с этой вещью, — ответила Мико. — Я и она. Я сделала фибулу для Сонеко… И именно ей она… — кицунэ приспустила перчатки, под которыми были скрыты шрамы на ее запястьях. — Именно ей, — повторила она, глядя Лейфтану прямо в глаза. — Хорошо, — наконец ответил он, рывком вставая со скамьи. — Но взамен ты выполнишь мою просьбу. — Какую? — Не знаю, — сказал Лейфтан, пряча руки в карманы плаща. — Ты будешь должна мне. Что-то… такое же личное. — Согласна, — ответила Мико не раздумывая, не увидев в его словах ничего подозрительного. Ничего опасного… — Ты знаешь, что нужно для ритуала? — спросил Лейфтан, следуя за Мико по коридору гвардий. — Сонеко показывала мне, — кивнула кицунэ. — Вода — это проводник, — она толкнула рукой дверь в свою комнату. — Мы используем мою ванную. Идти на пляж было рискованно, да и незачем, раз у нее, как у главы гвардий, есть такое преимущество, как собственная ванная комната. Мико отодвинула в сторону расписанную цветами сакуры ширму, и печатью наполнила водой стоявшую посреди старомодную ванну. Она тряхнула головой и быстро скинув пурпурный жилет, крепко сжала в руке фибулу и забралась внутрь. — Я надеюсь, ты действительно понимаешь, куда хочешь отправиться, — сказал Лейфтан, медленно стягивая перчатки с пальцев. — Я могу открыть переход, но не построить тебе мост… а значит, не смогу и помочь… если что-то пойдет не так. — Я понимаю, — проговорила Мико слабо. Тело уже било мелкой дрожью — то ли от холода, то ли от волнения. Лейфтан тем временем кинул перчатки на туалетный столик к брошенному туда ранее плащу. — Считаю своим долгом предупредить тебя еще раз, — сказал он, и растирая ладони, чтобы активировать заклинание, — Им ты можешь задать только один вопрос… Но все, что ты увидишь, не будет ответом. Все, что предстанет перед тобой — не относится ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему… Это образы твоей души, через которые старшие духи будут общаться с тобой, — Лейфтан кинул печать врат на воду. Та тут же почернела, забурлила, но осталась такой же холодной. — Я… понимаю, — еще раз сказала Мико и провела языком по пересохшим губам. — И я готова, — кицунэ почувствовала, как руки Лейфтана легли на ее обнажённые плечи. — Будь по-твоему… — сказал он шепотом и надавил на плечи Мико, погружая ее в воду.

***

Лабиринт бесконечных сплетенных коридоров, окутанных серым и липким туманом, который неспешно растекается по потолку и стенам, тянет к ней свои кривые и извивающиеся пальцы. Мико мечется по бесконечным тоннелям, но никак не может продвинуться, то и дело попадая в тупики, где серый туман накидывается на нее, заключая в холодные объятия… Мико бежит не останавливаясь, — но направо, налево, назад и прямо — везде тупик. «У тебя нет выбора, — слышит она голос Сонеко. — Нет выхода». — Есть, есть, есть! — кричит Мико в пустоту, потому что какая-то ее часть сопротивляется. До сих пор сопротивляется. Черные тени налетают со всех сторон, кружат в диком хороводе, подхватывают и уносят ее куда-то вниз так стремительно, что у Мико захватывает дух. Она крепко стискивает фибулу и прикладывает ко лбу холодный камень. Вспомнить… Нужно только вспомнить. Туманный лабиринт рассеивается… Медленно перед глазами проступают очертания пляжа Эль. Мико чувствует теплый и мягкий вечерний бриз, оборачивается вокруг себя и видит силуэт Сонеко на освещенном луной берегу. Она как всегда стоит по колено в воде, смотрит на горизонт отсутствующим взглядом. Ветер треплет ее синеватые волосы и легкое сиреневое платье. Мико осторожно заходит в воду. — Голова болит, — отвечает Сонеко, не поворачиваясь, на ее тихое «привет». — Сил нет терпеть. — У меня есть для тебя подарок, — говорит Мико, и протягивает ей сверток, который мяла в руках все это время. — Опал? — хмурится Сокеко, отпуская обертку, ветер подхватывает ее и уносит. — Не настоящий, — кицунэ вскидывает руки и закусывает губу. Сонеко равнодушно смотрит на фибулу, крутя ее в руках. Мико боится, что она сейчас выкинет подарок в море. Сонеко ведь может… а Мико этого не переживет. Но Сонеко зло ухмыляется, делает шаг вперед, и в расплывающейся картине пляжа хватает ее за руку. Вокруг возникает зал с Кристаллом, окутанным лиловой дымкой. — У тебя нет выбора, — говорит Сонеко, и острым концом фибулы располосывает ей запястья. Мико вскрикивает, зажимает раны, но кровь уже капает на мраморный пол… От каждой капли мрамор трескается, щели расползаются паутиной по полу и стенам, из них сочится ярко-зеленый свет и поднимается ядовитый дым. — Пожалуйста, не делай этого! — надрывно вскрикивает Мико. — Есть другой выход! Есть! — кричит она, бросаясь за Сонеко снова в темные коридоры лабиринта. — У тебя нет выбора! Мико оказывается в кромешной тьме. Звенящая тишина давит. — Есть! — вскрикивает она. — Должен же быть… другой выход. Должен быть… Поднявшийся ветер заставляет поежится, от шорохов становится нервно и дурно, кицунэ уже едва держится на ногах. Из черноты вдруг проступают силуэты. И вот теперь, вот теперь, — она узнает их: пять фигур в рваных одеждах; цепи сковывают их тела; черные поломанные крылья; яркие полумесяцы в сплетенных рогах. Мико узнает их безошибочно… — старшие аватары. Их глаза закрыты, руки сложены крестом на груди. Рты зашиты. — У тебя есть только один вопрос, — говорит Сонеко, обнимая ее сзади, возникнув из липкого тумана. — Если отважишься… повернуться к правде. И не сбежать… в этот раз. — Как… — произносит Мико, зажмурившись. — Как мне защитить доверенное гвардиям… доверенное мне сердце Элдарии? Накинувшийся вихрь сбивает ее с ног. Поднявшись, Мико видит, как первый аватар открывает глаза. Его облик меняется, и через секунду у аватара оказывается лицо ее матери. — Рожденному в олове не стать золотом, — говорит аватар и смотрит хмуро, презрительно. И Мико вспоминает, что мать всегда говорила так о ней. — Позор в семье — несчастье всем. — Пусть я позор, — отвечает она, задыхаясь… Вокруг возникают горы и дорога, уходящая вниз, а Мико снова бежит по тропе через перевал, прочь из Нефритового Края. — Но я смогу, смогу сделать в своей жизни нечто большее! Кулаки с силой сжимаются, а слезы катятся по щекам… звонкая пощечина выдергивает ее из переживаний. Мико открывает глаза, и видит перед собой разгневанную Сонеко. — Прекрати это немедленно! — кричит она зло, — Если ты! Если сейчас именно ты не возьмешь себя в руки! От нашего мира не останется камня на камне! Синий кристалл возникает в тумане. Целый. Невредимый… Но по усиливающему звону Мико понимает, что неизбежное близко. Она со всех ног бросается к Кристаллу, но чем быстрее она бежит, тем дальше оказывается от сердца Элдарии. Пол содрогается. Кицунэ падает, зажмуривается, закрывает уши руками, но все равно видит и слышит, как Кристалл разлетается на тысячи кусочков. Мико поднимает голову и обреченно смотрит, как воронка осколков кружится вокруг нее. Смотрит, и ничего не может сделать… Второй аватар открывает глаза — у него проступает бездонный и грустный взгляд. Мико узнает бледное и слабое лицо Оракула. — Воинствующая Луна взойдет над Эль, — говорит аватар, молитвенно складывая руки. — Возродится мир в крови ее врагов. — Я не допущу! — Мико тут же вскакивает на ноги. — Я клялась, что не допущу… — кричит она сдавлено. Но на черном небе, проступившим в тумане над ее головой уже одна за другой восходят пять лун: молочно-белая, янтарно-желтая, кроваво-красная, лилово-синяя, бледно-пурпурная. Мико срывается с места и бежит к Оракулу. — Я не допущу! — она отчаянно качает головой. — Не допущу! Я не дам взойти Воинствующей Луне! Третий аватар, возникший в тумане, открывает глаза, и у него доброе и мудрое лицо ее учителя. Вокруг проступают очертания оружейной. Йонуки раздосадован ее выходкой. Раздосадован и разочарован. — Я больше никогда, — говорит Мико, опуская глаза. — Я больше никогда не подведу вас, сенсей! — Случившиеся один раз может никогда не повториться, — говорит аватар, качая головой. — Случившиеся дважды непременно повториться в третий раз. — Я не такая! — кричит Мико. — Вы не могли ошибаться во мне! Я — не такая! Стены оружейной вспыхивают и исчезают в зеленом пламени. Мико видит, как языки огня обхватывают тонкое тело Сонеко. — Я найду! Я найду выход! — кричит Мико, протягивая ей руку. — Что такое одна жизнь взамен тысячи?! — зло спрашивает Сонеко, стоя на самом краю пылающего разлома. — Сделай это! Мико сжимает кулаки, качает головой и отворачивается. — Всегда есть другой выход… Она открывает глаза и перед ней возникает горящее сердце, висящее над чашей Пандоры. — Просто сделай это! — доносится до нее будто бы издалека. — У тебя нет выбора! Мико зажмуривается, хватает сердце и кидает его в чашу. Та тут же вспыхивает лиловым огнем. Едкий дым обволакивает Мико и в нем проступает образ девушки с Земли — Нивелин. Она стоит перед кицунэ с пробитой грудной клеткой, смотрит ей в глаза потухающим взглядом. Алая горячая кровь струится с ее губ и из раны на груди. — Я ведь ни в чем не виновата перед тобой, — говорит землянка, бездыханно падая к ногам Мико. — Я не хотела, я не хотела, я не хотела! — кицунэ в ужасе качает головой, хочет закрыть лицо руками, но они в крови по локоть. Мико вскрикивает надрывно и пронзительно. Четвертый аватар открывает глаза, и у него оказывается лицо демонессы Шантрии. Он надменно улыбается синими губами. — Теперь ты тоже проклята, — выносит аватар свой вердикт. Мико отворачивается, оказываясь в церемониальном зале. В начищенной до блеска стене она видит свое отражение — ее губы стали мертвецки синими, а зрачок превратился в тонкую вертикальную полоску. Она в ужасе делает шаг назад, а в зал уже заходит дюжина рыцарей в черных доспехах. Мико встает им наперерез, чтобы не пустить их дальше, чтобы защитить Кристалл… Но рыцари останавливаются, и только один выходит вперед, снимая на ходу устрашающую маску. Мико будто бы парализует, едва она видит открывшееся бледное лицо Натиена и его безжизненный взгляд. — Это все ты, — говорит Нат, останавливаясь за два шага от нее. — Прости меня, — Мико зажимает рот ладонью, давя пронзительный всхлип. — Я не хотела… — Случившееся дважды обязательно повториться третий раз, — слышит она сквозь собственные рыдания. Открывает глаза и видит перед собой дымящийся разлом. — Не делай этого! — дрожащим голосом говорит Мико. — У тебя нет выбора, — отвечает Сонеко, шагая в пылающую бездну. Пятый аватар открывает глаза, и Мико наблюдает, как, расправляя шесть черных крыльев, над ней возвышается д’харла Пандора. Кицунэ обреченно опускает голову, ожидая услышать свой приговор, но аватар молчит. Смотрит пронзительно… но не произносит ни слова. Туман заволакивает все вокруг и образы рассеиваются. Мико смотрит на аватара с лицом Пандоры, но тот по-прежнему молчит. — Скажи мне! — умоляет она. — Есть ли другой выход? В густеющем тумане ей вдруг кажется, что губы аватара двигаются, но Мико не слышит уже ничего.

***

Мико откинулась на подушки. За последние пять дней, едва очнувшись, едва лишь осознав, что произошло, она вспоминала это видение каждый час. Вспоминала, что напророчили ей аватары. Вытащив ее из ванной, всю изнемождённую, Лейфтан говорил ей, что предсказание имеет силу, что его можно растолковать, только, если все пять аватаров сказали свое слово… Но Мико все равно не находила себе места. Пятый аватар с лицом Пандоры не сказал ей ничего, но проклятый дух самой демонессы явился к ней через несколько дней… и потребовал жертвы. Может, в этом и был ответ? Только так можно было все исправить? Но Мико и здесь струсила… И Пандора оставила ее. Это было первое, что сообщили Мико, когда она пришла в себя в лазарете — во время нападения тайник гвардии вскрыли и украли чашу Пандоры. И она поняла, что случилось нечто более ужасное, чем просто нападение — потому что Пандору невозможно «украсть»… если она сама не пожелает уйти. Пандора оставила ее. Перешла на сторону врагов, и теперь Эль обречена. Из-за ее слабости. Из-за ее трусости. Об этом предупреждали аватары. Об этом все жизнь говорила ей Сонеко — она не имеет права быть слабой и трепетной. Иначе конец… Мико заключила с Пандорой сделку, но малодушно не расплатилась… И теперь Пандора наказала ее. Она не просто перешла на сторону врагов… Пандора забрала ее силу. Это было второе, что, к своему ужасу, узнала Мико. Едва встав на ноги, она, не медля ни секунды, кинулась восстанавливать магическую защиту Штаба, но не смогла сложить ни одной печати. Оторопевшую и обессилившую главу Эль снова увели в лазарет, списав все на изнеможение прошлой ночью… на то, что, защищая Штаб, она исчерпала весь свой запас маны. Но Мико чувствовала ману в себе. Чувствовала… и не могла ей воспользоваться. Настоящая катастрофа нависла над Штабом… Мико понимала, что без своей магии она не сможет защитить Эль. Не сможет… защитить Кристалл. Мико сжала кулаки и встала с кровати, полная решимости. Сонеко была права — у нее нет выбора. Из-за своей слабости она подвергла опасности сердце Элдарии. Кристалл уцелел лишь чудом. Чудом. Но она должна все исправить. Она должна переступить через свой страх. Должна отдать, наконец, Пандоре ее жертву.