Цивилизация Пи

Господи, дай мне душевный покой, чтобы принять то, что я не могу изменить, дай мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого. Молитва о спокойствии Из иллюминатора «Воина» - матонианского корабля – редкие огни Нео-Сеула казались россыпью звезд. Настоящих звезд с поверхности Земли уже давно нельзя было увидеть, но слабая, еле теплящаяся (по вселенским меркам) жизнь гигаполиса, сосредоточенная в этих огоньках, как будто бы заменила их. А ещё теперь они точно знали, что жизнь в Нео-Сеуле не измеряется этими огоньками. Она дальше, шире, глубже – всегда и везде. Коммандер Химчан глядел в один из иллюминаторов, но его взгляд был расфокусирован. Матонианские военные могли позволить себе так расслабляться очень редко и уж точно не во время выполнения заданий, но что-то подсказывало Химчану, что задание почти выполнено: оставалось лишь пересечь финишную черту. Он отдал приказ покинуть Землю сразу после гонок, ещё когда они только вылетели в Нео-Сеул и теперь сам удивлялся тому, что интуиция его не подвела: им, действительно, больше нечего было делать на этой планете. Только дочитать эпилог этой истории. Остальные члены команды тоже вернулись на корабль. Все отчёты были сданы. Но каждому показалось, что коммандера больше интересовало не содержание их отчетов, а что-то другое. Это необычное задание, которое пришло в голову коммандера в приёмной Председателя Малого Совета, – последовать за несколькими землянами, выбранными и специально, и случайно, - приобрело совсем другой смысл, когда все отчёты сложились вместе - в общую картинку. Теперь Химчан, кажется, понимал. Он никогда не обсуждал приказов. Когда он узнал о своём новом и, возможно, последнем задании – отправиться на другой конец известной им Вселенной, на планету под названием Земля, с несколькими настолько непохожими друг на друга офицерами в подчинении, он не должен был задавать вопросов. И всё же он добился встречи с маршалом. Химчан отговаривался тем, что разговор с ним поможет ему лучше выполнить задание... - Ваше Превосходительство, я понимаю, почему на Землю отправляют меня. Я провалил своё последнее задание, я это заслужил. Но остальные?.. Полковник Ёнгук — безупречный солдат. Почему вы его ссылаете на Землю? Капитан Тэхён? Лейтенант Ёнджэ? Даже сержант Чоноп не провинился настолько, чтобы его вот так вот... списали. Оконный люк в кабинете маршала находился в потолке. Так было заведено на Мато, так, им объясняли, было легче защищаться от песка. Никто не спорил. - Забываешься... - пробормотал маршал. Он не особо охотно согласился на встречу, но всё же согласился. - Забыл, что приказы не обсуждаются?.. Считаешь, что экспедиция на Землю — это ссылка? Прежде, чем делать выводы, долети до Земли и посмотри на землян. А потом уже можешь рассуждать, кого списали, а кому дали возможность выжить. Что смотришь? Думаешь, издеваюсь? Маршал был странным для матонианца. Ни один обладатель высшего воинского чина Мато не разговаривал так – не с ними, солдатами. Возможно, поэтому Химчан и решился впервые за всю свою карьеру обсудить приказ. - Ты не провалил своё задание, коммандер, - наконец сказал маршал. - Имей это в виду: провал это или нет, решаем мы. И то, что на это задание отправишься ты, решаю я лично. Знаешь, что у тебя общего с остальными? Не догадываешься даже, да? Но я уверен, что ты поймёшь, и этот шанс — один на миллион — я даю именно тебе только потому, что верю: ты поймёшь. Тогда Химчан не понимал и не мог понять: он знал лишь Мато и её болезнь. Он понял позже, когда оказался на Земле. Не просто на Земле, не посреди роскоши Капитолия. В забытом богом гигаполисе Нео-Сеул. - Вы думаете, у Мато есть шанс?.. Один на миллион?.. - всего лишь спросил он у маршала. - Нет, не на миллион, - ответил маршал. - Попробуй как-нибудь перевести константу «пи» в земное исчисление. Последний знак после запятой и отражает шансы Мато. - Но... - Химчан тоже был образцовым солдатом: он уже знал. - Маршал, в земном исчислении это иррациональное число. Его десятичное представление никогда не заканчивается. - Именно, - усмехнулся маршал, и это тоже было для него слишком.Военные на Мато не усмехались. Никогда. - Именно поэтому я отправляю на Землю тебя и остальных. Вы — единственные, кто сможет то, чего остальные матонианцы уже не умеют. - Что именно? - сглотнул Химчан. Маршал откинулся назад в своём кресле, не предназначенном для того, чтобы в нём можно было сидеть откинувшись, и закрыл глаза. Ни один из военных Мато не делал этого на службе. - Вы попытаетесь дойти до финиша. И никогда не смиритесь с округлением. От воспоминаний Химчана отвлёк еле слышный, характерный шум процессора. Он посмотрел назад через плечо. - Конец работы, - сказал полковник Ёнгук. – Зело всегда уходит в спящий режим, когда считает работу оконченной. - Хотел бы я, как он, - уметь отключаться... - пробормотал сержант Чоноп. Ещё сутки назад кто-нибудь из старших по званию сделал бы ему замечание. Матонианским солдатам такие слабости возбранялись. - Ты нам что-нибудь скажешь? – спросил Ёнгук у Химчана, снова вернувшегося к созерцанию города. Химчан молчал. - Все известно заранее, - ответил вместо него лейтенант Ёнджэ, заглядывая из-за плеча Химчана в иллюминатор. - Сейчас коммандер сложит руки за спиной и вынесет свой вердикт: «У этой цивилизации нет шансов». - Я так предсказуем? – спросил Химчан, как показалось остальным, немного печально. – Ни у одной цивилизации нет шансов, «цивилизация» сама по себе – механизм, стремящийся к самоуничтожению. Земляне не исключение. Матонианцы тоже. - Но мы не доводили свою планету до такого состояния, как они, - не согласился Тэхён. - Да, мы были разумнее, - согласился Химчан. – Но этого не хватило. В том, что Мато умирает, есть и наша вина. - Думаешь, мы с ними чем-то похожи? – нахмурился Ёнгук. - Я думаю, мы с ними – одно и то же, - отозвался Химчан и, снова обернувшись, увидел недоумение на их лицах: их глаза были широко открыты - так выражали своё недоумение земляне. – Вы же не думаете, что Вселенная кишит разумными гуманоидными расами? Это не может быть совпадением. Я думаю, мы представители одного и того же вида, просто наши пути разошлись, и мы стали разными. - Мы не разные, - сказал Чоноп. – Мы ничем от них не отличаемся. Просто... просто мы не умеем радоваться тому, что составляет смысл их существования. Они выживают благодаря тому, что всё ещё умеют радоваться... сомневаться... привязываться... - Ты сам себе противоречишь, - почти нежно улыбнулся ему Химчан, и Чонопа как будто поразило электрическим разрядом от мысли, что он уже чувствовал на себе такой же нежный взгляд. Всего лишь несколько земных часов назад. - Именно в этом и разница. Мы опустили руки. Мы не верим в будущее, а они, как это ни парадоксально, по-прежнему верят, хотя у них куда меньше причин для этого, чем у нас. В полной тишине заговорил лишь один. Самый рациональный. - Это ведь было известно с самого начала? - спросил Ёнджэ. Он не смотрел на коммандера, он ни на кого не смотрел. - Что? - Землю изначально не рассматривали как возможную колонию, - уверенно сказал он. Химчану оставалось только признать справедливость его слов. - Для того, чтобы это понять, сюда совсем не обязательно было лететь, - сказал он. Они молчали. Никто не мог отрицать, что догадаться об этом можно было ещё при отлёте, когда они только начали изучать эту умирающую планету, и если кто-то не догадался, то только по одной простой причине... самой простой... Они были слишком похожи на землян. - Но зачем же тогда?.. - спросил Тэхён. - Зачем... эти потерянные на дорогу световые годы?.. Эти бессмысленные разговоры... Эти гонки, в конце концов... Зачем?.. - А ты не думал, что нам есть чему у них поучиться? - улыбнулся Химчан. - Ты знаешь, что происходит на Мато и как наши «сверхразвитые» соотечественники медленно деградируют в ожидании неизбежного конца, и даже надежда найти новый дом не так уж и помогает. Матонианская цивилизация по-своему уже мертва, разве ты не понимаешь?.. А земляне долгими веками насиловали и убивали свою планету, и при этом их межпланетные колониальные программы умерли еще в зародыше. У них нет будущего, и по любой логике - земной или матонианской – не должно быть даже ни малейшей надежды на него. И несмотря на это земляне живут и даже находят поводы радоваться этой своей убогой жизни. Ты не находишь, что они по сути оказались по-человечески мудрее матонианцев? - Ты это называешь мудростью?! - воскликнул Ёнджэ. Всё, всё, что происходило с ними на этой планете с самого прилёта, было настолько иррациональным... И он тоже начинал вести себя иррационально — как они. Земляне. - А как ещё это назвать? Наша беда в том, что мы по меркам землян долгожители. Мы с вами переживём всех тех людей, которых встретили здесь, переживём их Землю. Мы переживём Мато. А век землян короток, и чего бы ни ожидало их планету, на их век жизни хватит. «После нас – хоть потоп». Если мы сможем научиться этому у них, у матонианской цивилизации тоже появится шанс. В полном молчании Чоноп поднял к Химчану влажные глаза. - Но ни у одной цивилизации нет шансов... - повторил он слова самого Химчана. - «Цивилизация» – это механизм, стремящийся к самоуничтожению... Химчан посмотрел на Чонопа долгим и пристальным взглядом. Потом он улыбнулся, и снова, в который уже раз, повернулся к окну. За окном его встречал удивительное зрелище — земной рассвет. До того, как планета лишилась естественных источников кислорода, рассветы здесь были другими. Сейчас же это было зловещее и тем не менее завораживающее зрелище: сквозь вечную ночь солнце, опекающее эту потерянную планету, поднималось из-за горизонта будто порождение того, что земляне называли адом. Не способный озарять, мёртвый шар, струящийся инфернальным свечением, казался дурным предзнаменованием, приговором. Заложив руки за спину, Химчан пристально следил за его появлением. - Прежде, чем делать выводы, - сказал он, - давайте дождёмся финала.