Цивилизация Пи

Если не можешь превратить пустыню в оазис, преврати ее в мираж Неизвестный автор Подземная парковка одного из заброшенных на вид Каннамских зданий казалась на первый взгляд такой же заброшенной. Но она жила – странной, непонятной с матонианской точки зрения жизнью. Расписанные всеми цветами спектра стены, куча технических приспособлений и люди: всё здесь было необычным даже по земным меркам. Тэхён спокойно оглядывался, его лицо и размеренность движений никак не выдавали его интереса. А ему было очень интересно, ведь это место совсем не походило на те, где они бывали до сих пор. Гиперпространственные боксы располагались у дальней стены, Сонхуну и Тэхёну пришлось пересечь всю бывшую парковку. По пути им попадались люди: они было приветственно кивали Сонхуну, но неизбежно менялись в лице, увидев Тэхёна. Они его узнали. Прямо перед боксами перед ними вырос высокий молодой землянин и, сложив руки на груди, преградил им путь. - Привет, - сказал Сонхун. - Нам прямо по курсу. Парень не спешил отойти в сторону и насупившись глядел на Тэхёна. - Что такое? - добродушно спросил Сонхун. - Что-то не так? - Слишком много зелёных человечков на один квадратный метр, - парень резко кивнул в сторону Тэхёна. Кан Сонхун умел разговаривать на своём языке со всеми: и с нагловатым таксистом, и с этим землянином. - Ты знаешь, - сказал он с улыбкой, - ксенофобия очень ограничивает. Попробуй воспринимать наших гостей менее критично — ты удивишься, насколько интересным станет твой личный мир. - Да иди ты на хрен! - отозвался парень. - Пусть катятся на свою планету! Нам тут это дерьмо не нужно. Слабый отблеск смущения на его лице разглядели и Тэхён, и Сонхун. Сонхун даже незаметно подмигнул Тэхёну. Тэхён промолчал, предпочёл «округлить». - Где наши герои? - как ни в чём ни бывало перевёл тему Сонхун. - Хочу сказать им пару напутственных ласковых. - Доки догоняется, - буркнул парень и наконец-то отступил в сторону. - Иди, может, ты его сможешь успокоить?.. Тэхён уловил слабые признаки беспокойства в движениях Сонхуна. Журналист проводил собеседника взглядом, но ничего не сказал и повёл Тэхёна дальше. Единственный активный бокс был в режиме ожидания. В нём невысокий, щуплый рыжеволосый гонщик по имени Ким Джедок, которого Тэхён безошибочно узнал со спины, резко и дёргано ковырялся в своём гиперкаре — компактном каплевидном агрегате жёлтого цвета. - Доки! - воскликнул Сонхун. - Перед смертью не надышишься? Что у вас тут творится? Где твоя вторая половинка? Ким Джедок раздражённо обернулся, смерил пренебрежительным взглядом Тэхёна и злобно посмотрел в сторону Сонхуна. - Не. Смей. Упоминать. Этого. Убогого. В. Моём. Присутствии. - отчеканил он. - Ну, что опять? - вздохнул Сонхун. - Опять разосрались на пустом месте?.. Два дебила! Два моих любимых дебила!.. Сонхун рванулся обнять рыжеволосого гонщика, но тот не спешил с ответными объятиями. - На пустом месте?!.. - огрызнулся он. - Этот упоротый валит на хрен! Он уходит, это нормально? В C-JeS! - Что?.. - Сонхун непроизвольно разжал руки на шее Ким Джедока. - Что! - рыжеволосый Ким Джедок оттолкнул Сонхуна. - Мы больше не можем на одной трассе. Вот просто не можем. Только один. И тут нарисовались C-JeS и сделали ему «предложение, от которого невозможно отказаться». Ты же знаешь правила? Вот теперь у всех всё зашибись! Особенно у твоего драгоценного упоротого Джеджини! Да пусть валит! Я согласен! Я сам хочу быть в финале! Я возьму этот грёбаный Грааль, потому что я лучше!.. Наверное, обычный землянин, оказавшийся свидетелем подобной сцены, отвёл бы глаза и слился бы с ландшафтом. Тэхён с планеты Мато не был землянином, его живой взгляд следил то за одним, то за другим, улавливая слова, интонации, почти материализовавшиеся эмоции. Тэхён с планеты Мато впитывал их и удивлялся тем химическим реакциям, в которые эти эмоции вступали с его пропитанным фатализмом матонианским разумом. - Но... Доки... - Сонхун смотрел на него немного затравленно. - Доки, ты же был готов уступить?.. Ты же всегда говорил, что он лучше... Мне всё равно, кто из вас будет в финале... Но... Что случилось? - А мне не всё равно, - Ким Джедок отвернулся и опять начал остервенело перебирать какие-то схемы в гиперкаре. - От DSP будет только один, и это буду я. - Но как же Джеджини?.. И вы? Вы же как одно целое... - Ты там что-то писал про это число «пи», - отозвался Ким Джедок. – Ты ещё говорил, что он бесконечное... - Иррациональное, - глухо подсказал Сонхун. - Да по фиг. Вот мы в сумме даём это число. Да не будем мы одним целым! И никогда не были! Есть звезда Вселенной И Джеджин, и есть я. И я рационален — в отличие от этого упоротого козла. Пусть хоть убьётся на трассе. На этом разговор неожиданно завершился. Ким Джедок разъярённо тыкнул в пару клавиш, после чего открытые панели гиперкара встали на место, и пошёл прочь, не размениваясь на прощание. Тэхён не стал провожать гонщика взглядом. Он сосредоточился на Кан Сонхуне. Тот остался стоять посреди бокса, возле гиперкара, опустив взгляд в титановое покрытие пола. Оно так разительно отличалось от почти искрошенного асфальта за пределами бокса. - Вы в порядке? - наконец позвал Тэхён. Сонхун молчал покачал головой. Тэхён подошёл ближе: лицо Сонхуна было наполнено тем, что земляне называли «печалью», и Тэхён cоврал бы, если бы сказал, что это чувство незнакомо его собственной цивилизации. - Нет... - наконец сказал Сонхун и махнул рукой, как будто речь шла о малой, незначительной печали, о которой можно было с лёгкостью позабыть. И да, если думать о судьбе планете Земля в целом, то любая тривиальная печаль из повседневной человеческой жизни казалась незначительной. Но — и в этом была вся сущность землян — такие повседневные печали были для них важнее, чем глобальные беды. Может быть, потому что каждый из них думал, что недостаточно значителен, чтобы справиться с бедами глобальными? Но разве же не из-за этого журналист Кан Сонхун попал в опалу: решил, что может повлиять на судьбу всей планеты?.. - Простите, - сказал Тэхён. - Мне, наверное, лучше уйти. Сонхун медленно покачал головой и как будто бы невзначай повернулся к Тэхёну спиной. На самом деле, конечно же, специально: земляне стеснялись своих эмоций. - Вы ведь за этим и поехали со мной, - сказал он, и по телу Тэхёна пробежало то, что земляне называли мурашками. - Понимаете, сколько я себя помню, они всегда были вместе. Вы всё знаете, вы не могли о них не слышать: Ким Джедок и И Джеджин – лучшие гипергонщики. Я хотел, чтобы вы с ними встретились. Если вы хотите узнать настоящий Нео-Сеул, то вам нужны они. Понимаете?.. Хотя нет, вряд ли... Глупость... И... Вы хотели бы узнать, как это было? Какими они были раньше?.. - Да, - сказал Тэхён, потому что это соответствовало его заданию и потому что он, действительно, хотел. - Если вы можете рассказать, я бы хотел узнать. - Я не думаю, что это можно передать словами, - пробормотал Сонхун. - Но вы ведь... У нас здесь ходят разные слухи... Говорят... Говорят, что матонианцы — телепаты. Это правда? Кан Сонхун всё ещё стоял к нему спиной, и Тэхёну хотелось ударить себя самого за свой нелепый и бессмысленный кивок. - Правда, - поспешил сказать он. - У некоторых из нас есть телепатические способности. - У вас?.. - Да, небольшие. Ни слова неправды. По матонианским меркам совсем небольшие. - Вы можете... прочитать мои воспоминания? - Если вы так хотите — да. - Если я так хочу? - усмехнулся Сонхун, оборачиваясь. - Телепатию нельзя применить против воли, - Тэхён поймал себя на почти извиняющихся нотках. - Я смогу прочитать ваши мысли, ваши воспоминания, только если вы мне сами позволите. Ни одного слова неправды. И всё же получить разрешение на чтение чужих воспоминаний было большим, чем просто вопрос этики. Этика на Мато тоже была своя – похожая на земную, но не такая же. Этика по-матониански не подменяла понятий. Или наоборот, только этим и занималась. Сонхун осторожно и неуверенно подошёл ближе. - Я позволяю, - чересчур торжественно сказал он. - Я хочу, чтобы вы это узнали... Что-то нужно сделать? Капитан Тэхён, солдат планеты Мато, смотрел на своего собеседника, красивого — по земным меркам — мужчину, жаждущего расстаться со своей болью — той самой болью, что была частью его человеческой сущности и с которой он не мог расстаться в силу своей человеческой же природы. Кан Сонхун был олицетворением прямоты и искренности. Как его вообще допустили до такого дела, как журналистика? На этой планете?.. - Нет. Я просто прикоснусь к вам. Если вы, действительно, хотите, чтобы я узнал, я всё увижу. Больше ничего не надо. - Хорошо, - сказал Сонхун. Тэхён коснулся его плеча. Воспоминания были обрывочными и хаотичными, они перескакивали чере з места и годы и всё же идеально ровно складывались в общую картинку... ...посреди одной из самых замызганных трущоб района Пусан, в дворовой грязи несколько чумазых оборванцев методично колотили маленького мальчика. - Вот тебе, придурок! – истошно орал кто-то из избивающих. – Нна! Будёшь ещё у нас на районе промышлять! Маленький мальчишка, которого колотили, молча ревел. С места наблюдателя этой сцены отчётливо было видно, как слёзы ручьями стекали по его покрытому несколькими слоями грязи лицо. Наблюдатель просто смотрел и не вмешивался, хотя ему и было стыдно. Внезапно где-то сзади раздался то ли визг, то ли рёв – нападающие толком не успели обернуться, когда их раскидало по сторонам подобно косточкам домино. Маленький щуплый пацанёнок сжимал обеими руками огромный металлический брус и тяжело дышал. - А ну, валите, козлы упоротые! – завизжал пацанёнок. – Я мать позову – жопы вам надерёт! Нападающие кое-как поднимались и уходили. То ли их напугала перспектива надранной жопы, то ли они, действительно, боялись маленького щуплого, но совершенно безбашенного пацанёнка с брусом. Наблюдатель боялся и того, и другого. Ещё он боялся смотреть в глаза избитому мальчишке. - Ты чо стоишь? – пацанёнок с брусом повернулся к наблюдателю. – Чо, зассал? Сцыкло ты, Кан Сонхун! Джеджини, пошли, дело есть. Пацанёнок подал руку лежащему другу... ...лица Ким Джедока и И Джеджина были ещё совсем юными, но уже вполне узнаваемыми. Они вели наблюдателя по каким-то жутокого вида коридорам, заросшим плесенью и местами по щиколотку залитыми водой. Шли быстро, лица светились азартом и нетерпением. - Ты слышал о гонках в гиперпространстве? – спросил Джедок наблюдателя. - Я читал, что гиперпространство можно ограничить до коридора – вроде как проложить в нём трассу, – ответил наблюдатель легко узнаваемым голосом Кан Сонхуна. – Кто-то ставил эксперименты с дроидами, но их вроде запретили. Это об этом? - Там всё интереснее, - сказал Джеджин. – В гиперпространство можно запустить не только дроида. Если соорудить сбалансированную капсулу, в ней может находиться живой пилот. - Это же опасно... – встревоженно спросил наблюдатель. – Вы что удумали, идиоты? - Опасно! – довольно согласился Джедок и лихо подтянулся на одной из торчащей под потолком труб. – У нас сегодня первое испытание! Джеджини вызвался подопытным кроликом. - Джеджини!.. – наблюдатель споткнулся и лишь чудом не грохнулся в вонючую ржавую воду. – Вы оба с ума сошли? Вы знаете, что случается с органическим телом, если оно соприкасается с границей гиперкоридора?.. Ким Джедок лишь рассмеялся в ответ и ускорил шаг. И Джеджин доверительно посмотрел наблюдателю в глаза: - Доки сам собрал гиперкар. Всё будет хорошо... ...пространство в гипербоксе рассыпалось на множество мелких кубиков, похожих на густое прозрачное желе. Так выход из гиперпространства был виден в дешевых пискринах – у них других не было, и эти они собирали сами. Мгновение спустя соседний гипербокс выплюнул ещё один гиперкар. - Ты вконец упоролся, дебил убогий?!.. – визг из второго гиперкара предвосхитил появление его пилота. – Ты убиться хочешь? Ты что сделал??.. - Я тебя обогнал, - сдержанно и в то же время насмешливо отозвался пилот первого гиперкара, тоже выбираясь наружу. - Козёл! Кто твой поставщик упорина, я ему ноги из жопы выдеру! Думаешь, я буду атомы, на которые тебя расщепит, в баночку собирать???.. Пипетки хватит! Они были уже почти такими же, как сейчас. Светили безумными расцветками волос, испепеляли пространство вокруг себя горящими взглядами. Наблюдатель смотрел на них с любовью и с восхищением. - Вы, кстати, в курсе, что Малый Совет вчера официально признал ваше развлечение незаконным?- сказал он.- От двух лет. Оба посмотрели на него. - Иди на хуй! – сказал Джедок, а Джеджин согласно покивал головой. В мнении по большинству вопросов они по-прежнему сходились... ...всё остальное было скомкано. Были обрывки разговоров, преимущественно ссор и взаимных обвинений, которые наблюдатель постарался выкинуть из памяти, «округлить». Были дискуссии на нелегальных клановых форумах, которые куцыми цитатами мелькали перед его глазами: «Это И Джеджин-то – технарь? Да ты юморист. Ты думаешь, он на соплях выходит из виражей, потому что так хорошо владеет техникой? Ты хоть что-нибудь смыслишь в перемещении в гиперпространстве? Единственный технарь в DSP, да и вообще – это Ким Джедок. То, что он проиграл сегодня, ничего не значит» «Это небо и земля: на траекторию Джеджини приятно смотреть, глаз радуется. На то, как гоняет Доки, я лично смотреть не могу, мне скучно» «Ему никогда не сравниться с Джедок хёном! НИКОГДА!» «Бессмысленный спор. Вам может нравиться Чо Кюхён, но против фактов не попрёшь. Если собрать всех нео-сеульских гонщиков в одном месте и дать им померяться пиписьками, будет очевидно, что самые длинные у диэспишных ребят. Но пиписька И Джеджина на вершок длиннее, и он умеет ей эффектно размахивать» И наконец первая полоса совсем свежего Нео-Сеульского Вестника. Только заголовок: «Квалификационные заезды Нео-Сеульских Гипергонок окончены. Клубу DSP предстоит непростой выбор» Было то, чем всё закончилось. Они снова стояли посреди пустого бокса на заброшенной подземной парковке под мёртвым Каннамом, служившей домом тем, кто любил этот непонятный матонианцам и опасный вид спорта. У Тэхёна был только один вопрос. - Почему вы не написали статью о них? Сонхун сосуществовал с этими воспоминаниями, но телепатический сеанс обострил их. - Вместо «Цивилизации пи»? – переспросил он. – Но... Было видно, что первой, простейшей в своей очевидности мыслью Сонхуна было: это же другое. Но потом, мысленно перебирая простейшие и очевидные аргументы, он понял, что это не было другим. - Вы, земляне, сторонитесь большим проблем, вам понятнее что-то, что ближе, каждодневнее, если можно так сказать, - Тэхён всё больше и больше удивлялся своему волнению, которое вызывало почти невыносимое желание донести эту простую мысль – столь очевидную, но, возможно, лишь со стороны. – За всем большим, что происходит на вашей планете, стоит множество маленьких событий, маленьких истин... - Маленьких людей... – задумчиво договорил за него Сонхун. – Но разве же они маленькие?.. Его взгляд не отрывался от одной из дальних стен подземной парковки, разрисованной граффити. Стена пестрела именами неизвестных Тэхёну музыкальных коллективов, лозунгами гонок, «мудрыми» изречениями. Крупнее остальных были призывы «Руки прочь от нашей планеты!!!», «Матонианцы, убирайтесь!» Но, обернувшись к расписанной стене, Тэхён понял, что взгляд Сонхуна сосредоточен лишь на одной фразе: «Земле нужны Земляне». *** - Вы, наверное, хотели спросить о чём-то конкретном? – спросил Хиджун. – Я допускаю, что главная цель нашей беседы – узнать, как вас воспринимают здесь в Нео-Сеуле, но, по-моему, вы всё-таки хотели спросить о чём-то ещё. Он, конечно же, был прав. И у Химчана был вопрос, который, конечно же, никакого отношения не имел к тому, сильнее ли неприязнь нео-сеульцев к гостям с Мато, чем плохо прикрытый страх капитолийцев. - Да, я хотел спросить вас о гонках, - ответил Химчан. - Неожиданно, - усмехнулся Хиджун. – Я гадал спросите ли вы о том, что мы думаем о переходе на единый кислородный генератор или как так получилось, что Нео-Сеул ещё стоит на месте, а не провалился в тартарары. - Нам известна позиция Малого Совета Нео-Сеула по вопросу единого генератора, - мягко ответил Химчан. – А что касается вашей второй версии... Химчан поймал себя на том, что не знает, как продолжить фразу. Ведь его вопрос по сути совпадал со второй догадкой Мун Хиджуна. - Это из области иррационального, - с ухмылкой подсказал Хиджун, поняв, что пауза затягивается. – По всем законам логики Нео-Сеул должен был прекратить своё существование ещё тысячу лет назад. Вряд ли вас интересуют чудеса. «Интересуют», - подумал Химчан. Получается, именно за этим они и прилетели: за чудесами, которые на Мато не происходили. - Расскажите, пожалуйста, о гонках. Многое из того, что происходит на Земле, нам понять сложно. Но с нашей точки зрения соревнование, на которое ушёл почти годовой бюджет вашего гигаполиса, - полностью за пределами логики – нашей логики. Мы... я лично не могу понять, почему вы это делаете. Хиджун задумался. Он думал несколько минут, молча водя взглядом по джунглям за спиной Химчана. Химчан его не торопил. - Я боюсь, что не смогу объяснить это, - наконец сказал Хиджун. – Пожалуй, вы слишком рациональны, и моих слов не хватит. - Тогда, быть может, вы покажете? Химчан произнёс эти слова и сглотнул. Никто не запрещал им использовать телепатию на землянах, тем более, с их разрешения. Но он не думал, что вопрос окажется настолько важным, чтобы Химчан просто понял своё задание, с которым его отправили на Землю, - настолько важным, что он попросит землянина о такой услуге сам. Хиджун пожал плечами. - Как хотите. Как это работает? Прикосновением? Не дожидаясь ответа, он протянул Химчану ладонь – осторожно, стараясь не потревожить растения. Химчан взял его руку. Глазами наблюдателя помещение, в котором он находился, выглядело очень мрачным и скучным. Эта металлическая коробка называлась Залом заседаний Малого Совета. Весь Малый Совет был там: во главе стола, радом с наблюдателем, нахохлившийся Председатель Ын Дживон, по обе стороны от них – остальные члены Совета, ещё менее интересные наблюдателю. - Пункт 2 Повестки Заседания, - объявил секретарь.- Внесение поправок в Хартию Нео-Сеула. Удаление положений, касающихся запрета гиперпространственных гонок. Предложение внесено Председателем Ын Дживоном. Все члены Совета посмотрели на Председателя, на лицах было неприкрытое осуждение. Наблюдателю было его даже жалко. Не вина Ын Дживона, что так выходит. Ничьей вины там нет. А самое печальное, что и спасения тоже. - Все аргументы в защиту моего предложения вам известны, - как полагается, взял слово инициатор поправок. – Среди населения очевидны признаки недовольства, и как бы мы ни латали все наши дырёшки, выполнить все их запросы нереально. Толпу надо не успокаивать, а отвлекать. - Хлеба и зрелищ? – уточнил кто-то. - Именно так, - недовольный тем, что его перебили, буркнул Дживон. – Далее: я не открою для вас Америки, если скажу, что на данный момент гипергонки полностью контролируются небезызвестными нам криминальными группировками. Всем известно о тотализаторах, некоторым даже не понаслышке – да, Советник, я в курсе. Это огромная махина, которая уже работает, - безо всякого контроля с нашей стороны. Ни запрет, ни операции по закрытию их баз по сути ничего не дали. - Да, Председатель, расскажи нам про то, каких размеров откаты получает начальник полиции с каждого такого псевдорейда, - ядовито сказал один из Советников, тот самый, которого Дживон попрекнул участием в тотализаторе.- Помнится, когда я предлагал зачистки в полиции, ты деликатно отмолчался. - Помогут твои зачистки? – огрызнулся Председатель. – Наша полиция гнилая насквозь, и с какого конца её ни чисти – ничего не изменится. - Поэтому лучше всё позволить и умыть руки? И волки сыты, и лицо сохранено? – вклинился в разговор кто-то ещё. - Чьё лицо? – к перепалке подключались всё новые и новые члены Совета.– Если никто не решается, я скажу: вся эта затея с легализацией преследует одну-единственную цель. Эта цель зовётся Чо Кюхён. И нужно это всё только одному из присутствующих. Перепалкой, на самом деле, это уже назвать было сложно. Глазами наблюдателя отлично было видно, что это была атака «все на одного». Сам наблюдатель терпеливо ждал, когда все аргументы будут высказаны. «Давай другим высказаться первыми»,- думал он. - «Это даст тебе преимущество». - Ты, если мне память не изменяет, раньше был яростным противником гонок, - добавил пороху в огонь следующий голос. – Что передумал? Поприжало? - Я был против, потому что они опасны. И сейчас против! И ты будто не знаешь, что я против шашней Кюхёна с братвой? – сквозь зубы процедил Дживон, его аргументы заканчивались. – Но если с этой заразой невозможно бороться, значит, надо принять её и довести до ума. Его не дослушали. Советники бросались обвинениями – уже не новыми, а просто перефразированными и не всегда изысканно. - Вот ума нам как раз и не хватает... - Делишки свои прикрыть... Наблюдатель понял, что настало время вмешаться. - Господа! – негромко, но твёрдо произнёс голос Мун Хиджуна. Споры стихли почти мгновенно. – Господа, давайте обойдёмся без излишних эмоций. Председатель предложил очень неплохую идею, которая, действительно, может если не решить, то хотя бы на время нейтрализовать целый ряд наших проблем. Речь идёт, конечно же, не о полном уничтожении преступности – мы знаем, что это невозможно, и давайте быть честными – мы с вами и сами уже повязаны со всеми известными нам структурами. Мы не можем легализовать продажу наркотиков, не можем признать законной проституцию. Гипергонки – это наименьшее из зол, и они могут быть по-настоящему прибыльными – если с тех же самых упомянутых здесь тотализаторов в бюджет пойдут налоги, это уже будет огромным подспорьем в нашем с вами непростом деле. И не забывайте, что именно гипергонки пользуются популярностью у беднейших слоев населения. Дайте им возможность наслаждаться ими часто, дешево и легально – нео-сеульцы позабудут о росте цен и безработице. Малый Совет молча слушал его. Они всегда охотно его слушали, потому что наблюдатель умел принимать решения, на которые они редко бывали способны. - Начинать голосование? – робко уточнил секретарь, когда молчание затянулось. - Прежде, - поднял руку наблюдатель, - я хочу выступить со встречным предложением. Одновременно с легализацией предлагаю учредить нео-сеульские соревнования по этому виду спорта. Малый Совет зароптал. - Это уже чересчур, - сказал кто-то. – Это означает соревновательные базы, техподдержка, трансляции, в конце концов, - и всё за счёт бюджета? Это никакими налогами не отобьёшь. - А пусть братва платит, - пробурчал Ын Дживон. – Их доходы, их выгода. Пусть создадут общак, или как это там у них зовётся... - Братва за всё не заплатит, - мягко осадил его наблюдатель. – На данный момент это им не настолько выгодно, как ты думаешь. Но я считаю, что уложиться реально. Я готов всю математику взять на себя. Решение было принято единодушно. Потом они сидели вдвоем в опустевшем Зале заседаний: наблюдатель и Председатель. По лицу Ын Дживона было видно, что он не так уж и доволен. - Что? – участливо спросил его наблюдатель. Наблюдателю нравился Ын Дживон, и они могли бы быть ближе, если бы оба не были одиночками – каждый по своим причинам. - Дурацкое ощущение, что я опять всё провалил. Наблюдатель усмехнулся. - Но решение-то принято. Они поддержали твою идею. - Не мою, - сказал Дживон. - Это не я придумал, Хиджуни. Это ты придумал. И развёл меня кинуться грудью на амбразуру. И от этого паскудно делается. - Ты мог отказаться, я тебя не заставлял. - Ага, - пробормотал Дживон.- Но если бы мы сделали наоборот – ты предложил, а я поддержал, - эффект был бы не тот, правда?А идея ведь, и правда, хороша. Большая такая, красивая заплатка. Они помолчали. - Скинут они меня... – наконец сказал Дживон. - Не ной, не скинут, - уверенно пообещал наблюдатель. - Откуда такая уверенность? - Не скинут, потому что я этого не хочу. - Да ну, - усомнился Дживон. – Ты ж спишь и видишь погреть задницу в моём кресле! И наблюдатель подумал, что не дай бог Ын Дживону когда-нибудь узнать, что он видит, когда спит. - Дживони, ты даже не понимаешь, что ты единственный из них всех, кто не опустил рук, - сказал он вместо ответа. Ын Дживону не шла кривая ухмылка,появившаяся на его лице, наблюдателю она не нравилась. - Я-то не опустил? – переспросил Дживон. – Я забил на всё в свой самый первый день в должности, когда просканировал отчётность этой богадельни. Они снова долго молчали. - У меня азалия умирает... – наконец задумчиво сказал наблюдатель и вздохнул. - И что? – спросил Дживон, даже не поворачиваясь к нему. - Последняя азалия в мире. Умирает, и я не знаю, как её спасти. - И что? – чуть настойчивее спросил Дживон, горько усмехаясь. Наблюдатель знал: Дживони всегда была непонятна любовь Советника Мун Хиджуна к растениям. Он родился и вырос на планете без флоры, ему коллекция Хиджуна напоминала барахло в антикварной лавке: бесценная, но бессмысленная. Но Дживон мог понять его острое чувство привязанности к чему-то, его ностальгию по несбывшемуся, которой так или и иначе болели они все. Наблюдатель вздохнул ещё раз. - Наверное, ничего, - пожал плечами он. – Ничего. - Вы всегда видите больше, чем вам хотят показать? – спросил Хиджун. Он не был растроен или зол, но искорка грусти прозвучала в его голосе. - Это с непривычки, - заверил его Химчан. – Если бы вы общались с телепатами постоянно, вы научились бы контролировать свой поток сознания. - Да... да... дело привычки, - пробормотал Хиджун. – Мы, земляне, легко ко всему привыкаем... Вам стало понятнее? На самом деле, Химчан понял даже больше, чем ожидал. - Да, благодарю вас, - ответил он. – Правильно ли я понимаю, что вы оказались правы, когда рассуждали о выгоде легализации гонок для кланов? В тот момент это, действительно, было не совсем в их интересах. - Да, - кивнул Хиджун. – В тот момент – да. В тот момент сложно было просчитать, что они повернут всё в свою пользу и только укрепят свою власть. - И всё же вы это знали уже тогда, - Химчан опустил взгляд, потому что его следующие слова не очень вязались с заданием и с тем, зачем он устроил эту встречу: - Советник, у меня есть ещё один вопрос. Мы внимательно изучили историю вашей планеты и, конечно же, не могли не заметить, что люди, подобные вам, встречались в политике очень часто. Но я не могу понять... скажите, почему вы выбрали такую роль? - Серого кардинала? – усмехнулся Хиджун. – Есть такие люди, которые умеют управлять, и я льщу себя надеждой, что принадлежу к их числу. Но некоторым таким людям излишняя публичность в тягость, они предпочитают оставаться в тени. У вас на Мато такого не бывает? На Мато бывало всякое. - На Мато управляющие не являются публичными личностями. Хиджун понимающе кивнул: - Что ж, наверное, это и правильно. - Вы так думаете? – чуть быстрее, чем следовало, спросил Химчан. Он никогда не обсуждал приказов и никогда не сомневался в том, что происходящее на Мато правильно. А теперь – после слов Мун Хиджуна – усомнился. - Знаете, почему я не против колонизации, коммандер? – ответил вопросом Хиджун. - Я верю в разум. И я верю, что Мато вернёт его на нашу планету. - Почему вы в это верите? - Всё свидетельствует о том, что ваша цивилизация гораздо более развита, чем наша, - развёл руками Хиджун. – Ваша продолжительность жизни составляет тысячелетия, вам доступны космические путешествия на расстояния, которые не были доступны землянам даже в период расцвета космонавтики. И вы – гуманоиды, вы подобны нам. Разве же этого недостаточно? Я верю в то, что вы сможете помочь Земле. Если это означает колонизацию, то по мне это не самая высокая цена. Химчан не хотел отвечать, но почувствовал, что это необходимо. - Не самая, - сказал он. - Коммандер, у меня тоже есть один вопрос к вам, - продолжал мучать его Хиджун, сам мучаясь не меньше. - Скажите... скажите, если вам позволяют ваши полномочия: решение о колонизации уже принято? Или цель вашего визита – собрать информацию для принятия этого решения? - Решение уже принято, - сказал Химчан, и ему стало очень нехорошо, как будто бы он соврал. Хотя он не сказал ни слова неправды. *** Ёнгуку и Зело пришлось проделать самый большой путь даже просто, чтобы добраться до места выполнения задания. По всё ещё не ясной команде причине, запрашивая данные о гигаполисе Нео-Сеул, Химчан особое внимание уделил гиперпространственным гонкам. Он (а вместе с ним и команда) внимательно изучил всё от и до: историю гонок, названные нео-сеульскими СМИ ключевые причины их легализации (разброс был от политики до личных интересов Председателя Малого Совета), регламент соревнований и, конечно же, гонщиков, вышедших в финал, — ведь матонианцы прибыли как раз под занавес. Особо пристальное внимание коммандера досталось на долю двух гонщиков из клуба DSP. В финал вышли оба, и это означало, что клубу придётся выбрать одного. Правила соревнований, утверждённые Малым Советом, были неумолимы: один клуб — один финалист. Всё указывало на то, что DSP выберут И Джеджина, хотя бы и потому, что его квалификационный результат был лучше, чем у Ким Джедока. Но были и другие — старые, «неофициальные» - результаты, хранившиеся на полулегальных клановых серверах. Ким Джедок, в целом, ничуть не уступал И Джеджину. А другие, ещё менее официальные ресурсы этих серверов говорили ещё больше: между Ким Джедоком и И Джеджином была крепкая связь, которая на земном языке называлась «дружбой». Они знали друг друга с детства, вместе стояли у самых истоков этого экстремального спорта, так полюбившегося нео-сеульцам, вместе игнорировали тот факт, что совсем недавно гипергонки были запрещены законом. Зело безоценочно изложил эти факты. Лейтенант Ёнджэ высказал предположение (исходя из всего того, что он узнал о землянах), что сложившаяся ситуация может вызвать напряжение между «друзьями». Капитан Тэхён заметил, что земляне предпочитают конфликты мирному сосуществованию. Все молча подумали о том, что, должно быть, не так уж и велика разница между жителями Земли и Мато. Сержант Чоноп сказал самое верное, хоть и удивительное для матонианцев: без обоих гонщиков в финале земляне вряд ли получат от гонок такое же удовольствие. Ёнгук тогда промолчал. Он учился у Зело не давать оценок — не давать оценок землянам, которых он даже и не стремился понять. Он не знал и не думал о том, почему это так интересно коммандеру. Полковник Ёнгук не обсуждал приказов. И вот коммандер отправил его на поиск ответов на неизвестные ему вопросы. Ёнгук должен был отыскать штаб клуба DSP и найти хотя бы одного из двух гонщиков. Далее его задание не отличалось от заданий остальных членов команды. Уже у тренировочной базы DSP, куда его без труда направил Зело, Ёнгук узнал, что по совпадению задание вывело капитана Тэхёна туда же. Ёнгук увидел его издали, уже когда покидал это место, и, конечно же, не стал привлекать его внимания. Полевые агенты никогда не открываются другим агентам во время выполнения задания. - Итак, дилемма разрешилась, - сказал Ёнгук Зело, когда они направились дальше — теперь уже в клуб C-JeS и теперь уже зная то, что Нео-Сеулу предстояло узнать лишь наутро. - Ты согласен? - Суть дилеммы, полковник? - безразличным, механическим голосом спросил Зело. - Эти двое оба хотели в финал, - послушно пояснил Ёнгук. - Теперь в завтрашней гонке будут участвовать оба. - Есть ещё дилемма, - подсказал Зело. - Конечно, и она тоже разрешилась, - довольно согласился Ёнгук. Беседы с Зело всегда оставляли его довольным. - Ни один из гонщиков C-JeS, клана, с огромной скоростью наращивающего силу и влияние, не квалифицировался. А им, как следует из всего, что мы узнали о землянах вообще и нео-сеульцах в частности, было делом принципа оказаться в финале. Они нашли самое рациональное решение своей проблемы. И более того, с И Джеджином их шансы на победу и, соответственно, дальнейшее укрепление власти, возросли до максимума. Это ведь идеальное решение, как ты думаешь? - В эти дилеммы вовлечено слишком много существ, способным на высшую нервную деятельность, - парировал Зело. - А ты не даёшь этому оценок, - кивнул Ёнгук. - Но это кажется мне очень логичным. Или я чего-то не понимаю? - Полковник Ёнгук способен на высшую нервную деятельность. Полковник Ёнгук может попробовать дать оценку сам. Зело потребовалось немного времени, чтобы вычислить тренировочную базу клуба C-JeS. Путь пешком должен был занять ещё время — по земным меркам. Полковник Ёнгук не считал его, оно было несоизмеримо мало по сравнению с тем, сколько они добирались до Земли. Но оно было. Мёртвые небоскрёбы, буро-фиолетово-синюшно-коричневая чернота неба над ними скрадывала очертания заброшенных высоток. Ёнгук начинал задаваться вопросом, как Нео-Сеул выживал и оставался мало-мальски значимой точкой на карте этой планеты, если он погряз в такой разрухе? Мёртвые улицы города, столь не похожие на улицы городов Мато, скорее напоминали пустыню. Пустыню... Пустыни Мато были похожи на пустыни Земли, и в то же время они были разными. За последние десятки тысячелетий они разрослись вширь и теперь занимали около 60% поверхности их планеты, практически выживая матонианцев. Ёнгук пересёк без преувеличения все пустыни Мато — пешком, один на один с собой, песчаной бесконечностью и Зело, неизменно сопровождавшим его на всех заданиях. Мато постепенно стала планетой больших городов: маленькие населённые пункты не выживали, позволяя пустыне сожрать их. Песчаные озера становились морями, а теперь уже были близки к тому, чтобы слиться в огромный океан. Ёнгук был специалистом по пустыням: его задания на Мато состояли в прочёсывании участков, где свирепствовали пустынные бури, и поисков выживших. Почти ни один из его рейдов не оканчивался успешно: стихии Мато успешно лидировали в борьбе со своими поселенцами. Но бывало, что ему везло, и Ёнгук находил... Обычного матонианца-горожанина не спасла бы ни жаропрочная экипировка, ни сотня миникондиционеров, встроенных в его костюм. Но Ёнгук не был обычным горожанином, он был солдатом и давно научился не замечать простейших неудобств. Ему было спокойно от того, что на полной мощности работали все уровни защиты от ультрафиолета и что где-то рядом, сканируя доступные участки пустыни, находился Зело. В этом спасательном рейде они прочёсывали саму крупную из пустынь Мато — именно она оказалась под самой ощутимой прорехой в атмосферном слое планеты и именно она была самой убийственной. Они были уже у самого края пустыни, Ёнгук уже ловил себя на нетерпеливом желании скорее выбраться из пекла, когда они набрели на почти уже погребённый песком городок. Даже Ёнгук мог его не заметить — останки поселения, незаметно торчащие из-под груды песка, они обнаружили благодаря сканерам Зело. Там не было жизни. Опытный Ёнгук мог распознать её почти интуитивно, но этот город был мёртв. Именно поэтому столь неожиданным было то, что в этих потерянных среди песка развалинах они нашли одно живое существо. Под палящим солнцем, по неровным барханам из ядовитого серо-жёлтого песка, Ёнгук в окружении блёклых теней двух планет-спутников, нависающих подобно всевидящему оку над Мато, шёл, ведомый больше своей интуицией, чем директивами Зело. Под слоем из песка, где-то в нескольких метрах над тем местом, что когда-то было центром этого городка, лежал матонианец. Маленький мальчик. Ёнгук подумал было, что он мёртв, но он чувствовал его дыхание, видел подрагивание его длинных ресниц — типичных для пустынных жителей защитников от песка. Позже оказалось, что мальчик даже был способен сам передвигаться. Именно ему достались последние запасы воды и пищи, которыми уже не смогли воспользоваться погибшие жители города. И, конечно же, окружающая жара его не пугала: он родился и вырос в пустыне. Но мальчик лежал, засыпанный песком, и не двигался. - Почему ты не ушёл? - спрашивал его Ёнгук. Мальчик должен был нормально себя чувствовать, не было ни единой причины усомниться в том, что его самочувствие было почти в порядке. - До края пустыни не так далеко! Ты бы дошёл! Все выжившие дошли бы! Почему?.. Это были не вопросы матонианского солдата. Матонианский солдат спрашивал бы о другом. Но Ёнгук спрашивал. Спрашивал, понимая, что что-то в его целях не соответствовало его поступкам. Мальчик сидел, прислонившись к плечу Ёнгука. Сам он бы не сел: Ёнгук заставил его принять это положение. - Никто не ушёл, - спокойно подумал мальчик Он не хотел даже просто шевелить губами и использовал телепатию. - Никто не собирался уходить. Это наш город, мы останемся в нём до конца. Жители городка оставались в нём до самого конца, когда буря, в соответствие со всеми прогнозами, сравняла его с песком. Они знали это, они этого дождались и умерли, спасая то, что невозможно было спасти. - До края пустыни несколько километров... - прошептал Ёнгук, забывая о телепатии. - Ты мог бы дойти. Это совсем рядом... Вашего города больше нет, все, кого ты знал, погибли... Ты мог просто побороться за свою жизнь: встать и дойти. Лишь несколько километров... Мальчик не смотрел на него. Он лежал на плече Ёнгука просто потому, что Ёнгук подставил своё плечо. Если бы не он, мальчик ждал бы, когда безжалостный и ненасытный песок проглотит его. - Зачем?.. - безразлично подумал мальчик, и его мысленный голос остро напомнил Ёнгуку голос Зело. - Мы умерли. Наша планета умирает. Зачем продлевать агонию?.. В ушах Ёнгука мерным стуком отдавалось эхо его собственных шагов по разваливающемуся на куски под ногами асфальту, которым были покрыты дороги умирающего города по имени Нео-Сеул. Вокруг него, невидимые обычному зрению, жили обычные нео-сеульцы, вопреки всему выживающие в заочно погребённом гигаполисе. Если полковник Ёнгук и задавал вопросы, то это были общие вопросы, на которых было лишь два варианта ответа: да или нет. Почему Ёнгук вспомнил эту историю с Мато именно сейчас?.. *** Как оказалось, на самом деле, Ын Дживон был совсем не против поговорить. Возможно, ему и не очень были нужны собеседники. Ёнджэ и не заметил, как получилось, что он уже слушал просто монолог. - Каждый клан приходится брать в расчёт, - рассказывал Дживон. - Я мог хотя бы надеяться на поддержку SM, хотя бы и из-за Кюхёни, а SM — это махина, мощь которой не осознаём даже мы сами. Но C-JeS я серьёзно не воспринимал. Они только набирают свои очки в межклановом раскладе, но амбиции у них серьёзные. И всё упирается в этот чёртов Циркониевый Грааль!.. Ни один из их гонщиков не квалифицировался, я-то думал, их это осадит. Но нет. Сегодня Ким Джеджун лично сообщил мне, что «этот вопрос решён». У них будет гонщик в финале. Гонщик, который имеет самые высокие шансы победить. Нелепо, да? Какой-то идиотский... даже не вид спорта, а тупая самоубийственная развлекуха... И именно она решит, как перераспределится власть кланов! Если завтра победит гонщик C-JeS... Лейтенант, как думаете, они берут пленных? Меня оставят хотя бы в Совете?.. Вопрос был риторический. Ёнджэ не знал и не мог даже предположить, а, значит, и не стал додумывать. На Мато фантазёры не пользовались уважением. - Кто придумал это правило: один клуб — один финалист? - спросил он. - Я, - мрачно ответил Дживон. - Думал, это хорошая идея. Думал, это их попридержит, вроде как силы уравновесит... В итоге это сыграло против меня. - В тот момент, должно быть, было сложно дать этому исчерпывающую оценку и предусмотреть все риски, - сказал Ёнджэ. Матонианцам слабо было знакомо понятие «утешения», но именно этим он сейчас и занимался. - А у вас всегда всё идеально и по полочкам? - сузил глаза Ын Дживон, нервно воспринимающий любые слова, которые ему казались жалостью. - Вы никогда не ошибаетесь? - А что вы называете ошибкой, Председатель? – осторожно уточнил Ёнджэ. - То же, что и все, - пожал плечами Дживон. – Или вы этому слову придаёте другое значение? Ещё сутки земного времени назад лейтенант Ёнджэ без каких-либо сомнений ответил, что у матонианских военных нет права на ошибки, а любая ошибка равна смерти. Но не всё было так однозначно — даже на их рациональной планете. - Был один случай, - задумчиво сказал он. - По дороге на Землю. - Так-так, - подбодрил его Дживон. - С превеликим послушаю. Ёнджэ не был уверен, что хочет об этом рассказывать, не был уверен, что об этом стоит рассказывать, - тем более землянину. Или ему как раз и стоило рассказать?.. - Где-то на полпути... - нерешительно начал Ёнджэ. - Там, где мы не ожидали никого встретить. Нам известны маршруты всех матонианских кораблей, их там не было. Мы встретили корабль какой-то неизвестной нам цивилизации. - Неизвестной? - усомнился Дживон. - Вы же небось всю Вселенную изколесили. Ещё остался кто-то, кто не имел чести? Вот этого, наверное, говорить Ын Дживону не следовало. У Ёнджэ не было запретов, но он чувствовал, что рассказывать о реальных масштабах матонианских колонизационных исследований не стоило. Но он сказал. - Мы вступали в контакт с тремя цивилизациями. Среди них не было ни одной гуманоидной расы, и мы не смогли найти общего языка. Мы просто мирно разошлись с ними. - Мирно разошись? Вот это вы молодцы, мы бы наверняка устроили войнушку на выживание. Слава богу, мы уже давно не летаем в космос, а то чревато... Ёнджэ не сразу ответил. Просто постарался пропустить сквозь и мимо себя эти слова. Они не вязались с его понятиями об общении с чуждыми цивилизациями. - Это были другие, - сказал он. - Мы не опознали их. Их корабль терпел бедствие, они застряли вдалеке от дома... вдалеке от какой-либо планеты, где они смогли бы отремонтировать корабль и запастись требуемым провиантом. Мы поймали их сигналы о помощи. - Предчувствую занятную развязку, - отозвался Дживон. - Вы решили им помочь, а они попытались вам накостылять? Ёнджэ замер. Он не понимал. Агрессия в ответ на попытку помочь?.. Впрочем, он изучал землян и их психологию. Да, наверное, для них это было нормально. И если позволить себе усомниться, то и матонианцам это тоже не было чуждо, только иначе. - Нет, - наконец ответил он. - Мы не помогли, у нас было задание. Мы летели на Землю. Мы могли остановиться и помочь, но мы не остановились. Потому что задание важнее всего. Дживон тоже замер. Сморгнул и замер. - И вы спокойно улетели, - резюмировал он. - Вы это считаете ошибкой? А скажите, только вас это беспокоит? Никто больше из вашей команды не усомнился, правильно ли вы поступаете? Никто из команды не обсуждал приказы, тем более друг с другом. - Не знаю, мы не обсуждали этого. Но сейчас, когда вы спросили, я поймал себя на мысли, что никто из команды не вёл себя, как обычно, - тогда. Знаете, я думаю, что... что тем же вопросом, что и я, задались тогда все. Даже полковник Ёнгук, хотя он лучше всех контролирует свои эмоции и мысли. Он даже позволяет себе иногда быть более... более «живым» - по земным меркам... Он знает, что это никогда не сможет повлиять на исполнение им его задания, поэтому может себе это позволить. Но даже он тогда вёл себя иначе. Вы правы: мы все усомнились. Ын Дживон странно менялся в лице, глядя на лейтенанта Ёнджэ. - Ой, ну вы и зверюшки любопытные... - в конце концов сказал он. - И вы ещё будете тут колонию свою создавать... Да у вас же яйца ещё меньше, чем у нас! Какой-то неизвестный вам корабль с неизвестной вам планеты терпит бедствие, а у вас задание. Любой рациональный землянин, знающий цену своей работе, ни на секунду бы не усомнился и пролетел бы мимо, и никакая бы совесть его не мучала! А вы — машинки безымоциональные — усомнились! Вели себя, не как обычно... Ой, зверюшки... Я начинаю чувствовать себя сверхчеловеком на вашем фоне. Ёнджэ молчал, но не потому что его хоть сколько-нибудь задела насмешка над его командой, скорее, его удивило мнение Дживона о его собственных соотечественниках. - Председатель, вы так не любите людей? – наконец спросил он после нескольких тщетных попыток переформулировать вопрос, так чтоб он был менее резким. У него не получилось, но и Ын Дживон не нуждался в изысканной учтивости. - Не люблю, - согласился он. – Люди мелки, расчётливы и ужасно раздражают. - Абсолютно все? Он поймал Дживона врасплох лишь на мгновение. - Нет, не все, - согласился он. – Но абсолютное большинство. Я иногда подумываю, что Хиджуни не такой уж и псих, что любит лишь свои растения. Он ведь помешан на своих ископаемых цветочках, знали? Наверняка знали, вам же всё о нас известно. А я вам скажу: знаете, в чём преимущество растений перед людьми? Их значительно меньше. И Ёнджэ внезапно для самого себя подумал, что следуя этой странной логике, матонианцы должны были любить самих себя – ведь их осталось гораздо меньше, чем песка в постепенно захватывающих планету пустынях. А, может быть, на самом деле, они себя и любили, как, на самом деле, любил людей Ын Дживон. Земляне считали, что любовь может ранить, - такая мысль часто встречалась в их литературе. Для матонианцев эта мысль была странной, да и развлекательной литературы на Мато не было. И это всё было слишком путано и противоречиво даже для славящегося своей рациональностью лейтенанта Ёнджэ. - А так ли много на вашей планете осталось людей? - спросил он, даже не надеясь услышать ответ. *** - Хотите я вам расскажу, как дошёл до жизни такой? - Ким Джеджун исправно подливал себе, уже смирившись с тем, что Чоноп не допьёт и первую порцию. Будь это какой-нибудь нео-сеулец, это выглядело бы оскорблением, но для чужеземцев — как земных, так и инопланетных, - это было простительно. - Если вы расскажете, я послушаю, - ответил Чоноп. Джеджун на мгновение нахмурился, но потом опять, в очередной уже раз, вспомнил, кто перед ним. - Вы даже не стараетесь казаться заинтересованным, - с притворным укором сказал он. - У вас на Мато не принято быть вежливыми? - По меркам Мато я вежлив, - это прозвучало так, будто Чоноп пытался оправдаться. Но Чоноп не знал, так ли это на самом деле. - Да не волнуйтесь, всё нормально, - махнул рукой Джеджун. - В этой истории, и правда, нет ничего интересного. - Но мне, действительно, интересно, - признался Чоноп. - Для меня самого удивительно, насколько мне интересно. - Ну, надо же, - хмыкнул Джеджун. - Мне удалось вас заинтересовать? Польщен — иначе не скажу. - Могу я спросить вас? - сглотнул Чоноп. - Каково это — управлять мафией? Вот тут уже Ким Джеджун расхохотался просто до слёз. На то, что земляне снисходительно называли «ржач», сбежался чуть ли не весь персонал ресторана, и Джеджуну потребовалось около минуты, чтобы успокоиться и отпустить их с миром. - Простите, я опять сказал что-то не то? - печально спросил Чоноп, когда Джеджун смог вернуться в нормальное состояние для продолжения беседы. - Вы всё-таки единственный в своем роде! Ставлю миллион кредитов, что ваш коммандер в жизни бы не спросил о чем-то подобном, ну или по-другому бы поставил вопрос! - Джеджун с присвистом выдохнул и снова сменил тон на деловой: - Ну что ж, если вам это интересно, я расскажу. Управлять кланом — это наука, похожая на игру в шахматы. Вы знаете, что такое шахматы? - Да, - кивнул Чоноп. - Когда-то нечто подобное было и на нашей планете. Правда, у нас это была не игра, а что-то вроде тренажёра для ума. - У нас это тоже считается тренажёром для ума, - пожал плечами Джеджун. - Только мы ещё умеем от этого получать удовольствие... Когда ты стоишь во главе клана, ты должен видеть перед собой всю доску, знать положение, сильные и слабые стороны каждой пешки. Ты должен просчитывать свои шаги на десятки ходов вперёд. И, если надо, ты должен уметь жертвовать фигурами — вплоть до самых сильных. Джеджун взял паузу, многозначительно глядя в глаза Чонопу, и тому вдруг показалось, что Джеджун ищет одобрения или хотя бы любой оценки. - Да, иногда нужно жертвовать, - согласился он, несмотря на появившуюся в его сознании противоречивую мысль: правильно ли это, когда в жертву приносятся существа, подобные тебе. Сержант Чоноп не имел нужды обманывать себя, как это делали некоторые другие члены команды. Он признавал, что на Мато так и поступали. И он мог понять, что на Земле, похоже, тоже. И почему-то живущий «по понятиям» землянин Ким Джеджун спрашивал его одобрения. И почему-то матонианцу Чонопу всё казалось, что в этом скрывается какая-то каверза... но она была ему недоступна. - Самое важное — никогда не показывать свою слабость, - продолжил Джеджун. - В клане и за его пределами — везде одни хищники, они только ждут, когда ты проявишь слабину, нерешительность. Им нельзя давать даже малейшего повода. Надо быть жёстким, а иногда и жестоким. - Это очень мрачно звучит, - признал Чоноп. - Будто бы ваша жизнь целиком построена на постоянном напряжении. Неужели у этого нет приятных сторон? - Ну, почему же, есть и приятные, - усмехнулся Джеджун. - Все радости жизни: женщины, наркотики... - Вы не принимаете наркотики, - не сдержавшись, перебил его Чоноп. Это было слишком очевидной ложью, и он смог не перебить. - Вы всё о нас знаете, да? - ухмыльнулся Джеджун. - Но вот женщин я принимаю: тут не поймаете. Чоноп и не собирался. И он всё ещё не понимал, что такое «шутка». - Но это не то, за что вы цените своё положение, - сказал он. Джеджун влил в себя целую порцию токсичного напитка, прежде чем ответить. - Между нами, сержант, больше всего мне нравится быть великодушным – можете посмеяться, разрешаю. Не смешно, да? Увы, к сожалению, всегда быть таким просто опасно для здоровья. Если меня подводят, я должен наказывать. Чем сильнее меня подвели, тем суровее должно быть наказание. Великодушие в таких моментах подобно слабости, а на слабость я не имею права. Только не говорите никому из моего клана! - Я не думаю, что кто-то из них будет спрашивать меня об этом, - признался Чоноп. В этот раз Джеджун всё-таки сдержался. - Да я пошутил... Или вы шуток не понимаете? - Нам сложно их идентифицировать. Это слишком специфичный способ передачи информации... Джеджун закатил глаза, а потом посмотрел на Чонопа едва ли не с нежностью. Этот инопланетный мальчишка, который, если верить слухам, был раз в сто его старше, был таким занятным!.. - Вы можете мне по дружбе открыть эту страшную тайну? - спросил он. – Почему вы оказались в Нео-Сеуле? Что вашего коммандера так здесь заинтересовало? Или это вы тоже не знаете? Чоноп не знал этого выражения, ему понравилось, что между ним и Ким Джеджуном – «дружба». - Я не знаю точной причины, но я знаю, что коммандера очень заинтересовали гонки. Он специально хотел попасть на завтрашний финал. - М-м-м... – задумчиво кивнул Джеджун. – Стало быть, вы будете свидетелями моего триумфа. Вернее, триумфа моего клуба, конечно. - Но гонщик C-JeS не квалифицировался, - не понял Чоноп. - Один из наших гонщиков не квалифицировался, - поправил его Джеджун, не в силах скрыть самодовольства . – Мы нашли другого. Завтра от C-JeS в гиперпространство выйдет И Джеджин. Слышали про него? Это лучший гипергонщик Нео-Сеула, за одну ночь наши шансы на Грааль выросли с нуля почти до ста. - «Почти», - кивнул Чоноп. – «Почти» ведь не считается? Разве не так говорят на вашей планете? Джеджун помолчал, самодовольство медленно покинуло его лицо. Потом он без особого энтузиазма кивнул. - Не поспоришь... – неохотно согласился он. Чоноп смотрел на него и думал о том, может ли одобрить или осудить поступки этого землянина, который назвался его «другом». - Получается, тот прежний гонщик подвёл вас? - спросил он. - Подвёл, - кивнул Джеджун, не сводя с него взгляда. – Можете задать вопрос, что у вас на языке. Нет, он средней руки гонщик, у него было мало шансов. Мне не пришлось делать того, о чём вы думаете. Но Чоноп думал уже не об этом. - У вашего нового гонщик «почти» все шансы. Если завтра ... – начал он и не договорил. Джеджун снова выпил. Чонопу показалось, что токсины не очень ему помогали, скорее, наоборот. - Вы мне, правда, нравитесь, - сказал Джеджун. – Жаль, что вы улетаете. Хочется сделать вам прощальный подарок. Хотите, я вам дам слово? Как глава клана. Вы ведь не заинтересованы в результатах гонок? - Мне неизвестны причины, по котором результаты гонок имели для нас значение, - ответил Чоноп. Он думал о подарке. На Мато подарки не были приняты. - Тогда пообещайте, что никому не расскажете. - Я не знаю, о чём вы говорите, но я буду обязан рассказать о нашем разговоре коммандеру. Джеджун цыкнул. - Я думаю, ваш коммандер не будет ходить по Нео-Сеулу и трепаться направо-налево. Я хочу вам дать слово: завтра, если И Джеджин не победит, я вам обещаю – ему ничего не будет. Вам ведь это важно? Это и будет мой подарок. Чоноп улыбнулся. - Мне кажется, это подарок не мне, а вам самому. И у меня нет причин запретить вам сделать себе этот подарок. - Господи, как же с вами сложно! – пьяно рассмеялся Джеджун. – Или, наоборот, слишком просто... И что вас так невзлюбило это быдло? Мы всё-таки ужасно нелогичны. Мы, земляне, всё ищем, кого бы поненавидеть. Было время — в «фаворе» были британцы. Слышали про это? «Понаехали — понаоставались, топитесь вместе за своими островами». А сейчас развлечение куда получше, сейчас прилетели вы, и в вас можно видеть гораздо большую угрозу, чем в этих несчастных англичашках. Но вот я не хочу ненавидеть вас. Я считаю, что с любым можно договориться – будь то гонщик, член Малого Совета или инопланетянин. А если можно договориться, то можно и сосуществовать, а то и сосуществовать взаимовыгодно. - Я слышал, у вас есть такое выражение: «Любого можно купить». – задумчиво сказал Чоноп, а потом сам почти смутился, потому что заподозрил, что снова ляпнул лишнее: – Но, наверное, мне не стоило этого говорить... - А вас разве можно купить? – недоверчиво усмехнулся Джеджун. Чоноп задумался. Его никто никогда не покупал, он исполнял приказы, не задавал вопросов. Никто никогда не предлагал ему и не называл цен. - Нет, - задумчиво и серьёзно ответил он. – Я не знаю, что вы могли бы мне предложить. - Вот и я не знаю, - игриво подмигнул ему Джеджун. Он уже окончательно перестал чувствовать границу между собой и Чонопом. Матонианец казался ему самым обыкновенным парнем, которого можно было встретить на нео-сеульских улицах. И поэтому ему показалось совершенно нормальным спросить: - Вы думаете, что я приношу больше вреда своему городу, чем Малый Совет? В его вопросе звучали едва различимые тоска, грусть. Их можно было бы и не заметить. - Нет, не думаю, - искренне ответил Чоноп. – Я не даю оценок, я всего лишь исполняю приказы. - И вы совсем ничего не чувствуете? Чоноп даже не стал думать. Ему ставили это в недостаток, на Мато его считали едва ли ущербным. Но он ничего не мог с этим поделать и теперь понял, что, кажется, и не хотел. - Я чувствую, - кивнул он. – Я чувствую, что вы не злой человек. Даже если вы приносите вред, вы делаете это не со зла. - Да, - вздохнул Джеджун. – Вот этого я точно ни от кого и никогда здесь не услышу...