Убийство в Хогвартс-экспрессе

Неожиданно в конце коридора послышался крик. Все трое незамедлительно устремились туда, остановившись почти у самого тамбура. — Что случилось? — быстро спросил Гарри у продавщицы сладостей. Вместо ответа волшебница указала на комнату в стене вагона, о существовании которой Поттер и не подозревал. На полу, освещённая лампой, лежала волшебная палочка. — Ваша? — для порядка осведомился Рон, хотя и он сам и Гарри с Гермионой, уже догадывались о её настоящем владельце. — Нет, что вы, — отрицала продавщица. — Я оставила свою дома, как только начала работать здесь, — добавила она, поразив этим заявлением всех троих. — Больше двух веков не использовать волшебную палочку, — удивлённо прошептала Гермиона, и Гарри почувствовал ещё большее тепло от древка своей. Он не представлял, как волшебник может жить без этого необходимого в мире магии орудия. То легкое, едва ощутимое и невероятно приятное покалывание, похожее на разряды тока по коже, дарило свободу и словно вдыхало новую жизнь стоило произнести заклинание и сделать пасс. Аналогов этому восхитительному чувству не существовало во всей вселенной. — Поэтому вы кричали? — решил уточнить Поттер, возвращаясь в реальность. —Да, — смущённо призналась она. — Наверное, это всё нервы, но я действительно испугалась. Уверяю вас, никакой палочки здесь не было в час дня. — Всё хорошо, мы вам верим. В вашей реакции нет ничего странного после всего, что вам пришлось сегодня пережить, — успокоила её Гермиона. — Скажите, это ведь служебное помещение? Продавщица утвердительно кивнула. — В каждом вагоне есть комната, где хранятся товары, — объяснила она. — Сладости всегда быстро заканчивались, и неудобно было каждый раз перемещаться в вагон персонала, поэтому отдел магического транспорта помог немного изменить поезд, добавив это помещение. Его невозможно открыть без специального ключа. Их всего два: один у машиниста, а второй был всё время со мной. «Однако убийцу это не остановило», — мимоходом подумал Гарри, занявшийся обследованием помещения. Внутри оно отдалённо напоминало купе, но вместо диванчиков у стен покоились длинные шкафы, уставленные разноцветными коробочками со всевозможными угощениями, а у окна вместо столика стояла ещё одна тележка. Фотографий, висевших в других купе, также не было, вместо них одиноко висели старинные часы с изящными стрелками. Позже Поттер вновь проверил тамбур, но не нашёл никаких следов. Вернувшись к остальным, он аккуратно поднял чёрную палочку Лестрейнджа, вокруг которой Гермиона создала защитный барьер, и применил «Приори Инкантатем». Один за другим в невидимый купол врезались малахитовые лучи, к счастью для присутствующих, не достигшие целей. — Это действительно было «Диффиндо», двенадцать раз, — в замешательстве проговорил Рон, когда действие заклинания закончилось, и восхищённо продолжил. — Зря я сомневался. Зато ты, Гарри, был абсолютно прав с самого начала! — Брось, я сказал только про заклинание, точное количество ран назвала Гермиона, — поправил его Поттер. — Мы должны ещё кое-что проверить. С этими словами он резко закрыл дверь и, удостоверившись, что чары сработали, начал по очереди применять отпирающие заклинания. В его действия включилась и Гермиона, опробовав несколько заклятий департамента правопорядка и даже невыразимцев. Однако дверь, как не были точны и сильны пущенные заклинания, не поддавалась. — Бесполезно, заклинания здесь бессильны, — спустя десяток минут и почти тридцать заклинаний признала очевидное Гермиона, сокрушённо вздохнув. Продавщица сладостей самодовольно хмыкнула в духе «я же говорила». — Давайте я попробую, — засучив рукава, вмешался Рон, направив палочку на дверь. Гермиона, хоть и кивнула, мало верила в его успех. Но Уизли, начав с простой «Алохоморы», которую они даже не рассматривали из-за лёгкости выполнения, попробовал парочку заклинаний среднего уровня, в конце назвав отпирающее не высочайшего класса, но применяемое достаточно редко и использованное Дином для открытия купе Лестрейнджа. К немалому удивлению остальных, дверь подчинилась и отворилась. — Как ты догадался? — спросила изумлённая Гермиона, во все глаза посмотрев на мужа. — Перси как-то рассказал, что раньше это заклинание использовали как универсальное открывающее для объектов отдела магического транспорта, вот я и решил, что оно может сработать. Ещё когда Дин открыл купе Лестрейнджа, мне вспомнился этот факт. Я сразу подумал, что Аморэн, как мы полагали сначала, запер купе дверь куда более сложным заклинанием, и если она отворилась, среагировав на что-то другое, значит, этим же отпирающим заколдован специальный ключ персонала, — объяснил он. — Ты гений, — в сердцах воскликнула Гермиона, будто поменявшись с мужем местами. Тот отмахнулся, но не смог сдержать счастливой улыбки. Через несколько минут, проведя ещё один осмотр конца коридора и покинув оставшуюся в служебном помещении продавщицу, все трое направились к своему купе. — Подождите, а где же чёрная мантия? — спохватился Рон, вспомнив про ещё одну важную деталь. — Разве убийца не должен был оставить её там же, где и палочку Лестрейнджа? — Вряд ли. Признаться, я думал, что мы найдём её у одного из пассажиров, видевших преступника, — сообщил свои мысли Гарри. — Но ведь его, так или иначе, видели почти все, — сказала Гермиона. — Исключая меня и Молли, — поправил её Поттер. — Артура он атаковал «Депульсо», к Невиллу применил «Конфундус», Дин и Джордж оказались под действием «Оглохни», продавщицу сладостей при нас поразил оглушающим, Августу вытолкнул в купе, вашу ссору вызвал, судя по всему, «Ментальным контактом». При этом Анжелина видела его в своём купе, а Малфои заметили, как он возвращался обратно. На меня, скорее всего, он тоже наслал чары сна, но из-за моего блока на ментальную магию они не сработали в полную силу и прекратились раньше. Следовательно, мантию убийца должен был спрятать в купе миссис и мистера Уизли, чтобы навлечь подозрения на Молли, но он не смог бы сделать это незаметно, так как все разошлись по купе. Единственным доступным и свободным местом, исключая проверенное самое последнее купе, оставалось… — Наше собственное, — с ужасом проговорила Гермиона, и все вместе устремились к нему. За считанные секунды они добежали до своего купе, Гарри рванул дверь, и все вошли внутрь. Предварительная магическая проверка снова не дала результатов. — Проверьте полки, — скомандовал Гарри, и в ту же минуту послышалось ругательство Рона. — Он действительно был здесь, — сквозь зубы прошипел Уизли, протянув Поттеру сверток чёрной ткани. Гарри сразу же развернул его и осмотрел пуговицы на мантии. Одной не хватало, и Поттер приложил к ткани находку из купе Джорджа и Анжелины. Сомнений не было, пуговица была точно такой же, как и остальные на мантии. — В этот раз убийца решил не подписывать улику, — позже заметил он, не обнаружив бирок и инициалов. — А это что? — спросил Рон, подняв рукав мантии цвета воронова крыла, на котором красовалось яркое синее пятно. — Краска, — констатировала Гермиона, поближе рассмотрев указанный участок ткани. — Судя по текстуре и едва заметному сиянию, специальная для волшебных портретов. Наступила пугающая тишина. Гарри вновь прокручивал в голове показания Томаса, вспомнив, что Симус Финниган работал в отделе транспорта и вполне мог рассказать лучшему другу об одном отпирающем заклинании. Однако чёткая картина преступления с Дином в роли убийцы не желала до конца складываться в единое полотно. Поттеру снова почудилось, будто ему пытаются внушить совершенно неправильный расклад, заставив поверить в виновность друга. — Не может быть. Неужели убийца — Дин? — проговорил Рон, сложив два и два, но до конца не поверив в причастность Томаса. — Ты знаешь много художников в этом вагоне? — с отчаянием выпалила Гермиона. Ей самой, несмотря на все факты, это казалось абсурдом. — В том-то и дело, что он только один, — задумчиво проговорил Гарри. — Пойдёмте, нужно спросить у самого Дина. — Я не знаю, откуда здесь моя краска, — через несколько минут, запинаясь, проговорил побледневший, если так вообще можно было назвать получившийся оттенок кожи, Томас. — Клянусь, Гарри, я впервые вижу эту мантию. У меня пропал этот тюбик кобальта синего, могу дать магический обет, если требуется, — добавил он, показав краски, среди которых действительно недоставало цвета, обнаруженного на рукаве. — В этом нет необходимости, — прервал его Гарри. — Лучше скажи, когда именно ты заметил пропажу? — После того, как занял это купе, — немного успокоившись, ответил Дин. — Наверное, я потерял его, когда столкнулся в коридоре с Невиллом. Он мне помог всё собрать, но этот тюбик, должно быть, куда-то завалился, потому что когда я вернулся назад его нигде не было. — Мы тоже не видели его в коридоре, — подтвердила Гермиона. — Выходит, любой мог его поднять. «Или забрал сам Невилл», — мысленно прибавил Гарри. Ничего не стоило незаметно для Дина спрятать у себя краску, вот только стал бы Невилл так сильно подставлять Томаса, зная, что эта улика могла стоить тому свободы? Поттер был прочно уверен в обратном. Уходили они совсем не так, как покидали это купе после двух предыдущих бесед. Происходящее всё больше напоминало нелепый кошмар воспалённого мозга, сумевшего представить убийство в школьном поезде, преступника под личиной репортёра, а праздник, посвящённый победе в мае, организованным в снежном декабре. Вкупе с инициалами на платке, чудом оторванной пуговицей и пятном цвета моря на рукаве мантии убийцы всё это казалось выдумкой, сошедшей с детективных страниц, где преступником объявлялся дворецкий. Но ведь и мир магии когда-то казался Гарри сказкой, а происходящее в нём не поддавалось никакой логике. Значило ли это, что Поттер стал скептиком за стопками бумаг и официальных писем в кабинете главы Аврората, с карьерным ростом забыв саму работу следователя, суть которой не мог передать даже самый подробный отчёт? Нет, труп в купе оставался реальнее некуда, пассажиры были напуганы и ждали от него чёткого ответа, имени преступника. Была отобрана жизнь, пусть и настоящего чудовища, как говорили другие, но всё-таки жизнь, был нарушен закон. И только в его силах было восстановить справедливость. Зайдя в купе, Гарри сел на диван и достал из кармана пиджака блокнот с зачарованным пером. — Что это? Только не говори, что ты стал Ритой Скитер, — воззрился на него Рон, удивлённый необычной формой и цветом орудия для письма. — Новая разработка, специальный пергамент для расследования, — пояснил Поттер. — На самом деле ты частично прав, принцип действия схож с прытко-пишущим пером, только это в момент написания становится невидимым и фиксирует каждое слово допрашиваемого. — Так вот почему ты сам не вёл записи, как делал это всегда, когда мы работали вместе, — наконец-то понял Рон. — Да, большинство авроров предпочитают омут памяти, но мне этот способ кажется более удобным. — Что ж, тогда не будем тебя отвлекать, — пресекая возражения Рона, сказала Гермиона. — Думаю, нам будет лучше думать по отдельности, — объяснила она и подошла к двери. — Ну, если так нужно, — пожал плечами Рон, но задержался на пороге. — Вот, Гарри, держи шоколадную лягушку. Может, она поможет тебе так же, как и на первом курсе? — заговорщицки подмигнул он и последовал за женой, лишь махнув рукой на заявление Поттера о том, что у него уже есть одна. Гарри лишь усмехнулся и поднял палочку. Предварительно наложив на купе защитные чары, он досконально изучил записи в блокноте и, взяв перо, открыл чистый лист, нарисовав на нём круг, в котором ровным почерком написал: «Родольфус Лестрейндж». Ниже он изобразил ещё несколько кружков, в каждом из которых появились имена пассажиров вагона, исключая его собственное, Рона и Гермиону. Затем Поттер соединил стрелками подозреваемых с кружком Лестрейнджа, подписав над каждой мотив и возможность совершения убийства, а внизу указав алиби и столкновение или магическое воздействие убийцы на них. Наконец, изучив получившийся рисунок и изрядно нахмурившись, он прикрыл глаза, погрузившись в напряжённые размышления. Перед его взором разворачивались события преступления, похожие на воспоминания в омуте памяти, каждый раз происходившие по-разному, в зависимости от личности убийцы. Гарри распахнул глаза, встретившись с собственным отражением в окне. Все выстроенные версии казались ему слишком притянутыми, в каждой при детальном рассмотрении находилась парочка дыр. Появилось ещё несколько вопросов, ответы на которые он собирался найти прямо сейчас, поэтому покинул купе, на ходу разминая шею. В конце коридора, к несказанному везению Поттера, у окна стоял задумчивый Артур. Снежинки за стеклом отражались в его голубых глазах, сделав их совсем синими, настоящим льдом с застывшей рекой внутри, почти бесчувственными. Такими же игра света рисовала глаза остальных пассажиров экспресса, включая и самого Гарри. — Утром было так красиво: снег искрился, снежинки кружились, всё вокруг было спокойно, — проговорил мистер Уизли, стоило Поттеру подойти. — Как думаешь, почему буря налетела и разрушила прелесть зимы? — Наверное потому, что кто-то посчитал это ложью и решил её устранить во имя правды, — сказал Гарри, заметив, как вздрогнул Артур на последнем слове. — А может, как в «Придире» писали: «мозгошмыги не любят покой и часто устраивают катаклизмы». — Морщерогие кизляки, — поправил тот. — В этом журнале их обвиняют во всём. Гарри согласно кивнул и оставил мистера Уизли наедине с его размышлениями, при этом направившись в соседнее с собственным купе. — Гарри? — удивилась Молли, не ожидая его увидеть. — Миссис Уизли, можно я задам вам ещё один вопрос? Это не касается дела, — спросил Гарри, робко переминаясь на пороге. — Конечно можно, проходи, что ты стоишь, как не родной, — с упрёком покачала головой она. — Мы с Роном поспорили насчёт квиддича, — присаживаясь, объяснил он, вспоминая утренний разговор. — Вы не помните, с каким счётом «Гордость Портри» обыграли вчера «Сканторпских стрел»? — Наоборот, «Стрелы» выиграли с разрывом в десять очков, — исправила она. — Джинни вчера весь день возмущалась по этому поводу, я даже сделала радио громче, чтобы не слышать её комментариев. — Теперь вспомнил. Как я мог забыть? — удивился Поттер. — Вот что делает с волшебником любовь. Помните, как поёт Селестина Уорлок в «Котле, полном крепкой, горячей любви»: «Взъерошив шерсть и вздыбив мех и перья, любовь всех нас приводит в исступленье». Молли засмеялась. — Думаю, это обычная забывчивость в результате твоей напряжённой работы, — засомневалась она. — Но мне очень приятно, что ты помнишь мою любимую песню. Они перекинулись ещё несколькими фразами, прежде чем Гарри вернулся к себе. В купе он вошёл даже более мрачным, чем был. От невесёлых мыслей его отвлёк косой луч солнца, упавший на стол, будто знак свыше, осветив одиноко лежащих шоколадных лягушек. Поттер представил лицо преподавателя центра подготовки авроров, узнай тот о «профессиональных» методах ведения дела любимого ученика. Решив, что судьба и так достаточно помогала ему в жизни и глупо теперь пренебрегать её подсказками, он открыл шоколадную лягушку, вперившись взглядом в яркую карточку, позволив лягушке ускакать в заснеженную даль за окном. Сделав мысленно заметку не забыть спросить у производителей, обладает ли это угощение способностью давать вкладыш, необходимый в данный момент, он с удивлением разглядывал прямоугольную карточку, на которой была изображена безобразная волшебница, больше похожая на ведьму своей зелёной, жабьей кожей с преображённой дымком любовного зелья половиной прекрасного лица. Подпись внизу гласила: «Лаверна де Монморанси». Поттер, отойдя от шока, махом перевернул карточку и пробежал глазами по тексту о создательнице многих видов любовных зелий и о названиях самых известных. Затем, отложив карточку в сторону, он нетерпеливо раскрыл вторую шоколадную лягушку, да так и выронил бедное угощение, стоило ему увидеть изображение сияющего от радости перед «звёздным часом», как говорил он сам, Рона Уизли, удостоившегося почестей за «Уничтожение крестражей и последующее поражение Волан-де-Морта и совершение революционного переворота в Министерстве магии». Квакающая сладость, возмущённая таким обращением, прыгнула Гарри на руку, но он даже не обратил на это внимание, поражённый выпавшим вкладышем. Последняя деталь мозаики с громким скрежетом заняла прежде пустующее место. В тот же миг дверь купе распахнулась, и на пороге появились Гермиона и Рон. — Дело раскрыто, — предотвращая их вопросы, сказал Гарри. — Нужно сообщить остальным. Удивление, смешанное с восторгом, отразилось в глазах друзей. Глазах, будто изнутри посеребрённых вездесущим снегом.