***
— Рады, что вы выбрали нашу больницу! Надеемся, у вас больше не будет повода для обращения к нам! — радостно сказал дрон — белый блестящий шар, парящий в полутора метрах над полом. — Спасибо, — буркнул Бернард, обращаясь к дрону, хотя так и не понял, где находятся его «глаза». — Все? — спросил подошедший к Бернарду Доктор. — Готов лететь? — А у меня есть выбор? — Выбор всегда есть, — довольно холодно ответил Доктор. — Могу тебя, например, здесь оставить. Хочешь? — Нет. Полетели. ТАРДИС приземлилась, Доктор быстро вышел из нее и сразу же куда-то пропал. — О! Быстро вы! — воскликнул Нардол снаружи. — И трех минут не прошло! Видеть Нардола Бернарду не хотелось, и он решил не выходить из ТАРДИС. — Бернард! — крикнул Нардол, просунув голову в дверь. — Помоги мне, пожалуйста! — С чем это? — отозвался Бернард, не оборачиваясь. — С уборкой. Завтра в библиотеке детский праздник, а у нас такой бардак! Бернард не понял, о чем идет речь, но решил все-таки посмотреть, что Нардол имеет в виду. Он подошел к двери и выглянул наружу. ТАРДИС стояла в том же самом кабинете с той самой люстрой, а часы показывали десять минут двенадцатого. На полу была уже немного подсохшая лужа крови, а рядом с ней валялись пустые шприцы, ампулы и какие-то упаковки — Доктор улетел и привез с собой целую бригаду врачей, которым еле-еле удалось вернуть Бернарда почти что с того света. Бернард этого не помнил, потому что потерял сознание на полу библиотечного кабинета сразу после отлета ТАРДИС, а очнулся в больнице уже после того, как его вылечили. Нардол принес ведро с теплой водой. — Я соберу мусор, а ты вымой пол, — скомандовал он. — Почему не наоборот? — спросил Бернард. — Потому что у меня непереносимость человеческих биологических жидкостей, — совершенно серьезно ответил Нардол. Бернард провел в больнице месяц, и впечатление от случившегося у него уже немного притупилось. Сейчас же, стоя на коленях и отмывая от пола собственную еще не до конца свернувшуюся кровь, он отчетливо вспомнил, как Доктор его бросил, как он провел два часа в абсолютно беспомощном ожидании смерти, и с новой силой почувствовал злость и обиду. За все это время Доктор и не извинился, и не объяснил, почему он, оставив Бернарда, не вернулся за ним сразу же. Вернее, он пытался объяснить, говорил, что после взрыва временных гранат, да еще и направленных против далеков, сформировался такой вихрь, что ТАРДИС не могла материализоваться до тех пор, пока он, этот вихрь, хоть чуть-чуть не стихнет. Бернард во все это не поверил и считал, что Доктор выжидал целых два часа специально, чтобы проблема фиксированной точки решилась сама собой. Следующим вечером Доктор объявил, что они перемещаются в тысяча девятьсот тридцать восьмой год и будут жить в Оксфорде. У Бернарда никакого права голоса в выборе места и времени стоянки, естественно, не было.***
В Оксфорде Доктор моментально стал профессором Джоном Смитом, начал читать какие-то лекции, обзавелся друзьями-преподавателями и студентами-поклонниками. Для Бернарда же снова действовало правило тысячи шагов, но, если в Лондоне на этом расстоянии находились и магазины, и рестораны, и даже кинотеатр, то в Оксфорде были лишь мрачные лестницы, не менее мрачные каменные стены и какие-то древние хозяйственные постройки. Лишь один маленький проулок заканчивался старым потрепанным пабом, куда Бернард спустя два месяца разъедающей душу скуки устроился работать официантом. В тысяча девятьсот тридцать восьмом году Бернарду совсем не нравилось. Дело было не в бытовом комфорте, не в отсутствии друзей и знакомых, а в обычных людях, с которыми ему приходилось каждый день общаться. Бернард часто думал о том, что скоро им предстоит пережить самую страшную войну в истории человечества, потерять близких или умереть самим, и он, зная все это, никак не сможет им помочь. С каждым днем Бернард все больше задумывался об этом. А однажды в паб пришел молодой мужчина, заказал пинту пива, сел за дальний стол, достал несколько листов бумаги и принялся что-то быстро-быстро на них писать. Посетители приходили и уходили, а мужчина, полностью погрузившись в какие-то расчеты, досидел до самого закрытия. Бернард подошел к нему и тут понял, что его лицо ему чем-то знакомо. — Извините, сэр, мы закрываемся, — сказал Бернард. — Что? — рассеяно спросил мужчина, поднимая голову. — Я сказал, что мы закрываемся, — повторил Бернард, все еще пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека. — Кстати, мы с вами не знакомы? Мужчина вгляделся в лицо Бернарда: — Сомневаюсь. Алан Тьюринг, — представился он, подавая руку. — Только что приехал из США и еще не успел привыкнуть к местному времени. — Бернард Блэк, — ответил Бернард на рукопожатие и вспомнил, что читал биографию этого великого английского математика еще во время работы в книжном магазине. В книге было множество фотографий. — А, знаете, я никуда не тороплюсь, так что можете еще посидеть. — О! Спасибо! Мне в голову как раз пришла одна идея… Бернард не стал мешать вдохновению математика и отошел за барную стойку. Тьюрингу оставалось всего шестнадцать лет для творчества. И эти шестнадцать лет никак нельзя будет назвать спокойными: в них будет и война, и издевательства, и унизительное судебное разбирательство. Бернард подумал, что если кто и достоин спасения Доктором, то это такой ученый как Тьюринг, но уже знал, что Доктор ни за что так не поступит — логика Времени ни в коем случае не должна нарушаться.***
Как-то утром Бернард вышел из ТАРДИС, чтобы пойти на работу, и вдруг в коридоре столкнулся с высоким рыжеволосым парнем, одетым в дешевый твидовый костюм, который был на пару размеров больше, чем требовалось. — Извините! — парень схватил Бернарда за рукав пиджака. — Подскажите, пожалуйста, где кабинет профессора Смита? — А вы кто такой? — с подозрением спросил Бернард. — Я — студент! Говард Лайнус, — представился он. — Я много слышал о профессоре Смите, хотел бы с ним познакомиться и попасть в его группу! Говорят, он настоящий гений! «Ты даже не представляешь, насколько!» — подумал Бернард, показал юному восторженному Говарду кабинет Доктора и пошел в паб. Вечером того же дня, когда Бернард вернулся из паба, он увидел Доктора, сидящего за письменным столом. Перед Доктором стояла длинная бутылка, на четверть заполненная какой-то розоватой жидкостью. Каким бы странным ни было это предположение, Бернард мог бы поклясться, что Доктор сильно пьян и чем-то расстроен. — Доктор? Что случилось? — спросил он, взял стул и сел напротив. Доктор поднял на Бернарда мутные глаза: — Говарда убили, — тихо ответил он. — Кто? — Киберлюди. Я не успел! Опять! Не! Успел! — почти крикнул Доктор. — Здесь были киберлюди? — удивился Бернард. — Когда? — Бернард, не глупи! — громко сказал откуда-то появившийся Нардол. — Если бы здесь были киберлюди, ты бы об этом знал. Они были на космической станции. Очень далеко отсюда. — То есть Доктор утром познакомился с этим Говардом и тут же полетел с ним космос? — спросил Бернард. — Зачем? — Утром, да, — хмыкнул Нардол. — Они путешествовали три года. Говард был отличным спутником. Одним из лучших! — он сделал паузу. — А я говорил, что эти ваши внезапные приключения добром не кончатся! — воскликнул он, уже обращаясь к Доктору. Доктор никак на это не отреагировал. У Бернарда закружилась голова. — Почему убили его, а не…? — начал Доктор и осекся. — …а не меня? — закончил Бернард за него. Доктор едва заметно кивнул и потянулся к бутылке. — Оставь его, — проговорил Нардол. Бернард послушался и пошел в ТАРДИС. Ему нужно было время, чтобы как-то переварить только что услышанное.***
Бернард проснулся глубокой ночью и понял, что принял то решение, которое уже давно должен был принять. — ТАРДИС! — мысленно позвал он. — Да? — отозвалась она. — Доктор и Нардол здесь? — Нет, они еще не пришли. — Хорошо. Скажи, пожалуйста, ты можешь отвезти меня туда, куда я попрошу? Ну, как тогда, во время пожара? В один конец? — Могу. Но, Бернард… — Что? — Ты не сможешь долго жить без меня. — Я знаю. Я все обдумал и все решил. Кстати, о каком периоде времени все-таки идет речь? — Трудно сказать. Ты же помнишь о числах? Они каждый день разные. Может, ты умрешь сразу, может, проживешь неделю, а, может, и пару месяцев. Я так долго выправляла твою временную линию, что последствия этого трудно определить. — Зато это будет моя жизнь. Я больше не хочу жить на правах комнатной собачки, которая вынуждена регулярно посещать ветеринара. ТАРДИС задумалась. — И куда бы ты хотел отправиться? — наконец спросила она. — Домой. В Лондон. Май две тысячи седьмого года. Пусть это будет моя последняя весна. Высади меня возле «Лондонского глаза» — столько про него слышал, но так и не увидел. — Я тебя поняла. Двигатели заурчали всего на несколько секунд. — Приехали, — сказала ТАРДИС. — Первое мая две тысячи седьмого года. Шесть утра. Площадка возле «Лондонского глаза». Бернард почувствовал, что его ладони взмокли, а пульс участился. — Спасибо! — воскликнул он вслух, пошел к двери и осторожно открыл ее. Подсвеченный голубыми огнями «Лондонский глаз» был прямо перед ним. Зрелище было по-настоящему величественным. Бернард вышел из ТАРДИС и закрыл за собой дверь. Она не стала прощаться и тут же дематериализовалась.