Глазами любви.

      Я очнулась в очень странном месте. Хотя нет. Скорее в знакомом. Это была больничка. Я ещё не открыла глаза, но очень хорошо почувствовала запах спирта и марли.       Попытавшись встать на локтях, я со стоном боли упала на кровать.       Вдруг дверь открылась и в палату вбежал взволнованный отец. Он в ужасе посмотрел на меня, крепко обнял и погладил меня по голове.       — Василисочка! — запричитал он, — Ох…       — Всё хорошо, пап. Просто это на нервной почве, — начала тараторить я. Оправдываться никогда у меня хорошо не получалось.       — Я его уволю… этого Маара!       — Не надо, пап! Это не из-за него! — уверила его я.       — Нет, Василис, — отстранился от меня отец и сделал грозное лицо. Но посмотрев на моё умоляющее лицо всё-таки сдался. Только видимо не до конца… — Если и не уволю то… — он задумался, нервно поглаживая подбородок. Привычка! Что с неё взять? Это всегда меня бесило… — Поставлю вопрос ребром!       Я немного облегченно выдохнула. Тем более я сказала правду!       С нами уже давно не живёт моя Мама. Она ушла от нас, когда мне было 14. Такое ощущение, что она специально ждала, пока я получу паспорт! Но это не важно. Главное, что старший брат и отец не оттолкнули меня. Мать забрала с собой сестру. Тоже старшую. Эх…       Дверь тихо скрипнула.       — Извините, — пробормотал входящий врач, — Анализы, — виновато потупился он.       — Ах да, — опомнился отец, — Мне выйти? — собрался вставать он.       — Да нет, нет, можете остаться. Кхм, кхм… вот… — врач протянул моему отцу какие-то документы.       Лицо папы вытянулось от удивления и он опешившим взглядом уставился на меня.       — Т.т-т…т-т-ты… б-б.бер-р.ременна?! — заикаясь прошептал отец. С каждым новым звуком его голос повышался на полтона.       — Откуда ты… — мне не хватило воздуха договорить фразу, как я поняла, что было в том документе, который отдал моему отцу врач.       — Да, да, — с толикой грусти в голосе и в глазах сказал врач. На его лице красовалась печально-измученная улыбка, — 2,5 месяца. Очень много стрессов… это может неблагоприятно сказаться на малыше. Вам, папаша, так я понимаю… — вопросительно посмотрел на моего отца доктор, и дождавшись утвердительного кивка моего опешившего отца, который находился будто в другой вселенной, — Вам надо лучше следить за своей дочерью. До вечера пройдёте все обследования и выписываетесь.       — Вечером? — как-то слишком спокойно спросила я, смотря в пол и медленно переводя взгляд на врача.       — Да, — коротко ответил он и вышел из палаты, перед этим кинув, — Через полчаса на УЗИ.       Отец строго посмотрел на меня. От этого взгляда мне стало не по себе. Он тихо встал и еле-слышно произнёс:       — Василиса, объяснись, пожалуйста, — но не дождавшись ответа в ту же секунду вышел из палаты.       В след ему я лишь тихо сказала:       — Я могла бы убить этого ребёнка, но я же не убила.       Мне показалось, что отец на секунду поражённо замер. Я списала это на нервный глюк беременной.

***

      Прошла уже неделя с того момента, как отец узнал о моей беременности. Хоть его взгляд и говорил об укоризне, но всё же я просматривала в нём и счастье с гордостью за меня.       Брат, как я узнала буквально вчера, обо всём этом ни слухом ни духом. Странно… обычно отец всё рассказывает ему первым, а я так, второй сорт. Вообще-то мне всегда было обидно. Вы не подумайте, что я бездушная тварь. Нет! Совсем наоборот. Я самый добрый, ласковый, понимающий и нежный человек. Отец всегда ругал меня за такую открытость людям. Порой даже наказывал… но это не важно. Главное, что мне пришлось выучиться у него с братом хладнокровности и надеть на себя маску безразличия. Дома я, конечно же, не сдерживалась и открывала всем себя настоящей. Но это же семья! Брат тоже не выдерживал, а отец… он всегда был с каменным лицом и ледяными глазами. Только иногда на его лице мелькало что-то на подобии тени улыбки.       Как и тогда, в те редкие моменты я видела в его взгляде тепло. Брата два месяца назад перевели в главный филиал нашей фирмы и он переехал на другой край Москвы. Он посещал нас не часто, пару раз в месяц.       Врач сказал что малыш в порядке, точно кто ещё определить нельзя. Сейчас я на третьем месяце. Живот уже немного видно. Если честно, то я чуть-чуть стесняюсь. Перед коллегами в особенности.       Сейчас я еду на своей машине на работу. Парковка оказалась ну о-о-о-очень забитой. Еле нашла место.       Я поднялась к себе в кабинет. Все на меня удивлённо оглядывались и косили взгляды. Нет, не потому что был заметен мой живот. Его не было видно под мешковатой белой толстовкой. Скорее всех шокировал такой мой внешний вид. Обтягивающие рабочие штаны, балетки на плоской подошве и толстовка. Мда…       Пройдя к себе в кабинет я увидела на столе своё же напоминание, написанное на жёлтом стикере: «Отнести две эти папки в 204 кб.». Это кабинет отца.       Я, кряхтя, развернулась на сто восемьдесят градусов, чуть не напоровшись на косяк стола. Взяв две тяжеленные папки я направилась к кабинету отца. Он всё, как говорится, предусмотрел. Перенёс мой кабинет на этаж со своим. Но только была одна единственная загвоздочка — был свободен только один кабинет, в конце коридора. Ну это всё же лучше, чем на два этажа ниже. Мне было бы сложно и отец бы очень переживал за меня. Хотя всё равно приходилось толкаться по этажам, чтобы разносить документы. Кого-то я попросить я не могла — пронюхали бы всё. Начали бы втираться в доверие и… все вытекающие…       Выйдя из-за поворота, я увидела, что навстречу мне идёт никто иной, как… Норт! Мой старший брат. Он копия отца! Те же блондинистые волосы, серые глаза, фигура, походка и осанка. Всё досталось от отца.       Я же копия матери. Такие же огненно-рыжие волосы, васильковые глаза и мягкий характер. Ну на счёт последнего мне отец рассказывал… и как он после её выходки мог её любить? Нет, конечно я не против и я понимаю, что это вечная любовь и другие сопли. Но она же выбрала другого! Ой… ладно, понесло меня что-то не туда. Их личная жизнь — пусть они и разбираются.       — Василиска! — завопил Норт и бросился обнимать меня.       — Норт? — удивлённо обняла я его сильно прижавшись, забыв про живот.       — Эээ… да! — он приложил руку к моему животу, — Так-с… А это у нас что? — он иронично поднял бровь.       — Ну… эм. — замялась я.       — Да всё понятно! — перебил меня Норт. Я хотела с облегчением вздохнуть, но следующим предположением Норт убил меня наповал, — Либо ты потолстела… либо… ну да, конечно, потолстела. Вон, смотри какие щёки стали пухленькие, — брат нежно потрепал меня за щёку.       — Ну нет… Норт… дело немного в другом. Скажем так, я потолстела, да, ты прав, но только на это есть причина…       — Ты что?! Бер-р-р… р-р-рер… ремённая?! — заикаясь выдавил из себя Норт. Его глаза готовы были вывалиться из орбит. Настолько он был удивлён.       -Ну да… у тебя будет племянник, — посмотрев на озадаченного брата я недоуменно спросила, — Ты что, не рад, что-ли?       Он стоял так минуты две, после чего на его лице расцвела счастливая улыбка. В следующую секунду он схватил меня в охапку и закружил на месте.       — Эвэувэу…!!! — начала сопротивляться я, — Я вообще-то в положении!       — Ах, да… извини, Вась. Как же я рад! — после минутной неловкой паузы произнёс последнюю фразу он.       — А кто отец? — озадаченно спросил он.       — Эм… — замялась я, — Это… это не важно! Я предпочла его забыть.       — А-а-а-а… извини. Я не знал, что это для тебя больная тема…       — Да ничего! Правда! Всё хорошо.       — Ну ладно, — облегчённо выдохнул Норт и, заметив две тяжеленные папки, он спросил, — Ты это куда направлялась?       — Я? А-а-а… к отцу. Надо папки отнести, там отчёты о работе, работниках… ну ты понимаешь. По работе, короче говоря.       — А ну пойдём… — Норт схватил меня под руку, и мы пошли в кабинет к отцу.