Близнецы

5

Дождь лил нескончаемо уже третий день подряд. Не из ведра, конечно, но противно моросил. Вдобавок к нему в компанию присоединился холодный осенний ветер. Лужи во дворах собрались быстро и люди переобулись в резиновые сапоги и переоделись в тёплые непромокаемые плащи. По улицам пробегали одинокие разноцветные зонтики, словно грибы с ножками. Света умерла. На следующий день после встречи со мной. Больше она ничего никому не сказала, даже отцу, чьё горе было неизмеримо и неописуемо. Говорят ему потребовалась помощь медиков, когда он прибыл в реанимацию для встречи с, единственной оставшихся в живых, дочерью, а ему сообщили дату и время смерти. Никто не подумал о моём автомобиле. Честно говоря, я и сама забыла о своей машине, оставшейся в гараже, но теперь, похоже, используемая Вовой для своих вылазок, или может, стоит уже брошенная где-нибудь в лесу. Видеорегистраторы которые смогли зафиксировать передвижения чёрной «лады» — номера он естественно снял — показали, что передвигался он в основном в ночное время. И каким образом ему удалось похитить девочку оставалось загадкой. По словам матери — их семья живёт в центре города в девятиэтажном доме, — она разрешила дочери поиграть в песочнице во дворе и всё время следила за ней из окна, пока готовила ужин. В какой-то момент она не разглядела дочь, а когда выбежала на улицу, увидела лишь брошенные песочные формочки, лопатки и ведёрко, а дочери нигде не было. Ближайшая камера находилась на продуктовом магазине — это было отдельно стоящее одноэтажное строение на выходе со двора, — и она не зафиксировала ничего подозрительного. Никаких подозрительных мужчин с маленькими девочками. Но следователи подозревали, что камера могла работать с перебоями, как выяснилось при некоторых погодных условиях, а именно дождь, сильный ветер, снег, в общем, практически всё влияло, и камера могла на время отключаться сама по себе. Как пояснил хозяин заведения, камера была установлена давным-давно и жила, так сказать, своей жизнью. Я лишь однажды приехала домой, чтобы забрать документы. Приезжала я в сопровождении отца и провела в доме не больше двадцати минут, но за столь короткое время меня два раза чуть не стошнило. При виде окровавленного пятна на паркете в прихожей, который естественно никто не смыл. А на втором этаже сердце больно сковало от воспоминаний. Отец не видел, как я чуть горько не расплакалась в своей спальне. Пока я жила у родителей воспоминания не причиняли боль, но стоило оказаться в доме, как они нахлынули с головой и хорошие и плохие. От плохих, а я сейчас говорю о тех днях которые я провела в заточении в подвале, живот стал твёрдым как камень, что было очень плохо для плода. Это значит, матка пришла в тонус. Только оказавшись в доме снова, я поняла, что больше никогда не смогу в нём жить. И неважно поймают Вову (Сашу! Сашу, конечно же, Сашу…) или нет. Это теперь не мой дом. Конечно, по документам он всё ещё принадлежал мне и Саше, но что будет, когда его поймают? Посадят в тюрьму или отправят на принудительное лечение в психиатрическую клинику? Что будет со мной и с ребёнком? Мне не хотелось об этом думать, но я ничего не могла с собой поделать. — Диан, к тебе пришли, — мама отвлекла меня от горестных раздумий. — А? Да, я сейчас, — я вытерла слёзы рукавами кофты и только после этого вышла в гостиную, всё ещё хлюпая носом. Мама заботливо обняла меня за плечи, словно боялась, что незваный гость меня похитит. Незваным гостем оказался Никита. Он как всегда был одет в свой деловой костюм. На его коленях лежал закрытый чемоданчик для бумаг. — Добрый день, Диана Андреевна, — он явно заметил моё красное припухшее от слёз лицо, но не стал ничего говорить по этому поводу, — Последние дни выдались пасмурными… — он задумчиво поглядел в окно. — Даже чересчур, — тоскливо согласилась я. И оба мы говорили совсем не о погоде. — Нам так и не удалось побеседовать после… — он откашлялся. После её смерти. Говорите всё как есть. Я и так настрадалась. Что мне какие-то разговоры о смерти? Теперь это уже как само собой разумеющееся. — Я просматривал запись, которую мы сделали в реанимации, — Я заметила, что он практически не смотрит мне в глаза, — Когда вы спросили, где он. Света ответила вам, что вы знаете. — Да, — я согласно кивнула. Я много об этом размышляла. И, кажется, вспомнила… одно единственное место, — Я не уверенна на все сто процентов, но один раз мне приснился сон… — Сон? — удивлённо посмотрел на меня Никита. Я постаралась рассказать все, что помнила о том месте, которое во сне мне показывал Саша, пусть это и звучало как полный бред. И по Никитиному выражению лица я поняла, что он немного расстроен. -…Создавалось ощущение, что ты стоишь над зелёным морем. Даже появилось желание спрыгнуть прямо вниз в эти зелёные волны из верхушек елей, — вспоминала я, — Я понимаю, как это звучит, наверное. Вы приехали сюда за конкретной информацией, а я вам талдычу о каком-то сне, приснившемся мне практически полгода назад. Но когда я думаю о нашем со Светой разговоре, на ум приходит только это место. Никита кажется, завис. Мне виделось, будто он размышляет, как поскорее унести ноги из этого дурдома, но неожиданно он выдал: — Да, я лесники рассказывали, что глубоко в лесу есть похожее место. У меня отец по молодости любил охоту, но после травмы ноги, больше не охотился, а вот знакомые охотники, лесники и егеря у него остались. — Правда? — не поверила я. — Нужно найти кого-то, кто сможет нас отвести туда, — он решительно поднялся с места. Мама как раз принесла из кухни поднос с кружками чая и пиалой с шоколадными конфетами, — Вы сказали что там должен быть дом или какая-то пещера? Я кивнула. — Уже уходите? — спросила мама, ставя поднос на журнальный столик, стоящий между двумя креслами. — Да, спасибо, — он взял одну конфетку, развернул её и целиком запихал в рот, — Как только что-то выясниться, я вам позвоню, — пообещал он. — Попробуйте вот эти, — мама показала на конфеты в голубой обёртке. Никита попробовал и их. После оценено показал большой палец вверх. Но мама предложила попробовать и те, что были в красной и зелёной и даже в фиолетовой обёртках. За ними она ездила на крытый рынок, а туда их вроде как поставляли из самой Литвы. И пока следователь, и мама были заняты конфетами, моё внимание снова привлёк угол. Там вновь образовалась чернота, словно плесень, которую ты совсем недавно смыл, а она опять появилась. В квартире и так стоял сумрак из-за плохой погоды, но эта чернота была не из-за сумерек. Мой лоб покрылся потом, сердцебиение усилилось, как-то сразу стало тяжело стоять. Она снова там, снова тянет свои костлявые скрюченные, какой-то страшной болезнью, руки. Я отвернулась, стараясь совладать с собой и успокоить своё переменившееся дыхание. Прошла к окну и опёрлась обеими руками о подоконник. — Всё в порядке? — озадаченно поинтересовался Никита, заметив неладное. — Да… всё нормально, — солгала я, не поворачиваясь к следователю. Иначе я снова увижу Её. А она наверняка уже вылезла и стояла во весь рост за спинами Никиты и мамы. — Ну, я тогда пойду. Спасибо за угощение. Диана, мы ещё созвонимся, — произнёс следователь, вытирая уголки рта бумажной салфеткой и отпив одним глотком почти пол кружки чая. Я лишь кивнула, бросив быстрый взгляд в его сторону. А потом он ушёл. Ещё некоторое время я пыталась побороть страх или просто пережидала, но когда я повернулась обратно, чернота и скрюченные руки чудовища исчезли, и угол снова стал обычным углом.