9
Вы когда-нибудь просыпались посреди ночи и видели нечто непонятное, странное, которое непременно вскоре рассеивалось? Если с вами такое случалось, то поздравляю, вы лицезрели другой мир, иное измерение, параллельную вселенную, называйте это как хотите. Когда я была маленькая, то называла этот мир Дом Зимы. Алиса поведала мне, что называется он — мир Плито. Мир, в котором живут духи. Мир, откуда мы приходим и куда непременно уйдём. Мир, в котором считают, что мир Эро (Земля) — это рай. Потому что люди могут чувствовать, любить, помогать друг другу. Могут радоваться, разговаривать, обниматься. Могут засыпать и просыпаться. У людей столько возможностей, что нет нигде ни в одном уголке нашей бесконечной вселенной. — Когда я найду тебя, ты пожалеешь, что родилась на свет! — голос Вовы донёсся снизу. Он всё ещё на первом этаже. Дети умеют покидать землю и попадать в мир Плито, когда им это необходимо. Всё потому что… — Ты проведёшь в подвале остатки своей никчёмной жизни, тварь! — продолжал орать Вова. Его голос заглушали звуки ударов, топот и грохот опрокинутой мебели. Потому что дети могут поверить. Дети верят. — Знаешь, почему я занял его место, а, долбанная сука? — я слышала, какой он уверенный и он уже поднимался по лестнице, — Потому что я лучше него. И я знаю, где ты прячешься, — он стал напевать песню «Монтажники-высотники». Снова удары. Я догадалась по звуку, что у него в руках. Топор. Дети не просто верят, Диана. Они живут этим. У них есть особое умение. — Я не хотел причинять тебе боль. Как-никак ты носишь моего ребёнка. Но… Давай поговорим, а? — он вошёл в спальню, где был шкаф в котором я спряталась. Тот мир, как стекло — стекло над твоей головой. — У меня есть предложение. Мы закрепим договор. Ты не будешь сопротивляться, а я убью тебя быстро, — в его голосе слышались торжествующие нотки. Он остановился прямо перед шкафом, — Я знаю, ты в шкафу, — я услышала, как он шагнул. Его руки легли на ручки шкафа. Я крепче сжала нож, приготовившись отбиваться, — Я слышу твоё дыхание, — прошептал он так близко, что мне показалось, будто он сказал мне это прямо в ухо.10
Наверное, я ожидала какого-то чуда. Я и в самом деле поверила, что смогу очутиться в Доме Зимы. Там где прячутся дети от подкроватных монстров. И я ждала, что каким-то образом смогу перенестись туда. Последовал оглушительный удар по поверхности дверцы. Я вздрогнула. Видимо таким образом он пытается напугать меня ещё больше. Я слышала, как он дышит, словно большой старый лабрадор, которому пришлось изрядно погоняться за кошкой. Сама же я практически перестала дышать, боясь издать любой лишний звук. Неожиданно послышались другие удары. Откуда-то снизу. Стучали в парадную дверь. Вова перестал колошматить по дверцам шкафа. Он тоже услышал. Кто-то пришёл в гости. Я услышала удаляющиеся шаги. И наконец-то смогла выдохнуть. Вот он, самый подходящий момент. Другого шанса уже не будет. Я понятия не имела кто же этот незваный гость, но я знала одно, он или она находился в смертельной опасности. Ведь Вова был зол и у него был топор. Не медля ни секунды, я вылезла из шкафа, стараясь не издавать лишних звуков, и принялась натягивать на себя первую попавшуюся одежду из шкафа. Вязаная кофта и офисные брюки самое то. Всунув в карман, почти разряженный телефон, я направилась к выходу из комнаты. — Диана! — послышался приглушённый голос. Я сразу узнала, кому он принадлежит. Это был Глеб. Он громко и настойчиво стучал в дверь. Нужно его как-то предупредить. Вдвоём мы точно сможем одолеть этого психа. На цыпочках, но как можно скорее я пробежала по коридору к лестнице, лихорадочно соображая как поступить, — Диана, нам нужно поговорить! — снова требовательный стук. Я вышла на лестницу и увидела тёмный силуэт, который стоял подле двери, буквально к ней прижавшись. Спустя секунду силуэт пришёл в движение. Он собирается открыть дверь, догадалась я, спустившись с последней ступеньки и прошмыгнув на кухню. И теперь передо мной стоял выбор либо сбежать через задний ход и бросить ничего не знающего Глеба или напасть на Вову сзади пока он меньше всего этого ожидает. До моего слуха донеслись щелчки. Вова открывает замки. Я выглянула из кухни, надеясь на то, что на Глеба он нападать не станет. Спрячет топор за спину и мило с ним побеседует. Начнёт врать что-нибудь обо мне, типа я уже сплю или вообще уехала к родителям или к подруге. И вот тогда я появлюсь или закричу, чтобы всё стало понятно. Но как оказалось, у меня не было ни одной секунды в запасе. Кажется, я закричала, но крик застрял в горле. Лунный свет, который проникал через открытую дверь, ярко осветил обоих мужчин. Вову я могла видеть только сзади, но большего и не требовалось. Зато я прекрасно видела застывшее недоумение на лице Глеба. Между бровей потекла тёмная струйка. Прямо из головы торчал воткнутый топор. Это случилось в одно мгновение, пока я стояла, прячась за кухонным косяком и пытаясь решить, как поступить. Глеб всё ещё стоял на ногах. Его рука дернулась. Видимо он хотел что-то убрать, словно это ему мешало. Всё его лицо уже залило кровью. Вова отступил на шаг назад, будто приглашал войти в дом. Глеб даже попытался что-то произнести, но попросту повалился вперёд, даже не пытаясь остановить своё падение руками. Всё это произошло одновременно быстро и как в фильмах в замедленной съемке. Только звуки долетали до меня как-то невпопад. Вот удар топора глухой и пробирающий до дрожи. Вот мой душераздирающий крик. Вот Глеб упал точно так же, как падает мешок с мукой, если его сбросить со спины. Нужно бежать! Нужно уносить ноги! И чем быстрее, тем лучше. Я побежала, не разбирая дороги, врезалась о кухонный стол и выронила нож. Вот так всегда и бывает. Тело перестаёт тебе повиноваться, и ты несёшься сломя голову, куда глаза глядят. Хорошо, что меня не пробило ступором. Это было бы намного хуже. Тем временем, пока я сматывалась прочь, Вова вытащил топор из головы Глеба, будто из пенька, прижав её к полу ногой. Я понимала, что тратить время на поиски ножа на кухне где не горел свет бессмысленно. Да не факт, что он мне вообще пригодится. Вове достаточно всего одного взмаха топором, чтобы до меня добраться. Сердце колотилось так громко, что заглушало все посторонние звуки. Я добежала до двери и трясущимися руками попыталась её отпереть. — Диана? — пропел Вова, быстро устремляясь за мной, — Диана, любовь моя. Есть! Замок открылся, и я, не теряя не секунды, выбежала на веранду. Вторая дверь и так оказалась открытой, поэтому тратить время на её открывание не пришлось. Я выбежала во двор. Ночной прохладный ветерок тут же обдул меня, словно пытаясь привести в чувство. Абы тебе всё приснилось, и нет никакого психа с топором, пытающегося до тебя добраться. Но стоило мне обернуться, как я увидела разъярённого Вову, махающего топором во все стороны и сносящего всё на своём пути. — Стой, чёртова сука! Не теряя драгоценного времени, я обежала дом. Трава под ногами была влажной. Жаль что я не нашла обувь. Пару раз я поскользнулась и чуть не растянулась по всему двору. — Тебе не убежать от меня! — Вова выбежал следом. В отличие от меня на нём была обувь, и он не скользил по траве, как по льду. Я увидела джип Глеба. И во мне зародилась надежда, может, имеет смысл уехать на его машине. Ведь наверняка он не стал заглушать двигатель, а если и заглушил, то, скорее всего ключи оставил в зажигании. По мере приближения к автомобилю, я поняла, что Глеб таки не заглушал мотор, и это не могло не обрадовать. Я побежала, стараясь больше не поскальзываться. Вова появился практически следом. Оставалось каких-то пять-шесть шагов, как я почувствовала сначала холод, а потом резкую и ужасную боль в правом бедре. Он кинул в меня топор. И попал в ногу. Нога чуть ли сразу не отказалась слушаться. Я увидела, как на штанине светло-кремового цвета проступили тёмные пятна. Из разорванной ткани показывалась порванная плоть. Топор лишь ранил ногу, но не застрял. Бежать я теперь не могла и, не удержав равновесие, повалилась на раненную ногу прямо на топор. Кровь уже не проступала пятнами, она буквально сочилась сквозь ткань, окрасив всю штанину целиком. И это пугало ещё больше, чем бегущий за мною псих. Что если задета артерия? Скорее всего, я умру от потери крови. Вова схватил меня за волосы и потащил обратно. Я закричала, но успела ухватиться за скользкую рукоять топора. Не разбирая траектории, я начала махать им в разные стороны, пытаясь задеть им Вову. В какой-то момент я ощутила, как смертоносный предмет вошёл во что-то мягкое. Вова закричал и пальцы, больно тянувшие меня за волосы, разжались. Я отпустила рукоять топора и поскорее отползла на расстояние. Вова отрешённо отступил назад, точно так же как и Глеб всего несколько минут назад взиравший на него, смотрел на топор, вонзённый ему в грудь. На какое-то время я удивлённо застыла, ещё не до конца понимая, что произошло. Но пульсирующая боль заставила опомниться, кое-как подняться и поковылять к машине Глеба, зажимая рукой кровоточащую рану. Голова кружилась не по-детски. В придачу, стало не хватать кислорода. Я не видела больше, что происходило с Вовой. Упал он или нет? Может он уже умер, как знать? К тому времени, когда я открыла дверцу машины и залезла внутрь, на небе налетели тучи, и стал моросить неприятный холодный дождик, словно нарочно замывающий следы преступления. И только в машине я поняла, что правая нога совсем не на что не годится. Но нужно хотя бы попытаться остановить кровь. Я включила верхний свет и начала оглядывать салон. Должно же быть хоть что-то; старая футболка, которой Глеб стирает скопившийся конденсат на окнах. Стирал, точнее сказать. Может в багажнике имеются инструменты с проводом, который можно будет использовать вместо жгута, но, похоже, я просто уже не смогу вылезти из машины, а если и смогу, то обратно точно не вернусь. Потеряю сознание, пока буду рыться в багажнике, а за это время оставшаяся кровь выльется из организма и тогда Дом Зимы станет моим постоянным домом. Может какие-нибудь задрипанные наушники. В бардачке тоже ничего не нашлось, кроме сигарет, зажигалки, ключей от дома, мелочи и влажных салфеток. Может, стоит попытаться разорвать одежду? Я стала рвать уже испорченную штанину, но чёртова ткань была невероятно прочной, либо же у меня просто не осталось на это сил. Голова кружилась. От этого начало мутить, но нужно было что-то придумывать. Салфетки, давай используй их. Я достала практически полупустую упаковку. Мне вспомнился какой-то фильм, где главная героиня тоже была ранена и вместо бинта она использовала обычные женские прокладки. Я раскрыла упаковку и вытащила все салфетки с запахом морского бриза. Я отделила каждую салфетку. Их оказалось всего шесть штук. Потом я растянула каждую, делая из неё что-то вроде верёвочки примерно в двадцать сантиметров. Самое главное, чтобы они были крепкие, но сказать такое об обычных влажных салфетках весьма затруднительно. Из трёх таких верёвочек я сплела косичку. Потом ещё одну. И уже две косички связала между собой. Такое приспособление оказалось прочнее. Я подёргала импровизированный жгут в разные стороны, и он выдержал. Далее следовало обвязать ногу, чуть выше раны, чтобы остановить кровотечение. Но даже тогда я помнила, что следует перетягивать не чересчур сильно иначе можно остаться вовсе без ноги. В принципе, беспокоиться о последнем не стоило. У меня всё равно бы не хватило сил перетянуть настолько сильно. Готово. Я закрыла глаза. По поверхности машины тихо стучал моросящий дождь. Это успокаивало. Но нужно было ехать. Или хотя бы постараться. Телефон в кармане, который каким-то чудом уцелел после недолгой, но схватки с Вовой, запиликал. Сей сигнал означал, что через пару минут зарядка иссякнет совсем. Иногда судьба благоволит нам, например спасибо за то, что мне не пришлось заводить машину Глеба, но нужно как-то давить на педали, а правая нога совсем плохая. Я, конечно, её чувствую, но скорее так, словно в неё вкололи убийственную дозу новокаина. Но теперь хотя бы кровь перестала хлестать. Но всё же сиденье водителя немного запачкалось. Прости, Глеб. Как только я выберусь из этой грёбаной ситуации, отправлю твою машину в чистку. Я отчаянно навалилась грудью на руль. Клаксон громко загудел. Я надавила на сцепление, потом сразу на газ больной ногой. И ничего не получилось. Потом повторила попытку стоная и повторяя одно и то же. — Давай же, давай же, давай… Больная нога никак не хотела слушаться в частности из-за резкой боли, которые приносили любые малейшие движения, но делать то было нечего. Что если Вову я не убила, а лишь слегка задела и вскоре он может очухаться и вспомнить обо мне. Я посмотрела во двор, но из-за дождя мало что можно было разглядеть, но тёмный сгорбленный силуэт по-прежнему лежал на земле и даже не шевелился. Я снова навалилась на руль, так было удобнее давить на педали. И это сработало. Машина тронулась. Заработали дворники. И я медленно покатила по дороге, стараясь не потерять ту силу, с которой давила на педаль больной ногой. Я даже улыбнулась и начала понемногу приходить в себя. Значит не всё потеряно и у меня ещё есть шанс выжить. Машину необходимо было развернуть. Что я и проделала. Я проехала чуть вперёд, потом сделала круг, дабы размер площадки это позволял, и покатила обратно. В этот момент что-то громыхнуло. Первое что пришло в голову — это гроза, но в боковом стекле появилась ухмыляющаяся рожа Вовы вся в крови и грязи. Волосы были мокрыми и спутанные с травой. На стекле остался кровавый развод от его кулака. Его рот безмолвно открывался и закрывался. Я закричала и чуть не потеряла управление, но, слава Богу, машина не остановилась. Даже наоборот, из-за перепугу я сильнее вдавила на газ, машина резко дёрнулась влево и Вову отбросило на метра два на асфальт. Наверное, он знатно приложился головой, потому что потерял сознание. А я поехала дальше. Я сдала назад и проехалась бы по этому чертовому психу раз десять минимум, но ведь это был и мой муж. Мой Сашка, который не заслужил ничего такого. Когда я отъехала метров на десять, я оглянулась. Вова стоял на дороге, освещаемый светом фар и провожал меня взглядом.