Где-то на берегу Светыни

      Странная все-таки вещь — правила! И как по-разному они могут восприниматься! Сколько себя помню, мне они как-то мешали. Слишком много их было с самых ранних лет! Ты же дочка сегванского кунса, ты должна соответствовать! Твой дед — кнес Галирада, ты не можешь его подвести! Ты же старшая, ты не можешь! Ты девочка, тебе не положено! Сколько раз хотелось схватиться за голову, взвыть и сбежать куда-нибудь далеко-далеко! Впрочем, жаловаться грех. Батюшка меня любит, и очень мной гордится. Даже братишкам не всегда столько внимания достается! А все потому, что старшая. Сколько раз слышала от батюшкиных кметей, когда они думали — не услышу: «Совсем Винитара не узнать стало! Балует он девчонку! Не будет добра».       А что не будет-то? Ну да, косатку его я знаю едва ли не лучше, чем собственную ладонь. Да, плаваю, как рыба, и в драке устоять сумею почти против любого мальчишки. Даже старшего. За это, кстати, спасибо матушке. Она у нас когда-то давно кнесинкой была, и тогда ее научил некоторым приемам ее телохранитель. И дяди Лихие под большим секретом по маминой личной просьбе со мной позанимались, и долго с восхищением рассказывали о своем учителе, венне по имени Волкодав и об искусстве кан-киро.       Ну да, знаю я, что это больше мальчишке подобает. Но разве виновата я, что с вышиванием сидеть или прялкой — скучно! И нет, это я не потому так говорю, что у меня плохо получается! Никто не скажет, что дочка Елени Глуздовны, Отрада Винитаровна, белоручка! И сестренки, и подружки еще с меня пример берут, и когда за рукоделие возьмусь, и на еду, мной изготовленную, никто не жаловался! Но разве виновата я, что мне удобнее в мальчишеской одежде бегать, и слушать рассказы отца и его кметей, чем досужие сплетни!       В общем, не любила я правила. Никогда не любила! И было так до совсем недавнего времени. Я подходила уже к тому возрасту, когда сольвеннские и веннские девушки вскакивают в поневу, но все еще оставалась тем еще сорви-головой. Матушка сказывала, она и сама была когда-то такой же, и дедушка с ней когда-то намаялся. Тем более, у нее больше было запретов — как-никак, кнесинка. Да и без матушки она росла… Зато одна, а не как у меня — старшая из шестерых!       Нет, я не жалуюсь, потому что братишки и сестренки, как верно говорит мой друг и брат — это счастье. Тем более, когда родители друг друга так любят и уважают, как мои. Я же видела, как батюшка с матушкой иногда советуется даже по делам отряда! Видела, что дом и малую дружину он на нее оставляет без опаски. И как сразу становится мягче и счастливее, что ли, его лицо при виде мамы. И как она светлеет лицом. Они оба словно святятся изнутри, когда видят друг друга! И иногда вот сидят рядышком не говорят ничего, только за руки держатся и в глаза смотрят. А кажется — разговаривают. Глазами, жестами. И легко им, хорошо друг с другом.       Хотя слышала я, люди говорили, далеко не сразу они к этому пришли! Матушка моя очень замуж не хотела! Думала, и батюшка мой такой же, как дед. А про него у нас говорить как-то не принято. То есть говорят, но не при нас, детях. Уж больно он был… страшный. За просто так Людоедом еще никого не называли! Ну да ладно. В общем, какая-то там темная история вышла, и мама из-под венца сбежала. А через несколько лет все-таки отца моего встретила, и полюбила. Хотя ему еще очень постараться пришлось, чтоб его внимание обратить! Хотя Галирадом она к тому моменту не правила, там уже дед вторично женился, и бабушка Эртан ребеночка родила, так что матушка моя оказалась где-то в глуши. Но кнесинки бывшими не бывают! Не меняется так просто характер (а я, говорят, в нее пошла!). Но разглядела она, какой батюшка хороший, и все же они поженились. И ни разу об этом не пожалели! И нас всех очень любят, это я тоже знаю твердо. И поговорить с ними можно обо всем на свете, и поддержат они всегда. И перессориться не дадут. В общем, это огромное счастье, когда они дома. Когда рядом.       И дом я очень любила. Мне кажется иногда, что сколько проживу — а наши яблони, наш домик и наш берег, где батюшка меня плавать учил, мне все равно сниться будут. И просыпаться буду со слезами. Как же больно понимать, что всего этого больше нет… Что пришел ледяной великан, и как языком слизнул все, что было нам дорого. Ледники добрались почти до нашего дома. И ничего не оставалось, как посадить всех людей и скарб на корабли и уходить южнее. В сторону Галирада.       Мы долго не могли выбрать место, где поселиться. Да только на каждом привале я убегала в лес, бродила по нему, знакомилась, примеряя, хочу ли тут жить. Не чувствовала ничего. Совсем ничего. Пока мы не добрались до Светыни. Батюшка почему-то помрачнел, матушка тоже. А вот я сама не понимала, в чем дело. Почему-то казалось, что я как будто домой возвращаюсь. Не могу сказать лучше. Все казалось знакомым, родным, привычным, как родная, разношенная варежка, в которую суешь озябшие после игры в снежки руки. И правда было тепло и уютно. Хорошо. Я шла по лесу, дышала полной грудью, и была, честно-то говоря, уверена: вернусь — попрошу батюшку и матушку тут остаться! Хотя нет. Немного тянуло вперед. что-то звало, тянуло, влекло. Пока мы не добрались до поселения какого-то веннского рода.       Тогда я снова убежала в лес. Манило меня туда нестерпимо. Не обратила внимания, что батюшка хмурится, что матушка побледнела. Убежала — и в лесу встретила того, кто спас мне жизнь — сначала, не дав утонуть, потом — отогнав дикого зверя. Да, сначала мы поссорились и чуть не подрались — пока с меня шапка не упала, и он не понял, что я девчонка. Тогда сразу помирился. Как же, у них там девчонок уважать принято! А потом он лес пошел показывать. В общем, денек выдался такой, что тем же вечером я назвала его братом и мы смешали кровь. Потому что так подобает.       Да, он оказался венном. А кем еще ему быть, если не живет тут никто кроме веннского рода Серых Псов? Старший из многочисленных детей, как и я. Вот только он наоборот сначала меня раздражал своей приверженностью правилам. «Правильный венн должен», «правильный венн никогда», «по Веннской Правде в этом случае»… В общем, казалось, что вся его жизнь расписана этим сводом правил! Да только с ним было как-то очень тепло и надежно. Так, как могло бы быть со старшим братом, которого у меня не было. Вот и молчун — а разговорится — столько всего знает! У них дома, оказывается, даже книги есть! Много-много! И батюшка его много языков знает, во многих странах побывал, и рассказывал столько всего — я аж позавидовала!       И так здорово было у него в гостях побывать! Честно скажу, я когда в веннскую избу зашла — поняла, в каком доме сама бы жить хотела. Мама его, Оленюшка — красивая, хотя и совсем не такая, как моя мама. И очень добрая. И заботливая. И верная! Говорят, она своего суженого выбрала, бусину ему подарила, когда не то моих лет была, не то даже младше! И с тех пор, как ни отговаривали, ждала. И каждый раз, когда с ней могла беда приключиться, он ее спасал — в облике серого пса. А когда сам он готов был в мир иной отойти — она выхаживала. И из рода ради него ушла, вот как любила! И потом долго выхаживала, помогала. В общем — замечательная мама! И что с того, что на мою не похожа? А батюшка у него! Я его сначала даже испугалась немного. И правда, на волкодава похож. Большого, серого и смертельно опасного. Ну еще бы! А на кого ему быть похожим, если род такой? Да он еще, говорят, на каторге был. И вышибалой. Так что и не мог он выглядеть иначе! Кстати, а собаки у них очень добрые. Мохнатые такие, и ласковые. Сама удивилась. В общем, день был незабываемый!       А вечером я вернулась к родителям и узнала две вещи. Во-первых, отец моего нового друга — тот самый Волкодав, о котором я столько слышала с раннего детства. А я-то думала, что он таким знакомым кажется! И что так удивился, услышав, кто я такая! Это он учил маму драться. И в него, как я случайно услышала, мама была немного влюблена. Это его батюшка хотел бы считать другом, почти братом. О нем, а не о ком-то другом рассказывал с таким уважением. Но встреча их должна была бы закончиться поединком. Потому что это мой дед истребил род Серых Псов. А дядя Волкодав убил деда. Давно, нас с моим побратимом еще на свете не было. И теперь он — кровник батюшки. И о том, чтоб селиться рядом, и речи быть не может. Как и о том, чтоб нам с братом общаться. Опять правила… И опять от них никуда не деться…       Но не бывать такому! Поздно уже, дело сделано! Кровь смешана, и не зря я столько от правил бегала, чтобы снова дать им разрушить свою жизнь! Так что я уверена: что-нибудь да придумаю! Потому что нельзя же так, чтобы те. кто могли бы стать братьями, были врагами! Что — пока не знаю, но и это правило я обойду. Поговорю с братом, и вместе мы обязательно найдем выход. Обязательно найдем!