Мать моего ребенка

На следующий день, узнав ее адрес в редакции, Сафронов пришел к новоявленной победительнице Битвы экстрасенсов на следующий день. Не заморачиваясь с гардеробом, мужчина решил облачиться в то же одеяние в комплекте с легендарной футболкой, которая так приглянулась Ванг. Которую, возможно, снимет с него уже она. Приятная дрожь прошлась по телу Сергея от одной лишь мысли о близости с этой космической женщины. Угораздило же влюбиться! И так быстро! Впрочем, это и к лучшему. Только все тот же непраздный вопрос как всегда встал на горизонте — что делать? Что говорить? Нет, он понимал насколько это важно, но это ведь не значит, что он должен набрасываться на нее с порога? Он же не насильник, в конце концов. А клятвы в любви — это такое серьезное дело. Здесь нужно все тысячу раз обдумать отмерить. А медлить никак нельзя. Он, конечно, не ханжа, но кто знает моральные принципы госпожи Ванг? Впрочем, она ведь не девственница. Да и, наверное, много кто говорил, что любит ее. И не любил. Ай, к черту! Отбросив все сомнения, иллюзионист уверенно вдавил кнопку звонка. Наверное, надо было взять шампанское. Или цветы. Хотя найдется ли для них место после ее феерической победы? Впрочем, основательно подумать об этом ему помешала долгожданно-распахнутая дверь. — Сергей? Его глазам предстала несравненная госпожа Ванг. Было непривычно видеть ее без следов вчерашней чрезмерной, да и вообще, какой-либо раскраски. Но приятно — так, что не оторвать глаз. И не собрать слюней, растекшихся по полу от ее длинных ног, не спрятанных коротеньким халатиком. Уф. Отчаянно пытаясь собрать превратившиеся в кисель мысли, скептик промолвил: — Здравствуйте, Джулия. Вы…извините меня за наглость. Мне нужно пройти. Позволите? — наверное, сейчас он напоминал щенка, промокшего под дождем и скулившего у первой попавшейся двери. Не впустить которого было бы преступлением. Смилостивившись, Джулия распахнула руку в пригласительном жесте. — Проходите. Вы извините у меня не прибрано. Я просто не ждала сегодня гостей, — Сафронов искренне не понимал, о чем она говорит! Да эта уютная квартирка просто лаборатория в сравнении с его холостяцким гадюшником! — Могу предложить только чай. Фиолетовый. — Нет, спасибо. Не потому, что фиолетовый. Вы не подумаете… — скороговоркой бормотал Сергей, на автомате присаживаясь напротив уже устроившейся за столом девушки. «Господи, какая же ты тютя! Легче было бы воздушно-капельным путем перескочить к мамке» — конечно, только тебя мы и ждали. «А что ты предлагаешь? Сам бы попробовал! Уууу… И что мне ей говорить? С чего бы начать?» «С губ. Вон, какие красивые! Пухлые сочные! Смотри, как соблазнительно она их кусает!» Ну и как тут не поднять взгляд, на миг представив их на своих? — Сергей, — она смотрела на него изумленным, нет офигевшим взглядом. «Ну, давай. Быстрее начнешь — быстрее кончишь!» Вот наказание! «Как? Вжать ее в стенку? Или высокохудожественно клясться в любви.» Нет. Это еще хуже. «Конечно. Ты же размазня». «Ну, хватит! — чуть не взмолился вслух рыжий. А она все смотрит. Пронзительно. С нетерпением. «Конечно. Ну чего ты? За это время не только зачать, но и родить можно.» Нет, этот мелкий паршивец, однозначно, прав. Но от этого не легче. Что говорить-то? «Да хоть что-нибудь! Учти, времени все меньше и меньше!» «Ах так… Раз ты так хочешь. Ну, хорошо» — в конце концов, эта сволочь еще ничего плохого не советовала. Он искренне надеялся. Да и ждать не было ни времени ни смысла. — Так. Ну хватит, — экспансивно ударил кулаком по столу он, наверное напугав Джулию. — Простите. Не исключено, что я схожу с ума, но я обязан вам это рассказать. Скажу больше — я не имею права это скрывать. В конце концов, это касается вас тоже. Причем напрямую. Набрав в грудь побольше воздуха, Сергей выложил, все как на духу. Удивительно, но Ванг слушала его не перебивая, внимательно, местами даже очень. — Да, — выдохнула она, когда повествование подошло к концу. — Нет, я знала, что он должен явится. Но что так. И тем более — вам… — Он сказал, что не может явиться, вам, потому что у вас какой-то блок. И бесплодие. Дух ответила ему неуверенным, каким-то затравленным взглядом. — Это неважно. И видимо, все-таки нет. — Вы рады? Ну, тому, что у вас будет ребенок? Причем от меня, — последнюю фразу он произнес робко, почти неслышно, предварительно опустив глаза. — Да, — ему показалось или ее голос звучал достаточно уверенно? Сафронов даже осмелился вернуть взгляд на место. Ах да. Наверное, она слишком давно мечтала об этом. Что уже без разницы от кого — хоть от алкаша с соседнего подъезда. Впрочем, зачем далеко ходить? Когда под рукой есть другой вредный рыжий алкаш. С которым тебе судьбой положено иметь ребенка? — Судьбы нет, — конечно же, она прочитала его, как открытую книгу. — Но есть исключение, — девушка, прищурившись, смотрела на скептика. — Вы можете мне не верить (то ваша профессия), но у нас с вами были дети. На протяжении многих-многих воплощений. Правда, не всем доводилось рождаться. Например, вот во времена Древнего Египта. Будучи Дочерью царя и единолично богиней, я знала, что меня ждет, и была к этому полностью готова. Но в моей жизни некстати появился слуга, которого мне довелось заметить среди всех прочих. Как ты понимаешь, между нами завязался роман. Неправильный. Порочный. Запретный. Губительный, для меня, тебя и для всего государства. Ему было суждено прожить меньше месяца. Как и нам. Троим. Да, я была беременна. Меня отдали на растерзание собакам, а моего любимого слугу — заживо закопали в землю, — Джулия говорила тихо, почти безэмоционально — будто рассказывала не про себя, а кого-то другого, едва ли знакомого. — А следующая история тебе должна понравится, — на лице Духа заиграла загадочная улыбка. — На заре бурного пятнадцатого века мы сошлись, как пылкая красавица ведьма и безжалостный палач-инквизитор, в таком же, запретном и роковом союзе. Тогда уничтожить меня было для тебя единственным спасением. Ты сделал то, что должен. Мы сгорели заживо — я и ребенок. На глазах у ликующей толпы и тебя лично, — Сафронов опустил глаза, почему-то ощущая свою вину за это жестокое предательство многовековой давности. — Однако, как я и говорила, я не всегда была женщиной. В некоторых из своих жизней ты носил моего ребенка, — Сергей поперхнулся, отчаянно пытаясь представить себя в роли беременной женщины, а ее — отцом ЕГО ребенка. — Ты была Марией-Антуанетой Королевой Франции и женой печально-известного Людовика Шестнадцатого. Ты стала моей второй женой и последней любовью. Закончив дни на гильотине, я не мог знать о том, что ты ждешь ребенка. А ты знала. Тебя казнили, когда ты находилась на девятом месяце беременности. Но это еще цветочки. Ягодки были, когда уже в России в девятнадцатом веке, меня, совсем юную бедную девчонку, грубо говоря «подложили» под обеспеченного мужчину, дабы в последствии удачно выдать замуж. Узнав о беременности, я обратилась знахарке, чтобы сделать аборт. К сожалению, она оказалось неопытной и операция прошла неудачно. Я погибла, не прожив и шестнадцати лет. Таким образом, убивая его, я убила и себя тоже. За что меня настигла расправа — буквально в следующем же воплощении. Тогда, в годы Второй Мировой, будучи первым лицом немецкого государства (и естественно, мужчиной) я, увлеченный войной не сразу узнал, что моя любимая рыжеволосая красавица-жена изменяет мне с моим же товарищем, также очень большим в государстве человеком. Не став разбираться, я зарезал ее ножом в тот же день, когда страшное известие дошло до меня, уверенный в том, что ты носишь моего ребенка. Конечно, уже позже я смог узнать, какие игры велись против меня, и что моя супруга была верна мне до конца. И ребенок был моим. Но это уже неважно. Как впрочем, и сейчас. — Вот как? — изумленно выдохнул скептик. Поверить в это было слишком сложно — но, видимо, придется. — И что, он прав? Неужели если у нас ничего не получится, последствия будут настолько плачевными? — Ну, насколько — это уже решать вам. Но в таком случае, душа нашего нерожденного ребенка отправится в низшие миры. И значит, если в следующих жизнях мы будем вместе, то никогда уже не сможем завести ребенка. И, как следствие, никогда не будем счастливы, пока не оплатим кармические долгов. Причем, все трое. Таков Закон Колеса Сансары. И выходит, что у нас остался последний шанс избежать последующего Ада. В конце концов, если б все не было настолько, серьезно он никогда б не пришел к тебе — к человеку, не имеющему никакого отношения к магии. — Ну, в некотором роде имеющего. Я как-никак, фокусник — выпрямился Сергей, выдержав решающую паузу и, наконец, подняв несмелый взгляд на хозяйку. — Ну и что теперь делать? — Ну, решать вам, — опустила глаза девушка, выискивая нечто интересное в узорах скатерти, как бы предоставляя ему право выбора. Будто бы оно было. У него было. У них. — Думаю, за нас все решено, — пожал плечами ведущий, отчаянно размышляя, что делать дальше и с чего начать. — Ладно, — Джулия, как всегда решила все за него, только поднявшись с места. — Я в душ. Жди меня здесь. Изящным шагом пантеры или кошки, Ванг удалилась в сторону ванной комнаты. Однако сделать все максимально быстро не получилось. Руки безбожно дрожали, не в силах даже вывернуть рычажки в нужную сторону. Черт! Нет, она, возможно, хотела чего-то подобного. Даже очень. Но ТАКОГО. Нет, о таком она не могла даже мечтать. Это не могло присниться во сне — сладком или кошмарном. Вот и сейчас глядя на свое отражение в зеркале, она не могла понять, что испытывает перед предстоящим соитием — страх или счастье? Нечто общее. Трепет. Сказать честно, Сафронов ей понравился еще до Битвы. Глядя на этого милого мальчика с экрана телевизора, Джулия не могла понять, как можно испытывать к нему ненависть? Не понимала она этого даже будучи участницей 15-той Битвы, когда легендарный фак и тяжкое оскорбление «алкоголик» были уже позади. Битва есть Битва, игра есть игра — ему не привыкать впрочем, как и ей. Она была уверена, что отбросив все обиды, он относится к ней нормально, что впрочем, взаимно. А потом было испытание Танцы. А потом ее сверхчувствительное обоняние уловившее аромат его духов. Восхитительный. Терпкий. Сглаживающий его недостатки и увеличивающий достоинства во сто крат. Словно бы дополнивший и открывший то, что было незамечено ей ранее. Такое бывало с ней нечасто, можно сказать, впервые. Если по запаху можно влюбиться — это произошло с ней. Однако розовые очки выпало носить недолго. Они разбились на следующий день — как полагается, стеклами внутрь… Конечно, как и в случае с Шепсом, никто не постарался скрыть от нее правду. Горькую и болезненную. Руки сжались в кулаки. Черт возьми! Как же все это вовремя! Может, оно и к лучшему. Хотя, что это изменит? Все равно любовь никогда не делась. Разве, что к ней прибавилась ненависть — острая и ломающая, как наркотический припадок. И теперь вот такое… Ну что ж. Джулия всегда знала, что спорить с Мирозданием не то, что бесполезно — нельзя. И Сафронов прав — у них действительно нет выбора. И все-таки, какой он молодец! Несмотря на свою ненависть, он осмелился собственной персоной явиться к ней на порог. Ради нее. Ради их будущего ребенка. Ради их будущего. Это, безусловно, достойно уважения. И любви — куда ж ее деть? Благополучно завершив мыльно-рыльные процедуры, Ванг решилась выйти из ванной. Конечно, не обошлось без молитв у двери. Господи, чего она боится? Всего лишь секс с любимым человеком. Который ее ненавидит. Да уж. Всего лишь. На губах застыла горькая усмешка. В конце концов, это не ее воля и не ее вина. И он это прекрасно понимает. И возможно не в восторге от этой идеи. От этого стало как-то тошно. Впрочем, когда и какой нормальный мужик откажется от секса? Как ни крути, Создатель не обделил ее красивым телом, за что ему, несомненно, спасибо. Потаив обреченный полу-вздох, полу-стон, женщина, словно на эшафот направился в спальню. Или где он там?