— Ваше высочество, ну, сколько можно в облаках витать? — доктор Корнелиус с усмешкой посмотрел на скучающего ученика, который, по привычке, считал ворон, которые сидели на башне, что была видна из окна. — Я ведь вам вопрос задал.
— Извините, — принц устало потер глаза и посмотрел на учителя, который лишь покачал головой и произнес:
— Я понимаю, что это вас не слишком интересует, но Владыка Мираз настаивает, чтоб вы осваивали хотя бы базовые знания. Ума не приложу, где вам может это пригодиться, но… Приходится выполнять приказ, вы ведь знаете, что я сам от этого не в восторге.
— Он ведь не проверит, знаю я это или нет, — проворчал Каспиан, поправляя густые черные волосы, которые все время лезли в глаза. — Он и сам едва читать умеет, вряд ли станет спрашивать у меня теоремы всяких… Как звали того ужасного человека, о котором вы мне говорили на прошлом уроке?
— Пифагор, — услужливо подсказал Корнелиус. — Вы выглядите уставшим. А ведь это только половина занятия. Задайте мне вопрос. Я расскажу то, что вам интересно, а не то, что надо.
— Вы, помнится, обещали рассказать мне что-то о… Нарнийских Воронах, — принц сложил руки на столе, опуская на них голову. Он очень не любил вторники за то, что занятия с доктором Корнелиусом проходили не перед, а после того, как у него по графику были уроки верховой езды, которые не несли никакой пользы, ибо всему, чему можно было научить, он уже был обучен, и фехтование, которое преподавал ему придирчивый и неуступчивый фехтовальщик по прозвищу «Штык». Бог его знает, откуда взялось это прозвище, но звучало оно крайне забавно и нелепо, а со словом «профессор» и вовсе походило на оксюморон.
— Ах, да-да, корвумы, — кивнул доктор Корнелиус. — Ну-с, что вам о них рассказать? Появились они сравнительно недавно, около трех веков назад, когда исчезли последние акилаи¹. Среди них преобладают женщины, а мужчины, если и имеют крылья, то сравнительно небольшие. Зато у них острые когти, которыми они могут порвать жертву в клочья за пару секунд. Женщины-вороны по природе своей воинственны, мстительны и крайне… Как бы вам так объяснить… Ведут себя, как ваша тётушка.
Каспиан усмехнулся:
— Нервные какие-то создания, наверняка невыносимые в беседе.
— Совершенно верно. Вообще, в отличие от акилаев, корвумы были рождены в Нарнии, как народ боевой, созданный сражаться. Это самое храброе и надежное войско, они не знают слова «страх» и «предательство». Стоит заключить договор с одной из представительниц племени — у ваших порогов тут же окажется весь народ, готовый сражаться за вас до последнего вздоха. Но тельмарийцам они не подчиняются из принципа и редко приходят для заключения договора, даже если их позвать.
— Их можно позвать? — заинтересованно поднял бровь принц.
— Несомненно, — кивнул Корнелиус. — Но если в роду у этого человека были тельмарийцы — вряд ли хоть кто-то откликнется на зов.
Каспиан нахмурился. Сколько рассказов и мифов он наслушался от учителя, но именно корвумы заинтересовали его больше всего. Он хотел хотя бы попытаться вызвать одного из них, просто краем глаза взглянуть. Правда ли их крыльями можно раздавить человека, как писалось в книгах? А прав ли учитель, что они злы и мстительны?
— Раз в день мимо Древа Воина пролетает белый ворон, — начал доктор Корнелиус. — Человек, вызывающий войско, обязан поймать этого ворона за единственное черное перо на крыле или хвосте. Если удастся — спустя пару мгновений прилетит корвум.
Глаза Каспиана загорелись интересом, он внимательно слушал учителя и уже прокручивал в голове мысль о том, что он скажет страже, когда попросить пустить его в лес, к Древу Воина. Он бывал там раньше и вообще часто бегал в лес в детстве, но последний раз, когда его поймали, бедняга неделю шарахался от каждого встречного, так жестоко его наказали. Он решил, что после обеда, когда позовут к столу стражу, успеет быстренько проскользнуть мимо них, миновать мост, а там, дальше, уже будет свободно — последней охраняемой точкой была середина моста.
— Принц, — вздохнул Корнелиус. — Я надеюсь, что все, что я вам рассказал, всегда было и будет тайной?
— Без сомнений, учитель, — кивнул парень, вставая из-за стола. Время приближалось к обеденному, нужно было успеть переодеться и наскоро принять ванну, дабы появиться перед лордом Миразом в подобающем виде. Последнее время тот слишком часто придирался к мелочам, вроде нерасправленного воротника рубашки, незашнурованного сапога или торчащей откуда-то нитки.
Спустившись в обеденный зал, Каспиан неспешно подошел к столу, где собрались лорд Мираз, его ненаглядная женушка, которая всей своей жалкой душонкой ненавидела племянника, доктор Корнелиус и лорд… Принц все никак не мог запомнить его имя, помнил только, что оно начиналось на «с» и отдаленно напоминало его собственное.
— Почему ты выглядишь, как нечесаная лошадь? — пробурчал Мираз, глядя на слегка вьющуюся шевелюру племянника. — Ты не мог бы почаще пользоваться гребнем?
Каспиан пропускал его придирки мимо ушей, так как знал, что они были беспочвенными и вызванными лишь необоснованной злобой. Лорд Сопеспиан только устало выдохнул, тоже не понимая, с чего это Мираз так обращается с мальчишкой. Чего он от него хочет? Все равно он давно отобрал у него право на престол, не испытывает к нему никаких родственных чувств, его жена тоже, но отпускать на произвол они его не хотят. Все дело, думал лорд, в том, что они боятся того, что может натворить Каспиан, оказавшись за порогом. Парень, который всю жизнь грезил о Нарнии, что была вот-вот, совсем рядом, мог с легкостью привести к замку потенциального врага, как только его нога ступила бы на границу.
— Как прошел урок, доктор Корнелиус? — поинтересовался Мираз, краем глаза видя, что племянник немного напрягся. Еще бы: полтора часа бессмысленной лекции по астрологии и запрещенные доктору разговоры о мифах и легендах, которые в этом замке были табу.
— Неплохо, — лаконично ответил учитель, тоже глядя на Каспиана. — Его высочество имеет предрасположенность к точным наукам больше, чем к гуманитарным. А так как астрологию нельзя отнести ни к той, ни к другой…
— Я понял, — лорд остановил его жестом руки, сверля взглядом нетронутый обед племянника. — Что-то не так?
— Я просто не голоден, — соврал Каспиан, хотя, на самом деле, ему просто не хотелось есть за одним столом с людьми, которые смотрели на него, как на врага народа. Это перебивало весь аппетит. Даже если бы он пробыл десять дней в темнице без воды и еды, он бы не сел за один стол с лордом Миразом и леди Прунапризмией. Последнюю он вообще презирал, и лишь воспитание, данное доктором Корнелиусом, удерживало его от того, чтобы не рассказать лорду Миразу о том, чем занимается его ненаглядная «леди», пока он пропадает в походах.
— Раз так, то можешь идти, — безразлично пожал плечами дядя, махнув рукой в сторону выхода. Каспиан без слов встал и, пожелав доктору Корнелиусу приятного аппетита, вышел из обеденного зала. И хоть он был до жути измотанным и голодным, лучше уж было умереть от истощения, чем есть с ними вместе.
Он не представлял, как он проживет здесь еще хотя бы год. Ему было одиноко, иногда скучно, тоскливо; в королевстве не было людей, которые могли бы поговорить с ним на равных, без всяких «ваше высочество» и прочего. Поэтому, как говорилось раньше, он часто убегал в лес, про себя напевая древние нарнийские колыбельные, на которые слетались птицы, сбегались животные. Он любил их, нередко таскал у поваров мясо и хлеб, чтоб покормить оленят и мелких колибри.
Прозвенел колокол, оповещающий, что страже разрешено уйти со своих постов. Стараясь не привлекать к себе внимания, он миновал каменный мост, прошел сквозь неприглядное поле, царапая все открытые участки тела о сорняки, и, наконец, добрался до леса. Шляясь между деревьями, он дошел до Древа Воина, которое стояло, наклонив свой ствол и свесив ветви над рекой, отражаясь в ее глади. Над ним летало много разных птиц, но одну он заметил сразу — белая ворона, сидящая на самом верху и взлетевшая в тот момент, как он посмотрел на нее. Она летала над его головой, дразня, а он пытался сфокусироваться на черном пёрышке, которое едва проглядывало сквозь остальные.
Птица насмешливо каркала каждый раз, когда он тянул к ней руку, норовя ухватить за перо. Ничего не получалось и он уж оставил надежду на то, что сегодня повидается с корвумом, но вдруг одна из птичек, сидевших на дереве, будто решила помочь и пролетела мимо вороны, совсем сбив ту с толку. Каспиан ухватился и выдернул черное перо, зажимая его в руке. Птица злобно клюнула его и, презрительно каркая в его сторону, стала деловито расхаживать по земле, демонстративно выпячивая грудь вперед.
Вдруг сзади раздался звук, будто что-то тяжелое приземлилось на дерево и зашуршало. Юноша обернулся, но перед ним лишь мелькнул черный силуэт, напоминающий очень хрупкую девушку с громадными крыльями, едва ли не больше, чем она сама. Спустя мгновение силуэт приземлился сзади него, пряча крылья за спиной, и принц сумел разглядеть ее, смерив ошарашенным взглядом с ног до головы. Худенькая, но мускулистая, девушка низкого роста (она едва доставала лбом до его груди), с бледной, почти белой, кожей, странным чернильным узором вокруг темных ареол сосков и огромными, невероятного размера крыльями. Ее черные длинные волосы были убраны в высокий хвост и перевязаны черной лентой, ярко-зеленые глаза, казалось, светились в темноте густого леса, ими она требовательно смотрела на Каспиана, протягивая руку. Сначала он не сообразил, чего хочет эта девушка, лишь отдаленно напоминающая храброго и бесстрашного воина, но потом понял, что она желает забрать перо, которое он кощунственно отобрал у законного владельца.
— Ты настоящая… — прошептал Каспиан, протягивая руку и отдавая перо. Его дрожащие руки не хотели отпускать ее, тонкие, холодные, с виднеющимися косточками и чуть красноватыми костяшками. У нее была суховатая кожа и длинные ногти, острые и крепкие.
Корвум смотрела на него с интересом, долго и выпытывающе, а затем наконец произнесла:
— Тебе не нужно войско, верно?
— Н-нет, — помотал головой принц, все еще не отпуская руку. Ее глаза гипнотизировали сами по себе, бледные пухлые губы с ранками от покусываний острыми зубами изогнулись в слегка насмешливой улыбке, которая в то же время была очаровательной, притягательной.
— Ты ведь принц, — корвум подошла ближе, касаясь холодной рукой его подбородка, чуть опуская голову. — К тому же, тельмарин. Зачем ты позвал меня?
— Я… Я просто хотел… — Каспиан не знал, ответить ли ей честно, или солгать. А если и солгать, то что?
— Ради интереса, что ли? — чуть обиженно спросила девушка, зачем-то трогая его мягкие волосы, которые завивались на кончиках, перебирая их пальцами, будто бы ей это доставляло какое-то физическое удовольствие.
— Ну, можно сказать и так, — он нервно усмехнулся.
Девушка обладала каким-то магическим даром одним своим прикосновением погружать в приятный, сладкий транс. Ее крылья, сложенные за спиной, были очень массивными, покрытые мелкими и крупными черными перьями. Ее лицо было худеньким, немного квадратным, с впавшими щеками и немного кривым носиком, с горбинкой. Она создавала впечатление девочки-подростка, со своим милым личиком, небольшой, будто бы не до конца развившейся грудью, на которой переплетались чернильные узоры; тонкой талией, четким рельефом бедер, идеальным изгибом и тонкими ногами. Все ее тело хоть и казалось хрупким, было достаточно сильным и рельефным, словно каждый день она усердно тренировалась. Впрочем, так и было.
Каспиан долго и завороженно рассматривал девушку-ворона, неосознанно касаясь выпирающих ключиц, плеч, кончиков пальцев. Все это время корвум стояла и изучала его лицо, внимательно разглядывая и запоминая каждую деталь.
— Ты невероятная, — прошептал принц, все еще не отрывая от нее взгляда. Она действительно была красивой, необъяснимо красивой. Она сочетала в себе женственные черты лица и сильное, воинственное тело.
— И ты такой же, как о тебе рассказывали, — улыбнулась девушка, обнажая ряд белых зубов, среди которых прослеживались острые клыки. Ее длинные пушистые ресницы аккуратно ложились на веки и открывались будто веер, когда она моргала. Она делала все плавно, словно танцуя каждой клеточкой своего тела.
— Обо мне? Рассказывали? — удивился юноша, опуская взгляд чуть ниже ключиц, но тут же беря себя в руки.
— Все о тебе знают, принц Каспиан, — корвум назвала его имя, делая ударение на слоге «ан», хотя это было не совсем правильно. — Нарния знает о тебе, она ждет тебя.
— Меня? — Она все больше удивляла юношу.
— Ты поймешь, о чем я говорю, очень скоро поймешь, — заверила его корвум, взмахивая крыльями. — Ты самый странный тельмарин, которого я когда-либо видела.
— Почему? — поинтересовался принц, присаживаясь под Древом и приглашая ее сесть рядом. Корвум опустилась перед ним на колени и присела, расправляя плечи. Все-таки, одеться ей не помешало бы, но ей вряд ли было знакомо слово «одежда». Она откровенно смущала Каспиана. Хоть он и старался этого не показывать, пылающие щеки выдавали его.
— Ты не такой, как они, — сказала девушка, беря его руку в свою и рассматривая линии. — От них всех веет злом и ненавистью. Они приносят с собой разрушение, гнев. А ты… Мне не хочется от тебя уходить. Несмотря на то, что ты нарушил закон и потревожил меня без причины, мне не хочется покидать тебя. Ты другой. Ты приносишь с собой счастье и тепло.
Каспиан слушал ее с упоением, не пропуская ни слова. Ее взгляд, гипнотический и притягательный, все еще бродил по его силуэту, изучая и запоминая. Она подвинулась чуть ближе, облокачиваясь на его плечо и кладя на него голову.
— Ты теплый. Как солнце. Жаль, что я давно его не видела. Оно красивое, я помню.
— Ты не видела солнца? — удивился Каспиан, глядя на слегка опечаленный взгляд девушки. Несомненно, она не врала: корвумы живут в гуще листвы, на деревьях, куда не пробиваются лучи солнца.
Девушка взмахнула крыльями и, улыбаясь, посмотрела на принца:
— Я рада, что пришла на твой зов.
Он не отвечал, просто улыбался. Девушка сложила крылья и растянулась на траве, наивно хлопая ресницами, опуская голову на грудь юноши и кладя тонкую руку поперек живота. Каспиан усмехнулся, удивляясь наивности корвума, и осторожно развязал ленту, связывающую ее волосы. Ну, какой же это воин? Это маленькая девочка-птица, нежная и ласковая, никоим образом не связанная со словами «война» и «убийство». Она была наивной, доверчивой. Она доверяла Каспиану. Даже сейчас, лежа на нем, она ни секунды не думала о том, что он может хоть как-то ей навредить, хотя в его ножнах был меч. Корвум доверилась тельмарину, хотя он и был со стороны вражеской, чужой.
— Эх, это любовь, мне бы так, — донеслось откуда-то сверху. Каспиан поднял голову, нахмурившись, и едва не подпрыгнул от удивления; его остановило лишь то, что он не хотел будить девушку. С верхних ветвей Древа на него смотрели два таких же корвума, но с крыльями поменьше и телами помассивнее. Девушки с интересом разглядывали принца, одна даже спустилась пониже.
— Ты ей нравишься, — одна из корвумов сдала малышку, пришедшую на зов, с потрохами. — Даже очень. Иначе она бы не явилась. Да и к тому же… Минаин, ты когда-нибудь видела Рейвен такой спокойной?
— Рейвен? — переспросил Каспиан шепотом, глядя на Минаин, которая раздумывала над ответом.
— Это ее имя, — та, что не Минаин, говорила писклявым и не очень приятным голосом, постоянно спускаясь все ниже и ниже, цепляясь крыльями о ветки. — Я Инжуриам. Одна из лучниц ее войска.
— У нее есть войско? — принц недоверчиво покосился на девушку, не понимая, как такая милая и хрупкая девочка может возглавлять целое войско.
— Ага, — Минаин тоже спустилась с Древа и спрыгнула на землю, приземляясь рядом с Каспианом, заинтересованно рассматривая его, — и немалое. Она предводитель стаи. И мы за нее горой стоим! — предупредила корвум, с игривой улыбкой добавляя: — Так что не обижай ее.
— Ох, да какой там, посмотри на него! — Инжуриам тоже приземлилась на траву, подлетая к принцу и беспардонно проводя пальцем по его щеке. — Он же весь пылает, Минаин! У него рука не поднимется обидеть Рейвен. Ты же слышишь, как бьется его сердце.
— Вы слышите? — бедняге все больше и больше надоедало присутствие лучниц.
— Мы слышим, что оно говорит, — загадочно улыбнулась Минаин. — Оно влюблено.
— Неправда, — отмахнулся Каспиан, поправляя упавшую прядь волос на лицо Рейвен.
— Господи, до чего мило он это отрицает! — воскликнула Инжуриам, но принц жестом попросил ее говорить тише.
— Вы ведь разбудите ее!
— Ах, действительно, что это мы, — спохватилась девушка, беря за руку вторую и взлетая. — Ну-с, пусть спит. Кстати, ты ей снишься.
— Откуда вы знаете? — спросил Каспиан у улетающих лучниц.
— Мы видим ее сны, — они неоднозначно подмигнули и, взмахнув крыльями, быстро улетели вглубь леса.
Принц про себя усмехнулся тому, насколько сильно отличались они от Рейвен. Они были через чур… Неженственными, что ли. В глазах не было мудрой, но в то же время наивной, искорки; была лишь некая покорность и неоправданный ситуацией позитив и оптимизм. В глазах предводительницы читалась самая непоколебимая свобода, неподчинение, несогласие. Она была уверенной в себе, твердой в своих решениях. Но почему-то, глядя в его глаза, она таяла, и все вышеперечисленное словно растворялось, оставляя после себя лишь детскую наивность и милые, нежные черты характера.
Да и сам принц чувствовал себя несколько иначе, находясь рядом с Рейвен. Такой дисбаланс между чертами воина и нежной, ласковой девушки создавал некоторое подобие золотой середины, идеального характера, который был изменчив и, как оказалось, уступчив. Принцип, нарушенный девушкой, позволил им встретиться, позволил Каспиану почувствовать нечто, чего он не ощущал ранее никогда. Какой-то теплый, пушистый комочек, угнездившийся в его груди рядом с сердцем. Каждый раз, когда он смотрел на Рейвен, ему хотелось улыбнуться; ее присутствие было своеобразной панацеей от всех бед. Прошел всего лишь час с момента их встречи, но ее крылья уже забавно подрагивали каждый раз, когда она смотрела ему в глаза, а у него неистово билось сердце, когда ее пальцы во сне скользили по его груди.
Рейвен не спала. Никогда. День и ночь охраняя границы своих территорий, она изнуряла себя невероятными физическими нагрузками, дабы, если кто-то и перебьет ее войско до последнего перышка, смогла бы в одиночку противостоять врагу. И сейчас, наконец, почувствовав, что ей больше ничего не угрожает, что ее защищает тепло, исходящее от принца, она смогла уснуть.
Ей редко снились сны. Но сейчас… Ах, это был чудесный сон. Ей снилась Нарния. Такая, какой она была до вторжения тельмарийцев. Она стояла на берегу Реки фавнов и кидала в воду разноцветные камешки, которые в большом изобилии находились на берегу. Сзади ее за плечи обнимал тот, на чьей груди она так самозабвенно спала, наслаждаясь видением прекрасного. Ей нравилось спокойствие, которое нес этот сон. Она чувствовала себя настолько умиротворенно, что ей не хотелось просыпаться. Однако, все хорошее рано или поздно заканчивается, поэтому глаза ее открылись, вновь загораясь зеленым пламенем.
— Я разбудил тебя? — спросил Каспиан, но Рейвен отрицательно помотала головой.
— Я долго спала? — спросила она, потирая глаза.
— Не больше четверти часа, — ответил принц, протягивая ей ее ленту, которой были перевязаны волосы. Она завязала их в излюбленный высокий хвост и, хитро прищурившись, посмотрела на юношу: — Откуда ты узнал о нас?
— Мой учитель, — сказал тот, ненавязчиво поглаживая массивные крылья, разглядывая каждое перышко. — Он рассказывает мне о народах Нарнии, сегодня рассказал о вас.
— Разве это не запрещено у вас? — корвум склонила голову набок.
— Запрещено, — улыбнулся Каспиан.
— Значит, ты любишь нарушать запреты, — Рейвен игриво приподняла левую бровь. — Оно и видно. Он ведь уточнял, что нельзя вызывать корвума без повода, верно?
— У меня был повод! — возразил Каспиан, глядя в зеленые глаза.
— Посмотреть на меня — это не повод, ваше высочество, — улыбаясь, отрицала девушка. — Но, так уж и быть, на первый раз прощаю.
— На первый? — удивился Каспиан. — То есть, мы еще можем увидеться?
— Ну, ты же позвал меня. Откликнулась именно я. Теперь я принадлежу тебе и исполняю все твои прихоти вплоть до того момента, когда договор будет расторгнут.
— Кем?
Корвум кивнула в сторону белой вороны, которая все еще обиженно каркала на принца:
— Она скажет, когда я буду тебе не нужна. Пока она утверждает, что ты нуждаешься во мне. Правда, я не могу понять, зачем, если тебе не с кем воевать.
Каспиан немного смутился. В конце концов, она ведь и впрямь была нужна ему вовсе не для того, чтоб воевать с кем-то. Просто он отчетливо осознавал то, что теперь вряд ли сможет спокойно забыть эту встречу, стереть из памяти образ чудной девушки-ворона, которая, вопреки законам, не разорвала его в клочья лишь за то, что он являлся чистокровным тельмарином. Она доверяла ему, она верила в то, что он отличается от своих пращуров, что он ни в коем случае не причинит ей зла. Она видела таинственную искру в его глазах, которая появлялась тогда, когда они встречались взглядами.
— И когда мы снова встретимся? — с надеждой спросил принц, беря ее за руку.
— Я приду сегодня ночью, — прошептала корвум, загадочно улыбаясь. — Только не закрывай окно.
— Ты обещаешь? — уточнил юноша, все еще не отпуская девушку, которая уже вставала с земли.
— Клянусь, и клятву не нарушу, — кивнула та. — Мне пора, меня ждут воины. Они ведь не знают, где я.
Они встали с земли, он все еще не отпускал ее руку. Рейвен медленно приблизилась к его лицу, заглядывая в темные карие глаза, которые растерянно бегали по сторонам. Юноша не знал, стоит ли сейчас целовать бледные губы, которые находились буквально в миллиметре от его собственных, или корвум просто дразнит его.
— До встречи, Каспиан, — тихонько хихикнув, Рейвен взлетела и за пару взмахов крыльями отпрянула на приличное расстояние. Значит, все-таки дразнила.
Белая ворона ехидно посмеялась по-вороньи, а принц лишь снисходительно посмотрел на птицу, которая, наверное, была невероятно горда тем, что несет ответственность за вызов предводителей войск. Посмотрев вслед удаляющемуся силуэту Рейвен, Каспиан несколько печально улыбнулся и направился обратно в замок, уже представляя, какие нотации его ожидают от короля Мираза, который был категорически против его визитов в лес.
***
Выслушав юбилейную, пятидесятую, тираду от дяди, Каспиан со спокойной душой вошел в свою спальню, не собираясь спускаться на ужин к остальным. Дядя решил закатить пиршество в честь столь важного для него события: как оказалось, вот уж месяц как он ожидает дитя. Эта новость никоим образом не вызывала реакции у принца, ему было все равно. Ну-с, родится еще один такой же нахальный и самовлюбленный детеныш, что с того?
— Ваше высочество, — в спальню вошла Ария — служанка, девочка десяти лет, которую вместе с мамой забрал Мираз в качестве кухарок.
— Помнишь, что было в прошлый раз, когда ты вошла без стука? — иронично усмехнулся Каспиан, вспоминая тот случай, когда ему пришлось немного припугнуть Арию, чтобы та научилась все-таки стучаться, прежде чем войти.
Девочка потупила взгляд и пробормотала:
— Прошу прощения, ваше высочество, я забываю.
— Ты что-то хотела?
— Лорд Мираз сказал, что ежели вы сию минуту не спуститесь к гостям, он прикажет доставить вас туда силой, — пропищала девочка. — Он просит вас немедленно привести себя в порядок и спуститься в обеденный зал.
— Передай, что я только поздороваюсь с гостями и тут же уйду, — бросил принц, хмуря брови. И зачем ему появляться там? Неужто гости его дяди не обойдутся без его «добрый вечер, господа, прошу меня извинить, мне абсолютно неинтересно ваше общество, так что я, пожалуй, откланяюсь. Не был рад с вами повидаться»? Каждый раз он чудил что-то исключительно назло Миразу, дабы тот, наконец, перестал тратить его время на одевание к ужину и прохождение сотни тысячных пролетов, лишь бы сказать едкое «здра-а-асьте».
Послушно спустившись в зал, он бесцеремонно толкнул дверь ногой, вальяжной походкой пробиваясь прямо в центр шумной веселящейся толпы.
— Неужто мой дорогой племянник нашел время повидаться с уважаемыми гостями своего дяди? — наигранно весело удивился Мираз, хлопая его по плечу, а затем шепотом добавляя: — Если в этот раз ты что-нибудь эдакое выдашь, я прикажу закрыть тебя в спальне на неделю. Живо подошел к лорду и леди, как их там… Вон тем, что рядом с пуншем. Они хотели тебя видеть.
Каспиан закатил глаза и посмотрел на лорда и леди «как их там». И вдруг его осенило: он ведь знал их еще с детства, лорд Харрисон и его жена были врачами и являлись частыми посетителями дворца. Они нередко приносили тогда еще маленькому принцу подарки, относились к нему совсем не так, как остальные. С должным почтением, уважением, проявляли некую любовь и заботу.
— Лорд и леди Харрисон, — принц непритворно улыбнулся, ведь это были единственные гости, которых он действительно был рад увидеть здесь. — Давно не виделись. Вы стали реже появляться во дворце.
— Каспиан, дорогой! — сердобольная и через край эмоциональная леди Харрисон, позабыв о своем и его статусе, тут же принялась обнимать принца, будто это был не племянник друга ее мужа, а ее собственный сын. И Каспиан был вовсе не против такого обращения — хоть от кого-то он почувствует заботу и то, что по нему скучали.
— Тена, ну, что ты душишь бедного мальчика, ей-богу? — усмехнулся лорд Харрисон, пожимая юноше руку. — Рад видеть тебя, Каспиан. Ты очень изменился, прямо не узнать.
— Оно и понятно, вы ведь последний раз заглядывали к нам целый год назад, — немного грустно сказал принц.
— Да все никак не было времени, дорогой, уж прости, — улыбаясь, ответила Тена, поправляя его спутанные волосы. — Рейф прав, тебя и впрямь не узнать. Ты очень похож на своего отца.
Напоминание о родителях вызывало гнетущее чувство тоски в районе грудной клетки. Он старался не показывать огорчения, но глаза его будто на секунду потускнели, померкли, потеряли ту искру радости встречи.
— Лорд Мираз говорит, ты делаешь большие успехи в области точных наук, — сказал Рейф. — Не привирает ли? Что-то не припомню, чтобы у тебя была предрасположенность.
— Да она и не появилась, — безразлично пожал плечами Каспиан, улыбаясь, но теперь уже не так искренне. — Дядя любит приукрашивать реальность. Я всего лишь перестал прятаться в подвале во время уроков.
Тена усмехнулась и посмотрела на него с самой искренней душевной теплотой, на которую способны исключительно женщины. Так на него смотрела и Рейвен. Нежно, заботливо, так, что от одного только взгляда на нее ему становится теплее, уютнее.
Гостей позвали за стол. Толпа бесцеремонно толкалась, спеша занять свои места. Каспиан же продвигался к выходу. Его остановила Тена:
— Дорогой, неужто откажешься от ужина?
— Леди Харрисон, мне нездоровится, — соврал принц, виновато глядя на женщину. — Совсем нет аппетита.
— Да не обманывай, — тихонько сказала та. — Твой дядя такими темпами доведет тебя до истощения. Я знаю, почему ты не хочешь есть. Но, Каспиан, иногда нужно преодолевать неприязнь ради собственного блага. Иногда нужно делать то, что не нравится, чтобы выжить. Конечно, слова громковаты, но, тем не менее, я полагаю, суть ты уловил.
— Несомненно, — с улыбкой кивнул принц. — Но мне и впрямь нехорошо, я не хочу есть.
— Тогда ступай и как следует выспись, — посоветовала Тена. — Спокойной ночи.
— И вам, леди Харрисон, — пожелал юноша. — Попрощайтесь за меня с лордом.
Увидев положительный кивок, Каспиан решительно направился прочь из зала прямиком в свою спальню, в которой было открыто окно. Он вошел и, не глядя, закрыл дверь на ключ, а, обернувшись, был приятно удивлен, увидев на своей кровати улыбающуюся Рейвен, которая сложила крылья за спиной и сидела на краю постели.
Она без слов встала и подошла к хозяину спальни, который как раз успел повернуть ключ в замке. На его лице играла довольная улыбка: «Все-таки пришла».
— Ты ждал меня? — спросила Рейвен шепотом, приближаясь к его лицу.
— Да, — честно ответил Каспиан, аккуратно приобнимая ее за талию.
— Я могу верить тебе?
— Можешь, — кивнул юноша, отбрасывая в сторону все церемонности и прикасаясь к бледным губам своими, чувствуя, как Рейвен отвечает на поцелуй. Может, это была какая-то супер-способность корвумов, но за те два часа, что он пробыл с ней, сумел окончательно и бесповоротно влюбиться в ее глаза, ее улыбку, ее черты, ее тонкое воинственное тело, ее нежные прикосновения, ее длинные пальцы.
Ее губы целовали мягко, но в то же время настойчиво, а руки скользили по рубашке, ища пуговицы. Однако, корвум слишком сильно торопила события. Впрочем, это было в ее стиле. Каспиан взял ее за руки, отвлекая от расстегивания одежды на нем, и прижал их к груди одной рукой, второй зарываясь в ее густые черные волосы, которые сейчас были распущены.
Рейвен моргнула и отстранилась, все так же улыбаясь и глядя в глаза своим хитрым, заигрывающим взглядом. Она легко взмахнула крыльями, отлетая поближе к кровати. Каспиан, словно зачарованный, послушно следовал за ней, наблюдая, как хрупкое тело ложится на простыни, раскидывая в стороны крылья. Ее руки притянули его к себе за ворот рубашки, снова вовлекая в поцелуй, на этот раз уже уверенно сдергивая с него этот наскучивший ей элемент одежды. Принц покорно снял с себя рубашку и вновь наклонился к ней, давая волю желаниям.
Его руки вовсю исследовали чернильные рисунки вокруг сосков, вызывая тихие вздохи обладательницы. Внизу живота словно разлили плавленное железо, а в брюках стало тесновато. Корвум властно приказала ему раздеться, и он, ведомый ее приказом, тотчас избавился от одежды, задергивая балдахин над кроватью. Рейвен довольно прищурила глаза и провела влажную дорожку языком от середины живота до груди. Ее крылья трепетали, с них осыпались перья. Ее руки обвивали его шею, пока его язык исследовал ее грудь, ребра и живот, дойдя до самого низа, а затем вернувшись к исходной точке. В мокрое влагалище резко вошел член, что вызвало тихий вскрик Рейвен, который тут же был прерван.
— Постарайся тише, — попросил Каспиан, хотя ему самому было нелегко сдерживать стоны. Девушка кивнула и сомкнула губы, лишь изредка постанывая, не в силах сдержать порывы. Юноша не тратил время на прелюдии, он достаточно грубо толкался внутрь, что невероятно заводило Рейвен. Нежность в обращении и грубость в интиме — две крайности, на пересечении которых стоял его характер.
Когда член вошел почти полностью, Рейвен все же не сдержалась и громко застонала, однако вряд ли ее слышал кто-то из гостей. Она рефлекторно провела когтями по спине Каспиана, оставляя на ней глубокие царапины. Тот зашипел от боли и «в отместку» резко протолкнулся до самого основания, тут же делая еще один толчок. Девушка забыла о его просьбе быть потише и снова дала о себе знать. Она тяжело дышала, чернильные рисунки вокруг сосков поплыли, превращаясь в прозрачную жидкость и стекая по ее груди. Горячий язык слизывал эту жидкость, задевая эрогенные зоны, что приводило ее в еще больший экстаз. Нежная, гладкая кожа была горячей, каждая мышца в теле напряжена.
Спустя долгое время, заполненное стонами, вздохами, хрипами и звуками соития, Рейвен почувствовала, как внутри разлилось нечто теплое и вязкое. Каспиан тяжело дышал, склонившись над ней и осторожно прильнув к губам, которые теперь будто налились кровью и больше не выглядели такими бледными. Ее руки скользили по его спине, задевая свежие царапины и пачкаясь в крови.
— Ты же никогда меня не оставишь? — вдруг спросила она, притягивая его ближе и приглашая прилечь ей на грудь.
— Никогда, — выдохнул юноша, обнимая ее поперек талии. Та кивнула и улыбнулась. По кровати были разбросаны смятые простыни, ее собственные черные перья. Крыльями она обняла принца, накрывая и себя, и его своеобразным одеялом.
Уставшие, они довольно быстро заснули, а вот Минаин и Инжуриам, все это время наблюдавшие за всей этой сценой сквозь открытое окно, еще долго обсуждали увиденное. Но затем сошлись на мнении, что они дико завидуют Рейвен, и улетели.
***
Корвум улетела под утро, взяв с принца обещание, что он придет к ней ночью под Древо. Несомненно, Каспиан согласно кивнул и нежно поцеловал девушку на прощанье перед тем, как она вылетела в открытое окно. Едва он прикрыл ставни, как в дверь постучали. Он наспех надел то, в чем обычно спал, и открыл дверь, увидев на пороге своего дядю, крайне недовольного тем, что уже утро следующего дня, а его племянник все еще жив. Он жутко раздражал Мираза, тот не упускал ни единой возможности повидаться с ним и высказать свою неприязнь.
— Выглядишь уставшим, — безразлично хмыкнул король, нарочно толкая сонного племянника плечом. — Какого лешего ты позволил себе уйти вчера вечером?
— Я плохо себя чувствовал, — повторил принц ту же версию, в которую пытался заставить поверить леди Тену.
— Настолько, что не мог побыть с гостями хотя бы час?! — вспылил Мираз, хмуря брови.
— Верно, — спокойно кивнул Каспиан. За годы бесконечных придирок и скандалов он научился игнорировать все это и относиться как можно более лояльно. В голове в этот момент всплывали воображаемые сцены, где Мираз тонет в озере или где его разрывает на части дикий лев, или что-то вроде того.
Однако все его спокойствие рассеялось, как только дядя бросил взгляд на смятые простыни. Но не постель так сильно заинтересовала его, а то, что лежало на ней. Черные перья, большие, непохожие на перья простых ворон. Некоторые были сломаны, какие-то не пострадали.
— Я… — Мираз побледнел и оступился. — Я узнаю перья этих тварей из тысячи таких же… Здесь… Здесь был корвум?!
— Кто? — принц удивленно изогнул левую бровь, хотя сердце в тот момент ушло куда-то в пятки, поэтому убедительности ему не хватало.
— Не притворяйся, что не знаешь, о чем я! — вопил дядя. — Откуда она?! Как она нашла дорогу в замок?!
— Успокойтесь, ваше Величество, — про себя он добавил перед словом «величество» излюбленное «чертово». — У вас какая-то паранойя?
— Послушай сюда, щенок, — Мираз неожиданно резко схватил его за воротник и прижал к стене. — Я истребил почти весь их народ, я знаю каждую из этих дьяволиц в лицо. Кто это был? Скажи мне правду, Каспиан, и она будет умирать не так мучительно. Я ведь в любом случае докопаюсь до того, кто это был, и ее накажут. Жестоко, на твоих глазах.
Принц молчал, нервно сглатывая. Он знал, что, раз дядя говорит, что знает их, то вряд ли врет, а следовательно, он в два счета найдет Рейвен и сделает с ней что-то ужасное. Оставалось только сказать ему правду.
— Ее зовут Рейвен, — глухо сказал юноша, глядя ему в глаза. — Прошу вас, ваше Величество, не троньте ее. Она ничего не сделала, это я нарушил закон, я вызвал ее.
— Вызвал? — глаза Мираза наполнились еще большей яростью. — Кто рассказал тебе об обряде?!
— Никто, я всего лишь прочел об этом в книге, — холодно произнес Каспиан. — Умоляю, не причиняйте ей боль. Она ведь не хотела зла.
Мираз коварно усмехнулся и отпустил племянника:
— А я и не трону, Каспиан. И не причиню ей боли.
От сердца отлегло, но следующая фраза заставила принца вздрогнуть:
— Это будешь ты.
— В каком смысле? — нахмурился тот.
— Твоя Рейвен, — дядя сделал ударение на ее имени, — останется в живых при условии, что мне за это будет что-нибудь взамен. Я знаю эту чертовку и знаю размах ее крыльев. Ты смекаешь, о чем я, дорогой мой?
— Пожалуйста, не надо, — его голос дрожал, он знал, чего попросит Мираз. — Не надо, ваше Величество, я сделаю что угодно, только не нужно… Я люблю ее, ваше Величество!
— А ты думаешь, стал бы я так с ней церемониться, коль не был бы ты по уши в нее влюблен? — хохотнул дядя. — Я потому и прошу. Принеси мне ее крылья. Я украшу ими свой трон. А иначе… — он подошел к выходу и обернулся: — она погибнет прямо у тебя на глазах.
