Come, little children

Вечерние сумерки мягко накрыли город пушистым пыльным покрывалом. В окнах и у дверей таких далеких домов зажглись крошечные оранжевые огоньки, установленные в Светильниках Джека. Веселые тыквы скалили зубы, встречая фальшивых призраков, скелетов, вампиров и демонов, стучащих в двери, украшенные искусственной паутиной, летучими мышами и хохочущими ведьмами, чтобы задать извечный вопрос: «Сладость или гадость?» Ноктис отвернулся от телескопа и внимательно посмотрел на Игниса, стоящего на стуле и цепляющего к потолку его комнаты целый отряд выкрашенных серой и черной краской пластиковых черепов. – Что хорошего в празднике, связанном с демонами? – задумчиво спросил он. – Ведь демоны – это зло, и мы пытаемся уничтожить их. Игнис, поднявшись на цыпочки и балансируя на краешке сиденья, наконец-то прицепил последний, не поддававшийся ему череп, и тяжело вздохнув, перевел взгляд на Ноктиса, привычным жестом поправив очки. – Ну, хотя бы, конфеты, – невозмутимо ответил он. – Кажется, именно они всегда привлекали вас в этом празднике, ваше высочество. – Конфеты – это, конечно, хорошо, но… – Ноктис не закончил, вновь взглянув в окуляр телескопа и увидев, как маленькая девочка, наряженная нагой, счастливо улыбаясь, машет рукой стоящим в дверях дома людям, прижимая к груди набитую конфетами сумку. Практически так же тяжело вздохнув, как Игнис несколько секунд назад, Ноктис отвернулся от телескопа, легко ударив по трубе, чтобы сбить настройки. Глазеть на праздник, куда ему не было хода, как-то перехотелось. – Выше нос, ваше высочество, – ободрил его Игнис. – Скоро придут Гладио и Ирис, и вы тоже примете участие в празднике. Ноктис ничего не ответил, опустив голову и рассматривая свои руки. Наверное, у Ирис и Гладио будут красивые костюмы. Он бы тоже мог купить костюм – какой только захочет! – и нарядиться, но толку с этого, если ему все равно весь вечер сидеть дома. Игнис нерешительно переступил с ноги на ногу, не зная, что еще сказать, чтобы развеселить принца: утешитель и клоун из него был так себе – это он уяснил давно. Аккуратно приставив стул к стене, он уже собирался предложить Ноктису спуститься на кухню и предаться внережимному поеданию пудинга из ульваатских ягод, когда в его кармане тихо завибрировал телефон. Дворецкий сообщал, что к принцу пришли гости. – Они уже здесь, – торжественно объявил Игнис, надеясь увидеть на лице Ноктиса хотя бы тень улыбки. Принц подскочил и пулей вылетел из комнаты, не дожидаясь своего камердинера. Игнис вновь вздохнул и чинно направился за ним. Гладиолус Амицития и его младшая сестра Ирис стояли посреди украшенного к Хэллоуину холла. Гладио был одет в привычную форму королевской гвардии, а Ирис надела костюм ведьмочки с островерхой шляпой и длинным черным плащом. Ее сумка для конфет напоминала котел для зелий. Ноктис, слегка запыхавшись, подошел к ним – добежав до холла, он перешел на шаг, вспомнив наставления отца, что члену королевской семьи не пристало носиться по коридорам – и постарался, чтобы на его лице отразилась радость, а не зависть. – Сладость или гадость? – спросила Ирис, потрясая своим «котлом». Ноктис вдруг подумал, что никто никогда не выбирает «гадость», и было бы интересно узнать, какую шутку могла бы выкинуть Ирис, откажись они угощать ее конфетами. Но она также могла и обидеться, а расстраивать ее Ноктису не хотелось, поэтому он, улыбнувшись, ответил: – Сладость. Сейчас Игнис принесет конфеты. Ирис захлопала в ладоши, глядя на Ноктиса влюбленными глазами. Гладио удовлетворенно хмыкнул. – Красивый костюм, – похвалил Ноктис, обращаясь к Ирис, и ее глаза тут же засверкали от счастья. – А ты кого изображаешь? – спросил он у Гладио. – Королевского щита, – фыркнул тот. – Я уже слишком взрослый для переодеваний. – Кажется, ты был другого мнения в прошлом году, – произнес подошедший к ним Игнис. – Держи, Ирис, вот твои конфеты. – Он протянул ей объемный мешочек со сладостями, который едва уместился в ее «котле». На щеках Гладио выступили алые пятна, и он что-то невнятно пробормотал себе под нос. Ноктис смог разобрать только что-то про «длинный язык, который стоит держать за зубами». На прошлый Хэллоуин Гладио и Игнис переоделись в костюмы и устроили для Ноктиса и Ирис настоящее представление – с декорациями, загадками и подарками. Ноктис жалел, что в этом году праздник проходил более традиционно и поэтому скучно. – А где твой костюм, Нокт? – спросила Ирис. – Помню, в прошлый раз у тебя был очень милый костюмчик гоблина. – К сожалению, я уже из него вырос, – грустно улыбнулся Ноктис. – Я сейчас очень быстро расту. – Или просто толстеешь на пирожных Игниса, – вставил Гладио. – Лучше тренировался бы чаще. – Рацион принца – исключительно моя забота, и смею заметить… – начал Игнис, но Ноктис уже не слушал его – в последнее время они с Гладио препирались практически постоянно, и все время из-за него, хотя сам Ноктис ни разу не давал им повода. Иногда он не мог понять, что происходит с его друзьями. – Жаль, что в этот раз вы не устраиваете праздник, – заметила Ирис. Ноктис грустно кивнул. – Отец запретил что-либо праздновать во дворце из-за нападения на Галахд, – сказал Ноктис и, покосившись на Игниса, шепотом добавил: – Опять эти чертовы нифы! – Игнис бы прочел целую лекцию о правилах поведения члена королевской семьи при подданных, если бы услышал, что он ругается, но сейчас был слишком занят дискуссией с Гладио, которая лишь набирала обороты. – А ты не можешь пойти с нами в город? – предложила Ирис. – Было бы здорово ходить и собирать конфеты вместе. – М-м-м, наверное, нет, – ответил Ноктис, вновь покосившись на Игниса. – Да и у меня нет костюма. – Жаль, – грустно вздохнула Ирис. – Мы, наверное, пойдем, пока они не подрались, – она кивнула в сторону Игниса и Гладио, которые ожесточенно жестикулировали, пытаясь доказать неправоту друг друга, но не смея повышать голос. Со стороны это походило на ссору глухих. – Пойдем, Гладди! – Ирис потянула брата за край форменной куртки. – Мы еще должны встретиться с моей подругой Мэнди и ее мамой. Гладиолус, видимо собиравшийся привести какой-то неоспоримый аргумент, который разобьет доводы оппонента в пух и прах, запнулся на вдохе и закашлялся. Ирис встала на цыпочки и постучала его по спине. – Как маленький, честное слово, ни на минуту нельзя оставить, – покачала она головой. – Счастливого Хэллоуина, Нокт! – хрипло пробормотал Гладио и направился к выходу, увлекаемый сестрой за руку. Ноктис проследил, как дворецкий Мэттьюз открыл перед ними двойные двери парадного входа. – Ваше высочество, – Игнис повернулся к Ноктису. – Я хотел бы попросить у вас прощения за неприглядную сцену, развернувшуюся в вашем присутствии… Ноктис отмахнулся, отворачиваясь от него. – Вы все время ссоритесь. Разве нельзя быть друзьями, как раньше? Игнис умолк и опустил глаза. – Гладио порой слишком категоричен в некоторых своих высказываниях… – начал он после небольшой паузы, но Ноктис снова перебил его: – Он просто пошутил насчет пирожных. – И, не дожидаясь ответной реакции, поплелся наверх, в свою комнату. Сейчас ему не хотелось даже конфет. Проходя мимо отцовского кабинета, Ноктис остановился и прислушался. Оттуда доносились приглушенные голоса – значит, неофициальное совещание отца с советниками еще не закончилось. Ноктис в очередной раз с грустью вздохнул – с каждым годом отец уделял все больше и больше времени делам королевства, и все меньше – ему. Ноктис понимал, что это нормально: все же его отец – король Люциса, но иногда ему хотелось, чтобы тот был просто папой, какого он помнил в раннем детстве. Папой, проводившим с ним любую свободную минуту, смеющимся над его нелепыми попытками рыбачить в дворцовом фонтане и хвалящим наивные детские рисунки, которые Ноктис уже давно выбросил. Папой, для которого провести время с сыном важнее, чем пойти на очередное нудное заседание. Ноктис знал, что такие мысли эгоистичны, и что короли не принадлежат сами себе – они принадлежат народу, и когда-нибудь ему тоже придется посвятить всего себя служению Люцису и его жителям. Он вдруг решил, что никогда не будет заводить детей, потому что не хотел, чтобы его сын вот так же стоял у двери этого кабинета и грустил, что он не может провести время с ним. Внезапно из-за двери раздался громкий голос отца, заставивший Ноктиса подскочить на месте: – Но должен же быть какой-нибудь другой выход, Кларус?! Похоже, отец беседовал со своим первым советником и близким другом – Кларусом Амицитией, отцом Гладио. Ноктис вспомнил, как дядя Кларус катал его в детстве на плечах, а потом подбрасывал в воздух, заставляя громко смеяться. Отец тоже смеялся, и тогда они с дядей Кларусом казались очень счастливыми и совсем не старыми. Дядя Кларус что-то возразил отцу, но более спокойным тоном – Ноктис не расслышал его слов, как и продолжения беседы, да и не стремился подслушивать, поэтому не видел смысла больше задерживаться у кабинета. Вернувшись в свою комнату, Ноктис не стал зажигать свет, по привычке потушенный Игнисом, и несколько секунд рассматривал причудливые созвездия из выкрашенных фосфоресцентной краской звезд, раскинувшиеся на потолке. Они с Игнисом клеили их вместе, уже после того, как папа перестал уделять ему много внимания. Когда отец с головой ушел в дела королевства, у Ноктиса появился Игнис, который должен был стать его советником и близким другом. Замена была не то чтобы равнозначной, но вполне устраивала всех. Ноктис посмотрел на светящуюся тыкву, стоящую на подоконнике, и решил, что это самый скучный и грустный Хэллоуин, который когда-либо был в его жизни. Он уселся на кровать, скрестив ноги и так и не включив свет. Так он и сидел, погрузившись в свои невеселые мысли, пока не раздался осторожный стук в дверь. Ноктис даже гордился тем, что может опознать любого из домочадцев по стуку, кроме отца – лишь потому, что тот никогда не стучал, входя в его комнату, – поэтому крикнул: – Входи, Игнис! Игнис появился на пороге, держа в руках какой-то сверток. – Включить свет, ваше высочество? – спросил он. – Как хочешь, – пожал плечами Ноктис. Ему действительно было все равно. – Тогда я пока не буду. – Игнис подошел к кровати и встал у изножья. – У меня для вас подарок. – Разве на Хэллоуин дарят подарки? – удивился Ноктис. – Это ведь не Новый год и не Праздник Пришествия Шестерых. Я думал, на Хэллоуин только раздают конфеты. – Можно попробовать ввести новую традицию, – усмехнулся Игнис, положив сверток на кровать перед Ноктисом. – Это не совсем костюм, скорее, пижама, но, думаю, вы могли бы надеть ее вместо костюма, а потом мы устроили бы хэллоуинскую охоту за конфетами прямо здесь, во дворце. Что скажете? Ноктис посмотрел на него с удивлением, а затем развернул сверток. В нем лежала черная пижама, на которой с лицевой стороны был изображен скелет человека в полный рост. – Ой, она светится! – воскликнул Ноктис, глядя, как сверкают кости скелета в темноте. Если бы в комнате было еще темнее, то могло бы показаться, что скелет просто парит в воздухе, а не изображен на ткани. – На ткань нанесена та же краска, что и на звездочки у вас на потолке, – объяснил Игнис. – Спасибо, Игги! Это отличный подарок! У нас все-таки будет настоящий Хэллоуин! Игнис улыбнулся, глядя, как сверкают глаза его маленького принца, затмевая даже самые яркие звезды на небосклоне. Он помог Ноктису переодеться, и они, вооружившись пакетами, отправились в путешествие по дворцу. – Сладость или гадость? – спрашивал Ноктис у всех обитателей дворца, и в ответ получал самые разнообразные сладости – от чудесных воздушных пирожных кухарки Марты до завалявшейся в кармане сюртука дворецкого Мэттьюза конфеты. – Вообще-то можно было бы не засчитывать откуп мистера Мэттьюза и устроить с ним какую-нибудь шутку, – размышлял Ноктис по дороге в свою комнату, едва удерживая в руках пакеты и коробки с разнообразной снедью. Игнис шел за ним, нагруженный еще больше, так, что его макушка едва виднелась из-за стопки свертков. – Думаю, это было бы не слишком честно, учитывая, что у мистера Мэттьюза не было возможности запастись конфетами к нашему приходу. Он весь вечер стоял на своем посту у парадных дверей. – Может, выйдем наружу и попросим конфет у охраняющих дворец гвардейцев? – предложил Ноктис. – Наверное, они очень удивятся, если мы сделаем это, – улыбнулся Игнис. Они вновь проходили мимо кабинета короля, за дверью которого теперь царила тишина. – Подожди, Игги, – вдруг остановил друга Ноктис. – Мы еще не были здесь. – Ваше высочество, я не думаю… – с сомнением начал Игнис, но Ноктис не слушал его, уже открывая дверь и просовывая голову в кабинет: – Сладость или гадость, папа? **** Король Регис не спал уже несколько ночей подряд из-за невозможности хотя бы на пару часов расслабиться и освободить голову от навязчивых мыслей по поводу Стены, угрозы нападения Нифльхейма, усиливающейся с каждым днем и, конечно же, предназначения его сына, как Истинного Короля Света и пророчества, которое изрек ему кристалл. Последнее волновало его сильнее всего, отбирая оставшиеся силы, еще не взятые Стеной, а непрекращающаяся боль в ноге только продлевала полуночную агонию. Регис надеялся, что сможет продержаться еще лет десять, если повезет, пятнадцать, до того момента, когда Ноктис станет достаточно взрослым, чтобы уехать из Люциса и затаиться где-нибудь в глуши, там, где его не найдут ни армии Империи, ни пророчество, ни даже сами Шестеро, если вдруг решат выйти из своей двухтысячелетней спячки. Он не собирался отдавать своего сына на растерзание, даже ради всеобщего блага, которое продолжало представляться довольно туманным. К тому же, он продолжал возлагать надежды на проект «Королевские глефы», запущенный пять лет назад, и был практически уверен, что тот выиграет ему еще немного времени. Не в силах все время держать мрачные мысли в себе, он поделился своими страхами с Кларусом. Тот поддержал его в желании защитить сына, и уже за это Регис был ему благодарен. У Кларуса самого было двое детей, и Регис прекрасно знал, что он бы без промедления пожертвовал ими ради благополучия страны и короля, поэтому весьма ценил поддержку и понимание своих эгоистичных мотивов со стороны лучшего друга. Но даже Кларус не смог посоветовать ему, как быть дальше. Пока стоило оставить все как есть – держать Стену и уповать на ее мощь и собственные силы, а также сдерживать границы от постоянной осады нифльхеймской армии, чтобы то, что совсем недавно случилось в Галахде, не произошло в других регионах Люциса. Но у каждой неудачи имелась и оборотная сторона: сегодня он получил донесение, что несколько молодых людей из Галахда, оставшихся без семей и жилья после нападения, рьяно изъявили желание примкнуть к отряду «Королевские глефы», чтобы, как они заявили, «вернуть свой очаг и дом». Регису понравилось это изречение, отображающее то, что он сам пытался защитить в первую очередь – собственную семью. Он отдал приказ проверить новоприбывших на восприимчивость к королевской магии, и зачислить в отряд прошедших проверку. Советник Летиция заметила, что среди добровольцев прибыли и несколько девушек, на что Регис сказал, что они примут всех, вне зависимости от пола и возраста, если те докажут, что могут пользоваться «даром» короля. Летиция хотела возразить, но Кларус и остальные горячо поддержали его. Регис на миг почувствовал укол совести – ведь он отправлял этих молодых людей практически на смерть: немногие из них останутся в живых даже после проверки – магия королей Люциса была довольно сурова к чужестранцам – но тут же отмел все сомнения. Несправедливо обрекать на гибель молодых жителей Галахда и других близлежащих земель, но еще более кощунственно ставить метку смерти на челе ребенка, едва вступившего в сознательный возраст. Иногда Регис думал, что отдал бы все, лишь бы родиться не королем, а простым каэмским рыбаком. Представлял, как они с сыном проводили бы по целому дню на свежем воздухе, удя рыбу в прозрачных заводях залива, и как Ноктис счастливо бы смеялся, поймав своего первого люциского карпа или баррамунди. Но, увы, этим мечтам никогда не суждено сбыться, и бессмысленные грезы лишь ухудшали душевное состояние, не принося покоя. После ухода Кларуса Регис задержался в кабинете, чтобы еще раз просмотреть отчеты. Он не спешил идти в спальню – уже буквально ненавидел огромную пустую холодную кровать под мрачным балдахином, в которой ему никогда не удавалось нормально выспаться, с тех пор, как умерла Аулея. Лучше остаться здесь, у камина – Регис достал из шкафчика бутылку виски и, налив полный стакан, осушил его, даже не чувствуя вкуса, и тут же наполнил второй. Крепкий виски немного помогал расслабиться и снять боль в ноге – опустошив треть бутылки, Регис мог немного подремать за столом. Никто не знал об этом тайном пристрастии короля, кроме его верного камердинера Алфеуса Сиенции, всегда успевавшего убрать бутылку и стаканы до того, как король просыпался. Слухи о том, что король снимает стресс и боль алкоголем, точно не пошли бы во благо королевству. Разговор с Кларусом не принес желанного облегчения исстрадавшейся душе Региса, а нога в этот вечер болела особенно сильно – наверное, ночью будет гроза – поэтому, когда дверь кабинета отворилась, Регис, как раз подносивший к губам третий стакан, резко вздрогнул и нахмурился. Он приказал никому не беспокоить его в столь поздний час, и этот приказ распространялся исключительно на всех обитателей дворца. Даже на его собственного сына. – Сладость или гадость, папа? – спросил Ноктис, заглядывая в кабинет. Регис успел порадоваться, что здесь слишком темно, чтобы Ноктис смог рассмотреть бутылку на столе и стакан в его руке, но появление сына вместо привычной волны тепла и любви, сейчас вызвало лишь раздражение. – Я занят, Ноктис. Выйди и закрой за собой дверь, – голос прозвучал намного резче и холоднее, чем он хотел бы. – Но папа, я всего лишь… – Ты слышал, что я сказал. Уходи. Ноктис тут же отпрянул от двери, и едва только Регис успел пожалеть о сказанном и остановить его, как того уже и след простыл. У двери остались лишь какие-то свертки. – Прошу прощения, ваше величество, – поспешно извинился Игнис, притворяя дверь, но Регис успел заметить разочарование, промелькнувшее в его глазах. Оставшись в одиночестве, он долго смотрел на стакан в своей руке, а потом с силой швырнул его в камин. Пламя на миг вспыхнуло, но через мгновение вновь озарило комнату спокойным мягким светом, который, к сожалению, больше не казался уютным. Регис закрыл лицо руками и опустил голову. Что он за король, если на него с презрением смотрит даже двенадцатилетний мальчишка? Что он за отец, если не может выделить даже пару минут для сына? **** Ноктис вбежал в комнату и резко захлопнул дверь, поворачивая в замке ключ. Тот поддавался тяжело, так как редко использовался по назначению – обычно дверь комнаты принца была всегда открыта. Буквально через несколько секунд ручка повернулась и задергалась, а обеспокоенный голос за дверью спросил: – Ваше высочество, с вами все в порядке? Почему вы заперлись? – Я хочу побыть один, Игги, – еле сдерживая слезы, произнес Ноктис. – Пожалуйста. – Вы уверены, что вам ничего не нужно? – Нет, все нормально. Ноктис слышал, как Игнис нерешительно топчется за дверью. Он знал, что у Игниса имелся и второй ключ, которым он мог открыть дверь, так же как и знал, что тот никогда не сделает этого без позволения. Все так же не включая свет, Ноктис бросился на кровать и уткнулся лицом в подушку. Слезы обиды и разочарования жгли глаза, а рыдания рвались из груди – отец выставил его, как ненужную вещь, не захотев сказать и пары ласковых слов. Не пожелав ему ни счастливого Хэллоуина, ни спокойной ночи. Возможно, он и хороший король, но если быть хорошим королем означает полностью забыть о своей семье, то Ноктис не хочет быть им. Ни за что на свете. Постепенно рыдания стихли, уступив место редким всхлипываниям, и Ноктис сам не заметил, как заснул. В комнате царил уютный полумрак, созданный желтоватым сиянием из глаз и рта счастливо улыбающегося Тыквенного Джека, да тусклым светом фосфоресцентных звезд на потолке. Ноктис понял, что заснул, только тогда, когда проснулся среди ночи. Вокруг по-прежнему царил полумрак, но все казалось каким-то тусклым и застывшим. Решив, что лучше снова лечь спать, Ноктис перевернулся на другой бок, и тут же нос к носу столкнулся с тем, кого меньше всего ожидал увидеть – своим игрушечным карбунклом Руби, который вновь стал живым и настоящим. Раздался знакомый писк, которым карбункл всегда передавал сообщения, и Ноктис потянулся к засветившемуся на тумбочке телефону. «Привет, Нокт! – гласило сообщение. – Ты помнишь меня?» – Конечно, Руби, – Ноктис потянулся, чтобы погладить карбункла. На душе сразу стало немного легче. – Я так давно тебя не видел. Почему ты не приходил ко мне? Телефон снова пискнул, и Ноктис посмотрел на экран: «Мир Снов в опасности, Нокт. Кто-то пришел туда, чтобы испортить светлые сны детей. Кто-то очень плохой. Я боюсь», – будто в доказательство своих слов, зверек задрожал. – Все нормально, Руби, не бойся, – Ноктис прижал карбункла к себе и сел, спустив ноги на пол. – Я помогу разобраться с тем, кто портит сны. «Ты, правда, сможешь, Нокт? Ты ведь еще совсем маленький, а это существо большое и сильное. И страшное». – Но я же смог победить тех монстров в прошлый раз, разве нет? – улыбнулся Ноктис. – Пойдем, покажешь мне, где он. Руби соскочил с колен Ноктиса и направился к двери. «Тогда нам нужно спешить! Ночь на Хэллоуин продлится недолго, но только сегодня мы сможем его поймать!» Ноктис поспешно направился за карбунклом, повернул ключ и открыл дверь. Шагнул за порог и чуть не растянулся на полу – что-то большое и теплое перегородило проход. – Игги? – удивленно спросил Ноктис, глядя на свернувшегося на полу у двери Игниса. Похоже, тот спал и не заметил, что Ноктис едва не упал на него. «Он спит, Нокт. Не будем его будить». – Но он мог бы нам помочь. Он умный и сильный. Намного умнее и сильнее меня, – заметил Ноктис. «Но он слишком крепко спит», – Руби печально покачал головой. Ноктис потряс Игниса за плечо, но тот действительно не проснулся, поэтому ему ничего не оставалось, как направиться за Руби дальше по коридору. У двери кабинета отца он вновь остановился. – Я хочу кое-что проверить, подожди, – сказал он карбунклу, поворачивая ручку двери. «Только не задерживайся». Ноктис заглянул в кабинет и увидел, что отец по-прежнему сидит в кресле и смотрит на огонь в камине. – Папа? – негромко позвал он. Отец никак не отреагировал. Тогда Ноктис подошел ближе и встал прямо перед ним. – Папа, ты меня слышишь? Отец смотрел прямо на него пустым отсутствующим взглядом, словно заснул с открытыми глазами. Ноктис тронул его за плечо, а потом за руку – кожа отца показалась ему холодной, как мрамор. Обернувшись и проследив направление взгляда отца, он заметил, что огонь в камине тоже застыл. Вдруг Ноктис понял, что ему показалось странным еще после пробуждения – во дворце и вокруг него было слишком тихо. Даже его собственные шаги заглушались, словно он все время ступал по очень плотному и мягкому ковру. Глубоко вздохнув, он отвернулся от отца и вышел из комнаты. Руби ждал его у порога. – Знаешь, мне кажется, что время остановилось, – сказал Ноктис. «Это для того, чтобы мы успели добраться до Мира Снов. Но скоро оно вновь пойдет, как обычно, так что нам нужно спешить», – и карбункл побежал по направлению к лестнице, ведущей в холл. Пол в холле показался Ноктису слишком холодным, и только сейчас он заметил, что не надел туфли, но возвращаться уже было поздно. Руби свернул в сторону кухни, и Ноктис направился за ним, но затем что-то привлекло его внимание. Похоже, Руби был прав, и время действительно начинало идти в привычном порядке, но все же кое-что изменилось: Ноктис увидел, как зашевелились картонные летучие мыши, развешанные на потолке для украшения, и услышал, как загремел костями скелет в черном балахоне и с косой, стоявший в углу. Ноктис как раз проходил мимо него, когда тот резко опустил косу – Ноктис успел отпрыгнуть в последний момент. – Руби! – крикнул он. – Кажется, наши хэллоуинские украшения ожили! «Не бойся, Нокт. Охранники замка справятся с ними, а нам пора бежать. Дверь в Мир Снов скоро закроется». Ноктис поспешил за ним, в последний раз обернувшись через плечо и увидев, как из ниш в стенах вышли белые доспехи, стоявшие там несколько сотен лет. Они обнажили мечи и принялись сражаться с мышами, скелетами и прочей нечистью, полезшей из всех углов. Вот один рыцарь отрубил руку с косой, которая едва не поранила Ноктиса, а другой расколол летевшую прямо на него горящую тыкву. Руби ждал его, поэтому Ноктис не мог посмотреть, чем закончится сражение, но подумал, что утром мистер Мэттьюз и горничные будут совсем не рады, обнаружив обломки испорченных украшений. Хотя украшения сами виноваты – никто не разрешал им оживать. Они с Руби проскользнули на кухню, где привычно пахло выпечкой и специями. Руби повел Ноктиса к крошечной нише у одной из плит и, заглянув туда, тот обнаружил там небольшую дверцу – как раз такую, в какую мог пройти только он, если немного наклонится. – Странно, никогда ее здесь раньше не видел, – удивился Ноктис. «Это волшебная дверь, и появляется она всего лишь раз в году, – объяснил Руби. – Давай, Нокт, заходи скорее!» Ноктис открыл дверцу и проскользнул через нее вместе с карбунклом, предвкушая отличное приключение. О неприятной сцене с отцом он почти позабыл. Как ни странно, но они вновь очутились на кухне, только выглядела она немного по-другому. Во-первых, была гораздо больше и светлее, а во-вторых, оказалась наполнена разнообразными предметами, довольно оригинально вписанными в интерьер. Ступив на пол, Ноктис почувствовал, как нога тут же приклеилась к нему, но довольно легко смог освободить ее и продолжить путь. Пол под ногами мягко пружинил и, присмотревшись, Ноктис понял, что он состоит из странной субстанции, напоминающей желе, и на вид такой же мутный и полупрозрачный. Из пола то тут, то там торчали разные предметы, некоторые из них наполовину погрузились в упругую субстанцию – тумбочки, плиты, духовки, раковины, холодильники, из-за приоткрытых дверец которых вываливалась всякая снедь. Подняв голову, Ноктис заметил, что из стен и потолка тоже торчит разнообразная утварь – сковородки, кастрюли, поварешки, ножи и вилки. По помещению витали соблазнительные запахи выпечки, ванили и корицы. Завернув за очередной холодильник, Ноктис остановился, с удивлением взирая на открывшуюся картину – прямо перед ним за разделочным столиком стояло странное желеобразное существо с множеством щупалец, которыми одновременно деловито месило тесто, взбивало и помешивало что-то в разнообразных кастрюльках и мисках. Ноктис не знал, как существо отнесется к его появлению, и хотел уже незаметно проскочить мимо к приоткрытой двери справа, когда существо перевело на него свои желтые глаза. Ноктис с удивлением заметил, что на его гладкой голове красуются очки – оставалось загадкой, как они не съезжали, ведь существо не имело носа. – А, это вы, ваше высочество, – произнесло существо весьма знакомым, но в то же время каким-то слегка булькающим голосом. – Обед скоро будет готов. – Игнис? – удивленно переспросил Ноктис, не веря собственным глазам и ушам. Он наконец-то вспомнил, как назывались подобные существа – о них ему рассказывал отец, поэтому осторожно добавил: – Ты теперь флан? – Понятия не имею, о чем вы говорите, – Игнис-флан как-то обиженно поправил щупальцем очки на носу. – Думаю, вам стоит пойти и вымыть руки, они у вас, как обычно, очень грязные. Ноктис хотел возразить, что совсем они не грязные, когда телефон, который он положил в карман, снова пискнул. «Поторопись, Нокт! У нас мало времени». Ноктис посмотрел в сторону двери и заметил, как за ней исчез пушистый хвост Руби. – Игги, прости, но я не голоден, и вообще мне нужно идти… – начал Ноктис, делая несколько шагов по направлению к двери. – Вам нельзя идти дальше, там может быть опасно, – Игнис-флан протянул одну из рук-щупалец, вытянувшуюся на несколько метров, и захлопнул дверь прямо перед носом Ноктиса. – И вообще вам нужно поесть. Вы очень худой. – Игги, ты не понимаешь… – попытался объяснить Ноктис, но Игнис-флан не стал его слушать, а принялся еще громче греметь ложками и кастрюлями. Ноктис рассердился и обиделся на него – обычно Игнис был внимателен к его желаниям и всегда готов выслушать и помочь – такое поведение друга не вязалось с тем, к чему он привык. Он решительным шагом направился к двери и открыл ее, успев заметить какой-то длинный коридор, но тут же что-то толстое и упругое мягко обвило его за талию, возвращая обратно на кухню. Ноктис посмотрел вниз и увидел одно из щупалец Игниса-флана, обвившееся вокруг тела. – Отпусти! – приказал он, пытаясь освободиться от щупальца, но оно держало слишком крепко. – Ваше высочество не слушает меня, – сокрушенно произнес Игнис-флан, ожесточенно колотя щупальцами по тесту. – Я беспокоюсь о вас. – Но мне нужно идти дальше! – настаивал Ноктис, хотя уже понял, что это бесполезно – Игнис-флан не хотел его слушать. «Наверное, это ненастоящий Игнис, – решил он. – Настоящий бы со мной так не поступил». Игнис-флан наконец-то закончил терзать тесто и колотить венчиком в миске. Зачерпнув оттуда какую-то субстанцию, напоминающую шоколадный крем, он протянул ложку Ноктису. – Не желаете ли попробовать? Ноктис фыркнул и демонстративно отвернулся, услышав, как Игнис-флан за его спиной разочарованно вздохнул. Найдя поблизости наполовину утопшую в полу табуретку, Ноктис кое-как уселся на нее и принялся хмуро наблюдать за фланом. Тот, разделив тесто на кусочки и ловко заполнив им формочки, наполнял их начинкой. Ноктис догадался, что флан делает его любимые пирожные – те, что он пробовал когда-то в Тенебре. Игнис уже два года пытался повторить тот замечательный рецепт, но все равно каждый раз выходило что-то не то. Направившись к одной из духовок, относительно ровно стоящей на пружинистой поверхности, Игнис-флан ослабил хватку на талии Ноктиса. Одним щупальцем он открыл духовку, а другим поставил туда противень с пирожными, но неудачно повернулся и зацепил третьим щупальцем сковородку, торчащую из стены. Та упала, ручкой сбивая с его носа очки, которые отлетели как раз под ноги Ноктису. Почти не думая, что делает, Ноктис быстро подобрал очки и сунул их в карман. Игнис-флан засуетился, размахивая щупальцами. – Ваше высочество, вы не видели мои очки? – спросил он, поворачиваясь к Ноктису. Тому было очень стыдно обманывать, но он все же покачал головой. В конце концов, если этот Игнис ненастоящий, может, он поступает правильно. Флан всплеснул щупальцами и принялся вертеться вокруг своей оси в поисках очков, попутно сбивая со стен другие предметы и машинально подхватывая их щупальцами. Щупалец на все не хватило, поэтому ему пришлось отпустить Ноктиса, который тут же воспользовался этим и шмыгнул через дверь вон из кухни. Закрыл ее и прислонился спиной, переводя дух. – Прости, Игги, – прошептал он, слыша из-за двери звон бьющейся посуды и расстроенный голос Игниса. В конце концов, даже если он ненастоящий, то все равно его друг. Вдруг что-то привлекло его внимание – это была тихая мелодия, раздававшаяся откуда-то спереди, чарующая и завораживающая, она словно манила за собой. Ноктис шагнул вперед, к источнику звука, но стоило ему сделать всего несколько шагов, как пол под ним содрогнулся, а затем из-под него показались демоны – те же фланы, только поменьше, и никто из них не был похож на Игниса. Ноктис огляделся в поисках оружия, и стоило ему только подумать об этом, как его игрушечный меч оказался у него в руках. Ноктис знал, что в этом мире тот вполне эффективен, и с готовностью бросился к монстрам, нанося удары один за другим. Монстры лопались с громким чавкающим звуком, окатывая его с головы до ног своим желеобразным содержимым, разделялись на несколько частей, но в конечном итоге Ноктису удалось уничтожить их всех. – Уф, та еще работа! – вздохнул он, характерным движением утирая несуществующий пот со лба и стряхивая остатки фланов с меча. – Зато теперь можно двигаться дальше. – И он смело распахнул дверь в конце коридора. Сначала ему показалось, что он очутился в лесу, но потом догадался, что это всего лишь их дворцовая оранжерея, только разросшаяся до невероятных размеров – настолько, что ни стеклянных стен, ни потолка, ни каменных дорожек не было видно. Ноктис вошел в арку, образованную причудливыми вьющимися растениями, полюбовался яркими цветами, которых раньше никогда не видел. Один особенно большой и яркий цветок привлек его внимание, и он приблизился к нему. Лепестки были такими красивыми и казались настолько мягкими, что Ноктис не удержался и легко коснулся одного из них. – Ой! – вскрикнул он и отскочил, когда цветок вдруг повернулся к нему. Вместо сердцевины у него оказалось лицо. Очень знакомое лицо. – Ты напугал меня, Нокт, – обиженно произнес цветок. – Ирис, прости, я не знал, что это… ты, – с удивлением и восхищением выдохнул Ноктис, разглядывая тонкую талию-стебель Ирис и ее руки-листья. – Вот так всегда, – печально вздохнула Ирис. – Ты никогда меня не замечаешь. – Очень даже замечаю! – горячо возразил Ноктис и тут же покраснел. – Ты ведь останешься здесь, со мной? – спросила Ирис. – Одной здесь так одиноко. Ноктис нерешительно переступил с ноги на ногу, не зная, что ответить. Ему не хотелось бросать Ирис в этом странном месте, но и остаться он тоже не мог. Будто в подтверждение его мыслям, телефон в кармане снова запищал. «Скорее, Нокт!» – торопил Руби. Ноктис заметил мелькнувший в зарослях пушистый белый хвост. – Прости, Ирис, но мне нужно идти, – виновато произнес он. – С этим местом что-то случилось, и мне нужно помочь все исправить. – Так и знала, что не нужна тебе, – Ирис обиженно надула губы. – Ты никогда не считал меня своим другом. – Нет, это неправда! – Ноктис резко покачал головой. – Если бы ты могла пойти со мной… – Но я не могу, – вздохнула Ирис, посмотрев туда, где ее стебель торчал из земли. – Удачи тебе, Ноктис! – Спасибо, – поблагодарил он и легко коснулся ее листа, вновь покраснев, а затем устремился туда, где видел Руби. Поплутав немного среди зарослей, он наконец-то смог найти оплетенную толстыми лианами дверь. Попытался открыть ее, но та не поддавалась. Тогда Ноктис призвал меч и что есть силы рубанул по лианам. К его большому удивлению, те не поддались, а лишь оттолкнули его, да так сильно, что он упал на спину. Ноктис рассердился и, крепче сжав рукоять, ринулся на них, но лианы вновь хлестким ударом отшвырнули его назад, а затем чей-то скрипучий голос произнес: – Что за упрямство и невоспитанность? Можно было бы просто попросить. – Кто это? – спросил Ноктис, уже ничему не удивляясь. – Посмотри наверх, – ответил голос. Ноктис запрокинул голову и увидел среди зарослей над дверьми тыкву с горящими прорезями глаз. – Говорящий Джек? – все же удивился он. – А чему ты, собственно, удивляешься? – в свою очередь удивилась тыква. – Разве ты забыл, какая сегодня ночь? – Ночь на Хэллоуин, – медленно ответил Ноктис. – Но все же я думал, что тыквы не умеют разговаривать. – «Тыквы не умеют разговаривать», – передразнил его Джек. – Иногда я удивляюсь, что такие, как ты, умеют. – Не обязательно грубить, – поморщился Ноктис, поднимаясь и отряхиваясь. – Так ты пропустишь меня дальше? – Заходя дальше, ты рискуешь никогда не вернуться назад, – доверительным тоном сообщил Тыквенный Джек. Ноктис пожал плечами. – Тогда я буду идти вперед и в конце концов куда-нибудь приду. – Вопрос в том, хочешь ли ты прийти туда, куда придешь? – усмехнулся Джек, правда, он и так постоянно усмехался. – Когда приду, тогда узнаю, – пожал плечами Ноктис. – Ну раз так, то проходи… впрочем, нет, слишком просто. Отгадай-ка сначала загадку… – У меня нет на это времени, – немного резко произнес Ноктис. – Мир Снов в опасности, и я должен защитить его. – Ты так уверен, маленький принц? – В том, что он в опасности? – переспросил Ноктис. – Руби сказал мне… – В том, что именно ты должен защитить его. Ноктис задумался. В этом как раз он и не был уверен. Наверное, Джек прав – Гладио и Игнис были гораздо старше, умнее и сильнее его, и именно они больше подходили для этой роли. Ноктис вдруг почувствовал себя совсем маленьким, слабым и ни на что не годным. Наверное, даже его отец думал об этом, поэтому не захотел сказать ему доброго слова. И вообще дурацкая идея была с этой охотой за сладостями. Дурацкая и детская. Ноктис опустил голову и шмыгнул носом. Не хватало еще разреветься от жалости к себе – тогда он точно докажет, что все еще беспомощный ребенок. – Ну так как, маленький принц? Открывать тебе дверь? – поинтересовался Джек. Ноктис сел на землю и прижал колени к груди. – Я не знаю, – тихо ответил он. – Руби тоже сказал, что я слишком маленький. Наверное, я действительно никуда не гожусь. – Я не говорил, что не годишься, – возразил Джек. – Но каждый склонен понимать сказанное в угоду собственному мнению. Если ты считаешь, что не годишься – значит, так и есть в действительности. Ноктис тряхнул головой. – Что-то я совсем тебя не понимаю, – вздохнул он. – Глупый маленький принц! – пронзительно рассмеялся Джек. – Так и будешь сидеть здесь в темноте, не двигаясь ни вперед, ни назад? Ноктис пожал плечами. Он мог бы вернуться и остаться с Игнисом-фланом, но ему было стыдно, что он украл у него очки. К тому же, он обещал Руби, что поможет. Хотя тот тоже хорош – убежал и оставил его одного! Ноктис действительно не знал, что теперь делать. – Если бы у меня был выбор, – наконец сказал он, – я бы, скорее, выбрал идти вперед, а не назад. – Выбор всегда есть, юный принц, запомни это, – проскрипел Джек. – Но каждый шаг требует затраты определенных усилий. – Я готов приложить усилия, – сказал Ноктис, поднимаясь. – Загадывай свою загадку! – Что есть сила, толкающая людей на безумства, но в то же время исцеляющая их крепче любого зелья? Отчего один бежит, как от огня, а другой с головой бросается в пламя, как глупый мотылек? Что заставляет одних желать жизни, а других – требовать смерти? Ноктис посмотрел на Джека расширившимися от ужаса глазами. – Я не знаю, – покачал головой он. – Эта загадка слишком сложная. – У тебя целая ку-у-ча времени. Подумай. Ноктис прикусил губу и задумался. Что может исцелять лучше зелья? Когда он два года назад сильно заболел и очутился в Мире Снов, вернуться ему помогло воспоминание о безопасном месте – машине отца. Значит, от болезни его исцелил отец? Но этот вариант не подходил к другим вопросам, а ответ, как он понимал, должен быть один. Что может одновременно пугать и нравиться? Ноктис вдруг вспомнил, что всегда стеснялся, когда Ирис подходила к нему слишком близко. Не то чтобы он боялся, просто… И когда Луна брала его за руку, ему было и приятно, и немного страшно, так, что сердце начинало колотиться быстро-быстро. Значит, ответ – Луна? Или Ирис? Или – девочка? Но тогда причем здесь его отец? Ноктис совсем запутался и решил перейти к последнему вопросу. Что может одновременно заставлять хотеть жить и умереть? Почему-то он подумал о своей матери. Он совсем ее не помнил: папа сказал, что она умерла при родах. Она так хотела, чтобы он жил, что отдала за это собственную жизнь… Внезапно все встало на свои места. – Я знаю ответ, – тихо сказал Ноктис. – Это – любовь. – Путь свободен, маленький принц! – проскрежетал Джек, и дверь перед Ноктисом с громким скрипом отворилась. Ноктис хотел спросить у Джека, считает ли тот, что он теперь годится в спасители Мира Снов, но телефон в его руке вновь пискнул: «Где ты, Нокт?» Ноктис выбежал за дверь и оказался на мощеной улице, плутавшей между небольших аккуратных домиков, украшенных к Хэллоуину. На их черепичных крышах расположились ухмыляющиеся светящиеся тыквы и тряпичные черные коты, с перил веранд свисали скелеты, а над дверьми качались на метлах ведьмы с горящими глазами и в островерхих шляпах. Ноктис понял, что попал в настоящий хэллоуинский городок. Музыка, которую он слышал в коридоре альтернативного дворца, стала громче, и теперь он мог даже разобрать слова:

Come, little children, I'll take thee away, Into a Land of Enchantment. Come, little children, the time's come to play, Here in my Garden of Shadows…*

Из дверей домиков выходили дети, наряженные во всякую нечисть, и направлялись по дорожкам вперед, туда, где за пеленой тумана на высоком холме, окруженном лесом, маячили очертания готического замка. Ноктису тоже захотелось пойти вместе с ними, его зачаровал приятный мягкий голос, и ему не терпелось посмотреть на Страну Волшебства и на Сад Теней. Наверное, это были очень необычные и интересные места. Он направился по дорожке, ведущей к холму, когда вдруг заметил стоящего у одного из домиков мальчика в оранжевом костюме тыквы. Мальчик лизал огромный красно-белый круглый леденец и тоже смотрел в сторону холма, но не двигался с места. Его лицо показалось Ноктису знакомым, и, подойдя ближе, он понял, что это тот самый мальчик, который однажды подошел к нему в школе и зачем-то хотел отдать свой фотоаппарат. Ноктис потом часто замечал, как мальчик ходит за ним, но заговорить не решается, а сам Ноктис тоже стеснялся подойти первым. Зато теперь ему представилась такая возможность – раз они оба в Мире Снов, значит, все это происходит не совсем по-настоящему, и стесняться глупо. – Привет! – сказал Ноктис, подходя к мальчику. – Почему ты не идешь вместе со всеми? Мальчик вскинул на него испуганный взгляд и чуть не подавился своим гигантским леденцом, закашлявшись. Ноктис участливо постучал его по спине – то есть по поролоновой поверхности костюма, что привело мальчика в полуобморочное состояние, но хотя бы давиться он перестал. – П-п-привет, – заикаясь, пробормотал он. – Т-то есть я хотел сказать, здравствуйте, ваше высочество! – Давай без церемоний, – поморщился Ноктис. – Можешь звать меня по имени или Нокт. А тебя как зовут? Мальчик шумно сглотнул, вновь лизнул свой леденец – Ноктис заметил, что его язык стал ярко-красного цвета, – а затем ответил, все еще слегка заикаясь: – П-промпто, – и опять посмотрел в сторону холма. – Приятно познакомиться, Промпто, – ободряюще улыбнувшись, сказал Ноктис. – Так почему ты не идешь туда? – повторил он вопрос, проследив за взглядом Промпто. Мимо них как раз прошли две нарядные девочки – одна в костюме привидения, а другая – ведьмы. Музыка с холма заиграла громче. – Я боюсь, – шепотом ответил Промпто. – Мне кажется, там не очень хорошее место. – Почему? – удивился Ноктис. – Эта песня очень красивая и обещает целое приключение. Разве тебе не интересно? Промпто кивнул и вновь нервно лизнул леденец. – Тогда пойдем вместе? – предложил Ноктис. – Вдвоем будет не так страшно. Промпто виновато посмотрел на него, а затем перевел взгляд на свой леденец. – Простите, принц Ноктис, но я не могу. Туда ведет очень узкая тропинка через лес, а я – толстый, и застряну между деревьями. Ноктис едва сдержал смешок – не потому, что хотел посмеяться над Промпто, а потому что такая причина показалась ему очень нелепой и смешной. – Я помогу тебе выбраться, – сказал он, стараясь сделать как можно более серьезное лицо. – На самом деле я просто не очень люблю темные и тесные места. И вы бы туда не ходили, принц Ноктис. Мне все же кажется, что ничего хорошего там нет. И эта песня звучит, как… приманка. Приманка, заманивающая детей в логово к какому-нибудь людоеду. Ноктис громко рассмеялся в ответ на его страхи, но и в его душу закрались сомнения. Он не боялся, нисколько, но теперь уже не рвался на зов мелодии, как прежде. – Ладно, – кивнул он. – Ты оставайся здесь, а я пойду и проверю, что там. Туда ушли другие дети – не стоит оставлять их наедине с людоедом, если он там действительно есть. – А разве вы не боитесь? – в голосе Промпто послышался благоговейный трепет. Ноктис покачал головой. – У меня есть оружие. – Он взмахнул рукой, призывая меч, и продемонстрировал его Промпто. Промпто смотрел на него с восхищением. – Вы такой смелый! Я бы с радостью пошел с вами, но боюсь, что от меня будет мало толку. – Он тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на леденец. – Не стоит мне есть столько сладкого. Даже на Хэллоуин. Ноктис смущенно пожал плечами и ничего не сказал. – Хотите? – Промпто протянул ему леденец. – Нет, спасибо, – как можно более вежливо отказался Ноктис. – Тогда и я не буду, – Промпто выбросил леденец куда-то себе за спину. – Будьте осторожны, принц Ноктис. – Я же попросил не звать меня принцем, – с сожалением произнес тот. – Возможно, когда-нибудь я смогу, – мечтательно произнес Промпто, глядя куда-то поверх его головы. – Когда-нибудь, но не сейчас. Ноктис смерил его внимательным взглядом – казалось, Промпто имеет в виду нечто более важное, чем просто возможность называть принца по имени. Он хотел уточнить, но что-то вдруг мягко коснулось его ноги, а телефон вновь запищал. Опустив голову, он увидел стоящего рядом Руби. «Пойдем, Нокт! Уже осталось недолго!» Ноктис кивнул ему и вновь посмотрел на Промпто. Тот не обращал на них внимания, задумчиво уставившись куда-то вдаль. – Прощай, Промпто, – тихо сказал Ноктис. – Я бы хотел, чтобы мы когда-нибудь познакомились по-настоящему. Он развернулся и направился по дорожке в сторону леса, куда его вел Руби. Сначала ему показалось, что весь лес укрыт пушистым снегом, но ступив на этот самый «снег», тихо захрустевший под ногами, Ноктис с удивлением обнаружил, что тот вовсе не холодный, а теплый, мягкий и липкий. Он отщипнул кусочек «снега» с ветки ближайшего дерева и попробовал – тот оказался еще и сладким, и Ноктис понял, что это вовсе не снег, а сахарная вата. «Снег из сладкой ваты? – изумленно подумал он. – Что же ждет меня дальше?» Ноктис направился по узкой тропинке, пролегавшей между укрытыми ватой высокими деревьями, вслед за бегущим впереди карбунклом. Кроны деревьев переплелись между собой, скрывая звезды, в лесу царил полумрак, и Ноктис ориентировался лишь по белоснежной шубке своего маленького друга, испускавшей неяркое свечение. Странная мелодия звучала здесь еще громче, и он смог различить следующий куплет:

Follow, sweet children, I'll show thee the way, Through all the pain and the sorrows. Weep not poor children, for life is this way, Murdering beauty and passions.

Песня уже не казалась Ноктису такой уж веселой и притягательной – возможно, Промпто все же был прав, и ничего хорошего за лесом его не ждет. Тогда ему тем более стоило добраться туда и узнать, что случилось с другими детьми. Правда, по пути через лес он больше не встретил никого из них. Тропинка петляла меж высоких сосен и густых кустарников, то исчезая, то появляясь вновь. Ноктис замешкался, пробираясь через особенно цепкие ветки и сучья одного из кустов, и утратил Руби из виду. Остановился, озираясь и размышляя, что делать дальше – продолжать идти по тропинке или подождать, пока Руби вернется за ним. Осматривая деревья, он поднял голову вверх и с удивлением заметил, что за одну из крон как раз над ним зацепилось белое пушистое облачко. Из рассказов Игниса Ноктис знал, что облака – это просто сгустки пара, они бесплотны и не могут цепляться за другие предметы, но в этом мире все было иначе. Присмотревшись к облачку, Ноктис заметил, что на нем кто-то сидит. И этот кто-то тоже заметил его и посмотрел вниз. – Здравствуй, Ноктис! – Луна? Это действительно ты? – Ноктис едва не приоткрыл рот от удивления. Такого он не ожидал даже во сне. – Что ты там делаешь? – Я летела к тебе в гости, но мое облако застряло на этом дереве, – рассмеялась Луна. – И теперь я не знаю, как быть. – Ты можешь спуститься? – спросил Ноктис. Луна с опаской посмотрела вниз. – Не знаю, – покачала головой она. – Я боюсь упасть. Лучше ты залезай ко мне, Ноктис, и отправимся путешествовать. Мы можем полететь ко мне, в Тенебре, и снова погулять по полю силлецвета. Предложение было заманчивым, и Ноктис засомневался. Он действительно очень скучал по Луне и с радостью провел бы с ней несколько часов, как раньше, болтая и смеясь. Придирчиво осмотрев ствол дерева, он прикинул, сможет ли взобраться наверх, когда вдруг услышал писк телефона и вновь почувствовал мягкое прикосновение к ноге. Опустив голову, он увидел рядом с собой Руби. «Ты потерялся, Нокт! Думал, что не найду тебя. Идем скорей, мы уже почти пришли!» – Руби, я… – Ноктис растерялся, переводя взгляд с карбункла на Луну. – Ноктис, скорее, ветер крепчает, сейчас меня унесет! – крикнула Луна, хватаясь за края облака. Казалось, оно тоже было сделано из сахарной ваты, как и снег. – Луна, я сейчас! – крикнул Ноктис и принялся быстро взбираться на дерево. Его босые ноги скользили по стволу, он то и дело соскальзывал и обдирал ладони и колени об острые ветки, но продолжал уверенно карабкаться наверх. И когда до облака оставалось всего ничего, и Ноктис уже почти схватился за его край, налетевший порыв ветра подхватил его, отцепляя от дерева, и понес вперед, над лесом. – Луна! – крикнул Ноктис, протягивая к ней руки, а она смотрела на него и улыбалась, как в тот день, когда они виделись в последний раз. В горле встал ком, на глаза навернулись слезы, но Ноктис сумел сдержать их, пока медленно спускался с дерева на землю. «Прости, Нокт», – Руби отправил в сообщении грустный смайлик. Ноктис отмахнулся, показывая, что все в порядке, и кивком указал вперед. Они вновь направились через лес. Ноктис заметил, что деревья поредели, все чаще уступая густому кустарнику, а еще то, что теперь они движутся не прямо, а вверх. Похоже, они поднимались по склону холма, и чем дальше они шли, тем сложнее становилось разглядеть что-то впереди, но не из-за темноты, а из-за густого тумана, плотной пеленой окутавшего пространство вокруг. Ноктис двигался практически наощупь, ориентируясь лишь на приближающийся звук мелодии, но внезапно и она умолкла, и он очутился в кромешной молочной пустоте. Ноктис уже решил, что им придется остановиться или повернуть назад, когда будто бы из-под земли перед ним выросли гигантские кованные ворота, оплетенные высохшим плющом. Ноктис протянул руку, чтобы толкнуть их, но прежде чем его пальцы коснулись металла, ворота с легким скрипом открылись ему навстречу. «Мне страшно, Нокт». – Ты не поверишь, но мне тоже, – Ноктис нервно рассмеялся, проходя через ворота и оказываясь в заброшенном саду, опоясывающем скрытое густым туманом здание. – Наверное, это и есть тот самый Сад Теней, о котором говорилось в песне. Здесь все такое серое. Сад действительно казался будто бы вырезанным из старой черно-белой фотографии – голые деревья, чахлые кустарники, каменные скамейки и арки имели один и тот же пыльно-серый оттенок и отбрасывали длинные черные тени на бесцветную высохшую траву на земле. Ноктис коснулся ветки одного из деревьев, и она сломалась со звонким хрустом. Музыка внезапно заиграла вновь, и голос, сначала казавшийся Ноктису таким мягким и чарующим, теперь звучал пугающе:

Hush now, dear children, it must be this way, To weary of life and deceptions. Rest now my children, for soon we'll away, Into the calm and the quiet.

Ноктис поежился – ему здесь не нравилось, и все его любопытство, так же как и показная храбрость, сошли на нет. Но поворачивать назад уже было поздно – он не затем прошел весь этот путь, чтобы сдаться так легко, поэтому смело шагнул навстречу выплывшему из тумана величественному готическому замку. «Нокт, смотри!» – позвал его Руби, и Ноктис направился за ним вглубь сада. Карбункл привел его на небольшое кладбище, с такими же серыми, как и все вокруг, надгробными камнями. Разобрать надписи на них было довольно сложно из-за тумана и старости – некоторые оказались практически полностью стерты. Но на многих надгробиях сохранились даты рождения и смерти, и, прочитав некоторые из них, Ноктис застыл, как вкопанный. «Что случилось, Нокт?» – Руби боязливо прижался к его ногам. – Это все дети, – потрясенно произнес Ноктис. – Все надгробия принадлежат детям, посмотри на даты. Самому старшему из них было двенадцать. «Значит, здесь действительно живет людоед, который ест детей?» – Я не знаю. Но если это так – сегодня был его последний ужин. Ноктис решительно направился к парадному входу в замок, но остановился, услышав за спиной какой-то шум. «Нокт, берегись!» Ноктис развернулся, уже машинально призывая меч. Земля под надгробными плитами разверзлась, и оттуда полезли мертвецы – некоторые успели истлеть до скелета, другие же казались бы живыми, если бы не чрезмерно бледный цвет кожи и застрявшие в волосах и одежде комья земли. Ноктис смело шагнул навстречу ожившим мертвецам. – Прости меня, – тихо сказал он первому из них, уже протянувшему к нему свои костлявые пальцы, и одним движением отрубил ему голову. Мертвецы оказались довольно медлительными, даже медлительнее фланов, и Ноктису не составило большого труда расправиться с ними, но он устал сильнее, чем уставал на тренировках с Гладио. Каждый раз убивая кого-то из них, он думал, что когда-то этот мертвец был мальчиком или девочкой, тоже любившими играть и собирать конфеты на Хэллоуин. У них были любящие родители, ожидавшие их дома после праздника, но однажды их дети просто не вернулись. Их заманили в этот жуткий сад и убили, всех до единого. Ноктис сомневался, что владелец этого места – людоед. Мертвецы не казались съеденными, к тому же, ни в одной из сказок не говорилось о людоедах, хоронящих своих жертв и ставящих им памятники. Он заметил еще одну закономерность среди дат, высеченных на камнях, помимо возраста – все дети были убиты на Хэллоуин. А так как их тела находились здесь, он начал подозревать, что убили их не по дороге домой после праздника – скорее, они просто заснули, наевшись своих заработанных сладостей, и больше не проснулись. Расправившись с последним мертвецом, Ноктис устало опустил меч и побрел по направлению к входу в замок. Руби бежал впереди него, но вдруг остановился. «Нокт, ты уверен? Может, нам лучше повернуть назад?» Ноктис покачал головой и сделал еще несколько шагов, но карбункл не отставал: «Ты же видел всех этих мертвых детей. Нам не справиться с этим монстром, он гораздо сильнее даже тех железных гигантов, которых ты убивал в прошлый раз. Может, мы сможем позвать кого-нибудь на помощь?» – Уже поздно, – тихо произнес Ноктис, толкая тяжелую деревянную дверь, обитую железом. Та, на удивление, легко поддалась, распахнувшись с тихим скрипом. Ноктис очутился в огромном темном и мрачном холле. С обломков сломанной мебели, высоких кованых канделябров и огромной люстры на потолке свешивались жирные ошметки паутины, в сером воздухе летала пыль, а босые ноги Ноктиса оставляли четкие следы на грязном холодном полу. От каменных стен веяло холодом и смертью. Музыка заиграла громче, в нее вплелись трагические нотки, теперь песня словно бы предостерегала Ноктиса:

Come, little children, I'll take thee away, Into a Land of Enchantment. Come, little children, the time's come to play, Here in my Garden of Shadows…

Тряхнув головой и собрав все свое мужество, Ноктис двинулся по каменной лестнице, ведущей из холла на верхние этажи, все так же крепко стискивая в руке рукоятку меча. Руби семенил за ним следом. Второй этаж замка оказался так же холоден и пуст, как и первый. Ноктис даже не стал осматривать его, интуитивно догадавшись, что здесь никого нет, и направился дальше, на третий. Тот тоже был необитаем, но в одном из коридоров Ноктис отыскал маленькую лесенку, ведущую на чердак. Взобравшись по ней, он толкнул небольшую деревянную дверь и вошел внутрь. Музыка и пение тот час же смолкли, а человек, сидевший за столом у маленького круглого окна, повернулся к Ноктису и одарил его чарующей улыбкой: – Здравствуй, Ноктис. Я так долго ждал тебя. Ноктис моргнул, разглядывая его и обстановку комнаты. Он бы никогда не подумал, что здесь живет маньяк, убивший кучу детей, да и незнакомец за столом не производил такого впечатления. Его густые каштановые с огненной искринкой волосы мягкими волнами струились по плечам, карие глаза глядели с добротой и озорством, а улыбка казалась вполне искренней. Его одежда показалась Ноктису немного странной – он никогда не видел такого смешного воротника в складках или платка на шее, – но в то же время гармонировала с самим человеком и комнатой, в которой он жил. Маленькая чердачная комната с треугольной крышей выглядела уютной и обжитой, что резко контрастировало с остальным убранством замка. У левой стены расположился камин, где весело потрескивали поленья, на полу лежал толстый пушистый ковер, а напротив камина стояли большое плюшевое кресло и маленький чайный столик. Крышка большого дубового стола, за которым сидел незнакомец, практически полностью была скрыта под стопками книг и свитков, выделив место на краю лишь для старинного подсвечника с шестью свечами и чернильницы с пером. Справа от стола стояла небольшая тумба со странным устройством, напоминающим большую трубу с узким основанием и широким раструбом, похожим на цветок. Труба была прикреплена к квадратному ящику, на котором лежал плоский черный диск. – Это граммофон, – сказал незнакомец, проследив за взглядом Ноктиса. – Такое устройство для прослушивания музыки. Ты никогда раньше его не видел? Ноктис покачал головой и опустил руку с мечом, чувствуя себя очень глупо. Похоже, здесь никто не собирался нападать на него. Незнакомец вновь улыбнулся и протянул руку к устройству, установив на диске небольшой рычажок и покрутив ручку, торчащую сбоку ящика. Диск завертелся, а из трубы раздалась тихая мелодия. Она была другой, не той, которую слышал Ноктис, направляясь сюда. – Значит, это была ваша музыка? – наконец-то решился спросить он. Незнакомец кивнул. – Она понравилась тебе? Старинная песня, о которой говорят, что она обладает магическими свойствами. Мне с большим трудом удалось достать эту пластинку. Ноктис не понял, что такое «пластинка», но насторожился, услышав про магию. Незнакомец явно заметил, что он напрягся, потому что вдруг громко рассмеялся: – Да не бойся ты, это всего лишь старое суеверие! Проходи, не стесняйся, можешь присесть у огня. Ноктис нерешительно шагнул к камину. Оттуда веяло приятным теплом, а он так продрог, пока шел через лес. Поддавшись искушению, он все же присел на край мягкого кресла, приставив меч к подлокотнику. Незнакомец встал из-за стола и подошел к нему. – Может, чаю? – предложил он, склоняясь над столиком с чайными приборами. Ноктис разглядел, что он одет в длинный плащ, украшенный серебристым узором. Полы плаща мягко шуршали, задевая предметы. «Будь осторожен, Нокт», – предупредил Руби. Незнакомец вдруг нахмурился и потер висок, словно у него резко разболелась голова. – Ты что-то сказал? – спросил он у Ноктиса. – Нет, – покачал головой тот. – Это сказал мой… «Не выдавай меня, Нокт!» Ноктис запнулся и отвел взгляд. Он ожидал, что незнакомец попросит его продолжить, но тот кивнул, будто все понял, налил ему чая и протянул чашку. Ноктис посомневался, но взял и даже отпил глоток. Чай оказался очень вкусным и хорошо согревал. На столике, словно из ниоткуда, вдруг появилась тарелка с пирожными и конфетами, и незнакомец подтолкнул ее к Ноктису. – Угощайся, – мягко предложил он. – Сегодня ведь Хэллоуин. Пока Ноктис пил чай и ел конфеты, незнакомец стоял напротив, облокотившись на каминную полку, и разглядывал его с неподдельным интересом. Его яркие глаза светились, как драгоценные камни. Он так пристально смотрел на Ноктиса, что тот густо покраснел. – Прости, не хотел тебя смутить, – улыбнулся незнакомец, отводя глаза. – Просто не каждый день встретишь человека, которого ждал… так долго. – Вы ждали меня? – удивился Ноктис. – Но зачем? – Чтобы рассказать тебе одну историю, – ответил незнакомец. – Ты ведь любишь сказки? Ноктис кивнул. – Вот я и расскажу тебе одну очень старую сказку. Пойдем, – незнакомец кивнул в сторону своего стола. Ноктис с сомнением посмотрел на него, но поднялся, оставив меч приставленным к креслу, и подошел к столу, за который опять уселся незнакомец. – Подойди ближе, не бойся, – попросил тот, улыбаясь. – Второго стула у меня нет, но, надеюсь, ты не откажешься сесть мне на колени? Так нам обоим будет удобнее. Ноктис замешкался, бросив встревоженный взгляд на меч – если незнакомец схватит его, то он не сможет защититься. Незнакомец вновь будто прочитал его мысли. – Ты ведь умеешь призывать оружие, правда? – спросил он. – Как твой отец, и как все остальные в вашем роду? Ноктис кивнул, удивившись, откуда тот знает такие подробности. Может, он тоже когда-то служил при дворе? – Если что-то пойдет не так, ты всегда сможешь призвать его. Попробуй, если хочешь. Ноктис вытянул руку, и меч сорвался с места, оказавшись у него в ладони. – Вот видишь! – рассмеялся незнакомец. Ноктис кивнул и заставил меч исчезнуть. Осторожно обошел стол, стараясь не задеть ни одной лежащей на нем бумаги, и нерешительно встал перед незнакомцем. Тот протянул к нему руки, обнимая за талию. – Вот так, садись, – он усадил Ноктиса к себе на колени. – Устраивайся поудобнее. От незнакомца пахло лимоном, мятой и старыми пыльными книгами. А еще чем-то острым и пряным, названий чего Ноктис не мог подобрать. Незнакомец взял стоявший у стола большой зонтик и раскрыл его над головой Ноктиса. – Смотри! Ноктис посмотрел и не смог сдержать восторженного возгласа. Внутренняя часть зонтика оказалась выкрашенной в нежно-голубой небесный цвет и по ней в буквальном смысле плыли белые пушистые облака – они действительно двигались, сталкивались между собой, сливались вместе, образуя еще большее облако, и продолжали движение. – Это магия? – спросил Ноктис, поворачиваясь к незнакомцу. – Это волшебство, – ответил тот и щелкнул пальцами. Цвет зонтика изменился – теперь он стал черным, как ночь, а на его поверхности засверкали яркие звезды, словно крупные бриллианты. Между ними то и дело проносились другие, более яркие точки, оставляя за собой огненные следы, похожие на длинные хвосты. Среди звезд и комет виднелись огромные серые глыбы, испещренные кратерами и скалами. – Вот так выглядела вселенная до пришествия богов, – сказал незнакомец. – С этого момента и начинается наша история. Никто не знает, откуда появились Астралы, но однажды они пришли, посмотрели на эту мертвую вселенную, и тогда старшая богиня – Эос – зажгла яркую звезду, разогнавшую бесконечную неизменную мглу и подарившую жизнь нашей планете. – Ноктис увидел, как на поверхности зонтика вдруг сверкнула яркая вспышка, осветившая одну из мертвых планет, и планета постепенно начала оживать: скалистые ущелья наполнились водой, со склонов обрушились сверкающие водопады, вершины гор покрылись снегом, зазеленели леса и долины, а на бескрайних полях проросли цветы так любимого Луной силлецвета. В прозрачных заводях засверкала серебристая чешуя диковинных рыб, среди деревьев всеми цветами радуги замелькало яркое оперение причудливых птиц, из-за деревьев вышли странные и чудные животные, а из пещер – люди, одетые в звериные шкуры и с дубинками в руках. И на них сверху взирали прекрасные существа – Астралы – все Шестеро: огненный Инферний, ледяная Гласия, искристый Фульгурий, нерушимый Архей, серебристая Гидрея и суровый Драконий. – А где же богиня Эос, которая создала мир? – удивился Ноктис. – Я не вижу ее среди других Астралов. – Богиня отдала столько сил, зажигая звезду, что погрузилась в вечный сон на дне глубочайшего из подземелий, проходящего под горой Раватог. И больше никто из смертных и бессмертных не видел ее, кроме, может быть, одного, но об этом речь пойдет позже. Сразу после сотворения этого чудесного мира все едва не пошло прахом, когда планету, названную в честь ее создательницы – Эос – едва не разрушил гигантский метеорит, но Архей успел подхватить его и удержать на могучих плечах. При столкновении метеорит рассыпался на мириады обломков, которые со временем ушли глубоко под землю, и в дальнейшем сыграли свою роль в судьбе мира. В любом случае, угроза была устранена, и Астралы не могли нарадоваться на дело рук своих, но вскоре поняли, что люди, созданные по их образу и подобию – всего лишь примитивные существа, озабоченные собственным благополучием и страстями, и потеряли к ним интерес. Лишь бог Огня – Инферний, был благосклонен к тварям людским. Он подарил им частицу своей стихии, чтобы они могли согреться в стужу и приготовить пищу, а не есть ее сырой, как животные. – Картинка изменилась, теперь Ноктис видел, как древние люди сидят возле костра и возносят хвалу Инфернию, парящему над ними. Незнакомец продолжил: – Под благодатным покровительством Инферния цивилизация людей развилась и окрепла. Они покинули пещеры, в которых жили прежде, и принялись строить величественные города. – Картина вновь изменилась: вместо дикой природы появились высокие замки, украшенные причудливыми башенками и колоннами. – Инферний благосклонно взирал на дело рук своих, а люди в ответ возносили хвалу своему покровителю. Так развилась и окрепла нация Солхейма, славившаяся своими величайшими архитектурными и технологическими свершениями, и процветала она не одно тысячелетие. Но однажды правители славного народа решили, что слишком цивилизованны, чтобы поклоняться архаичным богам и верить в древние сказки, и отвернулись от Инферния и других Астралов, создав себе богов из металла и пружин. Не вынес предательства Инферний и обратил свой огненный гнев на тех, кого когда-то поклялся защищать. Ярость его была так сильна, что своим светом затмила свет звезды, которую поклялись защищать Астралы. Увидев, какие разрушения и раны на теле планеты оставляет гнев одного из них, Астралы объединились против Инферния и победили его, заточив там, где под толщей земли покоилась создательница мира – Эос. – Ноктис смотрел, как сменяют друг друга картинки на поверхности зонта: вот высокие башни Солхейма опаляет священным огнем Инферния, и тут же перед ним встают фигуры других Астралов, оттесняют его от выжженной земли и заключают в огромную клетку, которую погружают под землю. – Существует легенда, согласно которой Инферний сумел выбраться из заточения и достигнуть ядра планеты, где и нашел Эос, но вместе с ней он нашел и осколки метеорита и, желая отомстить Астралам и людям за вероломство, вынес их на поверхность. После этого оставшихся в живых солхеймцев подкосила неизвестная болезнь, прозванная «звездной скверной». – Ноктис увидел, как по пустынной дороге бредут в пыли измученные люди, изуродованные черной вязью на лицах и телах, как падают в изнеможении, а из их ртов и глаз сочится черная жижа. – Но вышел из народа человек, наделенный силой, подобной божественной, которого не коснулась черная длань скверны, и который мог зажигать огонь взмахом руки. – И кто же этот человек? – вырвалось у Ноктиса. Он с интересом разглядывал появившуюся на поверхности зонтика фигуру статного мужчины, величественно шествовавшего среди склонившихся к его ногам изуродованных болезнью людей. Мужчина чем-то напомнил ему отца – у него тоже была короткая черная борода, слегка тронутая сединой, а глаза светились добротой и участием. – Тот, кого Драконий избрал королем. Первый, носивший фамилию Люцис Кэлум. – То есть, это мой пра-пра-пра… предок? – изумленно спросил Ноктис, снова глядя на мужчину. Незнакомец улыбнулся и кивнул. – Так говорится в Космогонии. Король-основатель создал оружие, сумевшее победить демонов, порожденных звездной скверной. Но немногие знают, что у короля был брат. – Брат? – Ноктис удивленно посмотрел на своего собеседника. – Два брата, два короля, два потомка изгнанного божества, – нараспев произнес незнакомец и кивнул на зонтик. Ноктис посмотрел: рядом с фигурой первого короля появилась вторая – стройный, даже какой-то хрупкий юноша с каштановыми волосами по плечи и короткой бородкой скромно следовал за своим величественным братом-королем. – Младший брат тоже был ловок во владении мечом, но имелась у него и другая сила – он мог исцелять больных, поглощая души охвативших их демонов. Король-основатель заложил первый камень в фундамент будущего могучего королевства, названного в его честь – Люцис. В благодарность за противостояние демонической угрозе Драконий наградил короля-основателя магическим артефактом – кольцом, способным вытягивать жизнь и удерживать в себе души, и кристаллом – могущественным сосудом, позволяющим транслировать магию короля на большие расстояния и наделять ею других людей. Также Драконий провозгласил, что однажды кристалл призовет Избранного, который окончательно очистит мир от скверны. Король-основатель втайне надеялся, что этим Избранным станет именно он, но кристалл неожиданно избрал его младшего брата. Тот с самоотверженным рвением бросился исцелять людей, вбирая в себя все больше и больше демонических душ, и даже не заметил, как его собственная душа стала чернее самой черной ночи. – Ноктис увидел бредущего по дороге целителя – его волосы были спутаны, а взгляд бесцельно метался по сторонам. Люди встречали его и улыбались ему, протягивали ему дары, но целитель не замечал никого и ничего – сделав еще несколько шагов, он упал на колени, а изо рта его полилась черная густая жижа. По щеке Ноктиса покатилась слеза – ему было жаль этого человека, отдавшего свою жизнь во имя помощи другим. – И что с ним произошло? – тихо спросил он. – Когда целителя доставили к кристаллу, дабы он мог исполнить его волю, кристалл отверг его, как недостойного, а собственный брат провозгласил его демоном и приказал убить. Приговоренного вели к месту казни через толпу, где присутствовали те, кого он спас от смерти, но людям свойственно быстро забывать добро, поэтому исцеленные бросали камни и выкрикивали проклятия с еще большим рвением, чем остальные. Оскверненного целителя привязали к столбу и вбили в его руки и ноги толстые колья, а затем оставили умирать. – Ноктис с ужасом взирал на сцену казни молодого целителя – его одухотворенное и измученное лицо кривилось от боли, но губы ни разу не разомкнулись, чтобы попросить пощады. – Семь дней и ночей провисел на столбе умирающий целитель, пока один из палачей не сжалился над ним и не проткнул копьем его сердце. Но астральный мир не принял оскверненную душу, и целитель воскрес, наделенный еще большей силой, чем прежде – теперь он стал бессмертным. – Ноктис увидел, как окровавленный целитель вырывает колья из своих конечностей, падает на землю, а затем поднимается – лицо его обезображено черной скверной, льющейся изо рта и глаз. – Такова судьба первого Избранного кристаллом Истинного Короля Света. И так заканчивается моя сказка, – сказал незнакомец, складывая зонтик. – Но что с ним случилось потом? – Ноктис требовательно взглянул на рассказчика. – Он отомстил своим мучителям? Незнакомец улыбнулся и потрепал Ноктиса по голове. – Он отправился в далекое странствие, в ожидании пришествия нового Короля Света, чтобы рассказать ему эту историю. – Значит, этот целитель… это вы? – Ноктис широко распахнул глаза. – А ты – Избранный Король Света, – улыбнулся незнакомец. Ноктис кивнул. – Правда, я не совсем понимаю, что это значит, и что мне придется сделать, – пробормотал он, опуская глаза. – Разве отец или Оракул не рассказали тебе? – удивился незнакомец. Ноктис покачал головой. Незнакомец тяжело вздохнул, склоняя голову, но затем вновь поднял ее и посмотрел на Ноктиса сверкающими глазами. – Я могу рассказать тебе, – предложил он. – Рассказать все, что я знаю об Астралах и их Откровениях – а знаю я не мало, если только… – Он вдруг запнулся и умолк. – Если только – что? – поторопил его Ноктис, сгорая от нетерпения. – Если только ты согласишься остаться со мной. Стать моим наследником, моим принцем. Ноктис медленно сполз с колен незнакомца и отошел в сторону, взлохматив волосы. Незнакомец пристально наблюдал за ним. – Если я останусь, то, значит, никогда больше не смогу вернуться домой? – наконец спросил Ноктис. Незнакомец кивнул. – Если ты выберешь путь вперед, то, скорее всего, ты больше не сможешь вернуться назад. Ноктис вспомнил, что нечто похожее говорил ему и Тыквенный Джек. – Я могу рассказать тебе еще уйму замечательных историй, – продолжил незнакомец. – О том, как первый Избранный нашел своего настоящего отца, и о том, где он был и что видел. Это длинная история, полная увлекательных приключений. И у меня всегда будет время, чтобы рассказать о них тебе. Ноктис заколебался. Искушение было слишком велико, да и странный незнакомец больше не пугал его, скорее, вызывал интерес. Ноктис подумал о том, сколько мог бы еще узнать и увидеть… Истории незнакомца и его чудесный зонт были явно интереснее и увлекательнее скучнейшей истории Люциса, которую преподавали в школе, и фрагменты из которой ему зачитывал Игнис. Таинственный сказочник не будет заставлять его заучивать наизусть даты бесчисленных сражений Люциса с Нифльхеймом, или имена всех ста двенадцати королей Люциса и годы их правления… Ноктис еще раз посмотрел на незнакомца и встретился с внимательным взглядом. Незнакомец терпеливо ждал, пока он примет решение. Ноктис вдруг подумал об отце. О его холодном голосе и отрешенном лице, о его вечной занятости и тревоге. – И я… никогда больше не смогу увидеть отца? – тихо спросил он. – Возможно, когда-нибудь сможешь, – уклончиво ответил незнакомец. Ноктис прикусил губу, по-прежнему колеблясь. Незнакомец улыбнулся и протянул ему руку. Ноктис подумал, что тот слишком долго был одинок в своих скитаниях и, наверное, ему просто не хватало друга. Или сына, которого он мог бы научить всему, что умел сам. И когда он уже шагнул вперед, протягивая незнакомцу руку в ответ, в кармане вдруг пискнул телефон. Руби, о котором он уже успел забыть, прислал ему новое сообщение: «Выгляни в окно, Нокт!» В тот момент, когда прозвучал сигнал телефона, незнакомец ощетинился, и на миг Ноктис сумел разглядеть его настоящее лицо – то самое, какое видел у распятого целителя на движущихся картинках – в черных масляных потеках. Он инстинктивно отшатнулся и подскочил к окну, как и просил Руби. И тут же страх вернулся с новой силой, только теперь уже не за собственную жизнь. По Саду Теней, оступаясь и двигаясь практически наощупь, шел Игнис. Не Игнис-флан, а самый настоящий живой Игнис, правда, без очков. Ноктис машинально коснулся кармана и нащупал там их хрупкий контур. Сад еще сильнее заволокло туманом, и Игнис, наверное, заблудился, потому что ходил по кругу. Наконец он вышел к старому кладбищу и, споткнувшись об одну из надгробных плит, растянулся на земле. Ноктис увидел, что его лицо и руки в синяках и ссадинах, а всегда опрятная рубашка испачкана в крови. В этот момент он услышал голос Игниса: – Ваше высочество! Принц Ноктис! Где вы? Игнис искал его. Он каким-то образом узнал, что Ноктис здесь и пришел за ним. Земля под ногами Игниса зашевелилась, и из-под нее показалась костлявая рука, намеревающаяся ухватить его за штанину. – Игги, осторожнее! – крикнул Ноктис, но Игнис не услышал его, продолжая идти вглубь кладбища, не подозревая о таящейся впереди опасности. Он близоруко прищуривался, пытаясь что-то разглядеть в тумане, но туман становился все гуще и гуще, скрывая приближавшуюся темную фигуру. – Игги! – закричал Ноктис, колотя по стеклу и пытаясь привлечь внимание друга, но тот, как и прежде, не слышал его. Ноктис обернулся к выходу. Он успеет помочь, если отправится прямо сейчас. – Мне нужно идти, – сказал он незнакомцу, направляясь к двери. Незнакомец дернулся, и на мгновение Ноктису показалось, что тот бросится за ним вдогонку, но он остался сидеть на стуле. Ноктис бросил на него прощальный взгляд – лицо незнакомца вновь стало нормальным, и он глядел на Ноктиса с грустной и усталой улыбкой. – Мне очень жаль, – одними губами произнес Ноктис, выходя за дверь, и скорее почувствовал, чем услышал, как незнакомец за его спиной произнес: – Мне тоже. Ноктис выскочил наружу и устремился к кладбищу. Туман стал таким густым, что он не видел собственных рук. – Игнис! Игги! Где ты? Я принес твои очки! Прости, я не должен был забирать их! Игнис, отзовись! Ну пожалуйста, Игнис! Неужели я… Нет, этого не может быть! Игнис! Ноктис бросался из одной стороны в другую, пытаясь найти Игниса в этой густой молочной пелене, но наталкивался лишь на холодные каменные плиты. Вдруг из тумана к нему протянулась чья-то рука, и Ноктис рванулся к ней, хватая и сжимая. – Игнис, наконец-то… – начал он, но рука тут же сомкнулась вокруг его горла. Тут же из тумана вынырнули и другие руки, принадлежавшие мертвецам, и Ноктис понял, что попался. – Игнис… – прошептал он, чувствуя, как мертвецы тянут его куда-то вниз, скорее всего, под землю, глубоко-глубоко, где не светит солнце, где вечная тьма и тишина, и только слышен шорох костей… Шорох становился все громче… Ноктис рванулся из последних сил, закричал и… проснулся. Он сидел в своей постели, сжимая покрывало и тяжело дыша. Сквозь полузадернутые шторы пробивался серый свет наступающего утра, слышалось мерное постукивание капель по подоконнику – шел привычный для данного времени года дождь. Вдруг слева раздался громкий треск, и дверь спальни резко распахнулась, ударившись о стену. На пороге стоял взъерошенный и растрепанный Игнис, тут же бросившийся к кровати Ноктиса. – Ваше высочество, что случилось? – взволнованно спросил он. – Вы поранились? У вас что-то болит? Ноктис покачал головой, а затем посмотрел на свои руки. От ссадин и царапин, оставшихся на них после того, как он взбирался на дерево и дрался с мертвецами, не осталось и следа. Все происходившее с ним ночью действительно оказалось лишь сном. Ноктис перевел взгляд с наполненного тревогой лица Игниса на распахнутую дверь. – Ты выбил ее! – с восхищением произнес он. – Но у тебя же есть ключ! Игнис потупился и покраснел. – Простите, ваше высочество, я забыл. Слишком спешил, думал, что с вами что-то случилось. Вы звали меня… Только сейчас Ноктис заметил, что на Игнисе нет привычных очков. Губы его вдруг задрожали, а глаза наполнились слезами. – Игги, прости, я не должен был обманывать тебя и красть очки… Клянусь, я больше никогда-никогда не буду… – О чем вы, ваше высочество? – Игнис удивленно приподнял брови. – Они просто сползли во сне, а я так спешил, что забыл их надеть. Но Ноктис продолжал всхлипывать, не в силах остановить поток слез, льющийся из глаз. Ему казалось, что за эту ночь он пережил больше, чем за всю свою жизнь. Игнис наградил его еще одним обеспокоенным взглядом, а затем глубоко вздохнул и прижал Ноктиса к своей груди, ласково поглаживая по спине и волосам. – Ну же, ваше высочество, успокойтесь… Все хорошо… вы дома, я с вами, и все в порядке. Тело Ноктиса сотрясли рыдания, он уткнулся носом в грудь Игниса, поливая слезами его полосатую рубашку. Игнис прижал его крепче, легко коснувшись губами макушки. – Тш-ш… тише, – приговаривал он, укачивая Ноктиса, как младенца. – Наверное, вам просто приснился плохой сон… – Сон! – воскликнул Ноктис, отстраняясь от Игниса. – Да, это был сон, но все было по-настоящему! И ты, и Ирис, и тот мальчик из школы, и Джек… А потом сад, кладбище и замок… И тот человек… – Какой человек? – спросил Игнис, нахмурившись. – Я не знаю его имени. И уже практически не помню, как он выглядит. Волосы… Длинные волосы и пальто… И какой-то странный воротник… Он рассказал мне историю, сказку… Там было что-то про Астралов и про Истинного Короля Света, но я уже не помню, о чем она… – Успокойтесь, ваше высочество, – сказал Игнис, вновь привлекая его к себе и продолжая гладить по голове. – Это был всего лишь сон, а теперь вы проснулись. – Нет, Игги, – Ноктис покачал головой. – Это был не просто сон. Там был Руби, и все происходило, как в прошлый раз, когда я заболел. Игнис еле слышно скрипнул зубами. – Не думайте об этом, ваше высочество, уже все прошло. Хотите, я приготовлю вам завтрак и принесу прямо сюда? Ноктис улыбнулся и кивнул. Когда Игнис вернулся с подносом, уставленным тарелками и блюдцами с пирожными, конфетами и вареньем, а также с чайником свежего чая, слезы на ресницах Ноктиса уже высохли, а события минувшей ночи практически полностью испарились из сознания. Он помнил только туман и голос, негромко поющий какую-то красивую песню, которая будто бы звала куда-то навстречу приключениям. Ноктис уплетал уже третье пирожное, когда на пороге комнаты показался его отец. – Что здесь случилось? – спросил он, удивленно поднимая брови и кивая на покосившуюся дверь. – Небольшое недоразумение, ваше величество, – смущенно пробормотал Игнис. Регис кивнул, не став расспрашивать дальше. – Игнис, ты не оставишь нас на минутку? – попросил он. – Конечно, ваше величество, – Игнис вежливо поклонился и вышел. – Что это с Игнисом? – шепотом спросил Регис, присаживаясь на кровать рядом с сыном. – Никогда не видел его таким взъерошенным. – Тяжелая ночь, – философски ответил Ноктис, пристально глядя на отца. Тот глубоко вздохнул и опустил глаза. – Нокт, я хотел бы извиниться перед тобой за вчерашнее… – Все нормально, пап, я понимаю. – Но все же я был не прав и хочу как-то искупить вину, – Регис сунул руку в карман пиджака и высыпал на колени Ноктиса пригоршню конфет. – Полагаю, это немного подсластит неприятные впечатления, но… – Он сделал выразительную паузу и, дождавшись, пока на лице Ноктиса появится заинтересованное выражение, продолжил: – Надеюсь, мою вину в какой-то мере искупит сегодняшний праздничный обед для тебя и твоих друзей. Пригласим Гладио и Ирис, наденем костюмы – если нужно, я даже издам закон, согласно которому Хэллоуин будет длиться два дня! Или же целую неделю! – Спасибо, пап, – улыбнулся Ноктис. – Но, думаю, если мы продлим Хэллоуин на неделю, я потом год не смогу есть шоколад. – Разумное решение, – усмехнулся Регис. – Ну так как, ты больше не сердишься? Ноктис покачал головой. Регис привлек сына к себе, и Ноктис обнял его за шею, вдыхая такой знакомый запах одеколона и чего-то свежего и холодного, который всегда ассоциировался с отцом. В груди внезапно защемило, а в сознании на миг пронеслось туманное воспоминание, словно когда-то он, сам того не ведая, сделал отцу очень больно или предал его. Перед глазами на миг возникло лицо незнакомого человека с растрепанными каштановыми волосами, который держал над головой разноцветный зонт. Ноктис моргнул, и наваждение растаяло. – Ты ведь знаешь, что я всегда буду с тобой, – сказал Регис. – Ты самое дорогое, что у меня есть, и я очень люблю тебя. – Я знаю, пап, – тихо ответил Ноктис. **** А в нескольких километрах от дворца, на другом конце города, мальчик по имени Промпто Аргентум отодвинул от себя тарелку с заработанными вчерашним вечером сладостями, со вздохом взглянул на висевший на вешалке костюм тыквы и пошел собираться на утреннюю пробежку. Все время, пока он бежал, задыхаясь и обливаясь потом, он пытался припомнить свой сон. Почему-то ему казалось очень важным вспомнить, что именно ему приснилось, но в голове крутилась лишь навязчивая песенка:

Come, little children, I'll take thee away, Into a Land of Enchantment. Come, little children, the time's come to play, Here in my Garden of Shadows…