Сломанные

Ты — Санс.       Просто очередной Санс из альтернативной вселенной, затерянной среди тысячи точно таких же. Зная это, ты живёшь своей жизнью — куришь на посту, когда твой бро в очередной раз настраивает ловушки; иногда, стиснув зубы и заперев чувства на замок, ты убиваешь падающих человеческих детей или доставляешь королю. Это забавно, ибо именно люди разрушили твои надежды и счастье твоей семьи на Поверхности.       Но ты жалок, отвратительно жалок, ведь тебе хочется спасти этих детей, ведь где-то внутри себя ты ощущаешь, как их невинные души кричат от боли. Кричат, когда ты насилуешь каждого из детей до потери сознания. Кричат, пока ты убиваешь их, беззащитных и лежащих на земле, из бластеров твоего отца.       Слыша их крики, ты чувствуешь, как погибаешь внутри — медленно и невозвратно. Однако, той, твоей извращенной стороне, это очень нравится — ведь эта часть тебя плевала на мораль и устои. Ей абсолютно плевать, что будет с детьми, главное — насилие, похоть… и страсть.       Сидя на посту, ты теребишь лазурный мех куртки, погруженный в свои мысли. Не будь ты скелетом, эта вечно расстёгнутая безрукавка стала бы твоим наказанием, как и тёмный топ с голубым сердцем посередине.       Хмыкаешь, поправляя сапоги под цвет меха твоей куртки — лазурные — и зеваешь, прикрывая костяной ладонью рот и кладя другую ладонь с невероятно длинными пальцами на колено в тёмных штанах. Погрязший в похоти, ты одеваешься, как шлюха и крутишься на шесте у Гриллби, подрабатывая этим. Вечная улыбка на твоем черепе никогда не даст никому узнать о твоих настоящих чувствах. Тех, что ты скрываешь за личностью похотливого скелета. Даже твой брат не знает всей правды. и никто не узнает. Когда Решимость — Фриск падает в Подземелье, эта маска — похотливый скелет, желающий лишь секса — прилипает к тебе, не давая возможности себя снять.       Надеваешь чёрные перчатки без пальцев, прячась за деревьями и вздыхая. Человек должен придти сегодня. т ы с л о м л е н.       Смотришь на дверь, которая открывается через несколько минут, и закрываешь глазницы, мысленно готовясь к тому, чтобы убить человека. снова.       И ты знаешь, что не исполнишь обещание, данное леди за дверью, ибо похоть и ложь в твоём мире сопутствуют друг другу. А так же, исполнять обещания — не в твоём стиле, не так ли, Санс?       Человек выходит из-за двери, и ты спокойно начинаешь идти за ним. Приглядываешься, замечая, что это девушка, которой нет ещё и шестнадцати. Недовольно пинаешь снег ногой, понимая, как будет сложно убить её — парней лишать жизни тебе гораздо легче, чем девушек, ведь крики последних слушать тяжелее, чем болезненные мальчишеские стоны сквозь сжатые зубы. Кошмары точно не дадут уснуть тебе этой ночью.       Она оборачивается, когда слышит шорох снега, но сзади никого нет — ты уже за деревьями. Дрожа от холода и страха, этот человек кажется беззащитной. Ты пытаешься отогнать ненужные мысли — она одна из людей, враг и должна быть уничтожена, как и другие шестеро человеческих детей. Кроме Чары, которой «повезло» с серой, как дождливые облака, душой. но всё равно она будет убита, убита. с л о м а н а и у н и ч т о ж е н а.       Когда человек на половине пути, ты снова начинаешь красться позади неё и случайно наступаешь на ветку — та ломается с громким хрустом. Девушка вздрагивает, начиная убегать, и застывает у шаткого моста, построенного Папайрусом. Усмехаешься, подмечая, что «жертва» поймана, но так же понимаешь — ты не можешь убить человека. Мысленно ругаешь себя за это, медленным шагом приближаясь к ней. — Эй, разве ты не знаешь, как встречать нового друга? — Протягиваешь руку, говоря низким и хриплым голосом привычную для почти всех Сансов фразу, и одновременно добавляешь что-то своё. — Повернись и пожми мою руку, сладкая.       Она поворачивается, дрожа от страха и неизвестности. Неуверенно протягивая руку, девушка пожимает твою. Слышен ужасный звук пердежа, и ты не сдерживаешься от улыбки — а всё же, шутка хоть и детская, но для того, чтобы разрядить обстановку — в самый раз.       Человек сначала непонимающе смотрит на тебя, но видя широкую улыбку и дружелюбный взгляд, она смеётся звонким смехом. Ты чувствуешь, что не сможешь не выполнить обещание леди за дверью — вопрос времени, когда ты захочешь встать перед Азгором и защитить этого человека. — Ты, должно быть, человек, так? Не бойся, я не обижу тебя, малая. — Мирно улыбаешься, в мыслях умоляя девушку о том, чтобы бежала. Скрылась в Руинах, может быть, даже нашла бы заброшенный дом, но не шла с тобой к своей смерти. — Так… Моё имя Санс, скелет Санс, а твоё?       Она что-то тихо шепчет, но ты не разбираешь и просишь повторить ещё раз. Подняв голову, девушка с вызовом и азартом в золотистых глазах смотрит тебе в глазницы и отвечает нежным, слегка грубоватым голосом, звонко и чётко: — Моё имя — Фриск! Чувствуешь, что не доведёшь её до барьера. Просто не сможешь.       Закрываешь глазницы, проклиная всё на свете, но всё же — работа есть работа, и её нужно выполнять. Фриск такая яркая, запоминающаяся и светлая, что поневоле ты, пока разговариваешь с ней о своём брате, заглядываешься на девушку, одновременно с этим стараясь стереть этот светлый образ из своей черепушки.       Это просто ещё один ребёнок с особенной душой, не более. Ещё один ключ к Поверхности, звёздам и чистому, свежему воздуху в несуществующих лёгких.       «О, тебе стыдно, Санси? — внутренний голос безумно смеётся, пока ты внезапно для Фриск обнимаешь её. — Не беспокойся, она будет в порядке — там, на небесах. Только не говори, что ты хочешь защитить эту девчонку — мы ведь с тобой знаем нашу настоящую природу?» Ты киваешь, стиснув зубы и шепча на ухо Фриск: — Хэйя, малая… Пожалуйста, не возвращайся, ладно? Возможно, — если ты смог сглотнуть, ты бы непременно сейчас это сделал, — мы могли стать друзьями, но не в этой реальности. Прости меня за то, что я сейчас сделаю.       Ты закрываешь глазницы, стараясь наслаждаться её криками, но чувствуешь лишь боль. Как всегда, мысленно шепчешь проклятия, пока рот Фриск заполняется спермой, от чего та не может дышать и задыхается.       Штаны разорваны в клочья, а свитер похож на жалкий клочок ткани, прикрывающий только небольшую грудь и плоский живот. Девушка теряет сознание, и ты аккуратно кладёшь её на снег, стараясь не смотреть и запомнить Фриск живой. Вы с ней разговаривали совсем немного, от силы пять-десять минут, но человек так въелась в твою память, что тебе страшно взглянуть на неё сейчас.       Протыкаешь костями тело, зная, что осталась лишь душа, которую нужно поймать в специальный контейнер. Но душа раскалывается прежде, чем ты вообще успеваешь её поймать.       Вдруг, ты хватаешься за шейные позвонки, задыхаясь. Пытаешься ловить воздух, но ничего не выходит и ты понимаешь, что разучился дышать. Рёбра сдавливает, причиняя тебе невыносимую и нетерпимую боль. С трудом приподняв майку, ты видишь, как на костяных рёбрах высекается первый лепесток. Метка соулмейта.       Смеёшься, понимая — всё будет гораздо хуже теперь, когда обнаружилось, что вы соулмейты. Фриск, умирая, обречёт тебя на жизнь, где каждое движение будет окрашено лишь болью. Умрёшь ты — всем будет наплевать, кроме Папайруса. И, пожалуй, Фриск, которая будет корчится от боли. Сброс.       Просыпаешься в своей кровати, в начале того же самого дня, и закрываешь лицо руками, говоря одно-единственное слово: — Проклятие.       Нервный смех вырывается у тебя изо рта, пока ты шепчешь матерные слова. У вас с ней нет никакого выбора, кроме как сдаться и начать защищать друг друга, но ты — часовой, убивающий людей с особенными душами, а она — тот самый человек. Вы обречены. Ведь… Ты ещё один Санс, а она — ещё одна Фриск.