Плюшевый медведь

      Громкий стук каблучков по паркету и детский смех. Мисая бежала вперед, периодически оглядываясь: она хотела удостовериться в том, что алхимик остался далеко позади. Эти постоянные догонялки превращались во что-то обыденное, но точно не для Мисаи, она получала настоящее удовольствие. В этом плане Парацельс был идеальным слугой — он часами мог играть с девочкой, не жалуясь на нее. Наверное, алхимику это тоже нравилось.       — Ты такая быстрая и проворная, как настоящий маг, — голос алхимика раздался непонятно откуда, — но до меня тебе еще очень далеко.       Мисая посмеивалась и смотрела по сторонам, не переставая бежать. И вот он — спасительный поворот, где можно будет попытаться скрыться, но, не судьба. Из-за угла, медленным и вымеренным шагом выходит алхимик. Мужчина быстро хватает девочку и поднимает ее к потолку, показывая этим, что он победил. Несколько секунд и вот уже Мисая стоит на твердой земле. Рейрокан явно разочарована, видимо, не ждала такого исхода на этот раз.       Парацельс всегда выигрывал, обычно он догонял девочку через секунд сорок, но даже эта короткая игра доставляла обоим огромное удовольствие. Алхимик жульничал: он просто переходил в астральную форму, срезая путь до первого поворота, который ведет в гостиную. Это место всегда было концом пути для девочки; Мисая топнула ножкой, и паркет заиграл свою мелодию. Кастер просто улыбался, думая о том, догадалась ли она на этот раз.       — Так не честно! — раздался громкий детский голосок, — ты опять победил, а я думала, что ты далеко позади, ну как ты меня всегда ловишь?!       — Ну, что ж сказать, это все мои навыки, дорогая, — Парацельс ухмыльнулся и взял девочку за руку, — пойдем в гостиную, выпьем с тобой чая.       Большая комната. Сплошь окна, поэтому довольно светло. Камин не горит, но в очаге заметен пепел, будто камин недавно догорел. Кожаная мебель, в центре комнаты небольшой кофейный столик, на котором стоят: поднос, чашки и фарфоровый чайник. Но это все блекнет в сравнении с тем, что рядом с камином, будто Санта Клаус перепутал время года, лежат подарки! Целая гора: плюшевые кролики, куклы, домики для этих самых кукол.       Конечно, Мисая сразу же позабыла и про чай и про слугу, она вырвалась из цепких рук Парацельса. Громко застучали каблучки. Девочка стала изучать игрушки, будто бы до этого момента ей никто их не дарил. Странно, но она, будто бы ожидала этого. Мисая то ли пересчитывала игрушки, то ли говорила с ними. Алхимик искоса поглядывал на девочку, наливая чай из фарфорового чайничка. Парацельс сделал несколько глотков и направился к небольшой тумбе, из-за которой, будто из шляпы волшебника, достал самого обычного плюшевого мишку.       Ничем непримечательный, обычный, коричневый медведь, немного потрепанный, с глазами-бусинками и красным бантиком на шее, который, видно, был завязан вручную, он точно не продавался таким. Алхимик спрятал руки и медведя за спину. Мужчина незаметно подобрался к Мисае и коснулся ее плеча. Девочка отреагировала быстро. Она повернулась и с вопросительным выражением лица глянула на слугу своего отца.       — Я понимаю, что у тебя и так много игрушек, но я тоже хочу тебе кое-что подарить, — Парацельс показал девочке подарок с улыбкой на лице, — я не знаю, понравится ли тебе этот подарок, но я очень хочу, чтобы ты взяла его себе. Он немного блекнет по сравнению с подарками твоего отца, но...       Парацельс отвлекся. Глазки Мисаи округлились, и она прикрыла свое лицо руками. Малышка была в шоке от такого поведения Парацельса. Играть — одно, а дарить что-то — совсем другое. Мисая убрала руки от лица и схватила плюшевого мишку. Девочка обняла его с такой силой, с какой только могла. Будто этот подарок последнее, что она получила в своей жизни. По лицу ребенка было видно, что она очень смущена. Парацельс удивился.       — Мисая, что-то не так? — с волнением в голосе спросил мужчина. Что он мог сделать не так — большой вопрос.       — Кастер, а давай выпьем чая? — улыбаясь, девочка подняла голову и с горящими глазами посмотрела на Парацельса, подарок много значил для нее.

///

      С тех пор прошло мало времени: около недели, но многое изменилось. Отец погиб, оставив Мисаю в полном одиночестве, Парацельс не защитил его, а убил, предательски, «ножом в спину». За это девочка всем сердцем возненавидела слугу. Но воспоминания не дают покоя…       Утро, лучи солнца наполнили комнату. В небольшой кроватке лежит Мисая, она то и дело сжимает руками одеяло, то ли от страха, то ли от злости. Не ясно от чего, но она проснулась. Потирая глаза, зевая, она встала. Одиноко, обычно в это время рядом сидит Парацельс или отец, а теперь нет никого. Мисая босиком прошла по паркету, не стучат уже каблучки, и нет веселья в этом доме. В коридоре все такое серое, такое омерзительное, напоминающее о предательстве, о потере друга. Путь от спальни до гостиной — непосильная мука, заставляющая проливать слезы.       В гостиной пусто, опрокинут кофейный столик, чай на полу разлит, а на диване нет ни отца, ни Парацельса, сидит лишь плюшевый медведь. Холодным взглядом Мисая окинула комнату, руки дрожат. Не от холода, просто страшно. Несколько шагов и Мисая уже рядом с диваном, еще несколько и рядом с мишкой.       Руки дрожат, на лице ни единой эмоции. Мисая не обняла мишку, как когда-то, а просто взяла его за руку и потащила. Он волочился по полу, будто ненужный. И правда, он уже не нужен. Руки перестали дрожать, а медведь летит в мусорное ведро, откуда для него возврата уже нет, но почему тогда девочка… расстроена? Мисая упала на холодный паркет и из глаз ее потекли слезы. Все изменилось, но пути назад уже нет.