Зелёный свет

      Tyler Shaw ― House of cards

«И если кто-то когда-то думал, что это смешно, то мне было не до шуток. Я ненавидела. Любила. Я опускалась. Вставала. И вот снова, когда всё вновь покатилось к чертям, я осознала, что мне тебя не хватает. Не хватает даже в роли ветра, идущего рядом. Он бы шептал мне, что делать или чего не делать, как у нас и бывало. Я почти не видела его все эти годы. Не знаю как, но хочу, чтобы ты мне помог, как и всегда это делал. Может, я и вела себя, как истеричка, может, говорила, что ты меня не понимаешь, но ты понимал, как никто, поэтому помоги мне. Прошу. Слёзы не перестают идти. Я чувствую себя такой же разбитой, как в тот день. Помнишь, что случилось? Моя машина сломалась, и в салоне ничего не смогли сделать. Я поссорилась с родителями из-за того, что хотела переехать в Сан-Франциско, а они ― я ещё слишком молода для таких решений, хотя мне и было девятнадцать (почти двадцать). Меня уволили с подработки, потому что недосчитались выручки, хотя я уверена, что это не моя вина. И этот ливень. Спасибо, что оказался рядом, и сейчас я бы не отказалась от того, чтобы ты меня держал за капюшон, но ты не держишь, даже не пытался, а стоило бы. Я боюсь принять неправильное решение. Прошу, помоги мне. Спаси меня»

      Прошло двадцать три года с тех пор, как родилась Киви. Восемнадцать лет с тех пор, как она закончила детский сад. Пять лет, как она закончила школу. Прошло четыре года со злосчастного светофора. И месяц с тех пор, как она переехала в Сан-Франциско. Месяц выдался довольно тёплым для того времени года. Киви Руффало пыталась найти работу. Время поджимало, даже при жёсткой экономии, присущей Киви, накопленных денег должно было хватить не более чем на два месяца. Она не теряла надежду, но всё равно было обидно слышать фальшивые «мы вам перезвоним». Обходя район за районом, она теряла надежду всё сильнее и сильнее. Но иногда удача оборачивается к нам лицом. Но удача ли это? Может, Сатана в маске удачи? Этого Руффало и не могла понять. После очередного марш-броска по какому-то району, на другом конце города, Киви решила, что имеет право промочить горло в баре напротив её дома. В ту субботу там выступала довольно популярная группа в том городе. Точнее, должна была выступать.       Все ждали шоу, но сцена пустовала. За месяц Киви усвоила, что в баре «Красный Мясник» (её привлёк цвет) существует только три дня столпотворения ― это пятницы (по понятным причинам), субботы (аналогичны пятницам) и среды (как раз любимый день недели Киви, но она не знала, почему прилив народа именно в этот день). А была среда. Киви хотела узнать, что за группа выступает, ведь не раз слышала о ней. Конечно, хорошее и плохое, но дабы не верить всяким слухам, решила сама убедиться в их достоверности, а уж потом решить с чем согласиться, а с чем ― нет.       ― Нор, ― Киви Руффало присела на барный стул и сразу же позвала бармена, ― а где же «Серебряные молнии»?       Девушка усмехнулась, ведь Норвуду очень нравились те ребята: он наблюдал их редко в этом заведении, но когда видел, забывал обо всём. Именно от него, от ярого фаната, Киви была хорошо осведомлена о группе. В силу юношеского максимализма, Норвуда можно было понять. Он любил рок, а именно его и играли «Серебряные Молнии». Ему было всего двадцать, в голове был ураган эмоций, хотелось попробовать всё, в том числе и работу бармена (он подрабатывал у дяди, хозяина заведения). Узнал о «Молниях» год назад и с тех пор посещал их концерты по возможности.       ― Не знаю, ― печально отозвался он. Киви сразу же постыдилась своего ёрничества, ведь Нор так долго ждал их тут, в «Красном Мяснике». ― Солист, наверно, снова буянит.       ― Солист? ― Киви сощурила глаза, показывая, что ей стоит узнать поподробнее о том, что могло произойти.       ― Солист «Молний» постоянно устраивает концерты, ― начал было Нор.       ― А им разве не за это платят? ― вставила Киви, не сумев удержаться, отчего Норвуд скорчил рожу а-ля «я не буду тебе ничего рассказывать, если ты не прекратишь». ― Ладно, зануда, говори.       Киви немного смягчилась, ощутив себя старшей сестрой, смеющейся над младшим братом, хотя у неё никогда не было ни братьев, ни сестёр. Даже двоюродных.       ― Да чего говорить? Постоянно что-то выкидывает. Истеричка больше, чем ты, ― закатил глаза Норвуд, почувствовав себя немного отомщённым.       ― Это я истеричка? ― на три тона выше сказала Киви.       ― Ну, на самом деле, нет, ― Норвуд знал её совсем немного, но уже разглядел, что зажечь Киви ничего не стоило, но истеричкой, по мнению Норвуда, она никогда, наверно, не была. Хотелось лишь чуть-чуть потрепать её за то, что она постоянно высмеивала его.       Киви взглянула на новую причёску Нора: каштановые волосы были подняты высоко, не без помощи геля или лака, и она мысленно сделала пометку: Норвуд готовился к приходу «Молний», как девушки на свидания к парням.       ― А это лак или гель? ― посмеиваясь, и не совсем мысленно спросила она, почти коснувшись его волос, но Нора отдёрнуло, как от огня, словно эта причёска была самым важным в его жизни.       ― О! ― Нор тут же отвлёкся от ещё одного смешка в его сторону и посмотрел на сцену, увидев, как подумала Киви, своего кумира.       Она хотела тоже обернуться, но, услышав громкий бас в микрофон, почувствовала, как по спине прошлась волна мурашек. Её уши начали краснеть, сердце застучало с бешеным ритмом.       ― Эй, Киви, вот он, ― сказал Нор после приветствия юноши на сцене, намекая, что ей надо повернуться, но девушка не меняла позиций, она остолбенела и пыталась прислушаться к голосу, который вещал что-то там. Дело было не в его словах, а в том, что она слышала очень знакомый баритон. И пока он говорил, то виски её сдавливало надвигающееся волнение.       Киви хотела обернуться и дать себе понять, что всё это призрак. Это не он. Но она побоялась это сделать, решила, что сначала нужно выслушать то, что говорил юноша, попробовать осознать, что это совсем не тот, о ком она подумала.       ― Прошу прощение, дамы и господа, ― голос был таким знакомым, ладони Киви стали холодными и влажными, а её лицо горело от непонятного стыда и быстрого выброса адреналина. Это не могло быть правдой. Не сейчас. ― Концерт не состоится. Нам очень жаль. И, ко всему прочему, вынужден сообщить, что «Серебряные Молнии» потеряли сегодня своего солиста. С ним всё в порядке, не думайте, что этот кусок говна так просто сольётся из этого мира, не припомнив о себе в другом свете, с другой группой. А мы всё ещё попытаемся быть с вами. Это всего лишь дерьмовое время.       «Дерьмовое время? ― скрипнула про себя Киви. ― Это не может быть правдой. Только не сейчас» ― вторила она раз за разом, как заклинание и зов о помощи.       ― Помните, что «Серебряные Молнии» не просто кучка ребят, верящих в мечты, мы верим, в первую очередь, в себя.       «Себя любимых? Да, Эйден?».       ― Да, Киви! ― разозлился Нор и сам повернул стул девушки, схватив её за плечи и повернул, поддерживая, чтобы она не свалилась.       Киви распахнула глаза и увидела Эйдена Урса. Её человека.       Всё могло случиться по-другому, но случилось так. В жизни существуют люди, которых не забыть. Никогда. Они были первыми, которых можно вспомнить после амнезии. Эйден был именно таким человеком для Киви. Она шла с ним с младшей школы до старшей. Позже их раскидало по разным дорогам, и это, как думала Киви, было замечательно. Ей не хотелось видеть его героем в своей дальнейшей жизни. Даже второстепенным.       Эйден увидел её в ту же секунду. Не важно, что теперь она сменила тёмно-каштановый цвет волос на рыжий. Абсолютно не имело значения, что обрезала их очень коротко, они едва касались плеч. Эйден её узнал. Тот же взгляд и отблеск в тёмно-карих глазах и та же озадаченность на лице, когда она его увидела.       Довольная улыбка начала медленно вырисовываться на его лице, а как иначе? Эйден знал себе цену, и это была одна из тех причин, почему девушка не хотела его видеть. Пять лет они почти не виделись, Киви считала его тем, кто никогда не перерастёт школьные годы, поэтому такая встреча не сулила ничего хорошего.       После своего очень не официального заявления, юноша спрыгнул со сцены и начал шагать в сторону Киви. Норвуд чуть не закричал, следя за его передвижением. Вот-вот звезда будет так близко. Он обожал именно Эйдена и его игру на басу. Прекрасное исполнение и всегда с чувством, в отличие от солиста, заставляющего группу позориться вновь и вновь из-за своих пьянок, выкрутасов, несогласие с долей денег. Отчасти Нор был счастлив, узнав о том, что солист больше не в группе, но «Серебряным Молниям» был необходим такой человек. Без него группа не сможет выступать, как, в принципе, и без другого любого участника.       ― Привет, Руффи, ― добродушно поприветствовал Киви Эйден, присев рядом.       Народ всё ещё шептался в недоумении. Они не обращали внимания на басиста, подошедшего к девушке в зале, а стоило бы. У группы было много поклонников, а особенно поклонниц. Они всегда должны были быть настороже. Но тогда всех волновал резкий уход солиста. Он даже не устроил шикарный концерт, чтобы уйти красиво. Его мало кто любил. Любили его песни, но не личность. Потому что тот парень украл голос явно из склянки Сатаны, раз пел, как бог.       Киви поморщила нос, а потом заметила, что Нор с завистью на неё взирает, отчего стало только хуже. И во взгляде несчастного бармена стояло: «Какого чёрта, Киви?! Я думал, мы друзья, почему ты ничего не сказала?».       «Снова это прозвище. Терпеть не могу».       ― Эй, Руффзакинс, ― позвал ещё раз её Эйден.       Он каждый раз пытался что-нибудь подобрать к первым слогам фамилии Киви.       Но на это больше отреагировал Норвуд, ведь он впервые слышал, чтобы её так звали. Киви посмотрела в глаза Эйдену. Его блестящие синие глаза, словно море, совсем не изменились с тех пор, оттого и навевали такой ужас. Он стал взрослее, симпатичнее, как ни странно, проколол в ухе три дырки, но его темперамент законченного ублюдка значительно увеличился в силе влияния на людей.       Она два раза моргнула, а потом выпалила первое, что пришло в голову:       ― Мы знакомы? ― невинно произнесла она, отчего Эйден посмеялся через зубы, что напомнило кашель. Это Киви тоже вспомнила.       ― Я везде тебя узнаю, Руффи, ― любезно сообщил он.       Бармен не знал, куда ему деваться, он так же смотрел на тех двоих. Но на Киви ему было всё равно. Он испытывал самую чёрную зависть, ведь тут стоял он! Басист «Молний». Как можно было игнорировать его кумира?       ― Ну же, это я, ― хотя он и понимал, что она притворяется, ведь Эйден думал, что его забыть невозможно. В чём был прав.       ― Простите, но я не понимаю, о чём вы говорите. Уверена, что мы с вами ни разу не виделись. Может, вам показалось? ― Киви продолжала разыгрывать спектакль, надеясь, что это поможет ей отделаться от него сразу же.       ― Прошу прощения, ― вмешался бармен. Он сказал это писклявым голосом. Эйден посмотрел на него, не показывая раздражения, которое Киви почувствовала на ментальном уровне, словно ощутила знакомый запах. Он не любил, когда лезли в его дела, ― мистер Сворд, не могли бы вы оставить свой автограф? ― Нор протянул ему белый листок бумаги ― на таком официанты обычно записывали заказы.       Эйден пожал плечами, но исполнил просьбу, несмотря на то, что его отвлекли от своей добычи.       ― Мистер Сворд? ― со смешинкой и гневом спросила Киви. ― Ты назвался Свордом? А ничего оригинальней не пришло на ум? ― она не случайно «выдала» себя. Ведь этот номер с самого начала был обречён.       ― Что значит «назвался»? ― искренне и с трепетом спросил Нор, забирая свой листок с автографом, а на Киви уставился Эйден.       ― Ты меня сейчас точно забудешь, ― он стащил Киви с её места, а потом поволок на улицу через чёрный ход.       Она же всё это время сопротивлялась, но была слишком шокирована от поворота событий. Выйдя на улицу, Эйден вытащил сигарету из кармана рубашки на груди, а потом и зажигалку из чёрных джинсов. Киви сразу заприметила вещицу, однажды ей уже приходилось с ней встречаться. Должно быть, она очень важна для него.       ― Так что, мистер Сворд, ваши фанаты не знают вашей настоящей фамилии? ― поинтересовалась она, как бы невзначай, чтобы понять, нужна ли ей эта информация или нет.       ― Тебе то что, мисс Руффало? Любая моя фамилия или имя лучше твоего, это уж точно, ― фыркнул он. Киви поняла, что ему не очень хочется, чтобы фанаты узнали правду. ― Может, некоторые знают. Я не задавался этим вопросом, ― Эйден сделал ещё одну затяжку, а потом выпустил дым кольцами. ― Не думал об этом, пока ты не спросила, как-то не приходилось.       На секунду Киви подумала, что в нём проснулся человек, он изменился и повзрослел. Она кивала на его ответы и смотрела в другую сторону, размышляя о том, сколько было пройдено дорог им и ей, прежде чем эта встреча состоялась. Киви стало стыдно за то, что она таила детскую обиду, но только на секунду. Перед ней был всё тот же Эйден Урс. Не мог он стать взрослым и зрелым. Не мог.       ― Значит, Эйден Сворд? ― спросила она, переводя на него взгляд.       ― Нет, ― он покачал головой. ― Эд Сворд, ― а затем довольно кивнул.       ― Ну и чушь. Похоже на марку нового скутера, а не на псевдоним, ― Киви закатила глаза.       ― В отличие от твоего Киви Руффало ― бренд для детского питания, я хотя бы марка скутера, ― даже сейчас. Даже сейчас он вёл себя так же.       ― Хватит уже об именах, ― попыталась она закрыть тему, чувствуя, что проигрывает.       ― Я так и знал, ― хихикнул он через зубы после затяжки. ― Вообще, сейчас не самое лучшее время для группы.       Киви снова перевела взгляд на него, но Эйден смотрел печально в сторону. Она не понимала, зачем он пытается излить душу ей, ведь они не виделись так долго, да и не были близки даже в те годы. Скорее, были далеки и холодны друг к другу. Но сейчас он обмолвился впервые о своих проблемах за всё то время, что они знакомы.       ― Джошуа ― придурок, ― Эйден перевёл взгляд на Киви.       ― Солист? ― с сомнением спросила она.       ― А кто ещё? ― более взбешенно рыкнул парень. ― Руффи, я думал, что хотя бы ты не будешь задавать риторические вопросы. Ненавижу их!       «Хотя сам часто ими пользуешься», ― горделиво фыркнула Киви про себя. Он совсем не изменился, был для неё той же глыбой льда. Безразличного. Холодного. Льда.       ― Прости, ― он запустил руку в свои волосы цвета серой пшеницы.       «Прости? ― удивилась Киви. ― Прости?! Прости, что ты только что сказал? Ты сказал «прости»? Он сказал «прости»?!».       ― Не смотри ты на меня такими глазами.       Со школьного времени Киви помнила, что он не любил, когда она на него смотрела. Особенно так. Как? Предвзято. С сомнением. С недоверием. С подозрением. Потому что Эйден не мог просто так сделать что-то хорошее или вообще делать. На всё есть своя причина.       ― Как? ― удивилась она, словно не помня о его неприязни к этому взгляду, а именно так она всегда на него и смотрела.       ― Не притворяйся, ты же как на ладони. Я про твоё отношение ко мне.       ― Зачем я тут, Эйден? ― спросила Киви, ведь ей до сих пор не пришёл ответ в голову.       ― Эд, ― поправил он её. ― Руффсаклс, запомни уже. Тут я Эд.       ― Боже.       ― Зови меня Эд, не надо так официально, ― пошутил он, как старик из того века, хотя, если он Бог, то все века его. ― У нас нет солиста, ― сказал он тоскливо, словно ему было от этого больше скучно и нужно было как-то развлечься, а не решать данную проблему.       ― Это я поняла.       Киви оглядывалась, всматривалась в людей неподалёку и, в случаи чего, то искала путь к побегу. Она была совсем не заинтересована в их беседе, уже слишком много пройдено без его участия, сейчас оно тоже было ни к чему, по крайней мере, Киви так казалось.       ― Ты ещё поёшь? ― неожиданно спросил Эйден. Киви распахнула глаза. ― Ой, Руффи, не делай вид, как будто первый день меня знаешь, ― он махнул рукой.       ― Я не... ― Киви не знала, что сказать. Она, конечно, пела в школе, но для себя. Лишь иногда, в музыкальном классе, когда никого не было, и никто не мог услышать её. Откуда Эйден мог узнать о её тайных хобби?       ― Не поёшь? ― закончил Эйден её фразу. ― Не ври мне. Я слышал тебя тогда. Это была ты. Ответь мне, ты поёшь сейчас?       Отрицать не было смысла. Но соврать про положение дел именно сейчас она могла. Киви пела для себя, как и все прошлые годы. Мало кто знал об этом. И почти никто не слышал её.       ― Не пою, ― уверенно ответила Киви.       ― Значит, поёшь, ― резко отреагировал Эйден, а она непонимающе заморгала. ― Ты отвечаешь так уверенно только тогда, когда врёшь, ― объяснил он. Ему нравилось показывать, то, что читать мысли Киви ― его конёк.       ― Нет! Я не пою, Эйден, хотя и не знаю, зачем тебе это, но я не пою, ― она замахала руками.       ― Эд, ― вновь поправил её. ― Слушай, ― Эйден взял её правую руку, отчего Киви напряглась. Она редко его касалась, он её тоже. Это всегда вызывало некоторые эмоции. ― Мне нужен новый солист. И ты подойдёшь, Руффлини, поэтому держи, ― Эйден вручил ей в руку собственную зажигалку, ту самую, которой подкуривался несколько минут назад. ― Ты отдашь её мне, когда придёшь известить группу о том, что ты новая солистка.       Киви замотала головой в жуткой панике. Ей не нужно было быть солисткой какой-то там группы, тем более той, где был Эйден Урс.       ― Нет, Эйден, ― воскликнула Киви.       ― Эд, ― снова этот поправляющий тон.       ― Я не собираюсь. Я не могу! У меня дела и поиски работы, забери её, ― она мотнула ещё раз головой. Её стали посещать навязчивые мысли, мозг даже начал думать о том, как бы это могло быть, но ещё Киви осознавала, что встреча с ним не приносит положительных эмоций, смотря в его глаза, она видит того же самовлюблённого павлина. Эйден для неё всё тот же, и ладно бы он пытался доказать обратное, нет, Эйден показывал, что детские прозвища и придурковатые манеры у него не вывести из крови. Никогда.       ― Киви, ― назвал он её по имени и что-то тёплое внутри тут же начало расцветать, ведь она почти никогда не слышала, как он называл её так. ― Моей группе нужен воздух, а знаешь, кто воздух этой группы? Кто воздух любой группы? Солист. Мне нужен твой голос, ― да, именно голос. Эйден сказал, что не она ему нужна, а что-то конкретное от неё, и в этом и заключалась вся сущность Эйдена Урса. Он знал, что ему нужно.       ― Эйден, ― только он хотел её исправить, но она показал пальцем, чтобы он молчал. ― Именно Эйден. Ты не изменился, не стал другим. И я тоже не стала, понимаешь? ― он отрицательно покачал головой. ― Если ты сменил имя, фамилию, свой город и жизнь, то это не значит, что ты изменился сам. Всё тот же эгоистичный и ищущий выгоду для себя. Нет. Это слишком жестоко для меня и для тебя, поэтому перестань чего-то требовать.       ― Когда решишь, что тебе стоит быть в нашей группе, то приходи. Спроси у бармена о том, что хочешь знать, уверен, что он ответит. Видимо, он фанат, ― спокойно ответил парень.       ― Эйден.       ― Эд.       ― Табурет! ― огрызнулась она. ― Не смей решать за меня, что делать, как жить. Это не школа. Мне не надо тебя и твоей поганой, игольчатой задницы в жизни, поэтому забирай свою зажигалку, ― Киви протянула ему дорогую, по всей видимости, вещь.       ― Вернёшь потом, Руффи, когда согласишься выступать с нами, ― Эйден сжал кисть руки Киви, чтобы она не уронила зажигалку, а потом пошёл обратно в бар.       ― Эйден! ― крикнула Киви, но он ушёл.       «Я могла бы догнать его».       Но она не догнала и отправилась домой сразу же, как всё случилось.       Эйден Урс совсем не изменился, но ей почему-то захотелось вновь его увидеть. Может, именно такой человек ей сейчас был нужен. Киви терялась в своих мыслях. Дома она легла в кровать, а только к четырём часам ночи вспомнила, что не отдала Норвуду за напитки. Ей нужно было сразу же зайти утром к нему, чтобы не возникло проблем, но это меньшая из всех бед, которые стоило принять.       Она поднялась с кровати и вспомнила, за что ненавидела, именно ненавидела, Урса. За его манеру делать то, что он хочет, плюя с высокой колокольни на последствия и чужое мнение.