Магией пера и топора

      Судя по всему, ехать еще долго. Даже так: дооооооооолгооооооо. Вот не могла сперва внимательней карты глянуть? Хотя что я там пойму, почем мне знать, сколько дней пути от точки А до точки Бри… Но почему-то я была свято уверена, что следующая глава застанет нас уже на подступах к этому человеческому городу, а потому была не сильно приятно удивлена, когда Торин, все высматривающий что-то в сгущающихся мокрых сумерках, вдруг повел пони прочь с дороги в какие-то заросли. Я на миг даже испугалась — подвела привычка, кричащая, что от мужчины, уводящего тебя в чащу под благовидным предлогом, нужно драпать быстро и, желательно, огрев его куда придется. Еще в голове пронеслись мысли о том, что же именно из характера и привычек Подгорного холостого короля могло не войти в изданное произведение, или попросту умолчаться благонравным Профессором. В конце концов, все в его Мире плодились и размножались, хоть он об этом толком и не писал.       Но потом подумалось, что это было бы для данного конкретного гнома не характерно, и что сведений, известных читателям о Торине Дубощите, достаточно, чтобы не переживать за свою женскую честь. Черт. Сто девяносто пять лет без жены. Тут о другом переживать нужно.       Видимо до моего спутника наконец дошло, что девушка, сидящая в седле напряженно, словно аршин проглотив, может неправильно истолковать его действия, и он пояснил:       — Смеркается, госпожа, пора остановиться на привал.       Как же приятно звучит это «госпожа»! Совсем не то, что все эти общепринятые у нас «женщина», «мужчина», «маадой чеоек». Мелочь, а уже чувствуешь себя по-другому.       За все время пути мы не перекинулись и парой слов. Да вы и сами видели — я текста не писала, а Торин в книжной истории пока еще не появился, так что придумывать диалоги самому ему не сильно-то хотелось.       Гном привязал пони к сосне.       — Пока не спешивайтесь, и держите клинок наготове. Я пойду осмотрю окрестности, а вы, в случае опасности, режьте поводья и скачите прочь, — велел он и ушел в лесную темень.       Интересно, в случае опасности что бы я разрезала первым? Поводья, гриву пони или собственное распрекрасное тело?       Я как раз думала над тем, как же уменьшить поток дождя, когда Торин вернулся, принеся с собой охапку довольно сухих на вид дров. Шел он по лесу уверенно, ни разу не наткнувшись на ветку, хоть там и царила глухая темень. Гномы преотлично видят в темноте, повезло им. И мне повезло. Я себе фильтр с осветлением сделала.       — Кругом никого, можно остановиться тут, — сказал мужчина, кидая дрова на сухое место под деревом и отгребая ногой листву и хвою, пока не показалась сырая земля. Я спешилась и нерешительно замерла, думая, как лучше себя применить, чтобы гном не счел меня неумехой. Костром занимался он сам, тут помощников не требовалось. Эх, любая другая попаданка на моем месте уже настреляла бы филинов и белок, выпотрошила их, освежевала и стояла с котелком наизготовку, а я…       — Я пока расседлаю вашего пони?       Торин, не поднимая головы от костра, кивнул. Он как раз сложил поленья и сейчас чиркал кресалом, стараясь добыть искру для растопки сухого мха. А я повернулась к пони. Когда-то давно мне доводилось иметь дело с лошадьми, я искренне люблю этих животных, вот только ездить на них мне случалось чаще, чем обихаживать. Но дело, вроде ж, нехитрое. …Да, таким оно и было, покуда я не добралась до тугой подпруги, застегнутой не просто на ремень, а на какой-то мудреный гномий механизм, все не желающий поддаваться.       Торин как раз успел разжечь костер и поставить перекладину с котелком, когда заметил, наконец, мои мучения.       — Так просто вы его не откроете, — чуть снисходительно заметил гном, — он с секретом.       Вот именно в этот момент мне очень-преочень захотелось использовать мощь Мэри Сью, которая в такой ситуации, конечно же, смеясь совладала бы с хитрым механизмом, и играючи кинула бы взломанный ремень прямо в руки дерзнувшему усомниться в ее совершенстве.       «Тебе стоит лишь пожелать, — прошелестела мысль где-то в моей голове. Соблазнительная мысль. — Просто останови здесь все, и…»       «— Нет, черт подери! Я сюда не за этим пришла!»       «Как знаешь, как знаешь, как знаешь», — затихающим эхом ехидно пропел мой внутренний голос.       — Позвольте мне. — Я не заметила, как Дубощит подошел ко мне и пони вплотную и расстегнул подпругу, надавив на пластину, чуть сместив и провернув ее. — Мы, подгорный народ, довольно предусмотрительны. Кому нужно, чтобы в самый ответственный момент упряжь подвела и пони скинул тебя наземь?

***

      Похлебка получилась на редкость вкусной. И не из-за того, что я была отменной куховаркой, нет. Просто после того, как я написала предыдущую фразу, она вынуждена была стать такой.       Гном попробовал, одобрительно улыбнулся и принялся усердно, но чинно, поглощать ужин. Мало-помалу его лицо обретало довольное выражение, он даже немного расслабился, хотя недоверчиво зыркать не перестал. Но уже куда меньше, чем во время готовки, когда Торин не сводил взгляда с моих рук. Только сейчас до меня дошло, что дело было не в любовании моими прекрасными перстами, а в том, чтобы не дать подсыпать в еду какую-нибудь травку-отравку.       Торин развернул чистую льняную ткань, в которую была замотана буханка хлеба, отрезал больших ломтей и передал мне. Мягкий хлеб, в котором чувствуется настоящий вкус пшеницы, хрустящая нежная корочка… и возможность есть жирную похлебку с копчеными кусочками мяса, заедая мучным, притом не толстея, определенно пришлась мне по душе.       Ночь была так прекрасна! Где-то снаружи, за пределами теплого круга, согретого костром и защищенного еловыми лапами, мерно капал дождь и грохотала далекая гроза. Редкие капли просачивались сквозь густую лесную завесу и стекали с одной елочной иголки на другую. Пытаясь привыкнуть к этой новой реальности, я разглядывала Торина, устремившего свой взгляд в огонь. Отсветы пламени плясали на его лице, как тогда, в кузнях, когда дракон гонял их по всему Эребору… Но здесь этого еще не произошло. Произойдет ли? Куда выведет эта своенравная дорога, которую я начала прокладывать, но которая имеет достаточно воли, чтобы извернуться и привести, шаг за шагом, совсем не туда, куда Автор планирует изначально?       Я повертела в руках здоровую шишку с моего самого первого дерева, посаженного здесь, в этом мире.       «Ну что ж, осталось дом построить (или выкопать... или не дом — как там называют гномы свои подгорные жилища?), дюжину сыновей вырастить и умереть в один день, став звездочками на небе, в лучших традициях хэппи-эндов», — подумала я, улыбаясь. Украдкой снова глянула на Торина, но тот все сидел возле костра, и настолько погрузился в свои мысли, что даже перестал моргать. Этим грех было не воспользоваться и я принялась рассматривать спутника, радуя взор картиной полного гномьего совершенства.       Его борода была так же коротка, как и во время пути к Эребору; сильно вьющиеся темные волосы с двумя лентами седых прядей выглядели так, словно их обладатель половину пути верхом провел, расчесывая их. Лишь косицы, что шли от висков и заканчивались двумя серебряными зажимами, немного распушились, пострадав от дождя. Мне вспомнилось то, сколько паутины и листьев налипло на эту гриву в Лихолесье. Даже странно, что эльфы, поймавшие отряд гномов, не психанули тогда и не состригли все это добро под ноль.       Торин закурил свою трубку, привнося терпкий вкус крепкого табака в аромат омытого дождем леса, в котором смешались сладкий запах весенней земли и хвои, свежесть апрельского ветерка и прелых прошлогодних листьев. Мужчина с наслаждением выдохнул, и густые пряди дыма заволокли его лицо, оставив на виду лишь длинный, с легкой горбинкой, нос. Не помню, так ли мне нужно дышать в этом мире, но на какое-то время я точно об этом забыла. Вот серый дым поднялся над гномьей головой, сперва показав чуть усмехающиеся узкие губы, а потом и вовсе растаял в ветвях деревьев, явив насмешливо сощуренные глаза. Я быстро отвела взгляд, стараясь придумать, с чего бы начать разговор, и кляня себя на чем свет стоит за то, что не продумала этот момент заранее.        Гном неторопливо поднялся.       — Мое имя Торин Оукеншильд, сын Траина, сына Трора, к вашим услугам — вежливо и с достоинством произнес он, видимо наконец решив, что я не замышляю дурного, а потому можно и открыть свое имя. Мужчина немного склонил голову, и тут же выпрямился, выжидательно глядя на меня.       «Тысяча комаров мне в ухо!» — подумала я, внезапно осознав, что не подготовила ответ на самый простой, самый первый элементарный вопрос — а как мне, собственно, представиться? Я люблю свое имя, но оно совсем не вписывается в этот мир, само его упоминание наряду с именами гномьими и эльфийскими будет резать слух лютым попаданством, а о другом я пока не задумывалась. Что же делать?       Торин все еще терпеливо стоял, ожидая ответа, и, хоть все эти мысли промелькнули в моей непутевой голове за долю секунды, пауза-то затягивалась. Я поднялась, отряхиваясь, смущенно посмотрела на гнома, и… быстренько нажала на «сохранить и выйти», сбегая из этого мира в Изнанку — ту, невидимую читателю сторону, где, как ткацкий механизм, ходят челноки мыслей, подбирая необходимые слова для той или иной ситуации; где вовремя завязываются узелки запятых и точек для того, чтобы длинные нити рассуждений не спутывались, а ложились ровным швом; где приходится выпарывать получившиеся кривенько наметки, попавшие мимо стройного повествования, или переплетать слабые, прохудившиеся места; где в четыре руки и две головы слаженно работают Авторы и Беты.       Где-то позади, в моем любимом Средиземье, на которое я настроилась настолько, что уже могу из другого мира почувствовать его запахи, услышать дождь и увидеть, как наяву, героев, словно в янтаре застыла полянка с замершими фигурами, глядящими друг на друга через неподвижный огонь. Здесь же, на Изнанке, я пробираюсь среди леса нитей, натянутых во всех направлениях. Они кажутся тусклыми, не имеющими ничего общего с красочной лицевой стороной, и поначалу я не могу вспомнить, что же ищу. Но вот впереди раздается еле слышный тихий мелодичный звон давнего разговора.       «Знаешь, если ты не придумала, как назваться, всегда можешь добавить „эль“ к любому имени. Все эльфийские попаданки так делают! Будешь Мариниэль, дочь моря и неканона. — Тонкая нить зазвенела смехом, которого я никогда не слышала вживую, общаясь со своей подругой, соавтором и бетой только через буковки на экране. - Бедные эльфы, как тут не спиться, если у каждого второго в имени есть "эль"!»       «Я нашла в каноне имя «Эарвен», это значит «морская дева». Похоже на Эовин и Арвен».       «Даже как-то слишком. И вообще эльфийские имена не повторялись. Один эльф, одно имя. А то ходють тут попаданки всякие, имена, тыжпанимаш, присваивають».       Я, наконец, добралась до нити, вольно свисавшей откуда-то из темной вышины, она еще не была вплетена в историю, но от прикосновения засветилась, и я вспомнила все то обсуждение, увы, так и не давшее окончательного ответа. Ну что же. Отсюда, с Изнанки, пользоваться благами гаджетовой магии было куда проще. Я выловила конец нити, засунула его в разъем телефона и произнесла первое заклинание:       «Словарь синдарин и квэнья! Явись передо мной!»       Нить вздрогнула и по ней пронеслась золотая крошка информации, нырнув, как рыбка в пруд, в экран перед моими глазами.       Самый простой вопрос занял у меня больше времени и дался тяжелее, чем продумывание предстоящего пути! То ли потому, что дорога через этот мир сама разворачивалась передо мной, стоило только задуматься о ней, то ли потому, что выбирать самой себе имя — дело на редкость ответственное. Сложно найти имя на чужом языке, которое было бы благозвучно, и имело бы подходящий смысл, а мне так хотелось бы, чтобы оно сохранило свою связь с морем!        Я перебрала сперва все варианты, которые мне понравились, потом чертыхнулась и пошла просеивать каждое слово из тех, что вообще были в этом словаре. Ох, каких только вариантов я там не наотбирала! Эарлиндэль, Песнь моря, и Омаранэн**, Мирима и... их было много, этих имен. К тому же, это ж Толкиен, а значит, иметь три прозвища плюс имя — еще не самый плохой вариант. Вот только... вот только зачем я решила, что эльфийское имя будет уместно для того, чтобы наладить общение с таким расистом и эльфоненавистником, как Торин Оукеншильд?       Наконец варианты были обдуманы, обговорены и отбракованы, решение принято, и я, сквозь нити Изнанки и усталость, стала пробираться обратно. Мало времени, у меня так мало времени осталось на сон, но откладывать разговор не хочется. Вот нити становятся все гуще; остается сделать последний шаг, через канву сюжета и вышитые на ней буквы нырнув вглубь истории, закрыть глаза, представить звуки и образы. И вновь вдохнуть жизнь в застывшую картинку, не просто придумывая фразы, но видя, ощущая происходящее как реальность, проживая как собственные воспоминания.       Стоящий у костра мужчина не мог заметить стыка, на котором я, Автор, покинула его, как не заметил, и когда вернулась. Только я и знала, что времени здесь прошло не больше, чем нужно для того, чтобы моргнуть. Я вышла, оставив после себя лишь застывший образ, когда его ресницы опустились, и уже вернулась к тому времени, как им пришла пора подниматься.       Синие глаза внимательно и терпеливо смотрят на меня.       — Если вы, госпожа, не желаете быть узнанной и не хотите назвать свое имя, достаточно сказать лишь как обращаться к вам.       Я вдохнула поглубже. У меня осталось одно имя на примете, не эльфийское, и почти не мое.       — Вы можете называть меня Мариан, — я слегка склонила голову в ответ, приложив руку к сердцу. — Ваше имя мне известно, господин Торин Оукеншильд, и вести доносились лишь самые славные. Я рада знакомству с вами, с благодарностью принимаю ваши услуги и прошу принять мои взамен.       — Да будут долгими ваши дни и дни ваших родичей, госпожа Мариан. - Величественно кивнул гном.       — Да будет род ваш крепче мифрила, господин Торин.       Наконец, дело со знакомством было улажено. Я готовила себе постель прямо на мягкой лесной земле, усыпанной хвоей, так как ни палатки, ни шалаша мы решили не ставить. Раскладывая свою походную циновку, покрывало и одеяло, я мысленно радовалась, что вовремя прикусила язык, чуть было не пожелав того, что обычно принято желать гномам — длинной бороды, в последний момент осознав, что давший обет не растить бороду сто семьдесят лет назад, когда дракон изгнал гномов из горы, Торин такого оборота речи не оценит.       Умиротворенная, счастливая и пребывающая наверху блаженства от осознания удачно прожитого дня, я легла в постель, зарывшись в теплый, подбитый мехом, плащ, напоследок сонно глянув на Торина, тоже укладывающегося по другую сторону костра, тепло которого оттесняло прохладу даже из-под густых веток нашего ночного приюта.       — Если будет надобность пойти осмотреть окрестности, далеко не отходите. — испортил такой момент Торин Дубощит.