Долог путь до близких отношений между отцом, который не знает правду, и сыном, который её скрывает.

      Первое пробуждение после ранения сопровождалось одним единственным болезненным стоном, а дальше Эрик сразу взял себя в руки, так как почувствовал, что находится в комнате не один.       — Хотя бы выспался, а, Питер? Не сидел тут всю ночь? — звучит вопрос от мастера магнетизма, быстро почувствовавшего привычный фон от кулона сына.       — Я отлично поспал. Притащил матрас из спальни и устроился в лучшем виде, — ответил Максимофф, отчаянно зевая, приходя в себя после пробуждения. Сон снился далеко не самый приятный, даже кошмар. Вот отец с начала мирно сидит, смотрит на него, улыбается, а затем из его глаз полилась кровь, пачкая одежду и всё вокруг.       — Ладно, шучу, дал тебе побыть наедине с собой всю ночь, а пришел часов в пять утра, сейчас семь, ну так, вдруг интересно, — когда Максимофф добрался утром до комнаты отца, тот ещё спал. Наверное, это первый раз, когда парень видел его таким… Умиротворенным? Неподвижным? Такой внезапно и противоречиво хрупкий. Казалось, что Эрик просто скрывается под повязкой от солнца и совсем не испытывает боль от ран.

***

Эрик не дал Питеру слишком сильно с ним возиться. Дошёл (довел) до комнаты — спасибо, иди отдыхать. Постелить себе смогу сам. Переодеться тоже. Какие слабости позволил себе Эрик? Не спускаться в столовую, позволяя сыну приносить себе еду. Питер желал организовать разнообразное питание, что включало в себя кухню разных стран. Металлокинетик не мешал таким порывам. Во-первых, всё равно бесполезно, по ощущениям, как попытка сдерживать лабрадора, увидевшего катящийся по земле репейник, во-вторых, крепче вечером спать будет. А в-третьих, Эрик понимал, что не дав проявить о себе заботу даже в таком «маленьком» вопросе, он оттолкнет сына, оставив придумывать новые варианты помощи и поддержки, только не явно, а скрытно.

***

Эрик различал своих посетителей, коих было, к счастью, мало, по-разному. Питер двигался нарочито медленно, давая отцу возможность почувствовать кулон на шее и понять, кто перед ним. Хэнк особо не задумывался над такими тонкостями, но с его появления в комнате появлялся характерный запах заживляющих средств. К Чарльзу Эрик ходил сам. Всё же крыло со старшими мутантами был меньше наполнен детьми, что уменьшало риск быть сбитым бегающей малышней. Хотя для защиты металлокинетик левитировал шарики из алюминия — в случае столкновения не навредят, а вот помешать столкновению смогут. Передвигался Леншерр с повернутой раскрытой ладонью к стенам, так сильнее ощущались трубы, служившие своеобразными «Блоками Брайля». Всё же этот дом он строил с котлована, поэтому, знал его по ощущениям от фундамента до крыши. Не пренебрегал Эрик и «полезными для здоровья» прогулками на свежем воздухе, правда, преимущественно в вечернее время, не желая болтаться у всех на виду в уязвимом состоянии. В общем то происходило это всё в той же компании: когда Чарльза, когда Питера. Максимофф во время таких выходов придирчиво смотрел отцу под ноги, отпинывая с дорожки наименее крупные камушки, чтобы незрячий не споткнулся о них.       — Пап, а ты видишь вокруг только темноту? — интересуется однажды спидстер. Неловкое начало разговора, но не спрашивать же банальное «ну, как тебе погодка?».       — Даже интересно, что ещё я мог бы видеть с повязкой на глазах? — усмехается Эрик без раздражения, а с искренним любопытством.       — У тебя не было такого, что ты закрываешь глаза и с начала видишь разноцветные круги. Они — словно рябь по воде. Они пульсируют. Да, всё вокруг черно, но каким-то образом различаешь эти цвета: зелёный, фиолетовый, красный. А потом такое чувство, словно пространство вокруг тебя расширяется. И ты словно в огромном черном шаре. И можешь идти. Тебя не сковывают стены, хотя как кажется, идти некуда. Даже визуальный образ ты в эту черноту не вызовешь. Он будет только в сознании, как будто «этажом выше».       — Наверное, только ты можешь описать так ярко и детально состояние, когда человек просто находится с закрытыми глазами.       — Ты вернешь себе зрение, пап, и снова будешь наблюдать мир таким, какой он есть.       — Возможность поднимать веки и видеть белый свет не означает способность видеть красоту вокруг, — замечает Эрик, — быть слепым можно и будучи физически зрячим. Однажды Питер поднимает тему далекого прошлого отца, которое, впрочем, имело отражение в настоящем.       — Расскажешь о той, первой команде икс? Какой она была? Вас кто-то учил, как ты и Рейвен нас? Помню, когда-то ты упоминал о них, а потом я стал в твоих глазах слишком любопытным и наглым парнем … а сейчас я дорос до такой информации?       — Ну, тогда ты был малознакомым мальчишкой, который, конечно, спасибо, много лет назад меня вытащил из Пентагона, но это совсем не повод вываливать свою биографию. Сейчас да, отношения наши изменились. Расскажу тебе о том времени. Первый состав просуществовал меньше чем ваша нынешняя команда. Самыми старшими здесь были я, Чарльз, тратящий телепатию на соблазнение женщин, и Мойра — ЦРУшница, столкнувшаяся с непонятным, но очень интересным ей явлением в виде преступников-мутантов.       — А-а, то есть вы и тогда были с профом архи-боссами. Понятно, никто вами не командовал, поэтому и сейчас такие гордые, — весело фыркнул Максимофф, — и ещё раз, что наш серьезный директор делал при помощи способностей?       — Я тебе ничего не говорил, ш-ш-ш, — поддержал Эрик настрой сына. — Младший состав: Ангел, как раз её я и встретил на острове. Её мотало от союзника к союзнику, легко внушаемая барышня. А может её прошлая жизнь была так плоха, что она готова идти за каждым, кто пообещает лучшую долю. Алекс, старший Саммерс. Его мы с Чарльзом вытащили из камеры, так что он ходил благодарным и не огрызался. Даже скажу, что у нас с ним был определенный… контакт.       — Звучит слегка двусмысленно, пап… Ладно, прости, забудь, продолжай. У тебя любовь только с профом. Всё, я заткнулся!       — Я о том, что из всех он был самым… не такой зацикленный на себе, как Маккой, не такой морально-правильный, как Чарльз. Рейвен — отдельная история. Будь мы с ним на одной стороне, это был бы хороший союз. Да и умение следовать приказам довольно полезно. Последние участники команды — это дурашливый Банши и Дарвин о котором я могу сказать лишь то, что… Он старался быть хорошим человеком. Хотя вписывался меньше всех. Зверь по возрасту — считай посередине. Учёный, стеснявшийся сам по себе и своей мутации, что привело к ошибкам.       — И вы вот просто взяли и приехали к профу в гости? — Питер не стал уточнять про Дарвина, понимая что ничего хорошего не услышит. — Закатывали вечеринки то хоть? Куда то же тратилось огромное состояние Чарли до появления в этих стенах школы! Или вы стали маленькими прилежными учениками за партой, что ходили только за книгами в библиотеку?       — В особняк мы направились не сразу. Первый наш штаб с начала разгромили детишки, хвалясь способностями, стоило нам отвернуться. Весёлые и беззаботные, словно за стенами ничего не происходит плохого и есть только они в целом мире. Питер не смог понять, какую оценку даёт отец этому событию, вроде нейтральную, а вроде…       — Они раздражали тебя? — предположил робко Питер, думая, что наверное так же отец видел/видит и его: дурачащейся обезьянкой с бомбой в виде скорости.       — Мне было особо всё равно, — честно признается Эрик, — я имел свою цель и видел в происходящем перспективу для её достижения. Чарльз… Тогда помогал всем нам осваивать способности. И ведь дело не в телепатии, а в образовании, начитанности и большом желании нам помочь. Он к каждому искал подход. Чарльз, думаю, считает меня главной причиной развала команды. А я лишь понял, что мой путь и его расходятся и позвал с собой тех, кто хотел бы присоединиться. Рейвен и Ангел ушли со мной. Хэнк остался с Чарльзом. Саммерс тоже принял его сторону. В общем, как я и ожидал. Чарльз считал, что мне плевать, и я ни интересовался ни им, ни школой много лет. Но ошибался, я знал многое. Ко мне приходили выпустившиеся мутанты. Иногда, когда мой отряд вытаскивал детей из различных довольно паршивых ситуаций — отправлял с кем-то в школу, чтобы они смогли освоить свои силы. Когда школу распустили… Думал приехать. Правда. Но по итогу, не добрался. Отдельной и огромной проблемой стал Уильям Страйкер, открывший на мутантов настоящую охоту.       — Припоминаю такого типа. Он нас похитил после того взрыва в школе. Очень неприятный. Ещё и допрашивал, где ты… — Питер ощутил холодок по телу, вспоминая тот момент.       — Добраться до меня он так и не смог. Правительство так гордилось, что меня поймало и так боялось, что я выйду. Сам же видел эти меры безопасности. Не дай бог охрана наденет штаны не с пластиковой, а металлической пуговицей! А поскольку скальпелей и игл не из металла ещё не изобрели, Страйкеру не дали проводить надо мной эксперименты.       — Значит, он ещё большее чудовище, чем мне показалось, — спидстера ужасает сама мысль о таком. Спросить у отца, что с ним делали в Пентагоне парень не решился.       — От его рук многие погибли. Хотя, как сейчас оказалось, некоторые всё же спаслись.       — Я бы хотел, чтобы брат Скотта спасся… Какими то чудом, — Питер поджал под себя ноги на турецкий манер, — знаешь, я ведь не успел буквально на пару секунд.       — Да, Рейвен мне рассказала, что тогда случилось… Отчаянная попытка спасти Чарльза привела к такому. Ты вовремя появился.       — Да, искал тебя, помнишь, я говорил же? Решил, что ты и хиппи профессор друзья, хоть и странные и после… Всего мог бы…       — Укрыться в школе Чарльза сразу после нескольких убийств, — рассмеялся Эрик, — я ужасный друг, но не настолько, мистер «я пришёл ради семьи».       — Я не герой и не храбрец, чтобы признаваться в чём-то человеку в эпицентр бури. Это ведь бы не сработало?       — Нет, — честно признается металлокинетик, — не всегда нужно пытаться остановить бурю голыми руками. Тебя прожует и выплюнет. И к проблемам добавится чувство собственной никчемности и понимание, что ты ничего не можешь сделать: слаб, беспомощен и бесполезен. Хотя здесь дело совершенно не в тебе и сил, чтобы исполнить задуманное, у тебя в тот момент и не было. Но этот не делало и не делает тебя хуже.       — Знаешь, это было тогда, я испугался… но сейчас если возникнет ситуация, где я могу повлиять на какие-то твои решения… прости, но я буду это делать, — Питер кладёт голову отцу на плечо, занимая место рядом.       — Пока мои решения — это ходить по коридорам так, чтобы не споткнуться. Надеюсь, ты не станешь меня отговаривать от этого, — Эрик не знает, какие мысли копошатся в голове его сына и какие страхи сидят сейчас в его голове. имей он возможность видеть лицо Питера, было бы проще, ибо оно как открытая книга. Сейчас ситуация такова, что либо спрашивать подробнее, либо дождаться, пока сын сам пояснит о чем он. Но честно, Эрик дает себе поблажку и не копает глубоко. Разумеется, ему не плевать, но все силы уходят на самоконтроль и каждодневное переживание болей в глазах. Чертова Ангел. Чарльз ищет информацию о новой команде мутантов, но пока данных немного, шифруются довольно хорошо. А сидеть с церебро день и ночь — такой возможности нет. Школа, как небольшой костёр — стоит отойти буквально на минуту — застанешь пожар.       — Я сделал кое-что, — Питер вкладывает в руку отца нечто неровное, местами гладкое, местами шершавое, — пробовал соединить кое-какие металлы. Что чувствуешь?       — Мягкость алюминия, податливый… титан.       — Алюминий это же такой серебристый, да? То, что я собрал — это что-то типа штуки для расслабления, так что комкай как пожелаешь, там внутри я заварил сюрприз.       — Чугун ещё где-то добыл, — комментирует Эрик.       — Да, в нем красивые черные включения. Словно ночное небо, а звёзды хоть и не желтые, но всё равно яркие.       — Ты собрал самые мягкие металлы и сплавы.       — Ага…наверное. Честно, я выбрал то, что легче поддается. Да, я помню, что ты им давал названия, но некоторые абсолютно одинаковые по виду! Ещё был такой красивый ещё, золотого цвета… как же там его.       — Латунь, судя по ощущениям.       — Без понятия, прости. О, ты почти нащупал сюрприз! Идеи, что это? Эрик ощущает, как на плед рядом с ним что-то падает.       — Если я сильно сожму оно сломается?       — Нет, но не бей его ничем, лады?       — Я тебя обижу если спрошу: откуда ты это утащил?       — Какой ты хитренький, подсказку пытаешься незаметно получить? Ла-а-адно, я добрый. Отгадай загадку: есть у животного, у человека, у некоторых рыб. Может быть трофеем, оружием и коллекционной вещью.       — Глаз?       —… специфично. Хотя не так уж и далеко от правды. Давай, задай наводящие вопросы. Интересно, как ты отгадываешь загадки.       — Это всегда есть у перечисленных существ? От начала и до конца?       — Хм, животное может потерять его в битве. Человек в драке и от старости. Эрик водит пальцами по вещице, определяя его форму.       — Если лишаешься этого — это проблема?       — Ну люди научились восполнять эту потерю, для животных невосполнимо и вообще может стать фатальным фактом.       — Зубы…?       — Да! Конкретно это — зуб медведя. Правда здорово? Можно на шею повесить и будет такой… мужественный символ. Ну или просто положишь на тумбочку. Сделаешь для него поставку потом из металла? Вообще, ты не думал заняться коллекционированием? Представляешь, с твоей способностью можно такие подставки для них делать, закачаешься! Ювелирные дома должны тебе приглашения пачками слать, чтобы ты поучаствовал в их проектах! А представь, сколько бы ты заработал, создавая украшения? Нет, серьёзно, я тебе заработок нашёл! Типа, с меня вставки для украшений, с тебя — фантазия. Здорово я придумал?       — Вполне, — усмехается Эрик, — осталось украсть сырьё для украшений и можно делать       — Да? Ну всё, я мигом!       — Питер!       — Шутка, шутка-а-а! Но вообще, у нас много бесхозного металла по миру и он совсем никому не принадлежит. Ещё ты можешь быть благородным кладоискателем, находиться затонувшие старинные судна, поднимать их со дна… Титаник, например! Ты сможешь его найти, представляешь? Тебя назовут: Магнето, спаситель легендарного корабля!