Служитель смерти

Гарри прямо с утра, еще около стойки администратора, за руку перехватила Галина Николаевна, и велела оставаться в морге до тех самых пор, пока к нему не привезут очередное тело на вскрытие. Сама она собиралась на выезд. Мимо строем прошествовали оперативники, пронося оборудование. — У нас новое дело? — спросил он у нее. — Да. — Рогозина аккуратно расписалась на предоставленном ей бланке. — Некий гражданин Виктор Попов выпал из окна собственной квартиры. Нужно проверить. — Не убийство ли это. — Спокойно сказал Поттер, расписавшись за ключ от морга в журнале. — Ладно, проверим. Ну, я в морг ждать?.. *** После посещения ими квартиры убитого и разговоров с женой — теперь уже вдовой, и ректором-коллегой ВУЗа, у Рогозиной осталось четкое впечатление, что все что-то тщательно скрывают от посторонних. Наблюдая, как увозят труп в морг, она поняла, что им нужен следственный эксперимент. Чтобы убедиться в том, это что было не убийство, а самоубийство. *** — Ну, господа оперативники, — обратилась она к мужчинам, которые задумчиво смотрели на куклу-макет выпавшего тела с той же высоты, и с того же окна, уже в третий раз постигающую силу земного притяжения. — Что думаем? — Кукла падает ровно туда же, куда приземлился и наш труп. Я думаю, мы зря взялись за это дело… — честно сказал Сергей Майский. Майор Круглов закивал, поддакивая ему. Но вот звонок от Гарри на свой мобильный она слегка не ожидала. — Да, Гарри? — Вы еще на месте убийства? — спросил мужчина. Рогозина поймала себя на мысли, что его голос по мобильному даже очень приятный — как в реальной жизни. — Да, а что… Стоп, убийства? Мы думаем, что это самоубийство… — Нет, нет, это убийство! Долго объяснять, но, пожалуйста, вернитесь в квартиру, и привезите мне всю аптечку убитого! И еще — поищите клей. Весь… — Лекарства? Клей?.. — переспросила женщина, и Гарри подтвердил на другом конце провода коротким «Да!» — Я поняла. До связи. Рогозина повесила трубку и спрятала ее в карман. Взглянула на майоров: — Мальчики, нужно еще раз подняться в квартиру Попова. Найдите клей, и все медикаменты… Гарри что-то нашел. — Поняли, — проговорил недоуменно Сергей за всех. — Что, интересно, Поттер нарыл? — Вернемся — узнаем… Так, в квартиру, и акт об изъятии не забудьте составить!.. *** Рогозина, думая о деле, трясясь в служебной машине — фургоне, запрокинула голову назад и непроизвольно задремала. Где-то на границе между сном и явью она увидела странный сон. «Темный туман клубился рваными облаками куда ни глянь. Рогозина стояла посреди каких-то руин. Откуда-то были видны языки пламени и был слышен треск огня, но над тем местом, где была она, стояла мертвая тишина. Она сделала пару неуверенных шагов. Под ногами земля была сухая, и вся в трещинах — будто бы на местности давно-давно не лился дождь. Не было видно деревьев и вообще какой-либо зелени. В лицо встречным ветром швырнуло пыль с песком, и Галина зажмурилась. Когда снова открыла глаза, оказалась на перепутье. Две дороги, будто бы только из сказки, ветвились в разные стороны. Она сделала шаг направо… Почти что сразу завыли на разные голоса волки, и их вой повторял ее имя: — Галя… Галя… Галя…» Неожиданно она поняла, что ей это не мерещится и открыла глаза. Оказывается, это Сергей Майский ее будил. Она пошевелилась на сидении, и села прямее. — Галь, задремала? Мы почти подъехали. — Да, Сережа, — Рогозина помяла руками затекший от сидения позвоночник. — В сон почему-то потянуло… *** Гарри при Рогозиной надиктовывал своему диктофону предварительный отчет по трупу: — Механических повреждений тканей тела, полученных при падении не обнаружено… Рак простаты у покойного был… операбельный… Первая стадия, — тут он прервался, завидев начальницу, и щелкнул выключателем. — Галина Николаевна, у меня есть догадка… И она подкреплена анализами… Где халат? Наденьте! — Говори… — Рогозина уже почти привыкла к слегка грубой манере общения патологоанатома. Халат она быстро надела. Да сама отвечала ему — грубостью на грубость. — Погибший был аллергиком, и длительно принимал дорогой препарат «Лизин». Это доказано анализами и по его волосам. Но, внимание — в крови я обнаружил препарат «Простин» принятый им недавно… Буквально за час до смерти. — «Простин» — дешевое лекарство от аллергии… — Но наш-то погибший принимал только «Лизин»! Я поэтому и попросил Ивана исследовать аптечку и таблетки… Зачем погибшему принимать дешевый «Простин» когда у него есть более дорогой аналог? — Ты думаешь… — Да. Одно из свойств этих таблеток — вялость, слабость, апатия… может вызвать сонливость… Вообще у «Простина» есть самое главное противопоказание — он запрещен к приему тем, кто садится за руль, иначе — водителям. А у «Лизина» — совсем другое действие и совсем другой эффект, противопоказания и действие. Еще… В его крови совсем не было адреналина… Обычно, если человек кончает с собой или летит с большой высоты, он должен либо кричать, либо испытывать ужас, стресс или дикую радость… По себе знаю — у меня с войны выработалась стойкая адреналиновая зависимость… Поэтому либо езда на машине, либо на байке гоняю, либо с парашютом прыгаю и прочее… — О, вот как… — слегка удивилась Рогозина. — Наш погибший во время падения был без сознания или просто спал. Это точно… Но… — Гарри явно сомневался — говорить или нет. — Что — но? — Я не получил еще карту убитого из клиники. Я думаю, действие препарата было усиленно многим рядом физических факторов убитого. Возможно, роль сыграла психосоматика и прочее. Я еще при вскрытии обратил внимание на травмы. Будто бы когда-то наш убитый попадал в серьезную автоаварию. Мне бы карту поскорее получить из больницы. Запрос, вроде, отправил, а эффекта… — Гарри, я обязательно в этом поспособствую… *** Все сотрудники собрались за круглым столом, обсуждая дело. Ваня говорил первым: — Кроме погибшего, в квартире находились его жена и сын. На ручке окна — интересный отпечаток пальца его супруги, смазанный и какой-то… В общем, в середине — пустота. Как точка или царапина или песчинка, заноза… — Насчет таблеток, — проговорила Белая, — мы исследовали еще не все, но… — На одном блистере обнаружены следы аккуратного склеивания. Клей самый обычный… Его открывали и закрывали. И таблетки в блистере не соответствовали названию. Вместо «Лизина» в упаковке был «Простин»… — отрапортовал Тихонов. — Вот, — Рогозина подняла палец вверх, акцентируя внимание оперативников, — одна деталь, которая портит нам якобы самоубийство… Гарри? — Да… Господа, — обратился мужчина к аудитории, — согласно медицинской карте погибшего и, после устных консультаций с его лечащим врачом-психотерпевтом, мною был установлен один факт. Пару месяцев назад наш погибший, тогда ныне еще здравствующий, попал в серьезную аварию и слегка повредил при этом головной мозг. Точнее его участок. Заснул за рулем. Лечащий врач рассказал мне, что после аварии он приобрел… В общем, не буду перегружать вас сложными терминами… Он стал сомнамбулой. Лунатиком. Вставал ночью с кровати и бродил по квартире. Как вы знаете, в этом состоянии невозможно контролировать себя. Возможно, этим и воспользовался наш убийца. Прием «Простина» вызвал у нашего погибшего сон; затем его – он уже пребывал в состоянии сомнамбулы, направили в комнату и специально открыли в ней окно. Он сам через него и вышел. Убийство — просто, изящно и со вкусом. Если бы не его медицинская карта и лечащий врач, да еще и подмененные таблетки, и еще отсутствие адреналина в крови и наличие «Простина» вместо «Лизина», то было бы банальное естественное прекращение жизни, путем сведения с ней счетов… — Круто, — просто сказал за всех Майский. — Итак, — проговорила Рогозина, — наша задача — допросить родных и близких Виктора Попова и пробить их алиби. Поминутно. — Есть! — проговорил Тихонов. Тут же вскочил, и унесся по направлению к лаборатории. — Таня, на тебе все улики… Еще составь компьютерную модель — как падал наш потерпевший с тринадцатого этажа… — Хорошо, — улыбнулась Белая. — Составлю. — Сергей, Николай Петрович, на вас проверка алиби жены и сына. — Есть, товарищ полковник, — проговорил майор Круглов. — Пока все… Можете быть свободны… *** Усталая, голодная, пришедшая после допросов Рогозина, сразу же почуяла вкусный запах куриного мяса в собственном соку. Даже слюнки потекли. Патологоанатом сидел за стойкой, уплетая золотистую куриную ножку с овощами и приправами. — Приятного аппетита, — коротко проговорила она, пододвигая к себе свой обед, состоящий из бульона и вареного мяса так же, с овощами. — Спасибо. Потом женщина поняла, что перед Гарри лежит раскрытый лист письма с убористым, маленьким почерком. Адрес, что был написан на конверте, был написан по-иностранному — по-английски. Похоже, что это весточка из родной ему страны. — У меня, — Гарри аккуратно положил вилку на край тарелки, — есть крестный сын. Тедди Люпин. Он в Англии. Сейчас учится в средней школе… Подросток. — Здорово… — Он у меня на глазах и на руках вырос… Жаль, что мать с отцом не дожили… — Гарри чуть нервно дернул подбородком. — Его отец был близким другом моего отца. Я крёстным папой стал в свои семнадцать лет… Он сейчас воспитывается своей бабушкой, Андромедой. Очень сильная женщина. По-настоящему. Она, ведь, в один год потеряла и мужа, и дочь, и зятя… Не сломала ее, война, как нас всех… — очень тихо проговорил он. — У нее вообще жизнь, как и у меня, тяжелая была, не простая… Тедди кое-что мне прислал. Смотрите… Гарри раскрыл ладонь. На его ладони лежала маленькая игрушка, явно самодельная, выкрашенная в золотую краску. Присмотревшись, женщина поняла, что это свою пасть приоткрыл крошечный дракончик. Почти как живой. Чудесная игрушка. — Милый какой… — чуть улыбнулась женщина, дотрагиваясь кончиками пальцев до искусно вырезанной спинки мифического животного. — Сам он сделал? — Да, Тедди много чего умеет. К моему Дню Рождения. Вот по кому я действительно скучаю… Впрочем, он уже почти взрослый… Стал. — Чудо. Женщина поставила игрушку на стол поверх белого листа, исписанного чернилами. — А когда у тебя… — День Рождения у меня тридцать первого июля. — Расплылся в улыбке Поттер. — Через три дня. — Посчитала Рогозина. — Я не очень люблю его праздновать… Свой первый День Рождения с настоящими подарками и открытками у меня случился лишь в двенадцать лет, да и то с опозданием на месяц… Но вполне могу порадоваться вместе со всеми. Рогозина взглянула в слегка затуманенные старыми воспоминаниями темно-зеленые глаза. Улыбка у него все-таки замечательная. *** Алиби двух членов семьи Попова, на первый взгляд, были довольно шаткие. Сын даже не скрывал своей откровенной ненависти к отцу — видимо, было за что. Жена вроде и плакала по мужу, но что-то говорило в начальнице, что супруга убивается только по потерянными деньгам. Супруг обеспечивал ее полностью; сама она не работала. Да жена убитого была моложе его… Вскоре они выяснили, что у жены был любовник. И то, что муж о нем точно знал — это было доказано. *** — И как нам найти виновного в преступлении? — проговорила вслух Рогозина задумчиво, разглядывая снимки с флеш-карты одного невольного очевидца события. — По отпечатку, — проговорил голос вслух и женщина, дернувшись от испуга, увидела перед собой сидящего патологоанатома. — Силуэт в окне — женский, так? Так. Отпечаток на оконной раме — жены, да? Но он с точкой. Так? Так. Еще ресторан этот, где эти грации пили, отмечая покупку автомобиля, находится в шаговой доступности от поповской квартиры. — И? К чему ты клонишь? — Она поменяла таблетки в блистере. Заклеивая вскрытую упаковку, возможно, не нарочно оставила на подушечке пальца точку — след от клея. Вот поэтому у нас нечеткий след-отпечаток. Если мы найдем на ее пальцах клей, или в этом отпечатке, ее вина будет полностью доказана. И мотив у нее — железный. Избавиться от мужа ради любовника… — Слушай, точно! — Рогозина спешно схватила телефонный аппарат и принялась набирать номер. — Тогда приготовь все… *** — Зачем это все? — брезгливо вытирая руки салфеткой, спросила женщина. Ее рука была в темной краске. — Вы же хотите доказать собственную невиновность, — спокойно сказал судмедэксперт, — хотя только что доказали обратное… Я нашел на вашем указательном пальце следы клея. Я возьму у вас пробу эпителиальной ткани. — Что?! *** — Галь, ты помнишь показания сына потерпевшего? — спросил начальницу Майский после допроса. — Он ведь отца тоже дико ненавидел… Гарри темной тенью расположился в самом уголке и молча слушал двух коллег. Рогозина довольно холодно глядела через стекло, на допросную, где рыдала еще утром бывшая жена, а ныне подследственная, и убийца собственного мужа. -…судя по всему, тот был еще субъект. — продолжил говорить майор. — Ну и что? — А то, что мы сейчас посадим на нары человека, который фактически спас от смерти другого человека… — Сергей, — мягко начал говорить Гарри, — ситуация, что произошла здесь, могла быть и случиться совсем по-другому. Она не должна была изменять мужу. Это раз. Муж должен вести себя с женой и сыном иначе. Это два. Но… Она должна была сообщить в органы о готовящемся преступлении. Там хотя бы проверку назначили бы. А так, она запятнала себя кровью. И сама себя и свою жизнь подвела под откос… — Сергей, — глаза Рогозиной стали жестокими, более стальными, чем обычно, — ну и что ты предлагаешь? Говори, не стесняйся… — Да не знаю я! — Ага… Уничтожить следы «Простина»? Обычное самоубийство, да? А она заживает счастливо со своим автослесарем… — Ну, а чего тут плохого-то? — Да ничего… Только после того, как выйдет из тюрьмы… Гарри прав… Она должна была обратиться в милицию. Мужчина взглянул патологоанатому в глаза. Потом — на начальницу Федеральной Экспертной Службы. И молча вышел из «теневой», где Рогозина и Поттер остались вдвоем. — Мне много раз, — начал очень тихо говорить Гарри (Рогозина едва услышала, различила его шепот) наблюдая за тем, как женщину в слезах уводят в камеру, — приходилось выбирать между тем, что правильно, и тем, что легко… Мое сердце было несогласно со многим, я тысячу раз в мыслях проклинал себя за это, мне было плохо от самого себя… Но так же я прекрасно знаю и то, что те люди, которых мы сначала пожалели, снова и снова будут затем переступать через допустимую грань… Жизнь отобрать у другого легко… А вот вернуть ее — невозможно… На то и закон… Dura lex, sed lex. * — Ты многих отправил на смертную казнь? — тихо спросила она. Гарри присел прямо перед ней на стол. На миг задумался, прикусив губу, но все же, с некоторым колебанием, осторожно ответил: — Не многих. Чаще всего я заменял казнь на пожизненное заключение. Но некоторые, которые отправились на виселицу, даже были еще несовершеннолетние, как и я… Страшно было знать, что те злодеяния, что они натворили, превысили уже все допустимые нормы, хотя толком никто из них жить даже не начал. Но это был их выбор, так или иначе… — Это действительно страшно… Я никогда не выносила смертные приговоры. Не застала… — Тогда вам повезло. Пойдемте отсюда. Наши внутренние демоны с вами спят спокойно. Преступник — в тюрьме, правосудие — совершенно. Остальное — зависит только от решения суда… — Ты прав…