Сублимация

      Розамунд шестнадцать, и у нее ребра вгрызаются в легкие, словно оголодавшие звери. Розамунд дышит через раз, и уже почти не плачет. Шерлок проходит мимо, весь такой статный, даже не посмотрев на нее. У нее пропускает сердце.       Розамунд не любит и не влюблена, но у нее в груди рана тянет и болит, будто там по рукоятку воткнут нож. У нее из носа льется кровь, и она хохочет совсем не весело, совсем безумно, совсем по-ведьмовски. Розамунд почти ведьма, почти ветер, у нее совсем нет родителей, и родных то нет. Но Шерлок срывается с места, и ей кажется, что у нее истерика. Прям со слезами и беззвучным визгом. Прям с катанием по полу и болью в острых локтях и коленках.       Розамунд вся из углов, худая, почти просвечивающая. У нее можно прорезать тонкий слой кожи прямо к ребрам, а потом гладить холодными пальцами кости, трогать впадины между ними и рыдать, рыдать, рыдать. У нее впалые щеки и глаза неимоверно гигантские, почти на пол лица. Ей бы острыми локтями под дых давать и упиваться чужой болью. Розамунд вся острая, как лезвие. Розамунд полна отрицаний и ненависти. Розамунд полна Шерлоком.       Но Шерлок-то н е т.