На своих местах

      Расстались они под вечер. Сакура настоятельно просила их не пропускать перевязки и осмотры, обещая, что ампутирует им остаток руки, если они будут игнорировать требования своего лечащего врача. Наруто попытался оправдаться тем, что он вообще-то был на перевязке, хотел ещё добавить, что за Саске он не отвечает, но вовремя осекся. Сам Учиха ответил, что обязательно зайдёт, но не уточнил, когда. Какаши же пошутил, что попросит следящих бойцов АНБУ, ему напомнить. Шутку оценили все, кроме Саске, хотя, видя дружелюбный настрой своей команды, он все-таки благосклонно хмыкнул.       Попрощавшись с Харуно, их вскоре оставил и Какаши, предупредив Учиху, что окончательный вердикт вынесут уже скоро и ему придется при этом присутствовать, поэтому он очень просил их обойтись без глупостей, хотя бы до тех пор, пока Каге не покинут Коноху. Саске отнёсся к этому серьезно, о чем и сказал учителю, выразив готовность ответить за свою деятельность.       Когда они остались вдвоем с Наруто, Учиха выдохнул. Все-таки его новый образ жизни был сильно непривычен ему, и длительное общение без оружия казалось странным. Наруто, понимал его и особо не докучал разговорами, если видел, что тот не настроен на диалог. Саске и так никогда не был особо социализирован, а так как его подростковое формирование прошло в условиях постоянной напряжённости и тотального недоверия к окружающему миру, то положение лишь усугубилось. Он не умел показывать эмоции и уже не знал - плохо это или хорошо. Он до того научился сдерживать все свои чувства, кроме гнева, что уже не был уверен - может ли он вообще что-то испытывать. Разумеется, он никак не выражал своих сомнений, но в глубине души очень много думал, что он плохо помнит о том, как люди ведут себя друг с другом не будучи врагами. Такие дружеские вечера давали надежду, что ещё не всё потеряно - ему было уютно и тепло, не было навязчивого желания оборачиваться, значит, он может доверять кому-то, а это уже половина дела.       Кроме того, после возвращения домой, ему предстояла задача осознать, что он вернулся и больше не отступник, а один из шиноби Листа. И хоть на словах это выглядело просто, на деле нужно было ощутимо поработать над новой картиной мира. Да, над ней уже старательно поработал Наруто, и Саске уверенно отказался от своего прошлого пути, - а он был не из тех, кто бросает слова на ветер - но в этой картине по-прежнему было много белых пятен, которые нужно было заполнить. Тем более что по возвращении в Коноху, воспоминания будоражили его тело и душу - это место, где все началось, родина его клана, где прошло детство Саске, и где он все когда-то давно потерял. До чего же все было неоднозначно.       Ему и впрямь не составляло труда скрыться от АНБУ - одна из его способностей, которую он приобрел, будучи у Орочимару, была оставаться невидимым у всех на виду. Он бродил по рынку, где когда-то с матерью покупал овощи - как же щемило в груди от тоски. Как сильно любила его мама и как... недолго. Он помнил, как держал ее мягкую руку, слушал, что она говорит и как улыбается. Это были счастливые проблески воспоминаний, которые он пронес с собой через всю свою тьму. Однажды он настолько увлекся, что расслабился и его заметил продавец овощей. Пытался уговорить его что-то купить - пришлось согласиться, чтобы не привлекать внимание прохожих. Тогда он вернулся в дом Наруто с помидорами, чем вызвал недоумение своего друга: - Что это на тебя нашло, теме? - Подумал, что не все же одной лапшой питаться, - буркнул Саске. - Я могу есть рамен и с помидорами, - ничуть не смутился Узумаки. - Приятного аппетита, - в том же тоне ответил Учиха и плюхнулся на диван. Он вдруг взглянул на свою ладонь и подумал, что его рука сейчас наверняка больше материнской.       Из таких походов в прошлое он, как правило, возвращался без настроения.       Он побывал в квартале, куда переселили его клан, после нападения Лиса. "Словно животных в зоопарке" – со злостью подумал он. Огромный район деревни, выделенный для жизни огромного рода, был полностью заброшен. Остались лишь, по большей части, разобранные соседями на стройматериалы дома, в которых когда-то обитали люди, в которых текла та же кровь, что и в нем. В них сейчас жил только свист холодного ветра - никто не осмелился заселиться сюда. Саске оглядывался вокруг и понимал, что все это когда-то принадлежало ему; закрывая глаза, он слышал многоголосый хоровод тех, кто называл себя Учиха, слышал их смех, имена, чувствовал, как здесь текла жизнь. А потом он открывал глаза, и все становилось мертво. Трудно было не ненавидеть, но он обещал.       Бродя по закоулкам, он так и не позволил себе приблизиться к своему старому дому, он не осмелился увидеть и пережить это ещё раз. Здесь он простился со своим братом, и обрёл его вновь уже после того, как навсегда потерял. Его гложила мысль, что он никогда не сможет отмыть честь Итачи, который ради всеобщего блага окунул себя в такую грязь, что его имя до сих пор стараются не произносить. "Итачи хотел нырнуть в лужу, оставив всех вокруг в чистом, но как же он ошибся". Саске покинул свой некогда дом, старательно держа в голове слова Наруто о том, что ненависть - не выход, и кто-то должен это остановить, приняв удар на себя.       Он очень долго смотрел на здание полиции Конохи. Издалека ему даже показалось, что оно используется, но только подойдя ближе он увидел, что здание закрыто и давно заброшено. Он не стал заходить внутрь, зная, что оно также разорено, как и квартал Учиха. Однако символ его клана по-прежнему находился на своём месте: скорее всего, жители деревни настолько привыкли к нему, что считали частью местного антуража. Не отрывая глаз, он смотрел на веер - целая структура, созданная и поддерживаемая исключительно его семьей якобы для поддержания порядка в деревне, а на деле – чтобы оставаться под контролем верхушки. Отец приводил его сюда, говоря, что когда-нибудь Саске будет работать здесь, и тогда ему это казалось самой заветной мечтой. Наверное, сейчас он бы уже носил жилет джонина, приходил сюда каждый день и жил, работал в окружении таких же, как и он. Наверное, был бы вдвое слабее себя нынешнего, но это была бы достойная цена за счастье.       На следующий день после встречи с Какаши, Саске снова ушел из-под наблюдения АНБУ, но оставил своего клона, в надежде, что это даст ему время вернуться прежде, чем они обнаружат его обман.       Свежий ветер развевал черные волосы и холодил кожу - ему было, где разгуляться. Саске был один. Перед ним, сколько хватало глаз, простиралось кладбище - весь участок его клана. Могилы матери, отца, бабушек, дедушек, всех, кого он когда-то знал. Ряды бледно-серых могильных плит казались бесконечными, и на каждой – «Учиха». Вот и все, что осталось ему в наследство, вот и все, что осталось от некогда великого рода, который внушал страх своим врагам и уважение союзникам. Саске стиснул зубы и потряс головой, отгоняя подступающие слезы. Он повернулся к ним спиной, стараясь представить всех их живыми - от родителей до далёких предков, которые покоились здесь. Какого это было бы быть частью чего-то настолько мощного и великого, быть частью этой семьи? Он закрыл глаза и представил, что они все стоят позади него и молчаливо защищают от невзгод. Это длилось лишь мгновение, но Саске подумал, что давно не чувствовал себя столь надежно и спокойно.       Да, у Учиха были свои традиции и особенности, и некоторым они могли бы показаться весьма жестокими, но это были традиции ЕГО клана. Частью которого Саске себя уже никогда не ощутит. Сейчас он ощущал лишь скорбь и невыносимое для одного человека одиночество. Он снова посмотрел на могилы – неухоженные и поросшие травой. «Вот она – «благодарность» - ядовито подумал он. – Избавились и забыли о нас как о кошмарном сне».       Вся его семья стала жертвой лжи и интриг парочки ублюдков с неудовлетворенными амбициями. Пустили в расход, использовали как разменную монету. Губы юноши привычно искривились в гримасе презрения и он едва сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения. Он, словно волк в клетке, не находя себе места топтался и норовил куда-то пойти, но что-то удерживало его здесь. Саске снова отвернулся, закусывая губы. «Хорошо, что оба сдохли так, как того заслуживали», - он с преступным, злорадным наслаждением вспомнил смерть Данзо.       Пасмурное с самого утра небо ответило на его мысли моросящим дождем. Юноша прикрыл глаза, подставляя лицо под холодные капли. И вдруг вновь, неожиданно для самого Саске, его настигло то самое чувство покоя. Он буквально почувствовал, как родные руки невесомо легли ему на плечи, а голоса, путающиеся в ветре, зашептали: «Ты не одинок, мы всегда были с тобой, Саске. Нам спокойно. Мы простили Итачи, он здесь, с нами. Мы простили их всех. И ты прости».       Он распахнул глаза и ртом вдохнул холодный осенний воздух, так, словно только что вынырнул из-под воды, где находился долгое время; он почувствовал, что легкие стали невероятно огромными, тело покрылось мурашками, ему словно вправили защемленные позвонки, открыли второе дыхание и толкнули навстречу новому миру. Саске не знал, что это было. Может, в шелесте травы он просто услышал то, что хотел услышать, может это навязчивая галлюцинация, может мираж представший перед измученным странником, но, наконец, он ощутил то, что называют гармонией. Многолетний груз вдруг упал с плеч: он понял, как дышит свободный от собственной злости человек.       Саске боялся повернуться к кладбищу вновь, словно только что найденный баланс может улететь вместе с промозглым ледяным ветром. Дождь усиливался, поэтому, постояв немного, он все же нашел в себе смелость обернуться. Ничего не изменилось. Могилы упокоенных предков стояли также, на своих местах. Юноша благодарно улыбнулся и поспешил домой. А в голове звучал голос рода, заглушая собой все сомнения: «Мы простили. И ты прости».