Не надо больнее

      Обнимая ноги под коленями, чувствую, как поддрагивает мой подбородок, отчего едва слышно раздается клацанье зубов. Горячая вода в ванной кажется мне ледяной, но возможно она стала такой, потому что тело постепенно согревалось. Сколько я сижу так, почти не двигаясь? С того момента, как Егор привел меня в эту ванную и помог снять холодную одежду. Даже не помню, как оказалась в квартире. Знаю только, что человеком, напугавшим меня посреди улицы, оказался, как ни странно, Равиль. По-моему, он говорил, что стал свидетелем нашей ссоры и почти все это время пытался меня догнать, но вся информация прошла мимо ушей, потому что единственное, чего мне по настоящему хотелось – это горячий чай. Настолько горячий, чтобы обжигало все внутренности и отвлекало от свалившегося на голову дерьма. Вздохнув, всё-таки заставляю себя подняться, ибо сидеть за закрытыми дверями в надежде избежать разговора с Егором идея глубоко бессмысленная, тем более, что вода уже максимально остыла до комнатной температуры. Обернув вокруг тела махровое полотенце, заворачиваю голову в такое же, только чуть меньше, после чего выхожу в коридор, шлепая босыми ногами по холодному ламинату. Намерено игнорируя ждущего меня в спальне Егора и иду в ту комнату, где остались все мои вещи. Кожу все ещё стягивает мурашками, поэтому стараюсь найти что-нибудь теплое как можно быстрее. Натянув на себя тёплую толстовку, которая достигает мне чуть выше середины бедра, распускаю важные волосы на плечи. На столе вижу небольшую бархатную коробочку и закатываю глаза, слыша, как в комнату заходит Егор. Не поворачиваюсь к нему, опираясь ладонями на тыльную поверхность стола. Прикусываю губу, но тут же морщусь, потому что задеваю маленькую ранку.       — Что это? – глазами указываю на лежащий в коробке кулон, хотя понимаю, что Егор не видит этого жеста.       — Попытка извиниться? – вопросительно произносит блондин, хмыкая себе под нос. Выгибаю бровь, однако Булаткин успевает заговорить раньше, чем я срываюсь на него с криками. – Да, я вспылил и наговорил тебе много лишнего. Но пойми, в прошлом я так часто обжигался, что теперь у меня не получается верить людям на сто процентов.       — Егор, я не могу понять только одного: почему ты сравниваешь меня со своими бывшими? Разве персонально я давала тебе хоть один повод для ревности? И с чего ты вообще взял, что твой подарок что-то может исправить.       — Не нравится? – Крид оказывается сзади, обнимая меня за талию и черт возьми, в этот момент я уже готова простить ему все на свете. Поворачиваюсь к нему лицом, облокачиваясь спиной на угол стола и на автомате складываю руки на груди. На щеке парня вижу кровавый след, а присмотревшись, замечаю ещё и немаленький синяк под глазом.       — Мне не нужны подарки, мне нужно твое доверие, – поежившись, выхожу из комнаты и в два счёта преодолеваю расстояние до кухни, где хранится аптечка. Через несколько секунд возвращаюсь обратно, сопровождаемая хмурым взглядом Егора. Взяв за руку блондина, усаживаю его на кровать, начиная обрабатывать полученные парнем ранения.       — Так значит, ты больше не обижаешься? Черт, – Булаткин морщится от боли, едва дотрагиваюсь ватным диском до царапины над его бровью, а потом смеряет меня недовольным взглядом, на что я чуть заметно улыбаюсь. Блондин прикрывает глаза, мне же становится только удобнее любоваться таким умиротворённым лицом парня. Аккуратно провожу кончиками пальцев по его покрасневшей скуле, отчего певец вздрагивает. Он тянет меня на себя, и я неожиданно падаю на него сверху, перевернув пузырек с перекисью.       — Блин, Егор, что ты делаешь?       — Прошу прощения у своей девушки, – сделав акцент на последних двух словах, хмыкает парень, накрыв мои губы своими. Его язык стремительно врывается в мой рот, лишая дара речи; я забываю даже причину, по которой мы поссорились. Его горячие руки пробираются под мою толстовку и весь холод сменяется огнём в моем теле.       — Странные у тебя методы, – рвано вздыхаю, когда парень начинает целовать мою шею, слегка ее покусывая.       — Зато действенные, – хмыкает Егор мне в ключицу и снова возвращается к моим губам.       Задыхаюсь от его самонадеянности, но артист игнорирует любые попытки протеста. Его движения не слишком нежные, скорее, пропитанные страстью. От них по коже про­ходят сот­ни мел­ких раз­ря­дов то­ка. Ще­тина Кри­да п­ри­ят­но ко­лет­ся, но это ощущение теряется на фоне других чувств. Что-то тя­гуче-при­ят­ное раз­ли­ва­ет­ся вни­зу жи­вота, и я ти­хонь­ко сто­ну в гу­бы Его­ра. Не могу избавиться от ощущения, что в его руках я становлюсь какой-то марионеткой, однако эти мысли отходят куда-то назад, стоит только Булаткину сжать мои бедра. Борьба с разумом проиграна. Хо­чет­ся чувс­тво­вать Егора ещё бли­же. Ма­ло его по­целу­ев. Хо­чу боль­ше­го. Ух­ва­тыва­юсь ру­ками за край его фут­болки и сни­маю её, от­прав­ляя к сво­ей ру­баш­ке на пол. За шею при­тяги­ваю Крида к се­бе, и охаю, ког­да чувс­твую жар, ис­хо­дящий от его те­ла. Блондин ды­шит так­же шум­но, как и я.  Ко­жа го­рит, а от при­кос­но­вений буд­то ос­та­ют­ся ожо­ги. Од­ной ру­кой Крид ве­дёт по спи­не, до­бира­ясь до зас­тёжки лиф­чи­ка, ко­торую рас­стё­гива­ет за па­ру се­кунд, и от­ки­дыва­ет, не­нуж­ную в дан­ный мо­мент, вещь. От накрывшего возбуждения впиваюсь ногтями в накаченную спину парня, на что он только нагло ухмыляется. Че­рез па­ру се­кунд его гу­бы сно­ва на­ходят мои, рез­ко впи­ва­ясь по­целу­ем. Дро­жащи­ми, от пе­репол­ня­ющих эмо­ций, ру­ками про­вожу по его пле­чам, ка­са­юсь на­качен­но­го прес­са, и до­хожу до бляш­ки рем­ня, ко­торую сра­зу же пы­та­юсь рас­стег­нуть, но не по­луча­ет­ся. Бу­лат­кин ус­ме­ха­ет­ся мне пря­мо в гу­бы, за­мечая мои тщет­ные по­пыт­ки, но по­целуй не пре­рыва­ет.         — Чёр­тов ре­мень, — прак­ти­чес­ки хнычу я, ког­да гу­бы Кри­да лас­ка­ют моч­ку уха, а мои ру­ки всё-та­ки рас­стё­гива­ют бляш­ку рем­ня. — А-ах…        — Гром­че, Ми­рос­ла­ва .       И это служит началом конца.

***

      Противное гудение над ухом не стихает уже около минуты, поэтому мне приходится заставить себя подняться, чтобы наконец ответить упрямому абоненту на том конце провода.       — Доброе утро, именинница. Считай, теперь ты стала мудрее ещё на один год, поздравляю, – весёлый мужской голос рождает в моей душе какое-то теплое чувство, вызвав на лице тёплую улыбку, которая в итоге выходит вымученной. – Какие планы на сегодня?       — Ты же знаешь, что я ненавижу этот день, мог бы и не спрашивать, – хрипло отвечаю Кириллу, пытаясь принять сидячее положение.       — Проведешь день в компании Женьки и куска шоколадного торта? – хмыкает блондин, не представляя, какую бурю эмоций вызовут его слова. Гордеев даже понятия не имеет, насколько изменилась моя жизнь с момента его отъезда. – Мир, все нормально?       — Женька в больнице, – не могу сдержать всхлипа, поэтому прикусываю губу. Кирилл ожидаемо спрашивает, что произошло, на что получает скомканный ответ без подробностей. Голова раскалывается после вчерашней прогулки на морозе, тело сшибает озноб, но это все ничто, по сравнению с тем, что я чувствую последнюю неделю. — Когда ты возвращаешься?       — После нового года, как раз к сессии приеду, – отвечает Кирилл, и именно после его слов, я захожусь ужасным приступом кашля. Гордеев отправляет меня выпить лекарство и отключается, пообщав позвонить позже.        С трудом поднявшись с постели, шаркающей походкой иду на кухню, ожидая застать там Егора, но обойдя всю квартиру, не нахожу парня нигде. Собираюсь уже набрать его номер, однако вовремя замечаю непрочитанное сообщение. 06:17 Егор: «Срочно вызвали на студию, буду вечером, не теряй»       Пожав плечами, решаю, что так будет даже лучше, хотя небольшой осадок все же остаётся. На душе нет-нет, да и скребут кошки от предвкушения дня рождения проведенного в одиночку. Хоть я и не люблю этот праздник, но проводить его в компании самой себя мне ещё не доводилось ни разу. Маме всегда удавалось создавать какое-то волшебство даже после того, как я стала совершеннолетней, поэтому сейчас мне не хочется ничего, кроме вечера в теплой компании кого-то близкого. Однако сейчас самый близкий мне человек находится в больнице и не известно, когда выйдет оттуда, а второй человек, которого я уже некоторое время подсознательно считаю близким, занят на работе. Вот так и получается, что в свои двадцать лет я уже внутренне похожа на сорокалетнюю одинокую женщину. Вздохнув, возвращаюсь на кухню, чтобы выпить хоть какие-нибудь лекарства, но понимаю, что аптечка Егора слишком скудное место для хранения таблеток, поэтому запив водой какое-то противовирусное средство, возвращаюсь обратно в комнату, где провожу абсолютно весь день за просмотром разножанровых фильмов. К шести часам уже начинаю сходить с ума от скуки и одиночества, однако мой «веселый» вечер прерывает неожиданный звонок в дверь. Сначала думаю на Егора, но потом вспоминаю, что у него есть ключи и нехотя плетусь открывать незваному гостю. За дверью меня встречает широко улыбающаяся Ульяна с огромным пакетом из супермаркета в одной руке и фруктовым тортом в другой.       — С днём рождения! – Девушка не спрашивая разрешения входит в квартиру как к себе домой, и всунув мне коробку с тортом, принимается снимать обувь. – Почему ты еще не переоделась?       — Зачем мне переодеваться? – нахмурившись, спрашиваю у блондинки.       — Как зачем? – возмущённо хмыкает Банановая, проходя на кухню с пакетом в руках. – Кто тут именинница?       — Подожди, – качаю головой, останавливая девушку за руку, чтобы она перестала маячить перед глазами. – Откуда ты вообще узнала о моем дне рождении?       — Егор позвонил, попросил составить тебе компанию, пока он не приехал, – объясняет Ульяна, возвращаясь к раскладыванию продуктов на столе. Поджав губы, киваю блондинке и выхожу из кухни с намерением позвонить Булаткину и узнать, что за подстава, но будто почувствовав мое готовое сорваться в любую минуту настроение, парень не берет трубку, переключившись на автоответчик. Вздохнув, откидываю мобильник в сторону и ради приличия переодеваюсь в чёрное бархатное платье, после чего возвращаюсь обратно к Банановой. Через пятнадцать минут раздается дверной звонок, и в квартире появляются несколько ребят из лейбла. В какой-то момент, не успеваю заметить в какой именно, дом Егора превращается в аналог ночного клуба – кругом вертится множество незнакомых людей, гремит иностранная музыка, и разумеется, льются горы алкоголя. Люди, видевшие меня лишь раз в жизни, сейчас делают вид, что мы с ними лучшие друзья, чтобы выпить ещё больше, чем они могут себе позволить. Количество пьяных тел каждую минуту увеличивается в геометрической прогрессии, и мне становится так обидно от всей этой фальши, что хочется в истерике биться, поэтому вылавливаю подходящий момент и когда Ульяне надоедать торчать возле меня, скрываюсь в своей комнате, где, к счастью, не было ни единого человека. Отдернув штору, окидываю взглядом темную улицу, освящённую фонарями, приобнимая себя за плечи.       — Чувствуешь себя не в своей тарелке? – в комнату неожиданно входит Аня, больше известная как Ханна, облаченная в ослепительно белый брючный костюм. Блондинка становится рядом и с полуулыбкой смотрит на меня из-под пушистых ресниц.       — Я бы предпочла обойтись без этого, – пожимаю плечами, облокачиваясь поясницей на подоконник.       — Ульяна умеет выйти за рамки, – хмыкает певица.       — Это уж точно, – сжав губы в линию, качаю головой. – Самое обидное, что тот, из-за кого она оказалась здесь все ещё не приехал.       — Ты про Егора? – спрашивает Иванова-Курьянова, заглядывая в свой телефон, куда недавно пришло сообщение. Коротко отвечаю согласием, замечая в окне свет фар знакомого Гелендвагена, откуда выходит Булаткин собственной персоной. Размыто вижу, как парень набирает что-то в телефоне, после чего прикладывает его к уху, ожидая ответа, чего не происходит. Егор повторяет попытку ещё несколько раз, прежде чем до меня доходит, что Крид пытается дозвониться мне, но не может, ибо телефон свой я оставила где-то в другой комнате. Как только решаю сходить за ним, в комнату входит Ульяна, кажется, довольная своей вечеринкой.       — Вот вы где! Мира, Егор просил передать, что ждёт тебя на улице и сказал, чтобы ты оделась теплее.       — Хорошо, спасибо, – Банановая улыбается, после чего утаскивает за собой Ханну, позволяя мне переодеться в тишине. Быстро надеваю синие зауженные джинсы, теплый вязанный свитер приятного персикового оттенка, обматываю лицо и шею самым теплым из своих шарфов, в одну руку беру рюкзак, в другую хватаю пуховик и в том же темпе покидаю квартиру, забитую чужими людьми. Только в лифте вспоминаю, что оставила телефон, однако возвращаться уже не хочу, поэтому продолжаю спускаться вниз, где и встречаюсь с Егором.       — Привет, – хмыкает Булаткин, но даже его милая ухмылка не вызывает улыбки на моем лице. – Готова?       — К чему? – демонстративно выгибаю бровь, всем своим видом показывая парню свое не радужное настроение. Но будто бы не замечая скепсис в моих глазах, Егор достает почти из ниоткуда чёрную повязку.       — Сюрприз, – усмехается парень, закрывая мне глаза этой самой повязкой настолько плотно, что я не вижу ни малейшего просвета.       — Егор, я ненавижу сюрпризы; особенно такие, как сегодня, – пока артист очень аккуратно пытается завязать ткань на моем затылке в узел (что выходит у него крайне плохо, ибо он постоянно путается в моих волосах), пытаюсь донести до него абсурдность его поступка, но не добиваюсь никакого результата. Блондин упрямо продолжает возиться где-то за моей спиной, а я уже перебираю в голове все наихудшие варианты, ожидающие меня впереди. Егор не романтик, следовательно, не стоит ожидать от него чего-то милого или приторного, скорее чего-то из ряда вон выходящего.       — Не спорю, просить Ульяну составить тебе компанию было лишним, но этот сюрприз тебе понравится.       — Сомневаюсь...       Далее Егор против моей воли вставляет наушники мне в уши, из-за чего ему приходится выслушать несколько моих недовольных вздохов. Как можно было ожидать, он даже не обращает внимания на мои попытки отказаться, затем включает мне какую-то музыку и усаживает в машину. С этого момента начинается какое-то длинное путешествие по дороге, полной кочек и пробок. Минут через сорок, а может больше, точно не знаю, Булаткин берет меня за руки и вытягивает и автомобиля. Из-за страха потерять равновесие, цепляюсь в него как можно крепче и не смотря на то, что лица парня мне не видно, буквально чувствую его самодовольную улыбку. Сделав несколько шагов в кромешной темноте и с музыкой в ушах, поскальзываюсь на льду, чуть ли не падая в позе ласточки, из-за чего Егору приходится поднять меня на руки, как маленькую девочку. Сначала я едва слышно возмущаюсь, но потом все же сдаюсь, сложив руки на груди. Грудь Крида приятно вибрирует, видимо от того, что парень смеётся надо мной, однако решаю отмстить ему за насмешку уже по приезду в «секретное» место, когда у меня будут развязаны руки.       Какое-то время спустя чувствую, как Егор усаживает меня на кресло или сиденье, пристегивает, судя по всему, ремнём безопасности, а потом начинается некая тряска, будто при взлете самолёта. Приятная песня в ушах, кажется принадлежащая кому-то из лейбла действует на меня словно колыбельная, а темнота лишь усиляет чувство сонливости, поэтому сон утягивает меня в объятия Морфея.

***

      Просыпаюсь от резкого толчка, но открыв глаза, не вижу ровным счётом ничего. Понимаю, что сюрприз Егора все ещё продолжается и лишь устало встряхиваю головой. Парень вновь помогает мне подняться, только в этот раз предпочитаю идти сама, одной рукой придерживаясь за предплечье блондина. Оставшаяся дорога окончательно приводит меня в ватное состояние, однако к счастью, ровно через один час чертово приключение наконец заканчивается и Булаткин вытаскивает из моих ушей надоевшие наушники.       — Готова? – спрашивает блондин, и не дожидаясь ответа снимает повязку с моих глаз, представляя взору нечто невероятно красивое. – С днём рождения.       Ночной Санкт-Петербург в полном его разнообразии красок, красиво мерцающий в свете луны. Темно-фиолетовое небо гармонично сливается с золотыми куполами известных соборов, с неба хлопьями валит чистый снег, больше похожий на серебряные блёстки, а теплое дыхание Егора смешивается с приятным запахом культурной столицы. Мы стоим на крыше какой-то многоэтажки в нескольких кварталах от центра, а за нами стоит небольшой термос и какая-то коробка. Все раздражение и злость на Егора моментально пропадает, оставив после себя только чувство бесконечной благодарности парню.       — Это... прекрасно. Спасибо, Егор, – выкручиваюсь из рук артиста и с благодарностью целую его в щеку, но парень вовремя перестраивается и вместо щёки подставляет губы. Удивительно, но за последнее время Егор очень сильно изменился и с точностью могу сказать, что в лучшую сторону. Прячу свой нос в вороте его куртки, немного согреваясь. На улице значительно похолодало, а от снега теплее явно не становилось. Петербург отливал золотом, влюбляя меня в этот город все больше. Но возможно, город приобретает такие краски только благодаря компании.       Выпустив меня из своих объятий, Крид подходит к столу и разливает в два пластиковых стаканчика горячее какао, после чего снимает крышку с розовой коробки, где оказывается целая куча различных конфет, в приоритете, «Рафаэло». На глазах наворачиваются слезы от простого человеческого чувства того, что ты кому-то нужен. Пусть даже это чувство временно.       Целую ночь до рассвета мы проводим на крыше под куполом звёзд, просто разговаривая на самые разнообразные темы. Этой ночью мне ненадолго удается забыть о гнетущем страхе за Женю, а это уже многое значит. Картину не портит даже саднящее ощущение в горле и мой периодически повторяющийся кашель, который успокаивается от сладкого послевкусия какао с зефиром.       — А зачем нужно было устраивать весь этот спектакль с Ульяной? – всё-таки не могу не задать этот вопрос, щурясь в ожидании ответа.       — Это непредвиденные обстоятельства, – смеётся блондин, уводя тему в другое русло. Кажется, он сделал это нарочно, но у меня настолько хорошее настроение, что я забываю об этом же практически сразу, чтобы успеть насладиться Питером, который теперь ассоциируется у меня со счастливой жизнью.

***

      Запив уже третью только за это утро таблетку от гриппа, выкидываю в урну пустую пластинку и шоркая ногами по холодному ламинату, возвращаюсь обратно в мятую постель. Как и ожидалось, после ночного путешествия по зимнему Петербургу, мой иммунитет не смог справиться с такой нагрузкой и обычная простуда переросла в грипп. Взяв в руки перевёрнутую внутрь страницами книгу, ещё раз провожаю взглядом гирлянду, и со вздохом возвращаюсь к чтению. Егора ещё несколько часов назад вызвали на студию, не смотря на то, что сегодня у него должен был быть выходной, который мы планировали провести за украшением новогодней ёлки. Откровенно говоря, никакого новогоднего настроения у меня не было и появляться не собиралось, однако испортить такую традицию мне духа не хватило. Поэтому, пришлось согласиться.        Окунувшись в чтение книги, ненадолго отвлекаюсь от действительности, однако вынуждено прерываюсь, едва слышу дверной звонок. Мысленно посетовав на Егора за то, что он забыл ключи, быстрым шагом направляюсь к двери и даже не посмотрев в глазок, открываю ее практически выступив на порог, но натыкаюсь далеко не на Егора. Передо мной стоят его родители, и это стопроцентно. Спутать их нельзя – Егор как две капли похож на своих маму и папу. И если отец блондина своего истинного удивления не показывает, то Марина Петровна откровенно продолжает меня разглядывать с ног до головы, словно собираясь дать оценку. Не смотря на то, что я стою в закрытом спортивном костюме, холодный взгляд женщины пронизывает меня настолько, что возникает ощущение, будто я стою перед ней абсолютно обнаженная.       — Эм... Здравствуйте, – решаю первой прервать это неловкое молчание, дабы разрядить обстановку, но кажется, ситуация становится только хуже. – Марина Петровна и Николай Борисович?       — Да, а вы позвольте узнать, кто? – недовольно спрашивает мама Егора, после того, как убирает шубу в шкаф. – И где Егор?       — Я... меня зовут Мирослава, – запинаюсь при названии собственного имени, отчего, кажется, женщина закатывает глаза. – А Егор уехал на студию.       — Ничего удивительного, – хмыкает Марина Петровна, поправляя причёску в зеркале.       — Давайте пройдем на кухню? – с чуть нервозной улыбкой все же предлагаю я и к счастью, Николай Борисович поддерживает мою идею.       — Действительно, не на пороге же нам знакомиться.       Пока родители артиста относят вещи в комнату, я завариваю на кухне свежий листовой чай, выставляю на стол закуски, пирожные и торт, принесённый мне ещё Ульяной. Успеваю ещё несколько раз набрать Егору, но Булаткин ни разу не берет трубку, а после и вовсе включается автоответчик. Вздохнув, с ужасом понимаю, что совершенно не готова знакомиться с его родителями, тем более, когда с самим Кридом мы знакомы не так уж и давно. Однако когда Марина Петровна и Николай Борисович присоединяются ко мне, натягиваю самую искреннюю улыбку и предлагаю им пообедать.       — Егор очень много рассказывал о вас, – решив быть максимально вежливой, первой завожу разговор. – Мне очень приятно с вами познакомиться.       — Да? – скептично выгибая бровь, спрашивает женщина, отчего у меня бегут мурашки по коже. – А нам вот Егор ничего про вас не рассказывал.       — Но это не значит, что мы не можем познакомиться сейчас, Марина, – взяв жену за руку, настойчивым голосом произносит Николай Борисович. – Мирослава, расскажите нам, чем вы занимаетесь?       Мысленно выдохнув, посылаю в мужчину благодарный взгляд, с каждой минутой проникаясь к нему ещё большей симпатией. Кажется, Егор унаследовал характер матери, ибо они очень похожи своим нелегким нравом.       — Я учусь в университете на рекламного агента, – поставив на стол баночку с сахаром, присаживаюсь на стул и поднимаю внимательный взгляд на Булаткиных.       — А как вы познакомились с нашим сыном? – подключается Марина Петровна.       — Я проходила практику на лейбле и в течении этого времени являлась пиар менеджером Егора, – пытаясь скрыть лёгкую усмешку, произношу я. Если бы мама Крида узнала, как на самом деле мы познакомились, то сомневаюсь, что она бы оценила этот случай по достоинству. – Хотите ещё чаю?       — Нет, спасибо. Мы лучше отдохнём; дорога была выматывающей.       Булаткины-старшие уходят, а я опускаю голову в колени и едва слышно выдыхаю. Испытание не из лёгких. Особенно, когда понимаешь, что мама парня, который тебе так сильно нравится, не испытывает к тебе никакой симпатии. Чувствую, как от нервов поднимается температура; ладони и ступни мгновенно холодеют, поэтому выпив таблетку, привожу кухню в относительной порядок, после чего иду обратно в спальню. Через полчаса засыпаю некрепким сном, сама того не ожидая.       Вскоре просыпаюсь от негромких голосов, раздающихся откуда-то из квартиры и спросонья не сразу могу различить, что говорят Егор и его мама. Нахмурившись, пытаюсь прислушаться, но толком ничего не могу понять, поэтому подхожу ближе к двери, ведущей на кухню и заинтересовано вникаю в разговор.       — Егор, пойми, жить вместе это очень ответственный шаг, и многие пары идут к нему на протяжении нескольких лет; а вы знакомы всего ничего, – спокойно произносит Марина Петровна; в ее голосе я слышу заботу о сыне.       — Мам, я уже взрослый и могу нести ответственность за свои решения, – вспыльчиво отвечает блондин.       — Кончено, сынок, я это понимаю. Но эта... Мирослава, она ещё слишком юна и неопытна. Тем более в такой ситуации, как я могу быть уверена, что она находится с тобой не ради денег?       — Мам! – прерывает выпад женщины Булаткин, а вот мне становится невыносимо обидно от необоснованных подозрений. Решив не дослушивать до конца, возвращаюсь обратно в спальню. Сажусь на кровать и обняв колени руками, чувствую себя будто грязью облитая. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что хочется выпустить эмоции через слезы, но сдерживаюсь, со всей силы впиваясь острыми ногтями в ладони до кровавых полумесяцев. Через пару минут тихо входит Егор, но я даже не реагирую на звук открывающейся двери.       — Как ты себя чувствуешь? – заботливо спрашивает парень, будто не он только что обсуждал со своей матерью, какая я плохая партия. Как себя чувствую? Как мышь, загнанная в угол.       — Нормально, – скупо отвечаю ему, еле сдержавшись, чтобы не съязвить в ответ. – Тебе стоило предупредить меня о приезде родителей.       — Я ничего об этом не знал – они хотели сделать сюрприз, поскольку в этом году у меня не получается прилететь в Пензу на праздники.       — Вот это сюрприз, ничего не скажешь...        — Да брось, ты им понравилась, – ободряюще говорит Крид, но сам кажется не верит в свои слова.       — Я слышала, что думает обо мне твоя мама, – грустно хмыкаю, поднимая глаза на парня. Кинув толстовку куда-то на стул, певец подходит ко мне.       — Она просто плохо тебя знает, – Егор пытается меня поцеловать, но я уворачиваюсь, не желая сейчас отвлекаться от проблемы. – Мира, какая разница кто и что о тебе думает? Главное, что я уверен в своем выборе. А мама ещё успеет поменять своё мнение.       — А ты уверен?       — Нет, – Булаткин притягивает меня к себе прежде, чем я успеваю смерить его ничего непонимающим взглядом. Он целует меня своенравно, но головокружительно страстно, что все мысли махом вылетают из головы. – Вот теперь да.       — Дурак, – беззлобно бью его в плечо, на что Егор отвечает заливистым смехом.       — Пошли ёлку наряжать, – тянет меня за собой Булаткин, на что я тихонько отпираюсь.       — А как же твои родители?       – Они уехали к старым знакомым нашей семьи, – издевательски хмыкает блондин, взвалив меня на свое плечо. Взвигнув, смеюсь во весь голос и шутливо колочу по спине Крида.       Потихоньку украшая ёлку, очень увлекаюсь этим занятием и уже не замечаю счёт времени. Первую половину игрушек Егор развешивает вместе со мной, а потом я уже не замечаю отсутствие блондина рядом. Когда заканчиваю, делаю шаг назад, чтобы полюбоваться результатом, но чья-то холодная рука хватает меня за щиколотку, отчего непроизвольно у меня вырывается не то крик, не то жалкий писк. От неожиданности, ноги подкашиваются, и я падаю прямо на Егора. Разрывающегося от смеха и потерявшего совесть.       — Булаткин, ты больной! – вскрикиваю, ударив парня кулаком в накаченную грудь. Он лишь начинает смеяться ещё сильнее, а у меня появляется желание треснуть ему в ребро. – Хватит надо мной издеваться!       — Прости малыш, но ты так мило сердишься, я не мог устоять, – самодовольно усмехается парень, после чего неожиданно начинает меня щекотать, отчего волей не волей мое серьезное выражение лица превращается в веселую гримасу. Задыхаясь от смеха, буквально умоляю Егора перестать, однако он делает вид, что не слышит меня, поэтому приходится привести в действие тяжёлую артиллерию и первой поцеловать такие родные губы блондина. В итоге, через несколько секунд оказываюсь подмята под парня и очень неожиданно, наш вечер пересекает отметку в восемнадцать плюс.

***

      Тридцать первое декабря подкрадывется неожиданно, поэтому день начинается весьма суматошно. С самого утра в квартире Булаткина все повёрнуто вверх дном, но почему-то именно я хожу там, как по минному полю, стараясь не попадаться на глаза Марине Петровне. К счастью, к обеду мы с Егором уезжаем в торговый центр, потому что ни один из нас ещё не покупал подарки. Как и ожидалось, «Афимолл» оказывается забит людьми до невозможности, и в основном все они в топропях пытаются набрать как можно больше пакетов в свои руки.       Сначала мы покупаем подарки для близких и друзей Егора, а так же для его коллег по цеху. От себя лично я покупаю подарок только Ульяне, Кириллу, Скруджи и Жене. Пусть даже сейчас она не рядом, но надежда, как говорят, умирает последней. Когда в списке остаются сущие мелочи, Егору снова звонят со студии и он выходит на улицу, чтобы спокойно поговорить с менеджером; я же решаю в это время найти подарок для парня. Очень трудно покупать что-то человеку, у которого все есть, поэтому над выбором мне приходилось думать довольно долгое время. По итогу, нахожу какой-то магазин подобный оптике и пересмотрев тысячу вариантов, покупаю единственные понравившиеся солнечные очки, которые Егор просто обожает; после чего чуть ли не бегом перемещаюсь в магазин парфюмерии, ибо знаю любовь блондина к разным ароматам, и оплатив там флакон одних из самых любимых мною мужских духов, возвращаюсь на то же место, где меня уже ждёт Булаткин.       — Где ты была? – спрашивает блондин, но я лишь отмахиваюсь, чтобы увести разговор другое русло       — Купила кое-что из косметики.       Вернувшись домой, мы с Мариной Петровной принимаемся за готовку, и на самом деле, эти несколько часов превращаются для меня в пытку. Женщина то и дело пытается меня поймать на чем-то, но ей это никак не удается. Нож в моих руках постоянно дрожит, отчего я начинаю бояться, как бы он вовсе не упал на пол и не подкинул Булаткиной старшей ещё повод к тому, чтобы придраться. Чувство неловкости сковывает мое тело, но все же мне удается героически достоять до конца. Когда готовка все же прекращается, Егор и Николай Борисович неожиданно уходят, и мы с Мариной Петровной остаёмся наедине. Разойдясь по разным комнатам, каждая принимается за свои дела, что позволяет мне испустить вздох облегчения. Вспомнив о просьбе женщины принести ей пару чистых полотенец, беру аккуратную стопочку и направляюсь в их спальню, но застываю у не до конца закрытой двери, услышав свое имя в ее разговоре.       — Не нравится мне его выбор; Егор мог бы найти себе девушку и получше, но конечно же, не мне об этом судить... Главное, что ему хорошо; только, надолго ли?.... А сколько ей лет?... Двадцать пять?... Было бы неплохо их познакомить...       Слушать дальше мне просто не хватает сил, в ушах все ещё отдаются звоном до боли неприятные слова. Постучавшись, захожу в комнату с мнимой уверенностью, которая осколками рассыпается вдребезги, стоит мне только вернутся. На глазах наворачиваются слезы, сдержать какие уже не удается, ибо груз последних дней будто камнем свалился мне на голову. Присев возле окна, с грустью наблюдаю за танцующими снежинками, огромными хлопьями слетающими с неба. Прикусив губу, дабы ни в коем случае не вырвался ни единый всхлип, задумываюсь над тем, почему Марина Петровна так сильно меня невзлюбила, ведь с самого начала на это у нее не было повода. Но самое противное во всем этом, что как бы я не храбрилась и не пыталась сделать вид, будто меня это не задевает, мне все равно больно. Хочется до боли нанести себе какое-нибудь физическое увечье, только бы отвлечься хотя бы на секунду от нагнетающей тоски. Нет ничего хуже, чем трястись от слез, но не иметь возможности их излить. В такие моменты чувствуешь себя самым несчастным человеком и это по-настоящему ужасно.       Не знаю, сколько сижу тупо глядя в пустоту, но кажется, проходит больше часа, потому что в себя прихожу только когда появляется Егор.       — Где ты был? – натянув на лицо улыбку, с интересом заглядываю за спину Булаткину, пытаясь понять, что он там прячет.       — У меня было очень важное дело, – хмыкает блондин. Подозрения закрадываются где-то глубоко в голове, но парень рубит их прямо на корню. – И прости, но ждать она больше не может.       — Кто она? – не сразу включаюсь я.       — Она, – поясняет блондин и достает из-за спины небольшую коробочку, в которой свернувшись клубочком спит крохотный котенок, а рядом с ним лежит небольшая коробочка из ювелирного магазина.       — Боже, Егор, она такая милая, – искренняя улыбка расплывается на моих губах самопроизвольно, но конечно, я не жалею об этом.       — С ней тебе будет не скучно, когда я уеду на гастроли. Так сказать, Кридозаменитель.       — Спасибо, Егор, правда, – целую его в щеку, крепко сжимая в своих объятиях блондина.       — Открой коробку.       Нахмурив брови, беру бархатку в свои руки и с упоением ее открываю. Внутри вижу аккуратный миловидный браслет, выполненный из розового золота с аккуратной подвеской в виде буквы "М".       — Егор, зачем? Это лишнее, – как завороженная произношу я, с нежностью глядя на парня.       — Мне нравится твоя улыбка; я давно такого не испытывал.       Не могу сдержать эмоций и буквально запрыгиваю на парня от неожиданно накатившей радости, сшибая его с ног на кровать. Наши губы сливаются в нежном, чарующем поцелуе, от которого я буквально «улетаю».       — Ну раз пришло время дарить подарки, то настала моя очередь, – с большой неохотой отрываюсь от парня и достаю из шкафа небольшую подарочную коробочку, куда успела упаковать презенты для Егора. – Я не знала, что тебе подарить, поэтому решила купить то, без чего ты не можешь обходиться. Будешь пользоваться этим парфюмом и вспоминать меня.       — Спасибо, – улыбается Булаткин, обнажив ровные зубы, из-за чего на его щеках образовались милые ямочки. Он тянет меня на себя и аккуратно убрав с лица волосы, мягко касается своими губами моих.       Дальше все события пролетают как на киноленте: праздничный стол, красивые наряды, новогоднее обращение президента, горящие бумажки с желанием на будущий год, двенадцать ударов курантов, поздравления, звонки самым важным людям, а после – завораживающая ночь на красной площади под небом, расписанным красочными фейверками; лучшая компания в лице Егора, к которому потом присоединяются ещё и ребята с лейбла, а так же первое сбывшееся желание, в новом году и вера в то, что он будет лучше предыдущего. 05:15 Неизвестен: «Женя пришла в себя»