Громовой лист Конохи

Глава 40

      Тело не хотело двигаться. Я просто не могла отвести взгляда от остекленевших, теперь навсегда мёртвых глаз Хотару. Медленно опустив веки, я судорожно вздохнула. И хорошенько проматерилась вслух, от всей души. Глаза заслезились, а боль в них меня отрезвила. Дрожащими руками вытерев выступившие слёзы, тем самым размазывая чужую кровь со своих рук по всему лицу, я встала на ноги. Прости, Хотару, но… я позабочусь о тебе позже. Сначала нужно помочь живым. Тут на всю округу раздался оглушительный взрыв, от которого пошатнулась земля. Я нервно осмотрелась, выискивая взглядом его причину и источник. Повернула голову через плечо… И так и замерла. Матерная тирада в моём исполнении повторилась. Слышал бы меня сейчас Утаката, не сносить бы мне головы. Но, к сожалению, именно к сожалению, он меня сейчас вряд ли услышит даже при всём желании. Ибо он сейчас, мать его, покрыт чакрой биджуу с головы до ног и сражается с Хиданом где-то в двухстах метрах от меня. Однако те шесть хвостов, что вьются у джинчуурики за спиной, видно просто прекрасно. Ни о чём не думая, я стартанула с места, оставив позади безжизненное тело Цучигумо. Уже через сотню метров наткнулась на Какаши, который сидел за камнем, истекая кровью. Пару раз переведя взгляд с Хатаке на битву, я закусила губу, но всё же подбежала к джоунину, на ходу распечатав аптечку. Глупые смерти от потери крови мне не нужны. Одноглазый, как только я попросила его лечь, пробубнил что-то неразборчивое и махнул рукой в сторону сражающегося с Хиданом джинчуурики. Я его послала и силой уложила на землю. Отточенными ещё в госпитале движениями я быстро обработала раны, после чего заставила Какаши отпить добрых два неполных глотка своей крови. А затем, запечатав аптечку обратно, оставила джоунина на собственное попечение и унеслась на поле боя. Я не дура, чтобы сгоряча лезть в самое пекло, поэтому сначала попыталась дозваться до Утакаты, стоя метрах в двадцати от происходящего. Меня, разумеется, не услышали. А попробуй тут услышать, передвигаясь на бешеной скорости и каждую секунду создавая новую атаку на врага. Хидан, к слову, выглядел потрёпанным. Очень потрёпанным: на теле то и дело виднелись ожоги, в некоторых местах куски плоти будто отгрызли (не удивлюсь, если это действительно так), а на лице отступника было, не поверите, что-то сродни страху. Мне даже на секундочку стало его жаль. Но Утакату, который был весь покрыт красно-оранжевой чакрой так, что не было видно самого тела джинчуурики, было намного жальче. Но вернёмся к текущей проблеме. Раз оклик не сработал, придётся действовать силой. Поставлю барьер. Для этого мне пришлось ждать подходящего момента — пока противники будут совсем близко друг к другу. Несколько таких моментов я уже пропустила, так как просто не могла уследить за движениями этих шиноби. Но в какой-то момент глаза привыкли, и я наконец смогла поставить мощный барьер. Правда, пришлось и самой в него зайти. Преграду оба оппонента сразу заметили, а потому, резко отпрыгнув друг от друга, начали осматриваться. Я же в это время, в эти жалкие пять секунд, пока они отвлеклись, материализовала в руке катану и с помощью Шуншина оказалась за спиной у Джашиниста. Затем резким движением отрубила ему голову. Отрубленная часть упала на землю и медленно покатилась в сторону, смачно вместе с этим матерясь. А тело, пару раз качнувшись из стороны в сторону, упало на колени и так и замерло. Ками, как же бьётся сердце… Если бы Хидан не был так ослаблен и измотан благодаря Утакате, не стоять бы мне сейчас на своих двух, а валяться мёртвой у ног матерщинника. — Ах ты мелкая сучка! — с ненавистью кричала мне голова, которую я тут же запечатала сначала в чакро-коробку, а потом и в свиток. Мне сейчас не до него. Сделав дело и убрав свиток в подсумок, я посмотрела на всё ещё стоящего на месте джинчуурики. За его спиной нервно вились шесть хвостов из горячей чакры, а сам он замер в боевой стойке, а белые расщелины на лице, выступающие в роли глаз, недобро сощурились и смотрели точно на меня. Вдруг меня охватила необъяснимая паника и захотелось бежать. Что я, к своему стыду, и сделала. Утаката вдруг взревел с такой мощью и отнюдь нечеловеческим голосом, что тело отступило за барьер само. Он сейчас не в себе, это точно. А иначе стал бы он пытаться меня убить, как сейчас? Джинчуурики злился. Нет, не так. Джинчуурики был в ярости. Он колотил изнутри барьер хвостами, ногами и руками наперебой, в то время как я, дрожа, стояла по другую его сторону и судорожно думала. Мне чертовски страшно. Я не знаю, что делать. А хотя нет, знаю, но эта идея донельзя глупа. Но, я уверена, эффективна. Либо это, либо моя и моих напарников жизни. Сглотнув и мысленно перекрестившись, я сложила печать концентрации. — Развеять! — прикрикнула я, снимая барьер. И он спал. А джинчуурики, ничуть не мешкая, набросился на меня. Сначала меня ударили хвостом, из-за чего я отлетела на добрые пять метров и врезалась спиной в большой булыжник. На левом плече остался ожог, а если брать во внимание то, что булыжник треснул, на спине наверняка останется серьёзный синяк. Затем меня ударили ногой под рёбра — я отлетела в сторону, прокатилась всем телом по земле и тихо выругалась. Ещё нет. Не давая мне времени на передышку, джинчуурики, — ну не могу я называть его Утакатой! Это не он, а просто обезумевший зверь! — с бешеной скоростью ко мне приблизившись, встал на четвереньки и навис надо мной. Руки существа были расставлены по бокам от моего лица, а ноги сильно давили на мои, не давая шанса на побег. Белые бездонные щели смотрели на меня явно с определённой целью. «Убить!» — так и читалось в них. Шестихвостый медленно раскрыл рот, от чего мне захотелось зажмуриться, но нельзя. Голова существа подалась вперёд, намереваясь откусить мне голову. Но, прости, не сегодня и не в этой жизни. Сейчас! Как только джинчуурики резко подался вперёд, я выставила перед лицом левую руку. Челюсти монстра сомкнулись на ней. Послышался звук ломающихся костей и разрывающейся плоти. Как только голова Шестихвостого резко от меня отпрянула, так и не расцепив челюсти, я истошно закричала и в ужасе опустила взгляд на руку. Кусок мяса был попусту вырван. О, теперь я не сомневаюсь в том, что Хидана именно «покусали». Но, чёрт тебя дери, как же это больно! Надеюсь, оно стоило того, иначе я просто убьюсь головой прямо об вон тот прекрасно подходящий для этого камень! Джинчуурики опять истошно взвыл, но, как мне показалось, уже намного тише. Я на него не смотрела, всё моё внимание было приковано к руке. Однако после глухого шлепка чьего-то тела о землю и наставшей вокруг тишины, я всё же нашла в себе силы приподняться на локте и посмотреть вперёд. …Стоит ли говорить, что мой план сработал? Подумаешь, пришлось дать джинчуурики откусить от себя часть руки, чтобы тот как-то выпил моей крови… с усыпляющим свойством, ага. Передо мной лежала еле дышащая тушка Утакаты. Судя по закрытым глазам, он и правда спит, или просто без сознания. Что меня совсем не радовало, так это то, что у него, как и у Наруто когда-то, на теле почти не осталось кожи. Она вся просто сгорела. Чувствую, Жизнь когда-нибудь всё-таки распорядится так, что я умру от кровопотери, спасая кого-то. Но, несмотря на все свои мысленные препирания, друг мне был всё же дороже, а поэтому, не жалея себя, я влила в него целебную кровь из оставленной Шестихвостым раны на руке, заодно отпила сама, совсем немного. Через минуту кожа на теле джинчуурики начала потихоньку восстанавливаться, отчего я вздохнула со спокойной душой. Осталось только придумать, как мне дотащить двух мужчин до деревни, и как дотащиться самой. И что делать с телом Хотару?..

***

      Порог деревни мы пересекли уже будучи наполовину мёртвыми. Я еле переставляла ноги и только чудом не валилась навзничь, а Какаши, таща на спине всё ещё бессознательного Утакату, уже и вовсе походил на трупа. Эти два дня дороги определённо дались нам нелегко. Сидящие на своём законном месте Изумо и Котецу, только завидев нас, сразу всполошились и побежали помогать. Ничего не спрашивая, Котецу перехватил тушу джинчуурики и ускакал к госпиталю, а Изумо, тяжело вздохнув, подхватил нас под руки и волоком заставил идти к Хокаге. Вот сейчас реально захотелось сдохнуть. Я посмотрела на Какаши, он на меня. Судя по всему, ему тоже. Мы синхронно вздохнули. Вот, мы зашли в кабинет. Изумо, видя «очень хорошее настроение» нашей Хокаге, молча удалился. Цунаде внимательно посмотрела на нас с Какаши, заглянула в наши уставшие глаза, вздохнула и махнула рукой. Проще говоря, отпустили нас домой, сказали отдохнуть и прийти завтра. А мы и не возражали. Так как плестись в разные стороны без опоры в роли друг друга было откровенно непосильно для нас, я предложила завалиться ко мне. Какаши не возражал. И вот, пришли мы в дом Сутому. Пытаемся открыть калитку. Она, мразь, не открывается. Калитка закрыта на крючок, а мы не можем её открыть. Мы, шиноби, чуунин и джоунин, не можем открыть какую-то злосчастную калитку. Я не хотела с этим мириться, как и Какаши. Но через минуту мы оба сдались. Забили, облокотились о забор, сползли по нему и вздохнули. Сил не осталось даже на то, чтобы стоять. — Ненавижу калитки, — горестно воскликнула я. — Отныне крючки — мои пожизненные враги, — с такой же интонацией вторил мне Какаши. Сидим, молчим. И тут из-за калитки слышится знакомый голос: — Ясу-сама? — послышался звук открывающейся калитки. — А Вы чего не заход… О Ками. Рикуши, голубчик, спасай…

***

      В отрубе я валялась ещё около суток. Рикуши всё же смог затащить меня и Хатаке в дом, уложил обоих на диван на первом этаже (на второй затащить, увы, сил у него не хватило), после чего я и отрубилась. Проснулась, правда, уже в своей кровати, в своей комнате. Вставать совершенно не хотелось, но запах еды с первого этажа подкупает. Не озаботившись переодеванием или наведением марафета, я встала с ложа, зашла за дверь комнаты и босыми ногами затопала на кухню. Как только нога преодолела последнюю ступеньку, на меня набросилось маленькое нечто по имени Нори-чан. Девчушка обнимала меня за талию до тех пор, пока я не села за стол. На кухне также присутствовали стоящий за плитой Рикуши и клевавший носом Какаши, который сидел за столом справа от меня. Услышав крики дочери о том, что «Су прибыла и готова к завтраку, ото-сама!», Рикуши развернулся к нам. Его глаза почему-то расширились от удивления, а рот приоткрылся от шока. Я вяло моргала, не понимая, на что он так вылупился. Подумала-подумала. Поняла, что смотрит он на меня. Посмотрела на себя. Опа. А я, оказывается, в одном нижнем белье из своей норы выползла… Плева-а-ать, переживут мужики. — Ясу-сама, идите оденьтесь, — краснея, сказал мне Сутому. Я лишь поморщилась: — Не хочу. Я у себя дома, мне можно. — И кто вам такое сказал? — приподнял он бровь, накладывая карри в тарелку. — Вот он, — ткнула пальцем в сонного Какаши, которому, судя по всему, до окружающих сейчас до лампочки. — Когда я у него дома была, он спокойно в одних штанах расхаживал. Почему мне нельзя? Хатаке вдруг поднял голову и заторможено на меня посмотрел. Изучил взглядом белый с кружевами лифчик под второй размер, такие же по цвету женские трусы, немного задержал взгляд на бинтах на животе, после чего потерял весь интерес и вернулся к созерцанию стола. — Вы девушка, — припечатал меня фактом Рикуши, хмуро и недовольно глядя на моего дядю. — У-у-у, сексист, — протянула я. — Ясу-сама! — Не, ну чего тебе не хватает? Нормальное же бельё… — Согласен, неплохой выбор, — поддакнул Какаши. Перед нами громко поставили тарелки с тёплым карри. — Ешьте и молчите, Ками ради! Тут дети! Так и прошло моё весёлое утро. Но мне, к сожалению, как и Какаши, нужно к Хокаге… ой нам и вставят втык…

***

      Шла двадцатая минута тирады Цунаде. Мне и моему родственнику захотелось выйти в окно ещё на первой, но мы, как шиноби, пока держались. — …без моего ведома, без приказа, даже сообщения мне не отослали! Отправили в деревню Ямато и Наруто, а сами, на пару с джинчуурики, отправились в лапы к Акацуки! Ещё раз вас спрашиваю, где были ваши мозги?! Мы благоразумно промолчали. Я старательно отводила взгляд и пыталась спрятаться за Хатаке, но тот, к своему стыду, не собирался страдать один, а поэтому всё время выталкивал меня из-за своей спины. Ну и не надо, тебане… — Молчите, значит? — зло прищурилась Цунаде. — Ну, коли так, тогда… Шизуне! В кабинет тут же влетела вышеназванная и выдала своё коронное «Да, Цунаде-сама?». — Принеси мне список свободных вакансий на отработки для шиноби на больничном! Шизуне вылетела прочь, даже не закрыв за собой дверь. Ровно через минуту она пулей подошла к столу Хокаге и протянула ей какие-то бумаги. Бегло прочитав их, Сенджу коварно улыбнулась и подняла взгляд. Меня передёрнуло. — Хатаке Какаши. — Хай, Хокаге-сама?.. — неуверенно спросил он. — Будешь месяц помогать Ируке обучать детей в Академии приёмам тайдзюцу. — явно пользуясь ситуацией и пытаясь отомстить, прочирикала Цунаде. Какаши приготовился падать в обморок, но мой «нежный» удар локтём в бок его отрезвил. — Кимура Ясу. — Да, Цунаде-сама? — вздохнула я. — Пять дней отработки в госпитале в роли ирьёнина В-ранга. — У-уже В? Но в прошлый раз же… — Неделя. — У меня вряд ли хватит навыков… — Две недели. Вон отсюда! — Погодите, а почему мне месяц, а ей всего две недели? — некстати ожил Какаши. — Вон! Миг — и мы оказались за порогом кабинета, а за нашими спинами с громким бамом захлопнулась дверь.

***

      Трёх дней как не бывало. Я работала в госпитале, Какаши мучил детей (или они его) в Академии, Ямато и Наруто пропадали на тренировках последнего, а Утаката пребывал в своей палате, всё ещё валяясь в отключке. Тело Хотару, что Хатаке позже отдал Цунаде, изучили, извлекли оружие массового уничтожения, надёжно его спрятали, а тело Цучигумо по всем традициям шиноби сожгли. Так как она не проживала в нашей деревне, могильная плита на коноховском кладбище ей не положена, но я смогла уговорить нашу Хокаге сделать исключение. Жалко всё же девушку… И, опять-таки, отчасти виновата я. Ведь в каноне она не умерла, умер Утаката. Чёрт, как же всё сложно… Что касается головы Хидана, её я пока оставила себе. Мне ещё предстоит разговор с этим Джашинистом. На данный момент я сидела в отведённом мне кабинете. Недавно прошёл обеденный перерыв, так что скоро посетителей будет мама не горюй. Тут в дверь постучали. Ну, что я и говорила. — Войдите! Дверь открылась, и в кабинет зашла уже знакомая мне девчушка. Оота Аюи, четырнадцать лет, генин. Бесклановая, но может гордиться тем, что стала первым в своей семье шиноби — остальные родственники обычные люди, занимающиеся ювелирными изделиями. Семья Оота популярна среди пар, так как большинство в деревне заказывали у них свои свадебные кольца. Сама же Аюи довольно симпатична и располагает к себе характером: завязанные в высокую косу малиновые волосы, всегда весёлые тёмно-зелёные глаза, приятные глазу черты лица и просто умилительные ямочки на щеках. Милая, конечно, девочка, но несколько неуклюжая, от чего часто калечится даже на D-ранговых миссиях. — Что на этот раз, Аюи? — с улыбкой спросила я, осматривая вошедшую. — Здравствуйте, Кимура-сан! У меня это… В общем, я когда кошку с дерева доставала, нечаянно сбила концентрацию и свалилась. Головой, вроде, ударилась, сэнсэй сказал к ирьёнину на всякий случай зайти. Понятно всё с ней. Сказав девочке сесть, я активировала Незримое Око. Небольшое сотрясение. Вздохнув, активировала Шосен. Как только лечение было закончено, в дверь с той стороны кто-то врезался. Выругался. Открыл дверь и зашёл. — Оота Аюи! — рыча, позвал девочку… Неджи? Он-то каким фигом здесь забыл? — Куда ты кота дела, мелкая?! — Эм… — вскинулась Аюи. — Я его запечатала, Неджи-сэнсэй. — Живых существ нельзя запечатывать надолго, это опасно, — с недовольной миной по-учительски сказал Хьюга, протягивая девочке руку. Та, вынув маленький свиток из подсумка, протянула его, эм… А с какого Неджи вообще сэнсэй? — Простите, Неджи-сэнсэй… — виновато вздохнула Оота, вставая со стула. — А с каких пор ты подался в сэнсэи, Хьюга? — поинтересовалась я, посмотрев на вышеназванного. Бьякуганистый, что до этого, видно, не замечал моего присутствия, вздрогнул и удивлённо посмотрел на меня. Затем на распахнутую дверь, на которой висела табличка «Травматология III. Кимура Ясу, В-ранг». Взгляд снова перевели на меня, но упорно молчали, всматриваясь в моё лицо. За Неджи с улыбкой ответила Аюи: — Урую-сэнсэй заболел и сидит дома с женой, а пока он выздоравливает, сэнсэя заменяет Неджи-сэнсэй. — Вот как, — подняла бровь, посмотрев на Хьюгу. — Да, это так, — буркнул он, хватая девочку за руку. — Если вы закончили, я отведу Аюи к команде и мы наконец закончим миссию. — Пожалуйста-пожалуйста, — кивнула я, невозмутимо пройдя к своему столу и делая вид, что что-то пишу. Когда дверь уже закрывалась, я прислушалась к обрывку диалога: — Неджи-сэнсэй, а вы весь красный. — Помолчи, Аюи. Хихикнув, я вернулась к работе, так как в кабинет зашёл следующий пациент. Однако, приятно всё-таки, когда кто-то к тебе неравнодушен. Настолько приятно, сколь же и проблематично, к сожалению.

***

      Я сидела в палате Утакаты и всматривалась в стену. Моя неделя отработки сегодня закончилась, осталась всего одна. Но за всё это время Ута так и не приходил в себя, тебане. Меня это жутко напрягает. Цунаде сказала, что с ним всё будет в порядке и его организму просто нужно восстановиться, но что-то больно долго он восстанавливается. Фыркнув, я перевела взгляд на расслабленное лицо джинчуурики. В какой раз поправила ему чёлку, что всё время съезжала на глаза. И как только рука отодвинулась от чужого лица, я сдавленно ойкнула. Глаза пациента были открыты. Ну наконец-то он очнулся, даттебане! Пару раз поморгав, Утаката сосредоточил взгляд на мне, но молчал. — Ута, ты как? — обеспокоенно спросила я. — Жив, как видишь, — хмыкнул он, тоже мельком меня осматривая. — Что произошло? Где мы?.. — Мы в госпитале Конохи, — от всей души улыбнулась я. — Ты потерял сознание после боя с Хиданом. Валяешься тут уже неделю, между прочим. Я волновалась, тебане. — последнее я буркнула куда-то в сторону, от чего Утаката слабо мне улыбнулся. Однако, улыбка на его лице продержалась недолго: — Ясу, где Хотару? — серьёзно спросил он, смотря мне в глаза. — Она мертва. Тело уже сожгли, — будто всю жизнь говоря эти слова всем и каждому, с грустью сказала я. — Прости, я не успела. Этот Тоби… — Я понял. — прервал он меня, и мы замолчали. Но ненадолго: — Почему я не помню, как сражался? Я даже не помню, как потерял сознание. В памяти просто… провал. — Э-э… — я невольно схватилась за левую руку. Её, конечно, залечили, но рваный глубокий шрам останется у меня на всю жизнь. Пусть он и спрятан под перчаткой, которая мне до локтя, но я, на всякий случай, всё же накинула на руку слабое Хенге. Не нужно Утакате видеть того уродства. — Ну, ты, можно сказать, немного слетел с катушек… побил Хидана и отрубился. Вот. — Ты что-то недоговариваешь, — проникновенно заметил Ута. Я промолчала. — Ясу, говори, — я сделала вид, что меня здесь нет. Ута начал закипать. — Ясу… — Ладно, я пойду позову ирьёнинов, скажу им, что ты очнулся. А ты лежи. Не дав Утакате ничего сказать, я ушла. Шуншином, ага. Появилась перед ресепшеном, сказала тамошней ирьёнинше, что пациент из такой-то палаты очнулся, и ушла. Домой. А там меня на пороге ждала записка.

***

      К следующему вечеру, как раз к концу моей смены, Утакату таки выписали. Узнала я об этом от него же, когда увидела, что он топчется у входа в госпиталь и не знает, куда податься. Ну, жить ему и правда негде, а Хокаге, видимо, на меня и рассчитывала, так что на данный момент мы шли ко мне домой. — Ясу, я скоро начну выходить из себя, — грозно сообщил мне джинчуурики, когда в очередной раз не получил ответ на вопрос «что же тогда случилось». — А ты в себя не входил, чтобы выходить, — буркнула я, за что получила щелбан. — Ай!.. Ута! — Говори. — Нет! — Говори! — Не-ет! — Ясу, биджуу тебя ра… — А вот мы и пришли! — весело прервала я ругательство друга, торжественно взирая на свой «особнячок». Ута отчего-то вздохнул. Ничего более не говоря, я взяла джинчуурики за руку, открыла калитку и повела его в дом. Дверь была незаперта, значит Сутому дома. Закрыв дверь, я наказала Утакате разуваться, сама быстренько скинула с себя сандалии и пошла предупреждать своих о том, что у нас гости. «Свои», судя по сенсорике, оказались на кухне, но только там были не только они. Пожав плечами, я пошла к кухне. Дошла. Да так и замерла на пороге. Картина мне открылась престранная: Рикуши, как всегда, что-то готовил у плиты, а вот Нори-чан сидела на отодвинутом от стола стуле и… заплетала косички Неджи, который играл в шоги с Аюи. Ладно Нори-чан заплетает кому-то косички, она ребёнок, но что здесь делают Неджи и Аюи? — А что здесь происходит?.. — обескураженно спросила я, стоя на пороге с приоткрытым ртом. Все взгляды сразу устремились к моей бренной туше. Рикуши вежливо меня поприветствовал, Аюи махнула мне рукой и продолжила думать над партией, Неджи сухо кивнул, даже не соизволив оторвать взгляда от игральной доски, а вот Нори, как всегда, оторвалась от своего занятия и кинулась ко мне обниматься. Ну заодно и разъяснила мне ситуацию одним предложением: — Су, а, Су, а можно Аюи-чан у нас ещё останется? Ну пожа-алуйста! Мой мозг сразу докумекал, что Аюи, видимо, приходится Нори-чан подругой, вот она и зашла. А Неджи… ну, либо он пришёл как сэнсэй Ооты, либо просто как друг семьи. Да-да, Рикуши считает Неджи другом семьи, так как, цитирую: «Неджи-сан помог вам, Ясу-сама, и мы ему в этом благодарны». Вот только в чём мне помог этот бьякуганистый, я так и не поняла, а спрашивать неудобно как-то. — Можно, Нори-чан, — мягко улыбнулась я девочке. Та, просияв, отскочила от меня и вернулась к делу — заплетанию кос Хьюге. Аюи же лишь благодарно кивнула. И на этой ноте я почувствовала присутствие за своей спиной. Ах, да, совсем забыла… — Кхм, попрошу минуточку внимания! — я зашла на кухню, таща за руку за собой неуверенно переставляющего ноги Утакату. Все взгляды вновь скрестились на мне. Я же улыбнулась во все тридцать два, выставив перед собой окаменевшего джинчуурики. — Прошу любить и жаловать — это Утаката, мой лучший друг и названный брат. Отныне он будет жить в этом доме. Сказать, что все были удивлены, это ничего не сказать. Рикуши завис, Аюи была не в теме, но тоже удивилась, Неджи замер и не двигался, разглядывая представленного, а Нори-чан… ну, она поступила так, как поступает всегда: ничуть не стесняясь, пошла напролом: — У меня теперь есть старший братик? — похоже, мелкая уловила главную суть. Я торжественно ей кивнула. Девочка посмотрела на Утакату. — Ута-нии? Можно я буду тебя так называть? Утаката вошёл в когнитивный диссонанс. Связь с ним потеряна. Вздохнув, я ответила за него: — Да, Нори-чан, он непротив. — Ясу-сама, Вы бы хоть предупредили… — со смешанными чувствами проронил Рикуши. Я лишь весело пожала плечами, мол, так уж получилось, извиняй. — И откуда он? — грубо спросил Неджи, делая вид, что самого Уты здесь нет. Но тут джинчуурики, отчего-то недобро прищурившись, ответил сам: — Мне кажется, что тебя это не касается. Другой вопрос, что в этом доме делает посторонний? — Кого ты посторонним назвал? — рыча, спросил Хьюга, вставая из-за стола. — Твоя чакра кажется мне чужой, — невозмутимо ответил джинчуурики. Краем глаза я заметила, что он напряг правую руку и чуть согнул её. Готов в любой момент схватить свою трубку. Драк мне ещё здесь не хватало! — Неджи, Утаката, не забывайте, что вы, вообще-то, в моём доме! Так что никаких драк, все разборки на полигоне, тебане! Утаката расслабил руку и тихо фыркнул: — Прости. — Пф, — всё, что ответил Хьюга, садясь обратно за стол. — Вот и молодцы, даттебане, — я потёрла переносицу, осматривая кухню. — Рикуши, я скоро пойду на торговую улицу, Утакате за обновками. Нужно чего? — мне кивнули и протянули список. Я быстро прошлась по нему взглядом и, кивнув, засунула в карман. — Я пойду переоденусь, а ты, Ута, жди меня в коридоре или на улице. — Су, мы с Аюи-чан тоже хотим! — воскликнула Нори, делая умилительную моську. Оота кивнула в знак подтверждения. — Я бы тоже сходил, — внезапно для всех, а особенно для меня, сказал Неджи. Переглянувшись с Утой, я пожала плечами: — Ладно, можете собираться. А после вышла из кухни и направилась к лестнице. Но, ступив ногой на первую ступеньку, так и замерла и прислушалась к тишине на кухне. Уже через несколько секунд Неджи не выдержал и при всех, кто там был, сказал: — Если сделаешь хоть что-то, что я сочту за проявление к ней симпатии как к девушке, я за себя не ручаюсь. — Попробуй только приблизиться к ней ближе позволимого, и смерть от Бомбы Биджуу покажется тебе отпущением, — спокойно ответил ему Утаката, я уверена, при этом чуть скривив губы. Похоже, абсолютно все в этом доме в курсе, что ко мне чувствует Неджи, раз он так открыто об этом говорит. М-да, не умеет он шифроваться, раз даже дети с первого взгляда всё понимают… Тяжело вздохнув, я поднялась к себе в комнату.

***

      Не спрашивайте как, не спрашивайте зачем, но… На данный момент я вместе с ещё кучей знакомых и незнакомых мне людей сидела в баре. Время было уже за полночь, но, как говорится, веселье только начинается. На самом деле, «веселье» это затеял Наруто. Как он сказал, в честь того, что он наконец закончил свою новую технику. Узумаки собрал чуть ли не половину нашего выпуска, просто своих знакомых, некоторых сэнсэев… а те, в свою очередь, привели своих знакомых, а те своих… в общем, понятно. Половина народу, которым за двадцать, были уже в люлю, включая Какаши и Ямато. Асума ещё держался, а Гай не выдержал уже после первого глотка низкоградусного шампанского. Сама пить я не собиралась, вдруг меня вынесет, наговорю ещё чего совершенно лишнего, бр-р-р. Так что я сидела за столиком трезвенников вместе с командой №8, №10, Неджи, Тен-Тен и Утакатой, что поплёлся за мной на «празднование». Остальные либо уже в стопку где-то на полу, либо ещё клюкаются. Удивительно, что в этом мире алкоголь можно употреблять с шестнадцати… — …ну вот я и говорю, во-от такие буфера! — изобразив руками две окружности у своей груди, восхищённо сказал Киба. — Как, говоришь, её звали? Саюми? Мисуми?.. — заинтересованно спросил уже подвыпивший Ширануи — собеседник Кибы. Эх, Генма, я была о тебе лучшего мнения… — Парни, давайте обсуждать такие вещи где-нибудь, где кучкуются более заинтересованные в таком люди? — со вздохом спросила Тен-Тен, отпивая из своей кружки что-то безалкогольное. Инузука и Ширануи как ветром сдуло, до того у Такахаши был недовольный тон. Я взглянула на вишенку на верхушке недоеденного мной пирожного, задумавшись. Но тут кто-то хлопнул меня по плечу и позвал. Я вопросительно посмотрела на Шикамару. — Ты какая-то невесёлая, — хмыкнул он. — Случилось что? — Да вот, думаю, как мне потом среди этой толпы Рикуши найти и доставить его домой. Живым и не блюющим радугой, — отмазалась я, не собираясь сообщать всю свою подноготную. — Сенсорика барахлит? — вскинул он бровь. — Шика, тут больше сотни человек на несколько квадратных метров, даже мой мозг, если я её включу, не выдержит. — Понял-понял, — поднял он руки в жесте примирения. Нара было хотел сказать что-то ещё, но его прервал девичий крик, раздавшийся на весь бар: — Кто дал Ли алкоголь?! Неджи и Тен-Тен заметно вздрогнули и в ужасе посмотрели друг на друга, а затем и куда-то в толпу, откуда доносился возглас. Смотря на их реакцию, все сидящие за столом тоже как-то занервничали. — Сакура-сан, я люблю тебя! Будь моей! — это был, определённо, Рок Ли. — Иди в задницу, густобровый! — понятно, кто ему ответил. — Моё сердце разбито… Но Сила Юности горит во мне! Поэтому я не сдамся! Я сделаю счастливыми других! От этих слов меня передёрнуло. Это каким образом, позволь спросить?.. А хотя нет, не отвечай. Страшно знать. — Ли, какого хрена ты делаешь?! — крикнул кто-то из толпы. Что там происходит? Ничего не видно… — Сила Юности-и-и! — Ли, хватит! — Да будут все счастливы! — Ли! Тут что-то упало. Что-то разбилось. Кто-то закричал и заматерился. Кто-то воскликнул «Я так и знал, что они геи!». Да какого биджуу?!.. Я хочу на это посмотреть! Похоже, так подумали и другая часть бара, которой было не видно, что же там происходит. А поэтому мы всей гурьбой направились в другой конец помещения. И увидели страшное. Рок Ли… набрасывался на рядом стоящих людей и либо толкал их друг на друга, либо насильно стукал их головами… так, чтобы люди целовались. Нет, не лбами, губами. Мать его, бежать надо! Судя по общему шевелению после того, как Ли «осчастливил» ещё двоих, у половины находящихся здесь более-менее трезвых людей были схожие мысли. А поэтому мы все, толкаясь, бочком направились к выходу. Да поздно спохватились… — Да возлюбят друг друга Юные сердца! — в какой раз закричал Ли, невесть как пробравшись в нашу компашку трезвенников. Первыми жертвами стали Киба и Хината. Да простит тебя канон, Ли… Вторыми жертвами стали Шино и пол — Рок промахнулся и Абураме, чтоб мне такую удачу, просто упал на пол. Увидев неудачу, Ли было попытался исправить ошибку и замахнулся рукой, чтобы пнуть кого-нибудь ещё, но промахнулся, разрезав рукой воздух. Густобровый обо что-то споткнулся и начал падать. Падать прямо на спину Неджи. Мне было всё хорошо видно, потому что я стояла перед Хьюгой. В голове появились смутные догадки насчёт того, что сейчас произойдёт. Поэтому, здраво рассудив, что не стоит рисковать, я попыталась отступить на шаг назад. Но я, мать его, на чём-то поскользнулась и тоже начала падать. Жизнь, я тебе ненавижу. Дальше всё произошло буквально за секунду: Ли таки упал прямо на Неджи, а тот, не выдержав напора, повалился следом. На меня. Ещё секунда, и вот, Хьюга лежит на мне, а наши губы плотно касаются друг друга. Я была и удивлена, и растеряна. Удивлена потому, что у Хьюги оказались весьма сладкие губы, а растеряна потому, что думаю в такой момент именно об этом. И только. Неджи же с широко раскрытыми глазами взирал на меня и даже не собирался хоть как-то шевелиться. Жизнь, я тебя ненавижу. Дважды. Гул во всём зале почему-то стих. Даю руку на отсечение, на нас сейчас смотрит как минимум половина бара. Прошло полминуты. Почувствовав, что мне становится тяжеловато от лежащей на мне туши, я мягко похлопала Неджи по спине, немо прося, чтобы он отвис и слез с меня. Хьюга, громко сглотнув, резко отпрянул от моего лица, мигом с меня встал и, будучи красным, как мак, прикрыл рот рукавом одежды, после чего пулей вылетел из заведения. Я бы посмеялась над таким его поведением, если бы не была в похожей ситуации. Заторможенно поднявшись на ноги, я осмотрела помещение. Все взгляды моих знакомых и не очень были прикованы ко мне. Я им лишь нервно улыбнулась и непроизвольно облизнула губы. Сладко, датте… чёрт побери. Не буду повторяться, поэтому скажу: я, чтоб его, ненавижу сегодняшний день. Не поверите, но я впервые покраснела. Впервые за всё пребывание в этом мире я покраснела от смущения. Всё, ирьёнинов мне, мир сошёл с ума. — А… эт-то… Ясу… -сан… — осипшим голосом позвал меня кто-то. Я повернула голову и увидела залитое краской лицо Рока Ли. Резко протрезвевшего Рока Ли. — Прежде чем Неджи меня завтра убьёт… э-э… простите, вот… В ответ я лишь устало вздохнула. Подошедший ко мне Утаката похлопал меня по плечу, недобро смотря на выход из помещения. Что-то мне подсказывает, что к Хьюге его лучше в ближайшее время не подпускать.

***

      В итоге, я тоже позорно сбежала с места происшествия, отправившись на поиски бьякуганистого. Начнёт ещё меня избегать, если сейчас не поговорим, а оно мне надо?.. Ходила я долго, около часа, но так его и не нашла. Сенсорика ничего не даёт, что неудивительно при моём текущем, не самом лучшем состоянии. На улице давно стемнело, так что без помощи сенсорики поиски вряд ли увенчаются успехом. Поэтому, дойдя до детской площадки, я расстроенно плюхнулась на качели и принялась смотреть в небо. Сегодня полная луна, звёзд не много, но даже так — выглядит красиво. Просидела я так час. Два, три. Шея затекла, сама я замёрзла, так что пора бы уже домой… Вздохнув, собиралась было встать, но нависшая сверху тень заставила меня передумать и резко поднять голову. — Сай? — удивлённо спросила. — А ты здесь как оказался? — Давно не виделись, Кимура-сан, — кивнул он мне, лживо улыбаясь. — У меня к вам есть важный разговор. — М-ма? — вскинула бровь. — И какой же? — Кимура-сан, вы мне давно нравитесь. Пожалуйста, давайте будем встречаться. …О как. Нет, всё, я ухожу в отставку.