Янтарь осени

— Джинни, неужели ты не понимаешь? — Гермиона раздраженно вздохнула, она устала объяснять и разжевывать девушке третий раз свою очередную умную мысль насчет проверки Драко Малфоя: Пожиратель он или нет? Джинни же упорно не понимала, что это даст, потому что она итак знала, что он пока им не является, от того же Тео, но сообщать об этом Герми не собиралась. И упорно не могла понять, что от нее хотят. — Да, не понимаю. Не понимаю, чем нам сможет помочь эта информация, Пожиратель он или нет, если он мешает своими выходками, то почему бы нам просто не проучить его? — Она вдруг заметила, как собеседница поморщилась, по лицу старосты явно читалось, что она бы не хотела того, чтобы Драко оказался Пожирателем Смерти. — Или тебе не хочется? А может ты думаешь, что если у него нет метки, то это может его спасти? Тебе его жаль? — прищурив глаза тихо и отчетливо проговаривая каждое слово произнесла Джинни, Гермиона вздрогнула от пристального взгляда зеленых глаз. — Что? Что ты несешь, нет конечно, — замотала она головой, и рыжеволосая только усмехнулась, значит так оно и есть, она права. — О, мне уже пора, извини, — она встала и вышла из шумной гостиной, оставив не успевшую очнуться от вопроса Гермиону одну. — Рон, Рон, сейчас же иди сюда! Твоя сестра просто невозможна, она такая глупая, а еще задает кучу дурацких вопросов, мне кажется, — она резко замолчала, потому что ее в наглую перебил подошедший Гарри Поттер, который хмуро смотрел на боевую подругу из-под темных бровей. — Не надо называть Джинни глупой, тем более, что я совершенно не понимаю, что ты от нее хочешь. Мне кажется, Гермиона, что это действительно дурацкая затея, и проучить Малфоя неплохая идея, надо лишь обставить ее более грамотно. — Что? Грамотно? Неплохая идея? Гарри, ты серьёзно думаешь, что она права? — возмущению Гермионы не было предела, Гарри, милый Гарри, который всегда принимал ее сторону, если только дело не касалось квиддича, теперь в открытую заявлял, что ее позиция не верна вовсе. Она всплеснула руками и убивающим обидой голосом произнесла, — если ты из-за своего чувства любви не замечаешь ее неправоту, то это вовсе не значит, что это не так. — Я на стороне Джинни, и вовсе не потому, что глаза мне застилает чувство любви, как ты выразилась, а потому что действительно согласен с ее мнением, и если тебе это не нравится и ты не можешь это принять, то мне жаль, правда жаль, — он вышел вслед за Джинни. Рон, до этого читавший какой-то очередной журнал, удивлено сверлил ему спину взглядом, а потом увидев злую Грейнджер, поспешил ретироваться в спальню мальчиков, где бы она его точно не достала. Джинни была зла, почему, нет, скажите, почему она должна вечно подчиняться этой Герми. — Мисс Уизли, здороваться вас, видимо, так и не научили. — профессор Снейп прожигал ее взглядом черных глаз, скрестив на груди руки и выжидающе выгнув черную бровь. Она совсем не заметила его, и теперь за это невнимание ей приходилось расплачиваться, но плохое настроение никуда не ушло и она только огрызнулась в ответ. В любое другое время она вряд ли могла себе такое позволить, но именно сегодня ее злило всё, включая погоду и цвет чашек. Гермиона умудрилась довести ее до самого максимума и даже профессор не сильно остудил ее пыл. — Вот видите, как вы плохо готовите, профессор, что даже не научили меня здороваться, так здравствуйте, вам стало легче? — Дерзите, Уизли, — он покачал головой, — или вам просто не хватает воспитания? — А вы хотите это исправить? — Она проткнула его раздраженным взглядом темно-зеленых глаз. — Я не берусь за невозможные и тем более бесполезные дела, завтра отработка в полвосьмого, Уизли, — и профессор, взмахнув черным плащом, скрылся в темноте коридора. — Джинни? — Гарри Поттер смотрел на нее внимательно, ее раздраженный вид сегодня был для него в новинку, он давно не видел ее в таком состоянии. — Да? — Ей бы не хотелось, что бы близкие люди страдали от такого настроения, и она старалась, чтобы ответ прозвучал менее резко, впрочем ей почти удалось. — Что-то случилось? Я же вижу, что вряд ли ты бы стала огрызаться просто так. — Не знаю, Гарри, я правда не знаю, но я устала, устала от этих взглядов в газеты, где надеешься не найти свою фамилию, и фамилию твоих близких, устала от войны, которую почему-то в упор никто не хочет замечать. Сейчас зима и сейчас легче, но что будет потом, когда все поедут на каникулы, не знаю, но мне страшно, Гарри, страшно, — она закрыла лицо руками и выдохнула. — Джинни, эй, ну ты чего, — он несмело погладил ее по голове, — пойдем лучше, я знаю, как нам повеселиться. И он поделился своей небольшой идеей. — Гарри, ты шутишь? Сбежать из школы в обычный день? — А что в этом такого? Тем более, мы совсем не надолго. И, знаешь, я тоже не поддерживаю план Герми, тем более, она точно меня ищет для очередной нотации, поэтому, держи свою мантию и погнали. — И он протянул ей мантию, подаренную Ноттом, в первый день их знакомства. — Но как ты ее достал, она же в моей комнате? — Магия, — Поттер рассмеялся и потащил ее за руку в глубь коридора. Огоньки на стенах плясали неведомый танец, и тьма все быстрее поглощала свет. Долохов знал, что она одна из немногих, кому удалось сохранить чистое предплечье, и кто падал ниц перед Темным Лордом сохраняя себя. И теперь, это изящная, такая сильная женщина, лежит с ним на одной кровати, белоснежные волосы ее давно растрепались и выпали из прически, отдельными прядями разметались по кровати, и она держит его за руку. Он выдохнул и закрыл глаза, прохладная рука женщины все еще прекрасно ощущалась. Долохов прекрасно помнил Люциуса Малфоя и первое время особенно морщился при его появлении: напыщенный, всегда высокомерный и не имеющий за этим высокомерием ничего совсем, он раздражал и напоминал павлина, птицу, по мнению Антонина совершенно бесполезную. А через два дня он увидел и познакомился с миссис Малфой. Нет, любовь с первого взгляда не произошла, и он не стал ей интересоваться, преследовать - так говорят только в дешевых бульварных романах, о страдании, о цвете глаз, как будто героям совсем не чем заняться, у них нет дел по работе, не надо убирать дом и следить за всем - бред. Он познакомился с миссис Малфой утром, Долохов хорошо помнил этот день и не потому что он влюбился, по совсем другим причинам, которые он не желал вспоминать лишний раз. Солнечные лучи играли в хрустальных подвесках на люстре, снег казался еще белее и маленькими звездочками отражал небо - это так забавно видеть небо на земле. Стоял мороз, не свойственный Англии, но очень любимый Антонином в своем городке на Алтае, да, он родом был именно из поселения, что находилось недалеко от Бийска, где всегда стояли морозы, а горные хребты причудливо ломали линию горизонта. Он помнил все до деталей, она стояла у окна в теплом черном платье в пол, это было так необычно, на фоне белого снега и ее белоснежных волос - черное платье, видимо хорошего качества - раз она не мерзла, камины мало чем помогали в тот день, впрочем и сейчас тоже. Она медленными глотками цедила красное вино из хрустального бокала, и ему стало вдруг ужасно интересно, что забыла эта женщина здесь, в поместье Пожирателей Смерти. Холодная, изящная и слишком ранимая, чтобы быть смертью. Он на мгновения застыл, а после их окликнули. Когда она представлялась, он с удивлением держал ее холодную кисть с тонкими пальцами, но не более положенного. Люциус, который и познакомил их, что-то говорил, Нарцисса смотрела на мужа, вежливо слушая то, что ее не интересовало вовсе, а Долохов стоял в оцепенении, не понимая, почему она - жена Люциуса Малфоя. Цисси почувствовала тепло рукой и распахнула глаза: знакомый потолок собственной спальни привел в более уравновешенное состояние, а вот лежащий рядом Долохов явно из него вывел, но она даже не крикнула, просто широко распахнув глаза, смотрела. Сил не было совсем. — Что ты проснулась, спи давай, — повернул он голову, недовольный, что его выдернули из дремы. И вдруг увидел, скорее даже почувствовал, что она его боится, точнее не его самого, а того, что не помнит, как он оказался в ее кровати. Ухмылка все же наползла на его лицо, и он негромко рассмеялся. — Согласитесь, Леди Малфой, коньяк - отличная вещь, стирает память - не придумаешь ничего лучше. Да не трогал я вас. Вам было плохо, потом страшно, сами просили остаться, ждал, пока вы заснете - заснул сам, что вы, спите, и так холодно, — она все еще недоверчиво скосила взгляд на дверь, потом вдруг поморщилась, прикрыла глаза - видимо проснувшись окончательно, начала вспоминать, потом кивнула и теперь выглядела несколько виноватой. — Я, я не хотела вас обидеть, просто, — она запнулась, спросонья болела голова, и мысли еще не могли быть сформулированы как обычно четко. Потом, видимо, женщина вспомнила и то, почему она попросила его остаться и задрожала. Антонин вздохнул, дернул на себя и она оказалась у него под боком. Даже через одеяло он чувствовал, что ее трясет. Притянул к себе, укутал в одеяло, и проговорил медленно ей на ухо: — А теперь спать, все претензии утром, в конце концов, и мне, как нормальному человеку, хочется выспаться, а если вы всю ночь будете трястись - то это уже батут какой-то, добрых снов, — не терпящим возражений тоном заявил он и закрыл глаза, сон настигал его с новой силой. Нарцисса молчала. Ей было вовсе не больно, или обидно, ей было тепло, она чувствовала, что после таких крепких объятий у нее не останется синяков, потому что Долохов сделал все хоть и быстро, несколько грубо, но неизменно бережно. Нарцисса чувствовала, что тьма, которая так пугала ее - теперь становится союзницей. Чувствовала и думала о том, что все свое недовольство, которого почему-то не было совсем, она действительно сможет высказать завтра, а сейчас ей наконец-то тепло и она может поспать, просто, как когда-то в детстве, зная, что ее никто не посмеет тронуть, зная, что она в безопасности. Нарцисса Малфой спала, и живая полуулыбка застигла ее бледные тонкие губы врасплох. — Гарри Джеймс Поттер, ты, — Джинни ткнула пальцем его в грудь, — ты сумасшедший, — и рассмеялась. Ветер играл с рыжими длинными волосами, а глаза задорно блестели, еще бы, стоять на крыше английского парламента, или как он там называется у маглов, и смотреть на ночной немагический Лондон, что может быть безбашеннее?! Тысячи огней светили внизу, а ночь вбирала в себя желтый свет фонарей, улочки изогнутыми линиями протягивались в глубь города, а Джинни Уизли стояла на крыше и дышала свежим воздухом наступающей зимы. Она повернула к Гарри свое раскрасневшееся от мороза лицо и снова захохотала во весь голос, потом отошла от края и закружила парня в каком-то непонятном танце. Она была счастлива. — Да тише ты, Джинни, свалишься же, аккуратно, я рад, что тебе понравилось, давай разольем глинтвейн? Хотя мне кажется, тебе он вовсе не нужен, — придерживая ее за плечи и обнимая, смеясь проговорил Поттер. Она крепко обняла его в ответ и, улыбаясь, расцеловала в обе щеки. — Как не нужен, наливай, ой, у нас же нет стаканов, давай так, Гарри, — после двух глотков она сделала паузу, собралась с духом и продолжила, — ты - самый лучший на свете друг, Гарри Поттер, я так тебе благодарна, просто не представляешь, я, Мерлин, это слишком волшебно! — Джинни, надень все-таки шарф, — изумрудного цвета, он являлся предметом их спора на протяжение всей прогулки, и теперь Поттер решил все же добиться своего, навязал его на шею девушке и крепко ее обнял. Всю свою сознательную жизнь он мечтал о сестре.