Stand by me

Понимаешь, что любишь ее, лишь когда отпускаешь, И ты отпускаешь ее... — Passenger - Let Her Go

За окном кружит снег, снежинки в медленном танце падают на землю, покрывая легкой пеленой веточки деревьев, лавочки в парках и крыши домов. Все блестит от снега, мерцающего при свете фонарей и гирлянд. Канун Рождества – время чудес, время настоящей зимней сказки. Может, и моя сказка наконец-то начнется и я смогу обрести счастье и покой с любимым человеком? Столько ожиданий уже улетело в черную воронку, что уже и верить не хочется. Наверное, в этом главная проблема людей: терпя неудачу одну за одной, они теряют веру в чудо. Я сижу в уютном кафе за столиком у окна, полностью погруженная в свои мысли и водя кончиком пальца по краешку бокала с нетронутым красным вином. Мне ужасно тошно только от мысли о том, что через пару часов Колина уже не будет в городе, а через пару месяцев, кажется, и в моей жизни. Я сама хотела этого, я сама купила ему этот треклятый билет, убедила в том, что ему надо вернуться к семье. И кажется, сделала все правильно, но чувствую, что где-то оступилась. Что пошло не так? Где моя ошибка? Я люблю его. Люблю так, как не любила еще никого в своей жизни. Я ловлю каждое его слово, каждое движение. Вздрагиваю от его прикосновений. Проводя с ним время, я все больше привязывалась к нему и, возможно, влюблялась? Боже, почему я думаю об этом только сейчас? Я всегда с замиранием сердца слушаю его голос, когда он поет или же просто говорит. Мягкий, такой нежный. Его акцент. Он неповторим, неподражаем. И его нечеткое «р» притягивает только сильнее. Я люблю его красные щеки, которые наливаются румянцем при неоднозначных вопросах на интервью. Белоснежную улыбку, не сходящую с его лица, иногда немного смущенную, но от этого еще более привлекательную. Я люблю возвращать ему эту улыбку, когда у него плохое настроение или когда он дуется как ребенок на невзначай брошенную фразу. Его черные густые волосы, бесконечно-безупречные голубые глаза, его глупые монологи и искренний смех в два часа ночи. Люблю находиться в его объятиях, тогда он становится моим героем и прячет от всего на свете. Как я смогу без него, когда за последние несколько лет он стал моим домом? А мы даже не попрощались, потому что несознательно убегая от этого момента, я уехала в свою квартиру, пообещав, что мы еще увидимся перед его отлетом, но сама же два раза отклонила нашу встречу. Не умею прощаться… Часы в кафе бьют шесть, а это значит, что у меня есть всего сорок минут на то, чтобы разобраться во всех своих чувствах, собрать всю волю в кулак и отпустить моего ирландца в его счастливую жизнь на другом континенте. Я влетаю в полупустой зал ожидания, ища взглядом знакомое лицо. Никого. Объявляют окончание посадки на рейс «Ванкувер-Лондон». Черт! Неужели он улетит, и мы не попрощаемся? Около третьих ворот я вижу знакомую фигуру, расплываюсь в улыбке, признавая в ней любимого ирландца. Окликнув его, со всех ног кидаюсь навстречу, тормозя буквально в шаге от него. -Я, - глубоко вдыхаю, чтобы набрать в легкие немного воздуха после неплохого спринта, - даже не попрощалась с тобой. Эти слова вылетают на выдохе. Не могу собраться с мыслями, в голове как будто бы оставили генеральную уборку на пол пути – свалили все с полок в одну большую кучу и забыли расставить по местам. Подделываю улыбку на лице и радостными глазами смотрю на него. Он делает шаг вперед и обнимает меня, прижимая к себе, проводя пальцами по волосам. Я утыкаюсь ему в шею, желая только одного – растянуть этот момент на вечность. - Я хотел, чтобы ты пришла… - тихо произносит он, заглядывая мне в глаза, – Мы не прощаемся, Стар, а все потому что ты в моем сердце, и ты там будешь всегда, неважно как часто мы будем видеться раз в месяц или в несколько лет… Кстати, Счастливого Рождества! Он достает из кармана бархатную красную коробочку с серебряной лентой и красиво вышитой надписью «С Рождеством», а потом вкладывает мне ее в руку, накрывая своей ладонью мой трясущийся кулак с зажатой коробкой. Мы стоим друг напротив друга, улыбаясь и совершенно не имея понятия, что говорить в таких случаях. Я чувствую, как по моей щеке медленно катится предательская слеза, потом еще одна. А он только молча протягивает руку, смахивая соленые капли с моей кожи. - Счастливого Рождества, - одними губами шепчу я. Ему напоминают, что надо идти, а я все еще не хочу его отпускать. Он протягивает билет и заходит в коридор, лишь в самом конце, поворачивается и улыбается. Это его улыбка, настоящая, без притворства и капли фальши. Я знаю, что он счастлив. Знаю, что ему нужен был тот самый толчок, чтобы все-таки решиться вернуть свою семью. Я, кажется, подарила ему и правда счастливое Рождество, а сейчас это намного важнее, чем все мои переживания. Я подхожу к окну зала ожидания. На улице все так же кружит снег, но его мерцание погасло, так же, как мое сердце и взгляд. Я прислоняюсь лбом к холодному стеклу, бездумно вывожу на запотевшем месте какие-то узоры. Тут я вспоминаю про коробочку, которую все еще зажимаю холодными пальцами. Красивая. Открываю так аккуратно, как будто это самая сокровенная вещь во всей галактике. Там кольцо. С тонкой цепочкой, привязанной к нему, и красиво выгравированная надпись: «Я никогда не перестану бороться за нас». Легкая улыбка сквозь слезы. Это фраза Крюка, сказанная Эмме, пожалуй, в один из самых трудных периодов ее жизни. А сейчас Колин посвящает ее мне. Правда, у Эммы с Крюком было их счастливое начало. А я, выходит, даже свой счастливый конец получить не могу. Но мы хотя бы попрощались, мы увидимся, еще не раз, я точно это знаю. Все вернется на свои места, на те места, на которых все находилось два года назад. Он в Ирландии с женой и сыном, а я в разъездах, съемках и режиссуре, с молодым человеком где-то на фоне. Все до жути правильно и привычно. Но все равно больно. Почему? Может, потому что в глубине души я надеялась, что мы будем вместе? Как только он отойдет, забудет, через год, два, десять, но будем. Но сейчас все складывается не в мою пользу. Боже мой, я правда люблю его. Но мне нужно было дождаться момента прощания, чтобы позволить этим мыслям охватить мой разум? Нужно было тянуть до последнего, чтобы признаться себе? Ничего не исправить, теперь только и остается, что смириться и найти в себе силы дальше верить в чудо и в то, что «мое» все-таки находиться близко. Самолет разгоняется по взлетно-посадочной полосе, поднимает шасси и взлетает в небо, унося моего ирландца домой навсегда.