***
День твоей выписки для моей семьи стал просто грандиозным событием. Никогда не видел столько суеты — даже мама вызвалась помочь в подготовке к твоему приезду. Сара разболтала ей про нашу мелодраму. Боже, меня так не отчитывали со времен детского сада. Зато Эмма хохотала до слез, наблюдая эту картину. Было решено поселить тебя у нашей матери, до тех пор пока не закончатся мои съемки. Ты долго упиралась и говорила, что не хочешь никому причинять неудобства, но с самой мудрой женщиной моего семейства проще не спорить. Все твои аргументы были вялыми и неубедительными, так что выбора у тебя не было.***
Мы лежим на кровати. Моя рука покоится на твоем пока еще плоском животе. А ты задумчиво смотришь в потолок. — Какие еще мрачные мысли роятся в этой светлой голове? — спокойно спрашиваю я. — Никакие, — ты качаешь головой. — Мне просто как-то не по себе. — Почему? — Мне кажется, что темная полоса не закончилось и грядет что-то плохое, — ты поворачиваешься ко мне, и мы лежим нос к носу. — Это просто гормоны, — выдыхаю я, медленно веду рукой вверх по твоему бедру и останавливаюсь на талии. — На сколько ты теперь уедешь? — пальцами касаешься моих губ. — Шесть недель, и сразу же вернусь. Перед премьерой будем работать над продвижением фильма, проведем пару шоу, но это уже в пределах Лондона. От международного промоушена в этот раз откажусь. Потом нужно будет отснять сольные сцены для «Войны бесконечности» в Лос-Анджелесе, — устало перечисляю свой график. — Но к родам буду здесь, с тобой, — я зарываюсь в твои волосы рукой и нежно целую. Мы продолжаем лежать. Ты прикрываешь глаза и, кажется, начинаешь проваливаться в сон. — Лин? — ты мычишь в ответ. — Я люблю тебя, — ты лишь слабо улыбаешься. Наклоняюсь к твоему уху. — Ты выйдешь за меня? — хмуришься и отрицательно качаешь головой. — Почему это? — я возмущен, а ты лишь ехидно смеешься. — Потому что я знаю тебя! — открываешь один глаз, а я застыл от удивления. — Ты сейчас это делаешь больше из чувства долга, — мягко поясняешь. — Я же хочу, чтобы ты этого захотел без каких-либо условностей, самостоятельно. Понимаешь? — в твоих словах есть рациональное зерно. Но я так просто не сдамся, и ты скажешь мне «да». Теперь тебе от меня не сбежать.***
На пятой неделе съемок мне должны были сообщить пол ребенка. Сижу весь на иголках, ожидая ответа на другом конце. Сигнал прошел, и я вижу улыбчивое лицо Сары. — Привет, папочка, — ты и мама на заднем плане говорите хором и начинаете смеяться. Я тронут, но томление невыносимо. — Ну, кто там? — нервно улыбаюсь. — О-о-о, — тянет старшая сестра. — Взгляните, как он нервничает, — я лишь закатываю глаза. Осознание того, что вы все знаете, а я нет, немного раздражает. — Ладно-ладно. Давай так, ты сам предположишь, а мы тебе скажем. — Сара, это не смешно, — строго говорю, но на сестру это не действует. — Да они просто поспорили с Лин, угадаешь или нет! — поясняет мама, поднимается с места и направляется в сторону кухни. — Хорошо, — я напряженно потираю руки. — Это-о... Мальчик? — зажмуриваюсь. — Черт, — ругается старшая. — Эта женщина — дьявол, — она указывает на тебя. Ты лишь довольно улыбаешься. — Я должна ей десять фунтов. Ладно. Вам нужно проворковать, — Сара поднимается со стула и выходит из кадра. Ты подходишь к столу с ноутбуком и собираешься сесть, но я останавливаю тебя: — Стой, — ты удивленно смотришь в экран. — Покрутись для меня. Хочу на вас посмотреть, — ты смущенно улыбаешься и сильнее натягиваешь кофту. Она облегает маленький округлый живот. Я так хочу прикоснуться к нему, почувствовать, как толкается наш малыш, поговорить с ним. Впервые в жизни ненавижу свою работу. Ты садишься. — Как съемки? — интересуешься. — Я слышала, кого-то чуть не убило прожектором, — я невольно отвожу перебинтованную руку назад, и ты сразу же это замечаешь. — То-ом? — Ну, да, это я, — мне становится стыдно. — А чего ты еще хочешь? Моя неуклюжесть никуда не делась, — начинаю оправдываться я. — А кто попал под удар не указали?.. — Чтобы тебя не беспокоить, — поясняю я и тут же меняю тему: — Ты подумала насчет моего... предложения? — Я не выйду за тебя, Том. И хватит спрашивать каждый раз, — беззлобно упрекаешь меня. — Я скучаю... Мы скучаем, — добавляешь тихо. — Я постараюсь вырваться как можно быстрее.***
Для августа в Англии на улице стоит просто невыносимая жара. В один из свободных дней мы смогли вырваться на прогулку. Сидим в тени деревьев. Ты увлеченно читаешь какой-то ужастик. Я был против, но оказалось, что наш сын большой фанат Стивена Кинга. Иногда ты просишь почитать вслух. Он часто толкается, когда слышит твой голос, но из-за занятости я никак не могу поймать этот момент. Неожиданно ты начинаешь смеяться и прикладываешь руку к животу. Я смотрю на тебя. — Ой, Том, быстрее, — ты хватаешь мою руку и прикладываешь к нижней части живота. Я чувствую, как в ладонь упирается маленькая пяточка. Руки начинают трястись от волнения. — Оу, — заводишь руку за спину и морщишься. — Сегодня этот проказник уж очень расшалился. — Опять давит на что-то? — я не могу убрать улыбку с лица, но голос беспокойный. — Да все нормально, — выдыхаешь. — Он просто наконец-то рад познакомиться с тобой.***
— Ты точно этого хочешь? — шепчу я, не до конца уверенный в нашей затее. — Точно, — выдыхаешь и томно прикрываешь глаза. — Это же как-то... — я стараюсь отстраниться. — Значит, в «Высотке» переспать с беременной мы можем, а удовлетворить сексуальное желание матери своего будущего ребенка — фигушки? — пылишь ты. Подмечаю, что твое настроение стало меняться со сверхкосмической скоростью. Отпихиваешь меня и стараешься сесть, но выходит не очень ловко. Перекатываюсь и ложусь на бок, наблюдая за тобой. После пары бесполезных попыток ты просто сдаешься и поворачиваешься ко мне спиной. Я только улыбаюсь и веду рукой по твоему оголенному бедру, чувствую, как кожа покрывается мурашками. — Отвали, Хиддлстон, — зло бурчишь ты. Придвигаюсь ближе и мягко целую твою шею, а моя ладонь ложится тебе на грудь. Она стала заметно больше. Как же тебе идут все эти изменения. Я уже почти забыл, как было раньше, да и какая разница. — Нет, — тихо шепчу и вставшим членом упираюсь в твое бедро, размазывая по коже выступившие капли предсемени. — Боюсь, это уже невозможно, — ладонь резко скользит вниз, минуя круглый живот, и уютно устраивается между твоих ног. Ты приглушенно стонешь, стоит мне начать двигать пальцами. Аккуратно и неспешно, наслаждаясь каждым невесомым движением.***
— Это твой выбор на сегодня? — скептично спрашиваю я. Ты интенсивно киваешь головой. — А стресса у тебя от этого не будет? Сложно назвать «Омена» книгой для спокойного чтения, — закатываешь глаза и выхватываешь книгу из моих рук. — Подумаешь, какие мы нежные, — уверенно раскрываешь книгу. — Я не виновата, что твоего ребенка тянет на подобное, — бубнишь ты. — Ладно, я понял, — моментально сдаюсь. — Ложись, — забираю книгу, надеваю очки и принимаюсь читать тебе ужастик на ночь. Все бы ничего, но пока ты прячешься под одеяло от моего проникновенного чтения, наш малыш успокаивается и прекращает давить тебе на внутренние органы. — Заснул, — облегченно выдыхаешь и поправляешь одеяло. Я ложусь рядом, щелкая выключателем. — Это же просто безумие, — устало произношу, прикрывая глаза. — И в кого он такой любитель мистики? — ты смеешься. — Это все возраст, он перерастет это, — нарочито серьезно предполагаешь ты, что вызывает у меня смех. — Хочу, наконец, увидеть его, — кладу руку на твою талию, и ты сразу придвигаешься ближе. — Уже скоро. Ай, — тихо вскрикиваешь, а я ощущаю, как мне в ладонь бьется маленькая ножка. — Ладно-ладно. Я все понял. Это твоя территория, — стараюсь урезонить нашего малыша. Он еще не успел родиться, а уже научился показывать характер.***
Ты сидишь на стуле с завязанными глазами и понятия не имеешь, что я делаю с тобой. — Ты что, где-то вычитал бред про поглаживания? — смеешься. — Щекотно! — от твоего громкого смеха живот слегка трясется. — Не дергайся, а то выйдет плохо, — прошу я, полностью поглощенный процессом. Все мои руки в зеленой краске. Даже высунул кончик языка от старания. Ты пытаешься сидеть спокойно, но выходит из ряда вон плохо, оттого полосы вышли неровные. — Так и знала, что ты просто проглотила арбуз, — раздается голос Сары. — Том! Нам срочно нужно его оттуда достать, — сестра подходит ко мне и небрежно опирается рукой о плечо. Ты снимаешь повязку и озадаченно смотришь на разукрашенное пузо. — Мило, — проговариваешь и переводишь на меня взгляд. Мы втроем заливаемся смехом. — Симпатичный из Лин арбузик, — подмечает Сара, а ты утираешь выступившие слезы. — Боже мой, — послышался встревоженный голос мамы. Я напряженно закусываю губу, отхожу в сторону и машинально завожу руки за спину, стараясь припрятать кисть. — А вдруг пойдет кожная аллергия на краску?! — обеспокоенно произносит она и в один момент подлетает к тебе. — Лин, как же ты ему позволила? — ты собираешься ответить, но, кажется, мама ждет совсем не твоего ответа. — Томас, честное слово, ведешь себя, как ребенок, — она переводит на меня строгий взгляд. — Да ладно тебе, — вступается за меня старшая. — С Лин ничего не случится, с ребенком тем более. Дай им хоть немного насладиться беременностью, — парирует Сара. — Он и так пропустил большую ее часть, — сестра складывает руки на груди и выжидающе смотрит на мать. — Ладно, — выдыхает та. — Получилось и правда забавно, — ее губы трогает беззаботная улыбка, а в уголках глаз залегают глубокие морщины. Но это совсем ее не старит, а скорее наоборот, оживляет строгий образ. Ну а дальше мы устраиваем небольшую фотосессию. И первые фотографии нашего ребенка занимают почетное место в семейном альбоме.***
Имена! Никогда не думал, что выбрать имя ребенку так проблематично. Решаем, что пора бы называть его как-то правильно, что ли. У тебя седьмой месяц, и вместе со странными вкусовыми пристрастиями, свойственными беременным, стала прослеживаться склонность к экстравагантным именам. Тебя штормит от Патрика к Ориону и обратно. Иногда ты выдумываешь странные комбинации из нескольких слов. Наш мальчик в один день может быть Александром, Роналдом, Эбенезером или Акакием, что бы последнее ни значило. На семейном совете было решено, что в данном серьезном вопросе у тебя нет права голоса. Крокодильи слезы и раздутая из ничего истерика ничего не дала. Ты только выдохнула, резко успокоилась, утерла слезы и бросила что-то вроде «Не очень-то и хотелось». Первые несколько минут ты из вредности отметала все варианты, предложенные мной. На Сару и маму реагировала куда бодрее. По крайне мере у них был шанс. — Это просто невозможно,— устало произношу, понуро опуская голову. Мы думаем над этим уже несколько гребаных часов, и меня начинает это злить. — Да бросьте, ребята, это так просто не решается, — пытается приободрить меня старшая. Я только сильно стискивая зубы и напряженно смотрю на нее. Сестра только разводит руками. — Сара права. Сложно подобрать имя ребенку, — говорит мама. — А вдруг оно ему не подойдет, — задумчиво тянет старшая. — Так, все. Думаю, нам просто нужно пойти спать. Такие важные вопросы лучше решать на свежую голову, — протягиваю тебе руку, и ты тут же хватаешься за нее. Мы подходим к лестнице, я пропускаю тебя вперед и, нежно приобняв со спины, помогаю подняться наверх. — Может, нужно было подумать об этом раньше? — ты слегка запыхалась. Усаживаю тебя на кровать, и ты тут же начинаешь стягивать с себя одежду. — Знаю, что у меня в этом вопросе нет права голоса, но я уже кое-что придумала. И эта идея мне нравится. — Ты сейчас ее озвучишь, мы будем долго спорить, потом я соглашусь, а утром ты снова передумаешь, — перечисляю я и опускаюсь на колени, чтобы снять с тебя носки. — Ну уж нет. — Нет. Я не передумаю, — с нажимом начинаешь ты. — Ладно, давай свой вариант, — сдаюсь быстро. Надоело препираться. — Как тебе «Тимми»? — смотришь на меня пронзительным взглядом. — Тимми, — пробую на языке. Довольно неплохо. — Тимоти? — ты утвердительно киваешь. — Думаю, ему подойдет, — мягко улыбаюсь, точно зная, что Тимми тоже не приживется. Опускаю руку поверх живота. — Как насчет того, чтобы побыть мистером Тимоти Хиддлстоном, сынок? — только проговариваю это, как мне в руку упирается его крохотная ручка. За все это время он начал узнавать мой голос, а мы с тобой с точностью можем определить, что ему нравится, а что — нет. Оба смеемся. — Кажется, нам всем пришлось по вкусу, — кладешь свою теплую ладонь поверх моей. К моему большому удивлению, на следующее утро твое мнение не изменилось. Ты часто разговариваешь с малышом вслух. А теперь, когда у него, наконец, появилось имя, все стало каким-то более реальным, что ли. Проснувшись, застаю тебя сидящей у зеркала. Поглаживаешь живот и что-то шепчешь нашему сыну. Нашему Тимоти.