Полюбить тебя

      После дождя на улице царила необычайная свежесть, прохлада. А уж в каком мокром великолепии прибывал асфальт! Лучшей погоды любителю сырости и пожелать нельзя. Вакана, к сожалению, к их числу не относилась. Одно присутствие измороси вводило её в необычайную тоску.

      Сейчас, правда, девушке было некогда удручаться. Она, иногда перепрыгивая лужи, бежала со всех ног к приятельнице, так как опаздывала из-за вынужденной задержки в кружке волейбола. Проклятый тренер, чтоб его!

      На четверти пути Утада остановилась: легкие начало раздирать, бок словно пронизывали тысячи игл вследствие нехватки кислорода. Ей пришлось восстановить дыхание и продолжить уже умеренным шагом.

      Дойдя до дома, позвонила в звонок, ожидая. Всё было тихо, но вот раздались шаги и дверь открыла Юко Нагата. Одета она была в помятую светло-зеленую пижаму. Хризолитово-голубые глаза одноклассницы с трудом сдерживали новый поток слез, лицо распухло от длительного плача и сделалось красным. К розовым щечкам прилипли короткие светлые волосы. Откуда-то с глубин кухни доносился приятный запах домашней выпечки.

— Опоздала? — ойкнула и тихо-тихо спросила Вакана. Сердце её болезненно сжалось.

— Опоздала, — дрожащим голосом подтвердила приятельница.

— Я… — начала оправдываться черноволосая, но её нещадно перебили.

— Мы ждали тебя! Честно, ждали. Но терпению пришел конец и она подумала, что ты передумала! — давясь слезами, почти кричала Юко, — И теперь она печет пироги теми руками, которыми убила их!.. — тут она смахнула выступающую соленую жидкость, — Ты подвела меня. Я не хочу больше иметь с тобой дел! — дверь с грохотом захлопнулась.

      В горле Ваканы образовался ком. Ноги её ослабели и она опустилась прямо там, на влажное грязное деревянное крыльцо, прижимая руки в черных кожаных митенках туда, где болело, к правой части груди. Девушка просидела там неизвестно сколько, не испытывая ничего, кроме грусти и сожаления. Дождь усилился и она слушала скорбное постукивание капель о крышу. «Не успела,» — пронеслось у неё в голове, и истерично захохотав, брюнетка поднялась с места и поплелась домой.

      Два месяца назад у Нагаты окатилась кошка. Но поскольку желание забрать котят к себе домой никто не изъявлял, мать Юко решила утопить их, ибо растить она их не намеревалась, а новая дорогая мебель, купленная накануне, всяко не предназначалась для точения об неё маленьких когтей. Сама Юко была не согласна с этим, посему уговорила женщину, которая породила её на свет, повременить. Дать ей день и пушистые комочки обязательно найдут приют. Искать долго не пришлось. Утада, услышав о чудовищной несправедливости, вызвалась добровольно, и как оказалось, зря.

— Ненавижу, ненавижу, — твердила Вакана одними губами. «Ненавижу,» — вкрадчиво читало свою особую мантру чье-то сознание у неё в голове, но девушке было все равно. Она впервые не придала этому значения. И вскоре голос иной иной личности стал сливаться с её. Сильная неприязнь с каждой секундой росла в её душе, оплетая любовь к людям неведомыми колючими растениями, пускающими в неё яд. Сознание было опьянено дурманом чистого гнева. Черноволосая полностью отдалась отвращению ко всему, что имело хоть какое-то отношение к хомо сапиенсу и его предкам. Другой, приятный звучный юношеский голос подавил её собственный.

      Редкие вспышки чудовищного страха кричали о том, что надо сопротивляться, но она не понимала чему. Тиски, держащие её в несуществующих крепких объятиях, сжимали всё сильнее, и не говоря ни слова, уверяли: ей нужно раствориться в них, обещали: больно не будет. Никогда.

— Милая леди, не уподобляйтесь комару в янтаре! Держитесь за меня! — важно приказал неизвестный мужской голос, тем самым выведя из транса. Сознание Утады слегка прояснилось и она поняла, что не видит дороги, по которой совсем недавно шла, и не ощущает своего тела: её окружает бездна. Где-то вдали сиял маленький серебренный огонек. Девушка с трудом сделала шаг к нему: ноги вязли в чем-то липком.

— Вот так! Поверьте, у Вас хорошо получается! Не дайте ему вас поглотить! — подбадривал голос.

      С каждым продвижением вперед нижние конечности всё больше проваливались и тонули в черном болоте. Вакана не сдавалась: почему-то она верила, что странный кусочек света поможет ей выбраться отсюда. Последний шаг и брюнетка протянула руку, касаясь огонька. На ощупь он был теплым.

      Утада с трудом разлепила веки. В нос ей сразу ударил запах пота и ещё невесть какой гадости. Она вцепилась во что-то большое и мягкое мертвой хваткой. Но вот захват был разжат. Некий мужчина отстранился от неё, облокотился о рядом стоящее дерево, размышляя вслух:

— За свою жизнь я еще не встречал таких древних паразитирующих душ. Сколько ему? Несколько сотен однозначно есть.

       Девушка узнала голос: им говорило пятно света. Она озадаченно оглядела незнакомца, одетого в сущие тряпьё: протертый на локтях свитер и крайне жалкие дырявые джинсы. Он был высоким, с умным лбом и выразительными глазами цвета неба. Из его прямого носа текла слабая струйка крови.

       Брюнетка даже не представляла насколько все плачевно могло закончиться для её души, но уже была бесконечно благодарна этому человеку и решила: больше она не отдастся ненависти. Слишком чревато.

— Только я, выходя за хлебом, мог проебать всё фурёку, — мужчина усмехнулся, прижимая крыло левой ноздри к перегородке.

— Фурёку? — она могла поклясться, что слышала это слово впервые и одновременно множество раз.