Близость

Утром меня разбудил крик Дани: — Блять, уже двенадцать часов. Так, всё, я побежал. Жду вас в семь, — он быстро нацепил на себя свитер и выбежал из квартиры до того, как мы с Никитой до конца поняли, что произошло. Наконец я немного отшёл ото сна и начал вспоминать, что же произошло вчера. Голова страшно болела, в комнате стоял просто невоносимый запах перегара, а по всему полу валялись полностью опустошённые бутылки. Я встал, открыл окно и вдохнул свежий воздух. На улице стоял страшный холод, так что я почти моментально замёрз. Зато моя похмельная апатия стала потихоньку отходить, и я вспомнил что же вчера произошло. Кажется, сегоня на концерте я должен буду поговорить с Лизой. Голова отказывалась работать. Что я должен сказать, как объяснить, что я и правда без ума от неё? Если я начну оправдываться, то ещё сильнее оттолкну её от себя. Если опять начну говорить, что она мне нравится, не поверит. От холода, который я запустил в комнату, проснулся Никита: — Какого хрена? — Кузьма начал озираться по сторонам с тупым выражением лица в попытке понять, что происходит. — Вставай. — Что вчера было? — он схватился за голову, пытаясь хоть что-то вспомнить. — Мы выжрали всё, что ты здесь видишь, — я указал на гору бутылок посреди комнаты. — Бляяя... Пока Никита пытался вспомнить события прошлой ночи, я решил хоть немного прибраться. Сначала я полностью открыл окно, чтобы выветрить этот отвратительный запах, потом выбросил бутылки, задвинул диваны и притёр полы. Кажется, теперь всё нормально. Девушка друга ушла, но оставила нам на кухне пару бутербродов. Я поставил чайник и решил сварить кофе, чтобы окончательно прийти в себя. Когда всё было готово, мы с Никитой сели за стол и начали заново обговаривать концепцию сегодняшнего вечера. — Когда все выступающие пойдут на сцену, мы с Зарыковской смешаемся с ними и тоже выйдем. Я запру дверь, и вы там останетесь вдвоём , так что она уже точно никак не сможет избежать встречи с тобой, — напомнил Кузьма, которому наконец стало лучше. — А что делать, если она не станет со мной говорить? Или она может просто пойти вслед за Дашей, тогда вообще ничего не получится. — Определённый риск здесь, конечно, присутствует. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, так что успокойся и попробуй сделать всё, что от тебя зависит. Никита был прав. Это шанс, пусть небольшой, но шанс, которым надо воспользоваться. В пять часов вернулась девушка Эльдара. Она пожелала мне удачи, и в шесть мы с Никитой поехали в Live Stars. Когда мы уже стояли напротив входа в большое здание из красного кирпича, Никита спросил: — Ты уверен? Мы всё ещё можем уйти. — Нет, не можем, — и я открыл дверь, ведущую в концертный зал. Зал оказался очень большим, всё вокруг было залито неоновым светом, повсюду толпился народ. С большим усилием нам удалось пробиться к сцене. Справа от неё у входа стоял охранник, который, услышав наши имена, без слов впустил нас. Вдоль узкого коридора, в котором мы оказались, было расположено несколько дверей. Наконец, мы увидели ту, на которой значилось «Mozee Montana», и открыли её. Как я и ожидал, в комнате было очень много людей, которые кричали, фоткались и пили. Вскоре нас заметили. К счастью, мы были знакомы практически со всеми присутствующими, так что нас тут же позвали в толпу и мы присоединились к тусовке. Даня предложил нам пива, спросил, как настроение, а потом многозначительно подмигнул. Глазами я всё это время искал Лизку, но почему-то никак не мог найти. Наконец, я увидел её в углу комнаты. Она сидела вместе с Дашей и о чём-то говорила с ней. Через какое-то время я заметил, что все присутствующие временами смотрят на меня, а потом переводят взгляд на Лизку. Кажется, все ждали, что сегодня что-то должно произойти. Я чувствовал, что момент истины неумолимо приближается, и когда все выступающие стали вставать со своих мест, когда Даня незаметно передал Кузьме ключи, когда Зарыковская что-то шепнула Лизке, а затем вышла из комнаты, у меня началась настоящая паника. «Что же мне делать? Что мне делать? Сейчас мы останемся наедине. Вдруг что-то пойдёт не так. Ладно. Спокойно. Хуже уже точно не будет», — я как мог пытался успокоить себя, но тщетно. Из зала послышались звуки аплодисментов, и все повалили прочь. Когда Лизка оторвала взгляд от телефона, оглядела комнату и поняла, что мы остались одни, она встала, подошла к двери и дёрнула ручку, но дверь не открылась. Она дёрнула снова, но опять безрезультатно. Тогда она медленно повернулась ко мне лицом и спросила: — Это как-то связано с тобой? — я молча кивнул, — поверить не могу, — Лизка стала ходить по комнате и пытаться кому-то позвонить, но трубку не брали, — чёрт, чёрт, чёрт, — она продолжала ругаться и звонить всем подряд, но трубку всё не брали. Когда она, осознав своё бессилие, убрала телефон, я решил заговорить. — Лиз... — Не говори со мной, я не хочу тебя слышать, — она резко прервала меня. — А я хочу, чтобы ты меня выслушала, — не отступал я. — Я же сказала, отъебись. — Нет, я пришёл сюда, чтобы поговорить с тобой, так что даже, если этот разговор окажется односторонним, я всё равно буду говорить. Ты сказала, что мы с тобой больше чем друзья. Я думал об этом и понял, что ты права. Разве могут друзья просыпаться утром с мыслью друг о друге? А я просыпался. Каждый раз я вставал и вспоминал, что тебя больше нет рядом, что я случайно не встречу тебя в гостиной или на кухне, что, когда я зайду в твою комнату, тебя там не окажется, но я всё же зайду, не знаю зачем, постою немного в дверях и буду вспоминать, как мы стримили вместе, а ты мне заваривала чай. Ты ведь это помнишь? Как я ходил за молоком тебе для кофе. Ты помнишь? Как я из твоей кружки пил, она даже в комнате моей стояла. Ты помнишь? Неужели это совсем ничего не значит для тебя? Я не замечал, как это всё нужно мне, пока ты не уехала. Тогда я почувствовал такую пустоту, словно куда-то исчезла какая-то важная часть моей жизни. В тот день, когда я увидел тебя на кухне у Кузьмы, я даже не знал, как заговорить с тобой. Я так хотел вернуть всё назад, перестать чувствовать неловкость рядом с тобой, а снова почувствовать ту близость. Ты ведь тоже её чувствуешь. Неужели ты готова обо всём этом забыть, только из-за того, что я сказал Кузьме, чтобы скрыть свои чувства? Я снял это видео, только чтобы сказать тебе о своих чувствах и поговорить с тобой. Так что, если ты всё ещё хочешь, чтобы я удалил его, то я это сделаю, — она молчала. Стояла в другом конце комнаты, скрестив руки на груди, смотрела в пол и молчала. Я посмотрел на часы, у меня было ещё пять минут до возвращения всех обратно в гримёрку. Наконец, она ответила. — Пиздабол. — Да зачем мне врать? И вообще, что из этого может быть враньём? Ты сама знаешь о моих чувствах к тебе. — Я думала, что знаю, но поняла, что это не так. Ты самовлюблённая сволочь и всё делаешь, ради того, чтобы подняться за счёт других. Когда мой дисс на Атеву стал резко набирать просмотры и лайки, ты с удовольствием поддержал меня, снял обзор на клип Атевы с Русланом, где обосрали его. Что может быть проще? Любой, кто после моего дисса говорил у себя на канале, что Атева говно, выходил в тренды. Как только я обосралась с хайп кемпом, ты не поддержал меня. Ты даже мог бы просто ничего не снимать, если решил, что я не права. Но ты снял целых два видео, где говорил, как ты со мной не согласен, и какой молодец Николай Соболев с его охуенной позицией. Ты снял эти ролики, чтобы выйти в тренды, тебе было всё равно на меня. Так что иди к чёрту со своими оправданиями. — Как я могу поддержать тебя, если ты не права? Любой может быть неправ, это не влияет на моё отношение к человеку. — Я не верю тебе. — А смысл мне тогда мириться с тобой, если мне только хайп важен? Сейчас модно быть против тебя. — Чтобы о тебе говорили. Ты целое видео снял. Сколько там просмотров? Десять, пятнадцать миллионов? — Я его удалю, если ты хочешь. К тому же, видео уже снято и просмотры набраны. Для чего мне искать встречи с тобой? — Не знаю. Возможно, чтобы убедить общественность в своей искренности. Знаешь, я хотела бы тебе верить, но не могу. — Прошу, дай мне шанс. Мы же всегда доверяли друг другу, доверься мне и сейчас, — она покачала головой и вздохнула. Неожиданно замок щёлкнул и дверь открылась. — В Питере, если ты мне позвонишь, я... отвечу, — она выбежала в открытую дверь, смешалась с толпой и исчезла.