***
Рейна злится или, точнее, описать, находится в ярости — это можно определить по чёрной радужке глаз. Никогда не была в психушке, но складывается ощущение, что попала туда. Некогда спокойная жизнь, когда могла спокойно находиться одна в доме, наслаждаясь одиночеством, даже не имела домашнего любимца, превращается в полнейший хаус с появлением черноволосого парня. Запускает пальцы в волосы, встряхивая пряди, совершая выдох. Одиночество — слово, режущее не слух, а самые потаённые чувства. Привыкла к одиночеству? Утверждала сама себе. На деле же Чон попал по самому больному. Её принудили к нему. Твёрдость характера, обязанности работы, терпение боли на тренировках и пустой дом, встречающий свою хозяйку. Пустота, как в комнатах, так и на душе. Чон совершенно случайно попал в самое больное, что скрывала даже от самой себя, постоянно убеждая себя в довольстве своей жизни, но… на самом деле, жутко не хватало тепла, человеческого и искреннего, обычной поддержки и плеча, в которое можно выплакаться от отчаянья. Склоняет голову над раковиной, когда зашла в ванную комнату. Холодные капли, скатывавшиеся по лицу, немного остужают пыл. Смотрит на собственное отражение в зеркале — слишком пустой взгляд. Когда успела стать такой? Когда мать отказалась, сдав в детдом? Но именно тогда и утеряла надежду, что в этой жизни существуют искренние чувства. Её обучали как робота, лишая эмоций. А что же теперь? Снова этот парень перед глазами, который пытается пробиться к ней. Но зачем ему это нужно? И тем не менее, после воспоминаний о нём в глазах блеснуло что-то новое, что-то живое. Пытается приручить, а она словно медленно поддаётся. Скидывает душную кофту, откидывая в сторону, оставаясь в топике. Приятное чувство прохлады на коже. Осматривается по сторонам, как прежде, не обнаруживая никого постороннего. Вроде всё как обычно, но уже явно чего-то не хватало. Неспешные шаги в кухню. Желает заглушить странное ощущение стаканом сока, возможно, даже с капелькой алкоголя. Один глоток и… — Чёрт.***
Неспешное ковыряние в тарелке, в тех остатках, что «выжили» после столкновения из-за эмоциональности, которую сам же и вызвал у Рейны. Не издевается и не смеётся над ней, просто хочет узнать, изучить её душу. Зачем ему это надо? Сложно даже самому дать ответ, но точно знал, что она тянет его к себе. Не ожидал услышать сегодня её шаги, и всё же дверь в подвал открылась. Хранила полное молчание, когда подходила ближе, но не сводила пристального взгляда. Стакан сока в руке едва подрагивал при движениях. Облокачивается об стену напротив него и приседает, вытягивая ноги, складывая одну на другую. — Это ничего не значит, — произносит и совершает глоток. Прежний пыл спал, открывая чёрточки смущения, усердно скрытые невозмутимостью. Пленник не может скрыть улыбки. Всё же, несмотря ни на что, отрицая одиночество, вернулась. Пускай такой небрежный жест, но они впервые обедают вместе, и это чертовски ему нравится, даже, кажется, появился аппетит. Отставленный стакан и тарелка в сторону, и Чон просто наблюдает за её откинутой головой. Длинные ресницы слегка подрагивали, говоря о её внутренних переживаниях. Чёткий контур губ словно создан для поцелуев, которые желает дарить именно он. — Ты ведь совсем замёрзла, — стирает тишину, замечая на гладкой нежной коже отголоски мурашек. Что же её держит вернуться в тепло? — Скажи, а ты всегда такой болтун? — недовольно открывает глаза, переводя на него взгляд. — Странно, обычно я редко говорю. — Не заметно. — Может, хочешь, чтобы я тебя согрел? — кривая улыбка и задор в глазах. Влечёт и в то же время хочется прибить наглеца. Только сама ещё не определилась, чего желает больше: прижаться к нему или отправить в нокаут? — Я терпеть не могу таких, как ты, — снова шипит, как змея. — Но ты ведь совсем меня не знаешь, — подмигивает, а она закатывает глаза. — Ладно, упрямишься, значит, — встаёт на ноги, чтобы приблизиться к девушке, но сталкивается с преградой в виде цепи, не доходившей до неё пару шагов. Рейна усмехнулась, знала, что не достанет, но нравилась его выражение. Наивный пленник. Она здесь устанавливает правила. Её улыбка совершенно преображает лицо, такая яркая и тёплая, открывает блеск в глазах, что придаёт сил и уверенности. Теперь он ещё чётче понимает, что не намерен сдаваться. — Смеёшься, значит? — хитрость в глазах и в улыбке. Не знает его способностей. Резкий выпад ногой, и ловко зацепляется за её ногу, обхватывая ступнями, подтягивает по полу похитительницу на себя. Не успевает сообразить, как Чон уже обнимает со спины, прижимая руками плотнее к себе. — А если так? — шепчет над её ухом, и сердце сходит с ума от тембра. — Я пристрелю тебя, — рычит, пытаясь вырваться, но не ожидает встретиться с такой силой. С такой лёгкостью похитила в одиночку, а сейчас не может вырваться сама. Лёгкое подозрение, что, возможно, он поддавался в день похищения, и тут же отбросила в сторону. — Лучше успокойся и дай себя согреть, — спокойный тон и простая улыбка, чувствуя, что она медленно сдаётся. — Вот так-то лучше. Знаешь же, что здесь холодно, почему пришла в одном топике? — Что же тогда ты не жалуешься, находясь в одной рубашке? — Ну-у-у, я горячий парень, — смеётся он, а она лишь цокнула языком. — А может, ты думала обо мне, и тебе стало жарко, что ты аж разделась? — Идиот, — снова пытается вырваться, но Чон по-прежнему удерживает строптивицу. — Шутка, просто шутка. Слышит её пыхтение, знает, что злится, но уже не озлобленно, а так, когда обычно дуешься на своего парня. Тепло тел, и расслабляются оба, словно уже целью является не согреться, а наслаждаться объятьями. Незаметно для неё парень довольствуется запахом её волос, её присутствием рядом и соблазнительными изгибами тела. — Я хочу принять душ, — снова он прерывает тишину, сопровождающуюся только биением их сердец. — А ты не оборзел? — резкий удар по рёбрам Чонгука острого локотка, и, наконец, освобождается, когда он со стоном ослабевает хватку. — Ты самый наглый и странный, с кем мне приходилось иметь дело, — тычет в него пальцем. — Сочту это за комплимент, — придерживается за бок и всё же улыбается. — Не стоит. — Послушай, я просто проявил желание помыться, или все пленники должны ходить вонючками? И снова он, в принципе, оказывается прав, а она лишь мычит от обиды, едва не притопнув ногой со психу, как это любят делать маленькие дети. — Тебя убить мало!