Удалённые файлы

— К чему такая спешка, Дуглас? Боишься промахнуться? Я в нише, ты наверху — как видишь, никуда не денусь… — Помолчи хоть раз в жизни, Уайлд, — вкрадчиво произносит непризнанный гений. Желая доказать мне, что абсолютно спокоен, он немного опускает револьвер. — Лучше подумай о чём-то вечном. Мне необходимо как можно скорее вызвать его на откровенность. А чтобы добиться от собеседника откровенного признания, нужно заслужить либо его горячую симпатию, либо ярость. — Великодушно прости, но я не собираюсь молчать, — я произношу эти слова цинично ухмыляясь, — ведь мой разум доживает свои последние минуты. После твоего выстрела он утонет в моей первобытной кровожадности. — Что ты больше ценишь, Уайлд: мозги или жизнь? Я задумчиво рассматриваю большую круглую нишу. Её создатели стремились воссоздать уголок живой природы каменного века. Луч чудом не разбившегося смартфона Джуди с успехом имитирует рассвет, а главное, создает отличное освещение для видеосъёмки. Живописные обломки скал, искусно изготовленные из пластика, отбрасывают острые тени. В зарослях ядовито-зелёной травы зловеще поблескивают застывшие ручьи. Резиновые лианы вьются по стенам и ползут к большерогому оленю, который, кажется, уже не пьёт пластиковую воду. Олень насторожённо прижал уши, отблески света дрожат в его стеклянных глазах. Морковка сидит, обняв коленки лапами, прислонившись к корявому стволу одного из деревьев. Если бы я мог, то непременно пошутил бы: «Кролик-фермер при исполнении». Вместо полицейской формы на ней клетчатая рубашка и джинсы. Волнение выдают только прижатые уши. Джуди время от времени поглядывает на смартфон. Я знаю, о чём она думает: подходящий момент для вызова коллег из полиции ещё не настал. Ведь спектакль только начался, и неизвестно, кто из нас будет наслаждаться триумфом, главное: не затянуть паузу. — А ты что больше ценишь, Дуглас? Впрочем, мозги ещё при рождении тебе не достались. — Не время упражняться в остроумии, поставщик мороженого. Сейчас ты растерзаешь свою напарницу, и это будет лишь проявлением сущности хищника. — Не знаю, как насчёт хищников, и конкретно, лис, но баранам, особенно таким, как ты, эволюция не принесла ничего, кроме вреда. Лично тебя она научила лишь заряжать копытами револьвер. Кстати, меня удивляет твой ранний склероз. Вспомни: если бы не оказанная мной когда-то услуга, ты давно был бы за решёткой… Дуглас поднял револьвер, но не выстрелил. Великолепно! Я задел его за живое. Бросаю взгляд на Морковку — она незаметно кивает мне. Офицер Хоппс ждёт своего выхода на сцену. Умный кролик… Привет, мама. Постарайся не упасть со стула, дочитав моё письмо до конца. Я рад, что твой телевизор сломался, поэтому ты узнаешь последние новости лично от меня. За окном ночной городской пейзаж, который уже не наводит на меня тоску. Спать не хочется. Впрочем, Зверополис никогда не спит: все жители — от огромных слонов до крошечных землероек — спешат по делам. Сверкающие небоскрёбы похожи на детали огромного макета, окруженные золотыми лентами автострад. Рядом с огнями — ослепительными и слабо мерцающими — звёзды кажутся бледными крупинками, рассыпанными по небу. И даже небо здесь не совсем чёрное: золотисто-багровое зарево вторгается за линию горизонта. Помнишь, ты рассказывала мне сказку о Том, кто мудрее нас? Этот огромный калейдоскоп шума и света — всего лишь Его фантазия. И благодаря Ему здесь снова покой: свирепый оскал беды больше не угрожает городу. Думаю, тебе будет приятно узнать о том, что теперь я не только верю в Того, кто управляет нашей жизнью, но и знаю, что он обладает исключительной добротой и потрясающим чувством юмора. Ведь я попал в водоворот событий, которые раньше и присниться мне не могли. Я хочу рассказать тебе обо всём и заодно разрушить стену моего вранья, молчания и недомолвок. Неудавшийся бойскаут Помнишь, с чего всё началось? Поздно вечером я вернулся с первого и последнего в моей жизни сбора скаутов: грязный, глаза мокрые, шерсть взъерошена. В девять лет я ещё думал, что тебя можно обмануть. Надеясь быстро прошмыгнуть в ванную, я наплёл тебе про то, как мы приводили в порядок наш клуб, поэтому «я очень устал». Ты взглянула на меня с грустной иронией — такой взгляд я и сейчас называю детектором лжи — и тихо произнесла: «Похоже, Никки, ты использовал свою форму в качестве тряпки». Я был очень рад, что ты не бросилась жалеть меня и гладить по головке. Я уже наревелся всласть в одном из небольших дворов и делать дубль-два совсем не хотел. Уяснив, что первая версия улетела в молоко, я тут же состряпал вторую, о том, как перепутал автобусы, а пока искал дорогу, угодил под струю поливальной машины. Профессиональное враньё — это вдохновенная импровизация без предоставления собеседнику возможности вставить слово. В ответ ты лишь вздохнула, велела мне не бросать форму в стиральную машину, а аккуратно сложить, и принялась активно мыть пол. Оказавшись в трудной ситуации, ты всегда раскладываешь вещи по местам и натираешь полы до блеска. Правда, потом, после генеральной уборки, ты долгое время ничего не можешь найти. Окончив уборку, ты села на край моей постели, и я понял, что притворяться спящим бесполезно. В тот вечер ты впервые рассказала мне сказку про Того, кто сильнее нас. Помню твой монолог слово в слово: «Никки, тебя побили, потому что ты — лис и единственный хищник в коллективе. Но мир не делится на хищников и травоядных. Не важно, кто ты, важно, какой ты*. На небе живёт Тот, кто мудрее нас. Он создал и землю, и воду, и небо, и всех зверей. Порою он посылает нам испытание или награду, и мы часто путаем одно с другим. Но даже суровое испытание всегда приносит пользу. Твои обидчики жестоки и глупы, и я не призываю тебя прощать их, ведь сделать это сейчас ты не можешь. Поэтому просто отнесись снисходительно к тем, кто, мягко говоря, недостаточно умен. Сегодня у тебя был неважный день, но завтра наступит новый. Ты можешь либо представить, будто с тобой ничего не случилось, и жить дальше, либо затаить злобу на весь мир и стать таким, как твои обидчики. Выбирай». В тот день я перестал верить в сказки, но не хотел тебя огорчать. Я делал вид, что согласен, несмотря на то, что крики скаутов: «Смотрите, лис плачет!» ещё звенели в ушах. Тогда двери цивильного общества не просто закрылись: они едва не оторвали мне нос. Лишь сейчас я понимаю, почему ты не отговаривала меня и ни о чём не предупреждала, когда я, девятилетний дурак, гордо крутился перед зеркалом в этой идиотской форме. Ты всегда верила в то, что в жизни мне повезет больше, чем тебе. Ты мечтала стать психологом. Когда я спросил, почему не стала, ты ответила: «Не проявила должной настойчивости». После знакомства со скаутами я понял, что это неправда. Ты не поступила в колледж по простой причине: двери общества были, есть и будут закрыты для нас, представителей лисьего рода. Мы — изгои. А разве тот, кто вне закона, обязан его соблюдать? Хочешь жить — умей вертеться Вскоре я начал активную деятельность. Интуиция вовремя подсказала мне, что воровство не мой путь. Да и зачем воровать, если всегда найдутся представители того же общества, готовые отдать деньги сами? К тому же я не хотел повторять ошибку отца. Не удивляйся: я всё о нём знаю. После неудачного знакомства с обществом моя картина мира изменилась, и я перестал верить банальной фразе: «погиб в автокатастрофе». Однажды, выбрасывая мусор, я обнаружил мелкие обрывки толстой тетради и пожелтевших газетных вырезок. Узнав твой почерк, я старательно склеил их скотчем. Ты помнишь, что я с трех лет собирал любые картинки из пазлов, поэтому восстанавливать твой личный дневник мне было совсем нетрудно. Тогда ты работала официанткой в кафе, и босс часто унижал тебя в присутствии посетителей. Однажды один из них заступился за тебя. Так ты и познакомилась с моим отцом. Встречались вы редко. Он обладал неподражаемым обаянием и умением слушать. Тот, кого ты считала идеалом, предпочитал идти против системы и обожал автогонки. Ты не задумывалась о смысле его слов и это можно понять. Почти все лисы, независимо от того, чиста их совесть или нет, боятся общества и редко защищают друг друга. Он публично заступился за тебя, и этого было достаточно для создания идеального образа. О настоящей профессии своего неповторимого избранника ты узнала из газет, после его гибели. Алан Коут, скупщик краденого, особенно преуспевший в области торговли поддельными драгоценностями и фальшивым антиквариатом, действительно погиб в автокатастрофе. Его машина упала с обрыва. Фото её обугленного стального скелета занимало первые полосы газет. Сейчас несмотря на то, что я неплохой водитель, управление автомобилем всегда вызывает у меня неприятное чувство. Одним словом, идти против системы следует тихо, без помпы, имея внутренние границы, иначе судьба заботливо вырастит на твоем пути пограничный столб.* Откровенно говоря, я рад тому, что ты не умеешь уничтожать улики. У меня до сих пор хранится фото, которое ты когда-то рвала с особым воодушевлением. Я отреставрировал его так, что линии разрывов стали почти не видны. Прости, что не смог уничтожить эту фотографию. На ней ты выглядишь так, словно случайно попала в наш мир из реальности, в которой нет зла и горя. Я никогда не видел тебя такой счастливой: ты всегда прячешь свои проблемы под под маской лёгкой иронии. Ты в темно-зелёном вечернем платье сидишь за изящным столиком. Огромный букет огненно-красных роз лежит так, чтобы были видны два бокала и небольшой светильник из стекла. Внутри стеклянного шара хрупко дрожит свеча. На заднем плане прозрачные стены одного из самых престижных баров Тундратауна. Дома разных размеров с ярко освещёнными окнами гармонируют с белыми пятнами снега. Хорошо, что тот, кто фотографировал тебя в тот вечер, не пожелал воспользоваться автосъёмкой. Его присутствие на фото испортило бы картинку ещё не разрушенной иллюзии. Теперь я знаю, почему ты не носишь платья и предпочитаешь джинсы, свитера и блузки свободного покроя. Ты надеялась, что дорога бойскаута уведёт меня от опасной трассы моего отца, но я решил превратить неудачную попытку влиться в общество в личную выгоду. Ты была права: знакомство со скаутами принесло мне немалую пользу. Я надевал тщательно приведённую в порядок скаутскую форму, находил среди прохожих очередную «жертву» и пускал слезу. Удивительно, но истории в духе: мама забыла дать мне денег, школьный автобус уже ушёл, а я живу на другом конце города — срабатывали безотказно. Сострадание клиента — первый помощник начинающего афериста. У меня появились неплохие карманные деньги. Ты знаешь, для чего я их копил? Я хотел переехать из бедного квартала в приличное место, открыть свой счёт в банке, избавить тебя от работы, а себя — от постоянного чувства неудовлетворенности. Я стыдился наших старых бумажных обоев, допотопного телефона с диском, громоздкой трубкой и чёрным проводом-пружиной. Я мечтал о евроокнах и ненавидел наши скрипящие форточки. Я не мог смотреть на стол с облупившейся полировкой и кухонный шкаф, расшатавшиеся дверцы которого было уже невозможно починить. Ты покупала только всё необходимое. Поэтому игрушек, лакомств и нарядной одежды я у тебя не просил. Я разделил мир на тех, кого можно облапошить, и тех, на кого не стоит тратить время. Мне приходилось часто слышать что-то вроде: «Куда прёшь, лис!» или: «Убирайся в свой лисий квартал!» По сути, я выманивал деньги у тех, кто считал своим долгом плюнуть в мою сторону, разве не логично? Благодаря моему актерскому таланту меня и заметил Финик — карликовый лис, возвысившийся над мелкой шпаной, но так и не сумевший допрыгнуть до криминального «Олимпа». Однажды напротив меня, грохоча в стиле хип-хоп, притормозил новенький «Фольксваген». Я было подумал, что судьба посылает мне богатого клиента, однако жестоко ошибся. Как сейчас помню: шерсть белёсая, одет стильно. От пола не видать, одни злобные глазки сверкают за тёмными очками. Он из той породы лисиц, которые компенсируют свои небольшие размеры коварством и изворотливостью. Сначала он пригрозил: «Уноси лапы с моей территории или останешься без хвоста!» Затем он вдруг смягчился и предложил мне стажировку. Финик к тому времени был уже настоящим профи в области мошенничества и превосходным наставником младшего поколения. Я отказался, а гений аферизма рассказал, как его найти, если я вдруг передумаю, и прошипел напоследок: «Если проболтаешься, жить тебе останется ровно полчаса». Тогда мне всё-таки удалось тебя обмануть. Ты долго не догадывалась о моих похождениях, поскольку почти всё время проводила в поисках работы. Я перестал ходить в школу. Оценки в дневнике и подписи преподавателей я неплохо подделывал, а преподавательский состав был не очень огорчен исчезновением лиса. Однажды тебе позвонили из школы и сообщили, что я отчислен за пропуски уроков. Помню, как в тот день я сел за стол в ожидании ужина и вместо тарелки с супом увидел маленькую пластиковую шкатулку-цилиндрик. Разве я мог подумать, что очередная муза чистоты посоветует тебе заглянуть под линолеум и обнаружить мой тайник? Тряпка зацепила именно ту половицу паркета, под которой хранился мой мини-сбербанк. Ты иронично улыбнулась и произнесла: «Похоже, Никки, ты заболел золотой лихорадкой и во время уроков занимался поисками драгоценного металла». К тому времени я уже обменял медяки на купюры, которые аккуратно свернул и сложил в круглую шкатулку. Разумеется, россказни о том, что я раздаю рекламные листки на улице, не помогли. Тогда я смело высказал мнение: «Если все заведомо считают тебя мошенником, нет смысла быть кем-то другим». В ответ на это ты с энтузиазмом принялась наводить порядок в кладовке, а потом хладнокровно велела мне выбросить списанный хлам. Обстоятельства, провоцирующие других мам на истерики, вызывают у тебя маниакальную страсть к чистоте и порядку. Пантера Миранда, твоя единственная подруга, иногда шутит: «В вашей квартире живут невесомые облачные звери, которые не приносят на лапах ни пылинки». После уборки ты начала тихий разговор о том, что не стоит терять самого себя и соответствовать стереотипам, которые сам хотел бы разрушить, говорила, что в жизни не бывает «чёрного и белого», судьба не может быть ко мне только добра или только жестока, и что среди враждебной толпы непременно найдётся родная душа. Тогда я взорвался и обвинил тебя в том, что ты не остановила меня, когда я собирался вступить в ряды скаутов, и спросил, где же пропадала эта «родная душа», когда скауты указывали мне моё место? Я орал, что всегда найдется лишь тот, кто даст тебе несколько центов, чтобы считать себя хорошим и способным к состраданию. Ты просила меня успокоиться и твердила, что несмотря ни на что, я должен оставаться честным и добрым, таким, каким ты меня знаешь. Я усмехнулся и вспомнил церемонию посвящения в ряды скаутов: «Клянусь быть смелым, добрым, честным и надёжным! — и добавил: — Увы, честность — всего лишь одна из иллюзий, которые всегда вдребезги разбиваются о реальность! Ты не объяснила мне, как выжить в этом мире, поэтому я учусь этому сам. Лучше быть униженным, но с деньгами, чем битым без гроша!» За эти слова меня следовало бы хорошенько выпороть, но ты этого не сделала, поскольку знала — бесполезно. Ты почти всегда была в прекрасном настроении, хотя постоянно меняла работу, потому что везде рано или поздно находились те, кто ненавидит лис. В случае пропажи денег или вещей подозревали в первую очередь тебя. Если настоящего виновника всё-таки разоблачали, тебе всё равно приходилось увольняться. Ведь босс и подчинённые начинали воспринимать тебя, как доказательство своих примитивных взглядов на жизнь и тупости. Ты не посвящала меня в свои проблемы, а на мой вопрос: «Почему все ненавидят лис?» у тебя был один ответ: «Неважно кто ты, важно, какой ты». Ты говорила, что ни доброта, ни жестокость не имеют вида и социальной принадлежности, но я понимал, что жизнь диктует совершенно противоположные истины и мой удел — расплачиваться за грехи всего лисьего рода. Однако принимать это так смиренно, как ты, я не собирался. Примерный ученик Так я ушёл в пансион Финика. В полицию ты не заявила, поскольку боялась, что подробности моего происхождения всплывут и на меня повесят клеймо малолетнего преступника. Финик обучал таких, как я, искусству выманивания денег, а за хорошую работу и примерное поведение платил обедом и крышей над головой. Накопленный за наш счёт капитал позволял ему одеваться по моде и посещать разного рода заведения. Воровство Финик запрещал, по его словам, этот примитивный способ добычи денег годится лишь для идиотов. За воровство и сокрытие выручки мудрый педагог карал строго: сажал в подпол на сутки. Поэтому незначительную часть заработка мы тратили «не отходя от кассы», но делали это редко. Ведь можно увлечься и, истратив всё до последнего цента, снова попасть в импровизированный карцер. Среди моих соучеников были и хищники, и травоядные, но ссоры случались редко. Каждый ненавидел Финика и мечтал очистить его сейф, а ничто так не объединяет коллектив, как общий враг. Впрочем, наш мудрый наставник иногда проявлял щедрость: все ученики носили чистую одежду и имели обязательство выглядеть опрятно, ведь у оборванца больше шансов на арест и меньше на результат. Скаутская форма и тогда принесла мне пользу: в ней дебютировали все, кто мог влезть. За прокат костюма юные коллеги расплачивались со мной обедом, а порою, и частью заработка. Я был дружелюбен со всеми, но не дружил ни с кем. От Финика я узнал много способов «законной добычи денег». Он разделил жителей Зверополиса на «сострадающих», «неопытных провинциалов», «туристов-философов», «добрых толстосумов» и — самая многочисленная категория — «нуждающиеся в жилетке». «Сострадающие» либо готовы жалеть кого угодно, либо просто любуются своей способностью сопереживать. «Добрые толстосумы» ищут подтверждения своей обеспеченности, поэтому любят производить впечатление. Они всегда принимают позу смилостивившегося короля и, не дослушав до конца твою очередную жалостливую историю, достают из кошелька купюры, а не медяки. Клиентура подобного сорта — просто клад, им всё равно, к какому виду ты относишься. «Философствующие туристы» — тоже довольно перспективная категория. Эволюция заставила нас утратить связь с природой, поэтому туристы пытаются ее восстановить: они устраивают пикники в лесах и парках, горланят песни под гитару, а главное: философствуют. Необходимо сперва присмотреться к ним издалека и почувствовать настроение. К компании, состоящей только из травоядных, естественно, лучше не соваться. Для обработки больше подходят группы, состоящие из представителей обоих видов. Почти в каждой компании есть лидер, то есть тот, кто всегда в центре внимания. Обычно лидер поёт под гитару или ведёт беседу в форме монолога. Тогда нужно сделать заранее отрепетированный восторженный взгляд и учтиво спросить: «Ваша беседа настолько интересна, что я не удержался… Простите, я могу послушать её?» По мимике и интонациям туристов можно легко понять, насколько они предрасположены к общению. Если любители природы уже слегка выпили, они, скорее всего, предложат остаться. А уж когда контакт установлен, всё зависит от умения импровизировать. Главное, не забывать восхищаться лидером, хлопать в ладоши и активно участвовать в дискуссии, вставляя во время пауз следующие слова: «да-да» и «вы совершенно правы». Артисту или оратору рано или поздно понадобится антракт. Тогда и следует обратить внимание на себя. Если никто до сих пор не догадался спросить: «Почему ты здесь один?», можно рассказать очередную жалостливую историю о том, как ты возвращался со сбора скаутов, хулиганы отобрали у тебя школьную сумку с деньгами на автобус, книгами и новеньким плеером, за который папа задаст трепку. Тогда и денег соберут, и запасом продуктов на долгий путь снабдят. Если лидера нет, ещё проще: знакомство лучше начать с незначительного вопроса и постепенно влиться в беседу, вставляя слова по теме и ненавязчиво демонстрируя свой интеллект. Главное с первых минут общения узнать интересующую клиента тему. Ты не поверишь, но я таскал из дома книги и по ночам читал их. У меня был тайник, о котором, как я наивно думал, никто не догадывался. Я не переставал мысленно благодарить тебя за то, что ты научила меня любви к чтению. Нет, книги нужны были мне не только для того, чтобы использовать интеллект в корыстных целях. Мне нравился выдуманный мир: там царили добро, честь и совесть. «И горе тому, кто случайно перепутал книжный мир с реальностью!» — думал я. Одним словом, «философствующие туристы» часто видели во мне интересного собеседника, а я постепенно переходил к теме придуманных несчастий. Азы аферизма: 1. Имей безупречный внешний вид, ибо красивая обёртка чаще всего важнее содержимого. 2. Умей с первого взгляда определять категорию клиента, только тогда ты найдёшь правильный подход к нему. 3. Если клиент не предрасположен к общению, немедленно уходи: только попрошайки проявляют навязчивость. 4. Будь заинтересованным слушателем и повышай интеллект. Это помогает установить контакт с клиентами любой категории. 5. Упоминай о деньгах вскользь, при правильном подходе клиент достанет кошелёк, не дожидаясь твоей просьбы о помощи. 6. Полиция не спит, и ты будь бдителен. 7. Забей на совесть. Клиент сам выбирает, что ему делать: послать тебя лесом или потратить часть своего времени и денег. Не могу забыть один эпизод… Тогда я промышлял в автобусах. Молодая антилопа с большими добрыми глазами, одетая в цветастое платье, не перебивая, выслушала мою историю до конца. Затем она протянула мне купюру, а когда я взял деньги, антилопа вдруг сказала: «На твоем месте я сходила бы на театральный кастинг. «Жаль, такой талант пропадает!» — Я хотел было вернуть купюру, но она грустно улыбнулась: — Это плата за твой спектакль! — и вышла на остановке. Только не думай, что это Финик сбил меня с пути. Впрочем, ты прекрасно знаешь, что я сам выбрал эту дорогу. Всё это время я ждал, когда ты придёшь, потому что знал, что ты без труда догадаешься, где меня искать. Я часто вспоминаю Страну радости, наш парк развлечений, в котором ты работала уборщицей. Порою нам с тобой выпадала счастливая возможность покататься на каруселях. Никогда не забуду Чёртово колесо поздним вечером. В детстве я считал ночной Зверополис величественным и немного страшным. Небоскрёбы с их миллионами огней, казалось, вот-вот раздавят. Вспоминаю, как кабинка, в которой мы с тобой сидели, качнулась и медленно поползла вверх. Ты обняла меня и не отпускала до самого конца воздушного путешествия. Я сказал: «Не бойся, мама, дверца надёжно закрыта, и я не упаду!» На что ты ответила: «Никки, разве ты не знаешь, что все мамы страдают врожденными фобиями?» С психологическим термином «фобия» я был знаком с раннего детства, ведь готовясь к поступлению в колледж, ты делала одновременно несколько дел: варила суп, пришивала петли к шторам и без остановки цитировала труды известных философов и психологов. К тому же ты вовремя вспоминала о материнских обязанностях: давала мне лёгкий подзатыльник всякий раз, когда я отвлекался от уроков. Помню твой фартук с большим карманом, в котором всегда лежал очередной увесистый том Грызмунда Фрейда или Лапо Медвежуто. Помню, как я мирно засыпал под диктофонные записи трудов вышеупомянутых светил. Вспоминая твои напряжённые предэкзаменационные дни, я рассматривал ближайший небоскрёб. Когда кабинка сравнялась с его крышей, я понял, что это здание не самое высокое в мире, и что я могу подняться ещё выше, если захочу. Машины выглядели весьма занятно: крупные сверху казались спичечными коробками, мелкие напоминали разноцветных светящихся муравьёв. Вскоре я уже не мог разглядеть машин: они, сливаясь в золотые нити, ткали свои полотна и сплетались в причудливые узоры. Далеко в стороне остался белый искрящийся квадрат Тундратауна, непрерывно мерцала рекламными огнями Площадь Сахара. Когда наша кабинка достигла наивысшей точки, Сахара выстрелила рядом ослепительных фейерверков. В чёрном небе распускались фантастические цветы, а невесомые гигантские корабли поднимали паруса и рассыпались на тысячи сверкающих осколков. Движение в сторону земли отозвалось в груди лёгкой грустью, яркая иллюзия высоты постепенно меркла. Выходя из кабинки, я решил, что, когда вырасту, обязательно построю такой же парк, и в нём все будут кататься на каруселях бесплатно. Вскоре парк перешёл к другому владельцу. Новый босс не любил хищников, и тебе пришлось снова сменить место работы. Каждый день я приходил в Страну радости, садился на скамейку и ждал тебя. Когда ты наконец пришла, я встал и медленно направился к выходу. Ты, отлично знакомая с моими капризами, спокойно села на скамью. Мне ничего не оставалось делать, как сесть рядом. Капризы нужны мне лишь для того, чтобы проверить, насколько я важен для близких. Тогда я услышал от тебя лишь два простых слова: «Возвращайся домой». Если бы кто-то попросил меня рассказать о самом гадком своём поступке, я процитировал бы свой ответ: «Не вернусь, даже если ты примешь всё как есть. Но обещаю звонить раз в три дня!» Ты знаешь, что в подобных ситуациях я всегда говорю не то, что хочу сказать на самом деле. Вернуться я уже не мог: ступишь одной лапой в болото — увязнут все четыре и хвост в придачу. Я ожидал от тебя чего угодно: слёз, крика, истерик, ведь твоих спасительных транквилизаторов — ведра и тряпки — рядом не было. Но ты лишь тихо произнесла: «Хорошо, Никки, считай, что мы договорились. Помни: ты обещал звонить раз в три дня». Это было уже слишком. Я убежал в дальний угол парка и дал волю своим слабостям. Однажды Финика арестовали. Помню, как один из наших прибежал и радостно сообщил, что его забрали прямо из ночного клуба. Все бросились искать сейф, в котором наш непревзойдённый учитель хранил общий заработок, а я посоветовал им поскорее смыться, чтобы самим не угодить в лапы полиции. Нагрянувшие утром копы ничего, кроме пустого сейфа, не обнаружили. И это, откровенно говоря, моя вина. Как-то раз учитель вернулся в сильном подпитии и решил полюбоваться на свои сбережения. Тогда я подглядывал за ним и запомнил код. Я положил деньги в водонепроницаемый контейнер и закопал в саду. Сверху я посадил заимствованные из соседнего двора розы, которые, кстати, прижились. Вскоре Финик вернулся, навсегда оставив в камере зачатки чувства юмора и спесь. Он никогда не обладал ангельским характером, а после ареста превратился в законченного психа. И сейчас, чуть что — за дубинку хватается. Тогда я вернул ему всё, до последнего цента. А он ещё и пересчитывал, идиот! Не скрою, у меня был соблазн смыться с деньгами, но, во-первых, я знал, что ты ни гроша у меня не возьмёшь, во-вторых, мотивом для этой кражи послужил не корыстный интерес, а желание самоутвердиться. Финик, видите ли, считал, что обмануть его никто не способен. Впоследствии я нередко делал мелкие пакости зазнавшимся светилам криминального мира. Вовсе не со зла, а чтобы доказать себе, что я круче. Помню, как после фокуса с деньгами «сокурсники» окружили меня. Я понял, что сейчас мне доступно объяснят, в чём я неправ. Юные коллеги нашли мой тайник с книгами. Не думай, что я заревел. Напротив, я усмехнулся и сказал, что судьба посылает им уникальную возможность вспомнить буквы. Увы, теперь ты знаешь, что стало с лучшими книгами из нашей библиотеки. Нет, их не порвали. Коллеги бросили жребий: кто выиграл, тот и реализовал товар. А потом, как я и предполагал, со мной откровенно поговорили представители всех видов. Встреча со скаутами сейчас кажется мне жалкой трёпкой по сравнению с этим разговором. К моему удивлению, Финику было уже плевать на дисциплину в наших рядах. Вскоре великий гуру разогнал всех, а меня оставил. Он приносил мне еду и ждал, когда я очухаюсь. У нас с законом только лёгкий флирт * Вскоре Финик предложил мне стать его партнёром. Разумеется, он сделал это не из чувства благодарности. Мои шутки вызывали у бывшего наставника раздражение и злость, поэтому мне нравилось дразнить его. В глубине души он мечтал от меня избавиться, но знал, что более ловкого и надёжного напарника ему не найти. Многим нравилось иметь дело со мной. Я встречал знакомых почти везде и по-прежнему был дружелюбен со всеми, но не дружил ни с кем. Ты знаешь разницу между панибратством и дружбой. С сотрудничества с бывшим гуру и началась история Ника Уайлда, поставщика мороженого. Чего же тут криминального, если разобраться? Покупка слоновьей порции честно оплачивается пятнадцатью долларами, эскимо для мышей делается из неё своими лапами и продаётся. Кстати, тоже за пятнадцать. Использованные палочки — отличные доски для мышиных построек. И покупатели, и заказчики получают то, что им нужно, и никто не терпит убытков. К счастью, жители Зверополиса имеют разные размеры. Партнерство с одной из популярных в криминальном мире личностей, пусть даже с подмоченной репутацией, мне, откровенно говоря, льстило. Достигнув совершеннолетия, я занялся организаторской деятельностью и у нас появился второй источник дохода. Как-то я вышел на фирму, продающую дешёвые сувениры под видом памятников древних культур. Лаборатория по производству антиквариата помещалась в подвале дома одного из травоядных, барана по имени Дуглас. Его подчинённые творили чудеса: пластиковые фигурки спятивших панд и танцующих антилоп с помощью особого покрытия и имитации сколов, трещин и потёртостей превращались в остатки исчезнувших цивилизаций. Парочка иероглифов — и очередная фигурка антилопы втрое вырастала в цене. Пока разношёрстные виртуозы батрачили в подвале, Дуглас нагло прикарманивал большую часть дохода фирмы, считая себя главным организатором и коммерсантом. Зверополис — это место, в котором можно продать кому угодно и что угодно. Тогда я примерил на себя роль целеустремлённого кладоискателя, и в моём списке появилась ещё одна категория клиентов — «коллекционеры-маньяки». Представители этой категории обращают внимание на товар, почти всегда игнорируя личность продавца. Поэтому риск примелькаться и попасть за решётку не так велик. Не следует забывать о том, что среди представителей любой клиентуры есть исключения, с которыми нужно держать ухо востро. Но в большинстве случаев клиенты данного сорта приходят в экстаз при виде пластиковой мечты, не дослушивают до конца твою историю о нахождении древнего клада в лесу, подвале (возможны вариации), суют купюру и благополучно откланиваются. Один маниакально настроенный носорог едва не задушил меня в объятиях, увидев очередной пластиковый шедевр. Так я узнал о том, что статуэтка узкоглазого поросёнка, десять копий которой я продал на днях, является идолом языческого божества Свинь-Янь, не имеющим аналогов во всём мире. Деньги подарили мне иллюзию самодостаточности, которая разбивалась о реальность всякий раз, когда я слышал: «Убирайся в свой квартал, лис!» В то время я часто размышлял о том, что было бы, если б все лисы вдруг исчезли? Кого тогда презирало бы общество? Ведь объект презрения непременно нужен. Хорошо, если есть тот, за счёт кого можно возвыситься, посчитав себя честнее и добрее, и на ком очень удобно срывать зло на несправедливую судьбу. Вскоре я и убедил себя в том, что нереально крут: сумел не только выжить, но и обойти закон. Я снял квартиру в центре Зверополиса и почувствовал себя полноправным его жителем. Однажды я пришёл к тебе в светло-зелёной рубашке, при галстуке. Я всегда ношу фиолетовый галстук в белую полоску. Светло-зелёный, белый, фиолетовый… Ты знаешь, что это цвета обоев в нашей квартире. Я не склонен к сентиментальности и на чисто подсознательном уровне выбрал эти цвета. Я подарил тебе цветы и, надеясь, что мой респектабельный вид поможет тебе закрыть глаза на мою профессию, просил тебя переехать ко мне, уверял, что закон больше не нарушаю и даже пытался тайком оставить деньги в ящике стола. Помню, как при виде любимых жёлтых лилий ирония в твоих глазах на миг сменилась печалью. Ты, как ни в чём ни бывало, напоила меня чаем, мы обсудили нестабильность погоды и новых реформ мэра. Погода и политика — звери говорят о них тогда, когда им либо нечего сказать друг другу, либо они что-то тщательно скрывают. Прощаясь, ты вернула мне всё, до последней купюры, а когда за мной закрылась дверь, я швырнул деньги в мусоропровод. Помню, тогда со мной произошла неприятная история. Я стоял на темной пустынной улице и ждал очередного покупателя. Вскоре бесшумно подъехала серебристая тойота, и из неё не спеша вышел гепард в смокинге. Он так терпеливо слушал мой новый вариант истории нахождения клада, что я понял: бежать бесполезно, ведь гепарды — самые быстрые звери. Мне ничего не оставалось делать, как достать коробку с товаром. Клиент, без просьбы продемонстрировать «редкий экземпляр», взял коробку и протянул мне пачку купюр. Я мысленно облегчённо вздохнул и хотел уйти, но гепард предложил мне пересчитать деньги. Я приветливо улыбнулся, поклялся клиенту в доверии и признательности и вдруг увидел, как он меняет окраску: поверх жёлтой шерсти растёт рыжая, чёрные пятна исчезают, смокинг превращается в светло-зелёную рубашку и в конце концов на меня вызывающе глянул какой-то наглый лис. При этом он так цинично улыбался, что я впервые ощутил первобытную ярость. Из горла вырвался настоящий рык, и я набросился на этого типа. А дальше, как в анекдоте: просыпаюсь на полу и разорванная подушка рядом. Вскоре фирма по производству исторических ценностей прокололась на грамматике одного из древних языков. Почти все создатели памятников истории были арестованы, и от победы полицейских отделяло лишь незнание местонахождения фирмы. Его никто не выдавал, поскольку все боялись Дугласа, хотя он вместе с командой сушил сухари. Финик, этот вселенский неудачник, засветился на каком-то фото и снова оказался в камере подследственных. Я же получил послание от Дугласа с прозрачным намёком на то, что если я не выполню его просьбу, то непременно скрашу его одиночество. Теперь я понимаю, почему этот фанат лесных пейзажей, купил себе особняк на лоне природы милях в двадцати от Зверополиса. Он всегда говорил: «Далеко, но безопасно». В письме было подробное описание системы аварийного подрыва и код сейфа, в котором хранился пульт управления. При виде такого доверия я чуть не прослезился. Меня до сих пор забавляет один парадокс: цивильное общество причисляет лис к касте неприкасаемых, а в криминальном мире они пользуются симпатией окружающих и даже их доверием. Мой дебют в роли террориста был удачным. Ослепительная вспышка мгновенно разрушила особняк гениального изобретателя. Пламя распустилось хищным цветком, оранжевые лепестки с серой каймой дыма быстро превращали в пепел главное вещественное доказательство. Рядом со мной упала закопчённая статуэтка танцующей газели, она продолжала вращаться даже на земле. Случайных жертв не было, сработал я чисто: при проведении операции пострадали только деревья. В результате все подчиненные Дугласа отделались условными сроками, а взрыв частной собственности был объяснён происками врагов. Я могу не только выходить сухим из воды, но и вытаскивать из неё других, потому что почти всегда знаю: кому и сколько. Финик был освобождён от уголовной ответственности, но лишился «Фольксвагена» и двухэтажного особняка. Мой бывший наставник затаил огромную злобу на мир и зверей, ведь от всей роскоши у него остался лишь фургон и диски с французским хип-хопом. Однажды я увидел в фургоне несколько книг и решил, что Финик пытается подавить негативные эмоции с помощью чтения. Однако я ошибался: любитель хип-хопа клал книги на сиденье для того, чтобы дотянуться до руля. Осёл, толкнувший ему бэушный фургон, не озадачивался ростом покупателя. Откровенно говоря, помогая Финику, я руководствовался вовсе не дружескими чувствами. Просто я всю жизнь расплачивался за грехи лисьего рода и мне не хотелось, чтобы Финик отвечал за мои. Мы вернулись к прежней деятельности. Самой оплачиваемой в моем арсенале являлась роль обиженного интеллигента. Мы с Фиником работали по хорошо продуманному сценарию: мелкогабаритный партнер играл роль моего маленького сына, мечтающего в будущем стать слоном, я же был идеальным папой, берегущим мечты детства. Продавцы слоновьих забегаловок попадались на удочку сентиментальности далеко не всегда, и папа с сыном становились жертвами хамства со стороны продавца и покупателей. Но среди посетителей непременно находился зверь из категории «сострадающих», который не только заступался за «обиженных и гонимых», но и покупал слоновью порцию мороженого непутёвому папе, забывшему дома кошелек. На сей раз спасение пришло в образе офицера полиции Джуди Хоппс, впоследствии вошедшей в историю, как первый кролик-коп. Если бы не оранжевый жилет контролёра автостоянки, я и не заметил бы её среди слонов. А так пригляделся: глаза наивные моргают, уши при виде «несправедливости» встали торчком. Тогда я причислил её сразу к двум категориям: «сострадающие» и «наивные провинциалы». Идиотское восхищение столичными красотами или маниакально целеустремленный взгляд всегда их выдают. Честно говоря, работа с клиентурой такого сорта всегда приносила мне особое удовольствие. Моё насмешливое презрение объяснялось вовсе не глупой гордыней столичного жителя. «Провинциалы» казались мне целеустремлёнными до фанатизма и оптимистичными до глупости. Ничто не способно заставить их усомниться в себе или сбить с позитивной волны. Они обладали способностью верить в лучшее, для меня же эта вера стала непозволительной роскошью. Я понял, что новоиспечённый офицер полиции родом из каких-нибудь «Морковных грядок», родители, наверняка, фермеры. А фермеры чаще всего живут в согласии, следовательно, это растение было заброшено в жестокий мир прямо из-под тепличного колпака. Таких и обрабатывать не надо: сразу деньги отдадут. В день нашего знакомства Джуди купила мне розовый пломбир за пятнадцать долларов. Потом я понял, что офицер Хопс не вписывается в рамки «сострадающих» и, хоть и приехала из деревни, не соответствует категории «наивных провинциалов». В очереди за храбростью и безрассудством она была первой, а вот на раздачу инстинкта самосохранения опоздала. Поэтому у неё нет стоп-крана. Если бы я тогда знал, какие коррективы она внесёт в мою жизнь, то, скорее всего, повёл бы себя иначе. Но тогда я был уверен, что кроликам, по глупости затесавшимся в ряды полицейских, не светит ничего, кроме оранжевого жилета. Я сказал ей об этом в отместку за то, что она разоблачила нас с Фиником в первый же день. Вскоре мне пришлось ответить за своё ироничное отношение к кроликам. Ты помнишь, с чего началась смута в нашем городе? С исчезновения четырнадцати хищников. Морковке (на это прозвище Джуди больше не обижается) удалось добиться разрешения вести дело пропавшего Выдрингтона. Случайности правят миром: накануне исчезновения он покупал мороженое у меня. Раньше я имел дар не оставлять следов нигде, но на сей раз шальной фотоаппарат увековечил мой хвост, поэтому офицер Хоппс и явилась ко мне с допросом. Я был совершенно не склонен сотрудничать с полицией, но Морковка — прирождённый манипулятор. Она посмела назвать мой бизнес «десятидолларовой афёрой», и стерпеть этого я не смог. Если у выходца из бедного квартала в кармане случайно заведутся купюры, он будет шелестеть ими при каждом удобном случае, демонстрируя своё благосостояние. Я похвастался не только еженедельным заработком, но и стажем, не подозревая, что все мои откровения записываются на диктофон в виде ручки. Офицер Хоппс с торжествующим видом продемонстрировала улику. Финик безумно обрадовался моему фиаско. Он так ликовал, что едва не выпрыгнул из памперса. Меня спалили, и кто? Кролик-коп! Конечно, встреча с полицией не была для моего бывшего гуру самой желанной, к тому же он давно хотел покончить с нашим партнёрством. Двое суток и двое против системы Так я стал неофициальным напарником первого в истории кролика-копа. Сейчас я абсолютно уверен, что все дальнейшие события происходили по плану Того, кто мудрее нас. Случайностей не бывает, всё запланировано. Я должен был стать первым звеном в цепочке допрашиваемых. Ведь благодаря своей профессии, а также коммуникабельности и дружелюбию, я знаю весь город, и в будущем это принесло немалую пользу следствию. Поначалу я ждал подходящего случая, чтобы наконец получить компрометирующую запись и откланяться. Я собирался наладить отношения с Фиником и вернуться к ненужной, но привычной жизни, в которой панибратство называется дружбой, незаконная добыча денег — работой, а защитная маска циника — независимостью. Но отдавать мне заветную ручку офицер Хоппс не спешила. Однажды мне представилась возможность уничтожить улику. Смартфон офицера Хоппс запиликал на этот раз очень кстати. Увидев, что звонят родители, она бросила рюкзачок с ручкой на сидение нашего уникального средства передвижения — трехколёсной тарантайки — и упрыгала разговаривать. На ферме то ли долгожданные крокусы расцвели, то ли теплица рухнула. И вот тут-то мои лапы словно в цемент провалились: ни шагу сделать не смог. А Морковка стояла, отвернувшись и беседовала, как ни в чём ни бывало. Целых полчаса надо мной издевалась! Мы продолжали следствие. Владелец одного весьма сомнительного заведения Якс сообщил нам номер машины Эммета Выдрингтона. Я и предположить не мог, кто станет следующим звеном цепочки следствия — мой бывший покровитель мистер Биг, хозяин Тундратауна. Мы с Морковкой вскрыли его машину, думая, что она принадлежит Выдрингтону, и телохранители мафиозного босса — очень ответственные белые мишки — взяли нас с поличным. Биг — арктическая бурозубка с широким кругозором. У него два хобби: философия и водные процедуры — купание в бассейне со льдом. Кстати, ванну со льдом принимает не Биг, а его недоброжелатели. Если бы не это увлечение, то любой из телохранителей мог бы прикончить босса одним когтем. Во время пути к старому другу я думал о том, что поиски пропавшего Выдрингтона станут первым и последним делом новоиспечённых напарников. Когда-то мистеру Бигу нравился мой энтузиазм, деловые качества, а главное, умение слушать, то есть делать умные глаза и безмолвно кивать. Я часто бывал у него в гостях и сотни раз аплодировал фразе: «Мы эволюционировали, но в душе остались зверями». Однажды мне довелось услышать неожиданное изречение: «От лишних иллюзий лучше избавляться в детстве. Поэтому, Никки, ты должен благодарить своих обидчиков». После этих слов мне захотелось искупать его в бассейне со льдом, но я восхитился его проницательностью и задал вопрос: «Откуда же вы знаете о моём прошлом, мистер Биг?» В ответ на это он принял задумчивую позу и сказал, что, во-первых, я обманываю травоядных с особым удовольствием, а во-вторых, нет такого лиса, которого в детстве не побили бы представители вышеупомянутого вида. После этого разговора я продал ему весьма недешёвый коврик из шерсти скунса, убедив покровителя в том, что сей предмет некогда украшал покои короля Свинорыла I. Тогда я и лишился благосклонности одного из самых мощных светил криминального мира. Биг велел мне больше не попадаться ему на глаза. А что тут, собственно, злиться, нечего было в мою душу лезть! Мы приготовились заняться последними в жизни водными процедурами, но вдруг вбежала дочка Бига и заявила, что на днях Морковка спасла ей жизнь. Криминальный босс смягчился и вспомнил, что внезапно одичавший Выдрингтон напал на его личного шофёра ягуара Манчеса. Следующий сюрприз судьбы изменил моё отношение к Джуди. Повинуясь зову предков, Манчес приобрел себе дом в районе тропического леса. Поведение ягуара показалось мне подозрительным с первого момента. Он, приоткрыв дверь, уклончиво отвечал на вопросы Морковки и вскоре превратился в монстра из каменного века. Мы добились от личного шофёра мистера Бига лишь упоминания о каких-то Ночных горлодёрах. До этого случая я видел озверевших хищников только на картинках в учебнике истории. Благодаря быстрой реакции офицера Хоппс я и пишу тебе это письмо. В ту минуту я и поверил в существование Того, кто управляет нашей жизнью. Ты была права, Он щадит и защищает нас. Морковка дважды спасла мою шкуру, по её словам, «всего лишь выполняя свою работу». Джуди вызвала своих коллег, но начальник полиции и его подчиненные никого не обнаружили. Одичавший ягуар убежал в родные тропики. Эта версия выглядела бы весьма правдоподобно, если бы не налапники, которыми Морковка приковала его к мосту. Джуди пыталась объяснить ситуацию, но начальник полиции Буйволсон не воспринимал слова моей напарницы всерьёз. Увы, он — типичный представитель семейства стадных, укушенный в детстве мухой предвзятости и уверенный в том, что голова нужна исключительно для пробивания лбом любых препятствий. Босс искал повод для увольнения офицера Хоппс, ведь кролики в рядах полиции были ему не нужны: а вдруг эта амбициозная мелюзга возьмёт, да и обскачет всех этих тигров, слонов и носорогов! Во время разговора я деликатно стоял в сторонке, ведь излишнее внимание блюстителей закона мне совсем не льстило. Шеф приказал Джуди снять полицейский значок, поскольку Выдрингтон не найден, а доказательства благополучно испарились. Остальные представители фауны пассивно наблюдали: кому-то было плевать, кто-то боялся босса. Когда Джуди стала снимать значок, меня словно током ударило. Я высказал этому барану всё, что думаю о нём и доблестном отделении полиции. Думаю, это единственный поступок, за который ты могла бы меня похвалить. Я был спокоен и краток: расследование дела четырнадцати пропавших хищников за две недели не продвинулось ни на шаг, а Морковка, которую щедрое начальство снабдило трехколёсной таратайкой и клоунским жилетом, должна была найти Выдрингтона за двое суток. Буйволсон замахнулся на меня — ещё бы, какой-то лис посмел раскрыть пасть — но ударить не посмел. Ты всегда говорила, что жизнь не терпит однозначности: у любой медали есть обратная сторона, невозможно встретить чёрное и белое в чистом виде и границы между этими цветами всегда размыты. К тому же мир полностью состоит из противоречий. То, что следствию активно помогали мафиозный босс, владелец сомнительного заведения и презираемый всеми лис, в то время как полиция мирно бездействовала — живое доказательство твоим словам. Впрочем, пытаясь помешать, Буйволсон оказал нам великую услугу. Ведь если бы он поверил Джуди и вовремя мобилизовал отделение, у нас не стало бы шанса показать всё, на что мы способны, и сломать стереотипы. Никто в отделении полиции не воспринимал всерьёз «мелюзгу с манией величия». История Морковки является смягчённой копией моей. Разница лишь в том, что я приспосабливаюсь к обстоятельствам, а она идёт напролом, видя только поставленную цель, смешную цель: сделать мир лучше. Я заступился за Джуди. Морковка не ожидала от поставщика мороженого такого дерзкого выпада, поэтому всю дорогу пребывала в состоянии лёгкой заторможенности, потом наконец очнулась и поблагодарила меня. Тогда я впервые в жизни сказал правду о себе. Я рассказал ей о своей неудачной попытке влиться в общество. Морковка пожалела меня, а я перевёл разговор на другую тему: к счастью, именно в тот момент меня посетила идея насчёт камер видеонаблюдения, которые наверняка зафиксировали исчезновение Манчеса. Удивительно, но не прожив в Зверополисе и недели, Морковка приобрела связи в мэрии. Я познакомился с заместителем мэра мисс Барашкис, имевшей доступ к архиву записей дорожных видеокамер. Сперва я увидел бегущую по коридору огромную стопку папок с деловыми бумагами. Заместителя мэра я разглядел лишь тогда, когда она споткнулась, и папки разлетелись, как бабочки. Она была одета в служебный костюм, соответствующий дресс-коду, огромная кудрявая чёлка стояла торчком. Очки с толстыми стёклами увеличивали глаза, откровенно выражавшие грустное недовольство жизнью. Бедной овечке приходилось ежедневно терпеть эмоциональные вспышки босса. Раньше я считал львов уравновешенными зверями, но Златогрив меня разочаровал. Телефонная связь с трудом выдерживала его неадекватный рык, когда он вызывал заместителя. Видеозаписи открыли нам разгадку: пока Морковка выясняла отношения с начальством, волки набросили на одичавшего Манчеса сеть и увезли его. Кстати, тогда мы решили, что Ночными горлодёрами личный шофёр Мистера Бига называл волков, ведь больше никто из известных мне зверей не занимается лунным вокалом. В тот момент ко мне вернулся азарт, который я испытывал в детстве, собирая головоломки. Поставив себя на место злоумышленников, я определил местонахождение четырнадцати пропавших. Это было здание заброшенной больницы. Луч смартфона Джуди упал на небрежно составленные больничные койки, осветил несколько столов с пробирками и колбами и растворился в экранах, отображавших внутренние органы разной величины. Если бы не следы когтей на полу и стекло с металлическими каркасами, вполне можно было бы подумать, что мы в гостях у какого-нибудь безумного гения. Но свирепый рык, от которого я очутился на стерильном полу лаборатории, напомнил о том, что это скорее экскурсия в каменный век. Четырнадцать одичавших граждан Зверополиса сидели в клетках за пуленепробиваемыми стёклами. Далекий от цивилизации тигр попытался вцепиться в меня зубами, просунув морду сквозь одно из круглых отверстий в стекле. Среди медведей, волков и леопардов мы увидели Манчеса и Выдрингтона. Слово «звери» обрело первоначальный смысл: если бы не преграда в виде стёкол, они сыграли бы в игру «кто первым сожрёт двух ненормальных». Я хотел написать в лучших традициях классического романа: «Луч света зловеще поблескивал в зрачках хищников», но не стал. Ведь при виде света смартфона, каждый зверь, рыча, забивался в дальний угол клетки. Морковка имела неосторожность напомнить Выдрингтону о том, что его ждут дома. В ответ он едва не протаранил лбом пуленепробиваемое стекло. Рядом с его клеткой, символизируя долгую разлуку с интеллектом, валялись его разбитые очки. А теперь, если стоишь, лучше сядь. Ведь ты ещё не знаешь, кто предоставил доказательства для ареста Златогрива, мэра Зверополиса, до этого момента пользовавшегося безупречной репутацией. Под занавес в лабораторию явился именно он. Зная всё об одичавших хищниках с самого начала, Златогрив, по словам Морковки, прорычал Буйволсону все уши, требуя раскрытия дела. Видеозапись, сделанная Джуди, положила конец двойной игре мэра. Мы думали, что миссия завершена, но на самом деле настоящие приключения только начинались. Должен тебе сказать, что, совсем не обладая храбростью, очень забавно чувствовать себя героем комиксов, предотвращающим крайне нежелательные события. Буйволсон купался в лучах славы, а его отличившаяся сотрудница панически боялась света телекамер. Честно говоря, Морковка не переставала меня удивлять: раньше я думал, что амбиции и честолюбие не ходят поодиночке. К тому же раньше я сомневался: а существует ли на свете вещь, способная испугать Джуди Хопс? Ты не поверишь, но перед интервью Джуди предложила мне стать её официальным напарником. Она просила меня выйти к прессе вместе с ней, но, если бы я тогда согласился, появление лиса перед аудиторией лишь увеличило бы атмосферу враждебности, ведь в толпе журналистов травоядные составляли большинство. Растворённый в воздухе вирус вражды не обошёл меня и Джуди: после интервью мы поссорились. Конечно, если бы не презентация, полностью состоявшая из фото хищников в намордниках, и обращённые к корреспондентам слова Морковки, возможно, я не стал бы горячиться и провоцировать ссору. Но всё закончилось тем, что я отдал ей анкету, швырнул полицейский значок и ушёл. Когда я поступаю нелогично, ты всегда говоришь: «Никки, я не знала, что ты дозированно умён». Извини, мама, прервусь ненадолго. «Дружелюбный со всеми» или «Монолог афериста, обращённый к офицеру полиции» Есть на окраине нашей Страны радости одно тихое место. Я с детства благодарю архитектора, который создал его. Раньше «философствующие туристы», дослушав мою трогательную историю до конца, проникались сочувствием к бедному лисёнку в форме скаута и, как по команде, открывали кошельки. Скаутская форма внушала доверие, поэтому небольшой спектакль заканчивался триумфом почти всегда. Теперь я благодарю окраину нашего парка за возможность уединиться. Шум моторов каруселей и восторженные крики посетителей здесь почти не слышны. Думаю, крылья фантазии когда-то унесли создателя Страны радости в средневековье, ведь декоративный мост в самом дальнем её уголке построен из крупных, почти необработанных камней. Упрямая трава, сумевшая приспособиться к обстоятельствам, растёт прямо на них, и скопившаяся между камнями природная пыль с успехом заменяет ей землю. В детстве я думал, что плакучие ивы, растущие вокруг моста, могут достать облака своими великолепными кронами. Клумбы архитектор не планировал, поэтому не в меру увлечённый философией турист рискует угодить в заросли крапивы. О современной цивилизации здесь напоминает лишь высокое здание с куполом и огромными стеклянными окнами. Каждый день я слышу из окон одну и ту же песню. Я не меломан, поэтому этот хит сезона поначалу очень меня раздражал. Потом я понял, что если бы природа наградила меня голосом и слухом, я вполне мог бы спеть его тебе, Морковка. После ссоры всегда На душе пустота, Я ведь в сказку поверил сдуру. Ты прохвосту не верь, Я закрыл в сердце дверь, Не изменишь мою натуру. Я принял на свой счёт твои слова из интервью. Наверное, ты уже поняла, что после ссоры я никогда не делаю первого шага к примирению. Я руководствуюсь единственным правилом: «Душа — это сейф. Запри в нём свои мысли и чувства и постарайся, чтобы никто не узнал код». Инстинкту самосохранения меня ещё в детстве научили скауты. Юные представители цивильного общества доступно объяснили мне, что лису не место среди них. Впрочем, кто-то должен был показать мне жизнь в реальном свете: травоядные и хищники — два непримиримых лагеря. Ведь тебе когда-то тоже досталось от представителя моего рода, не так ли? Иначе, отчего бы ты носила с собой противолисный баллончик? Ты с детства скрывала свое предвзятое отношение к лисам и даже пыталась с ним бороться. Не знаю, какой идиот внушил тебе мысль о том, что в Зверополисе царят равенство и братство. Конечно, любая вражда абсурдна, но её вирус витает в воздухе с момента сотворения мира. Поэтому избежать заражения может лишь тот, кто не дышит. И наивные сны Мне совсем не нужны — Как я мог ошибиться дважды? Хоть шаблоны пусты, Губит зелье вражды, Им с рожденья отравлен каждый Вирус вражды не подлежит уничтожению, он может лишь затаиться и ждать условий, благоприятных для вспышки эпидемии. И вот эти условия наступили. Поэтому финал твоего интервью, как я потом понял, был запрограммирован. Ведь оно проводилось по искусно написанному сценарию. Умение отвечать вопросом на вопрос, направляя словесный поток в выгодное для тебя русло — отличный психологический приём. Увы, ты им не воспользовалась. Травоядные составляли подавляющее большинство в толпе журналистов. Держа тебя на прицеле своих камер, они задавали один и тот же вопрос в разной форме и цеплялись за каждое неосторожно сказанное слово. Сначала ты делала робкие попытки уйти от ответов на провокационные вопросы, но в конечном итоге давняя детская обида взяла верх. Журналисты добились от тебя желаемых слов: «Хищники предрасположены к агрессии». Ты звала меня, но я ушел. Мне необходимо лишнее доказательство того, что я нужен, поэтому я отвратительно веду себя с теми, кто мне близок. Ты очень удивишься тому, что после нашей ссоры я сразу направился к Финику. С одной стороны, он до сих пор не может простить мне того, что я дважды спас его от тюрьмы, с другой — страшно гордится тем, что обучил меня искусству аферизма, а точнее, всем видам попрошайничества и мошенничества. Когда ты завербовала меня, бывший гуру разрушил наш тандем, но я был почти уверен, что он передумает. Ведь в нашем деле новый партнёр особенно опасен. Я твёрдо решил вернуться к прежней жизни и снова стать поставщиком мороженого. Как ты помнишь, спектакль с участием трёх действующих лиц: я, Финник и очередной сентиментальный идиот — приносил неплохие доходы. Однако встреча со мной обрадовала моего бывшего компаньона настолько, что мне пришлось вспомнить мамины слова: «Никки, всегда будь спокоен и дружелюбен и, вот увидишь, любой хам и невежа смягчится». Мне пришлось вывернуть карманы, чтобы доказать, что в них нет налапников. Увы, спокойствие и дружелюбие мне не помогли. Видя, что я над ним даже не подшучиваю, Финник наконец опустил дубинку и решил сразить меня одной фразой: «С такими, как ты, даже кролики сотрудничать не будут». В ответ я пожелал ему удачи и сделал свой коронный жест правой лапкой. Ты говорила, что мои стопроцентные знания криминального Зверополиса помогли тебе раскрыть первое в жизни преступление и окрестила меня «мозгом операции». Ты амбициозна, но патологически независтлива. Никто ещё так не восхищался моими скромными способностями. Ты твердила, что жить Я смогу не по лжи, Что я лучшей судьбы достоин, Но тебе не понять, Я привык выживать, И сочувствия я не стою. Не имею проблем, Хоть не понят никем: Не привык к доверью с детства. Ни к чему мне трагизм, Ведь весёлый цинизм — От тоски золотое средство. Мой язык вовсе не помело, а пародийные жернова. Сарказм — мой вечный спутник: люблю поиздеваться над миром. Я смеялся над твоей целеустремлённостью и играми в следователя лишь потому, что дико завидовал тебе. Завидовал твоей патологической способности верить в успех, умению не только плевать на чужое мнение, но и не слышать его вовсе. Как известно, цинизм — лучшее прикрытие для тех, по чьим иллюзиям реальность проехалась на бульдозере. Но тем, кто, как ты, с детства укушен идеей — изменить мир к лучшему, не страшны ни бульдозеры, ни шутки циников. Особенно если шутит «проходимец, который по слабости душевной честно жить и не пытался», как ты изволила выразиться в момент нашего знакомства. Помнишь, как мы возвращались из тропиков по канатной дороге? Ты стала свидетелем великого события: я впервые в жизни сказал правду без лишних деталей и украшений. О наморднике я не говорил никому, кроме тебя. Когда дерутся пятеро скаутов против одного, справедливость мирно курит в сторонке, поэтому утверждение: «Нельзя верить лису без намордника» я испытал на себе. Тогда я жутко перепугался проявления своих эмоций, поскольку жить без масок совсем не привык: их огромная куча в моём арсенале. К счастью, меня вовремя посетила идея насчёт камер видеонаблюдения, которые должны были зафиксировать исчезновение Манчеса. Перед интервью ты предложила мне стать твоим официальным напарником, и я решил, что сплю. Нет, это совсем не потому, что для заполнения анкеты ты отдала мне долгожданную ручку-диктофон с компрометирующей записью. Просто ты протягивала мне билет в нормальную жизнь, в общество, которое я ненавидел, презирал и… мечтал стать его частью. Когда-то я причислил тебя к категории наивных провинциалов. Я противоречил сам себе: ненавидел стереотипы, а сам всегда делил общество на категории. Оказалось, что ты не соответствуешь ни одной из них, поэтому я тебе и поверил. Ты не раз говорила мне, что неплохо было бы направить мой интеллект и умение общаться в правильное русло и что если бы не моя блестящая идея пробить местонахождение пропавших хищников по видеокамерам, дело не было бы раскрыто. Но если бы не твоя безрассудная храбрость, следствие не продвинулось бы ни на шаг. В нашем тандеме я был — интеллектом, а ты — действием. Иногда мне кажется, что стереотипы зубами не разгрызёшь, и что хуже лиса-полицейского может быть только кролик-коп. У меня неплохая репутация в криминальном мире, и испортить её за двое суток я не успел. Криминальный мир — прослойка цивильного общества, обратная сторона медали. Поэтому большинству зверей там глубоко плевать, к какому виду я принадлежу. Ведь я соблюдаю последний пункт клятвы скаутов: надёжность, а, кроме того, могу извлечь выгоду из любой ситуации. Сотрудничество с Финником благополучно завершилось, но я знаю, что многие представители дна Зверополиса были бы рады видеть меня партнёром, и я непременно отправился бы на поиски нового компаньона, если бы не случившийся недавно занятный эпизод. Я читал, сидя в складном кресле. Плакучая ива защищала меня от жары. Вдруг я услышал звонкий голосок: «Простите, но мне ужасно интересно, что вы читаете?» Лисёнок лет двенадцати, не дождавшись ответа, бодро затараторил: «Мама забыла дать мне денег на автобус, мой телефон разрядился, а я должен забрать из школы младшего брата…» Юный аферист старательно морщил нос, пытаясь выжать из глаз слёзы. Если бы он был одет не в футболку и джинсы, а в скаутскую форму, я решил бы, что сошёл с ума. Справившись с замешательством, я раскрыл кошелёк и увидел, что денег почти не осталось. Позавчера я дал своему приятелю Блицу взаймы, а ленивцы, как известно, ничего быстро не делают. Увидев, что клиент беден, лисёнок поспешил откланяться. Я понял, что больше не гожусь для профессии поставщика мороженого, продавца фальшивого антиквариата или чего-то ещё. Увы, совесть заразна. Вернуться домой я не могу. Если в двенадцать лет ушёл из дома с помпой, стыдно возвращаться в тридцать два, поджав хвост. Впервые в жизни не знаю, куда идти, поэтому и пришёл сюда, на окраину Страны радости. Увы, Морковка, психолог ты неважный. Ведь я забрал единственную улику против себя и отдал тебе заполненную анкету. Разве ты не знаешь, что, уходя навсегда, бумаги банально рвут? Компрометирующую запись я давно стёр, заявление осталось у тебя… Как ты думаешь, почему я выучил наизусть хит сезона, исполняемый популярной группой? Потому что каждый день прихожу сюда. Ведь в нашем тандеме действием являешься ты. К тому же у этой песни есть ещё один куплет: Совесть — просто муляж, Верить обществу — блажь: Правда, в нём, увы, суррогатна… Что мне правда и ложь… И когда ты придёшь, Чтоб меня убедить в обратном? Хуже лиса-полицейского может быть только кролик-коп Продолжаю. Ты всегда говорила, что ссора двух неадекватов не может длиться вечно. Морковка привезла с фермы голубику. Это крупные ягоды с экзотическим вкусом. Попробовав их, я стал настоящим наркоманом. Джуди рассказала мне о том, что произошло после того, как я ушёл. Все считали дело завершённым, но ответ на главный вопрос следствия был не найден. В момент, когда офицер Хоппс благополучно пребывала в пессимизме, пришёл Буйволсон, внезапно проникшийся к ней горячей симпатией. Должен сказать, что симпатия была сильно подогрета неожиданным вниманием со стороны нового мэра. В кресле мэра сидела мисс Барашкис. И как я тогда не углядел в её грустном взгляде скрытых амбиций? Она предложила Джуди стать спикером полицейского департамента, поскольку травоядные, составляющие большинство населения нашего города, теперь считали её своим героем. Подобное предложение вывело бы из депрессии кого угодно, только не Морковку. Джуди была уверена, что гонения на хищников начались с её слов из интервью. На самом деле её фраза: «Хищники предрасположены к агрессии» была лишь соломинкой, сломавшей спину верблюда. Морковка, окончательно разочаровавшись в себе, сняла полицейский значок, уволилась с работы и вернулась в Малые норки. Джуди ехала домой, будучи уверенной, что её мечтам и карьере пришёл конец, не подозревая о том, что ответ на главный вопрос следствия ждет её на грядке родной фермы. Ты даже не представляешь, как полезно иметь напарника с богатым сельскохозяйственным опытом. Второй день своей работы в полиции Джуди ознаменовала поимкой жулика, укравшего из цветочного магазина семена Рапум Лунатикум. Буйволсон, не привыкший напрягать извилины, обозвал семена цветов репчатым луком. И это был первый случай, когда недальновидный босс дал нам с Морковкой шанс проявить себя. Рапум Лунатикум — не просто синие цветочки, которые охраняют от гусениц и колорадских жуков ценные культуры. Сок этих цветов вызывает помутнение рассудка и неконтролируемые вспышки агрессии, а главное: их второе название Ночные горлодёры. Теперь нам оставалось лишь найти того, кто скупал семена Ночных горлодёров и использовал их сок против хищников. Не так давно я упоминал барана Дугласа. Он остался верен своей любви к природе, к тому же, в прошлой жизни он, скорее всего, был алхимиком. После ареста любитель цветов и лесных пейзажей стал более осмотрителен и поместил свою лабораторию в вагоне поезда метро. Непросвещённый посетитель принял бы лабораторию Дугласа за великолепную оранжерею колокольчиков-мутантов: их крупные венчики с острыми голубыми лепестками плотоядно смотрели вверх. Устоявшийся запах спирта сразу напомнил мне о производстве Лунного сияния *, крепкого напитка, который изготавливался нелегально, под покровом ночи. Впрочем, прошлое аппарата, который я увидел, также было неразрывно связано с «лунным бизнесом». Аппарат представлял собой систему, состоящую из огромного металлического бака с краном и стеклянных колб разной величины, соединенных извилистыми трубками. Алхимик не заставил себя долго ждать. Судя по всему, изготовление экстракта Ночных горлодёров приносило ему немалые доходы: мой старый знакомый стал ещё упитаннее. Он надел лабораторную маску, вылил настойку из лепестков в перегонный куб и открыл кран. Голубая жидкость, постепенно принимая ядовито-бирюзовый оттенок, поднялась и заструилась по трубкам из одной колбы в другую. Система заканчивалась небольшим устройством, наполняющим готовым экстрактом маленькую капсулу. Киллер-самоучка деловито зарядил револьвер капсулой и положил его в чемоданчик. В этот момент его телефон зазвонил — киллер получил задание и весьма самоуверенно заявил, что о результатах заказчик узнает из последних новостей. Затем Дуглас совершил крупную ошибку: он пошёл открывать двери. В следующую секунду непризнанный гений, только что узнавший по телефону имя следующей мишени, сам превратился в цель для коронного удара Джуди Хоппс. Джуди заперла дверь, а я схватил чемодан с револьвером и капсулами. Тут Морковка заявила, что этих вещественных доказательств мало, и «необходимо взять всё, что есть». На поездах противоугонные устройства, как известно, не установлены, но, если тот, кто не имеет внутреннего стоп-крана, присваивает себе роль машиниста, экспресс рискует сойти с рельсов, что и произошло. Увы, взять в качестве вещественных доказательств всё, что есть, нам так и не удалось. Морковка, ещё не прошедшая стадию юношеского максимализма, слегка приуныла, но чемоданчик, который я всю дорогу не выпускал из лап, сразу повысил её настроение. В эту минуту горящий обломок взорвавшегося поезда триумфально просвистел над нашими головами. Мы решили выбраться из подземки через зоомузей, тот самый, в котором ты работала контролером, когда мне было года четыре. Ты очень надеялась на то, что каждодневное посещение очага культуры расширит мой кругозор. Однажды какой-то гиппопотам в очках, страдающий от дефицита общения, решил рассказать тебе о своей диссертации. Дискуссия затянулась надолго, и ты заметила моё исчезновение лишь тогда, когда завыла сигнализация. Круглая ниша, имитирующая живописный, неиспорченный прогрессом уголок природы, притягивала меня давно. Умело изготовленные из пластика огромные глыбы и поблескивающие среди искусственной зелени ручьи казались мне настоящими, а большерогого оленя, вечно пьющего воду с застывшими пузырьками, я считал живым. Казалось, как только я спущусь в нишу, ручьи зажурчат, а замшевый олень, набитый поролоном, начнёт с аппетитом жевать пластиковую траву. Конечно, после этого инцидента тебя уволили с работы. У входа возвышалась статуя мамонта с копьём, но оценить мастерство скульптора мы не успели, потому что нас ждал очередной сюрприз. Увы, этой ночью уровень культуры повышали не только мы, но и мисс Барашкис. Вот и наступил кульминационный момент моего рассказа, сейчас не время для ностальгии и философии, но я не могу не вспомнить рассказ Джуди о том дне, когда Златогрив произносил торжественную речь о равных возможностях, а мисс Барашкис, в очередной раз униженная мэром, металась в поисках полицейского значка. Вручая значок, заместитель мэра сказала: «Поздравляю, офицер Хоппс. Сегодня великий день, особенно для тех, кто поменьше». Иногда склонная к самоедству Морковка говорит, что, если бы в нужный момент она обратила внимание на слова своей «подруги из мэрии», многих неприятностей можно было бы избежать. Но я отвечаю на это: «Планы тех, кто стремится к власти — лишь ничтожная часть замысла Того, кто вечно правит миром». Общество навешивает ярлыки. Одни смиренно их носят, другие пытаются сорвать, а третьи выгодно используют. Ярлык жертвы самый удобный из всех: тебя всегда пожалеют, простят, оправдают, и, конечно, никогда ни в чём не заподозрят. Мисс Барашкис оказалась заказчиком и идейным вдохновителем Дугласа. Спасаясь от Барашкис, Дугласа и прочих обиженных представителей семейства стадных, Джуди сильно поранила лапу. Чёртовы деятели науки понаставили повсюду муляжей наших далёких предков. Я отыскал в кармане платок и перевязал рану. В платке были завязаны несколько ягод голубики, которым не суждено было пропасть даром, ведь мне тогда пришла в голову неплохая идея, позволяющая в полной мере узнать, насколько полезен этот продукт. Должен сказать тебе, что каждодневное пребывание в музее, хоть и не обогатило мой внутренний мир, зато помогло нам создать благоприятную ситуацию для задержания преступников. Ведь это необходимо для взятия нарушителей закона с поличным. Я знаю планировку здания очага культуры лучше, чем собственную квартиру. Я целенаправленно дотащил Морковку до пластиковой имитации древнего пейзажа. Нас столкнули в нишу, чемоданчик Дугласа остался наверху. — К чему такая спешка, Дуглас? Боишься промахнуться? Я в нише, ты наверху — как видишь, никуда не денусь… — Помолчи хоть раз в жизни, Уайлд, — вкрадчиво произносит непризнанный гений. Желая доказать мне, что абсолютно спокоен, он немного опускает револьвер. — Лучше подумай о чём-то вечном. Мне необходимо как можно скорее вызвать его на откровенность. А чтобы добиться от собеседника откровенного признания, нужно вызвать у него либо горячую симпатию, либо ярость. — Великодушно прости, но я не собираюсь молчать, — я произношу эти слова цинично ухмыляясь, — ведь мой разум доживает свои последние минуты. После твоего выстрела он утонет в моей первобытной кровожадности. — Что ты больше ценишь, Уайлд: мозги или жизнь? — А ты что больше ценишь, Дуглас? Впрочем, мозги ещё при рождении тебе не достались. — Не время упражняться в остроумии, поставщик мороженого. Сейчас ты растерзаешь свою напарницу, и это будет лишь проявлением сущности хищника. — Не знаю, как насчёт хищников, и конкретно, лис, но баранам, особенно таким, как ты, эволюция не принесла ничего, кроме вреда. Лично тебя она научила лишь заряжать копытами револьвер. Кстати, меня удивляет твой ранний склероз. Вспомни: если бы не оказанная мной когда-то услуга, ты давно был бы за решёткой… Дуглас направил на меня дуло револьвера, но не выстрелил. Великолепно! Я задел его за живое. Бросаю взгляд на Морковку — она незаметно кивает мне. Офицер Хоппс ждет своего выхода на сцену. Умный кролик… — Ты спасал свою шкуру, Уайлд. К тому же за тобой числится один должок. Очевидно, упрямый баран хочет отыграться напоследок, обращая на меня всю свою ненависть к хищникам. У него есть, что мне сказать, иначе я давно получил бы выстрел. — Что-то не припомню, чтобы я брал у тебя взаймы. — Лично ты мне не задолжал. А вот Алан Коут… Это имя ни о чём тебе не говорит? Я вспоминаю твой совет: «Чтобы справится с эмоциями, Никки, сделай три глубоких вдоха». — Я знаю имена своих родителей, Дуглас. Но впервые слышу о том, что непризнанные гении любят ворошить прошлое. — Думаю, что сейчас самый подходящий момент для этого. Незадолго до твоего рождения этот любитель автогонок унёс на тот свет кругленькую сумму. Кстати, его погубили жадность и тяга к острым ощущениям. А я сделал большую ошибку, когда… — …Когда появился на свет. — Вижу, твоя мать не научила тебя нормам этики, Уайлд. Перебивать собеседника невежливо. Мой талант проявился в очень раннем возрасте, позже я создал особый раствор, способный «превращать» пластик в любой драгоценный камень. Всё зависит от пропорций раствора, добавляемого в покрывающее вещество. Можно имитировать не только внешний вид, но и вес камня. Я легко штамповал украшения из жемчуга, алмазов, янтаря… А твой отец имел способность продавать кому угодно и что угодно, поэтому я и согласился на это треклятое сотрудничество. — И, я так понимаю, два юных дарования встретились и не поделили славу? Морковка сердито косится на меня, она хочет сказать что-то вроде: «Клиент давно дозрел, воздержись от красноречия хотя бы сейчас». Я медленно опускаю веки. — Нет, Уайлд, слава в нашем деле ни к чему. Мы не сошлись во мнениях, когда делили гонорар. Коут присваивал восемьдесят процентов от общего заработка. В конце концов, мне это надоело. Джуди улавливает малейшие изменения в моей мимике и вздыхает облегчённо. Знаю, она рада, что ручка-диктофон у неё, а не у меня. Напарница поглядывает на меня с легким недоверием. Не волнуйся, Морковка, я очень воспитан и не стану его перебивать. Дуглас упивается триумфом, ему нет дела до немого диалога пленников пластиковой фантазии. — Я заблокировал тормоза его машины, Уайлд. Мой гонорар сгорел, но сейчас ты заплатишь мне за всё, как наследник. Я вздрагиваю и, чтобы овладеть собой, снова делаю глубокий вдох, проглатывая ком, подступивший к горлу.  — Ты не годишься на роль правдоискателя, Дуглас. Твоя цель — абсолютная власть. Так уж и быть, открою тебе одну из простых истин, хоть она и не для твоих бараньих мозгов. Все, кто стремится к власти, совершают одну и ту же ошибку. Он усмехается. — Какую, поставщик мороженого? — Вы считаете себя центром вселенной и недооцениваете врага. Выстрел… Мою шею словно царапнул острый камешек. Опускаясь на четвереньки, я тщетно пытаюсь отыскать в себе остатки первобытной агрессии и издаю весьма правдоподобный рык. Слышу голос Морковки, у которой внезапно открылся актерский талант: «Сопротивляйся Ник, ты можешь!» Слышу, как злорадствует Барашкис: «Ему не совладать с собой! Отчего же ты не осталась на ферме, Джуди?» Тут новоиспеченный мэр Зверополиса деловито набирает номер и, старательно изображая панику, кричит в смартфон: «Полиция! Одичавший лис в музее»! Морковка спасается от одичавшего напарника. Поскользнувшись на пластиковом ручье, она цепляется за большерогого оленя и падает вместе с ним. Брошенный с профессиональной меткостью муляж сбивает меня с лап. Вспомнив встречу со скаутами, я направляю всю свою ярость на несчастного оленя, и клочки поролона летят во все стороны. Морковка, не забывая поглядывать на торжествующих травоядных, ползёт к увитой лианами стене. Озверевший лис настигает «жертву». Чтобы сделать кульминацию более яркой, офицер Хоппс падает на пол и пафосно восклицает: «Мясо! Брызги крови и — конец!» — Хватит, Морковка, переигрываешь, мы всё записали… Эта диктофонная запись, сделанная Джуди, так и не попала в руки правосудия, иначе я сел бы на скамью подсудимых рядом с Дугласом. Для того, чтобы отправить за решётку организаторов овечьего заговора, было достаточно видео из камеры слежения, установленной в музее и зафиксировавшей выстрел. Картину преступления отлично дополнили спасённые мною вещественные доказательства. О капсулах с экстрактом Рапум Лунатикум мы тоже не забыли. Я догадываюсь о том, что ты очень хочешь узнать, почему же я не озверел под его воздействием… Дело в том, что в тот момент, когда я перевязывал рану Морковки, она перезарядила револьвер, заменив капсулы с ядовитым экстрактом на привезённый с фермы деликатес — ягоды голубики.       После триумфального завершения дела о пропавших хищниках мы с Морковкой добавили к видео озвучку из её знаменитой ручки-диктофона. Я посмотрел эту запись в последний раз и сейчас удалю. Будущее начинается с понедельника Вчера офицер Хоппс прискакала в отделение в состоянии эйфории. Просто она увидела, как тигренок и оленёнок играют в мяч. Когда Джуди публично вручила мне полицейский значок, я впервые за много лет почувствовал внутреннюю лёгкость. Я словно освободился от невидимого намордника, который с детства носил. Если ты спросишь меня, простил ли я своих обидчиков, я не скажу ни «да», ни «нет» и отвечу просто: «Они были нужны для выполнения плана Того, кто мудрее нас», ведь если бы не жестокий эпизод в клубе скаутов, никогда не встретились бы лис-мошенник и кролик-коп. Морковка больше не боялась телекамер. Её внезапно укусила муха красноречия: огромная аудитория едва выдержала монолог Джуди о том, что солнечного света хватит на всех, и что мы сумеем сделать мир лучше, если каждый начнет с себя. У меня для тебя ещё одна отличная новость. «За проявление отваги при проведении операции по аннулированию преступного клана» мне отвалили премию. Уверен, что здесь не обошлось без вмешательства Морковки. В первый день работы Джуди скорешалась с вахтёром — упитанным гепардом по имени Бенджамин Когтяузер. Когда начались гонения на хищников, Когтяузера сослали в отдел кадров, и она передала гепарду анкету, которую я успел заполнить перед нашей ссорой. Так что теперь Николас Уайлд является официальным напарником офицера полиции Джуди Хоппс с момента подачи заявления и имеет право на поощрение со стороны начальства. Вернувшийся в кресло мэра, Златогрив, желая высушить подмоченную репутацию, щедро вознаградил Буйволсона, а тот на радостях закрыл глаза на бумажные махинации моей напарницы. Как видишь, эти деньги заработаны честно, и теперь я, наконец, смогу тебе помочь. Перечитал написанное — шерсть встала дыбом. Тебе не нужна была моя ложь, но и правда, причиняющая боль, едва ли поможет нам что-то исправить. Да, я врал всю жизнь, но зачем нам с тобой правда сейчас, когда я возвращаюсь домой, прошлое моё благополучно отправляется в топку, иными словами, яблоко раздора благополучно съели? К тому же, это письмо является не просто описанием моих слабых сторон, но и абсолютным компроматом, готовым признанием для следователя, дополненным вещественными доказательствами. Одним словом, если я не удалю эти мемуары, то, скорее всего, попаду в полицию не в том качестве, в котором хотел, и Морковка останется без напарника. Небо светлеет. Золотисто-багровое зарево меркнет, превращается в бледно-розовое и постепенно разгорается алым пламенем. Разноцветные огни Зверополиса теряют свою ослепительность и гаснут медленно, неторопливо, словно не желая уступать могучему светилу, которое вот-вот появится. Окна небоскребов, витрин, торговых комплексов заиграли всеми оттенками красного цвета. Из-за плоской крыши самого высокого небоскрёба, затмевая великолепие города, показался раскалённый алый шар. Вот и наступило утро понедельника. Пять ноль-ноль. Пора собираться в участок, в шкафу ждёт новенькая полицейская форма. Я, Николас Уайлд, клянусь быть смелым, добрым, честным и надёжным. А также торжественно обещаю, что на Чёртовом колесе мы с тобой ещё не раз прокатимся!